Лестница

Лестница играет уникальную роль среди прочих элементов. С одной стороны, это такая же "буква" азбуки, как все предыдущие. Если подходить сугубо формально, то ведь лестницу справедливо определить как плиту или хотя бы балку, установленную наклонно, чтобы она опиралась концами на плиты поверху и понизу. Именно такими были и остаются самые примитивные лестницы — бревна, на которых сделаны мелкие зарубки для опоры ноги. Их устанавливали, скажем, в самых первых, примитивных шахтах, в каких добывали кремень из толщи мелового известняка на равнинах южной Англии. С другой стороны, лестница — такой же "союз", как коридор,поскольку с ее помощью связываются комнаты и коридоры на разных уровнях. Наконец, есть и третья сторона, так как, подобно площадке, выровненной от камней, лестница испокон веку становилась ясно различимым признаком присутствия человека в природе: ступени, вырубленные в скале, сохранились и там, где не осталось и следа от располагавшегося неподалеку жилья. Поскольку большинство поселений издавна устраивались на склонах, где всегда угрожают осыпи или влажность склона после дождя, то вообразить себе архитектуру без лестницы невозможно даже там, где для жизни хватало и одного этажа.

У лестницы есть еще и та замечательная особенность, что движение со ступени на ступень сопряжено с отчетливым мышечным усилием - настолько отчетливым, что оно до известной степени вполне "проигрывается" сознанием при одном только взгляде на ступени. Наверное, именно в связи с этим с глубочайшей древности лестнице придавали совершенно особое значение. Сотни ступеней нередко ведут к расположенным на высотах святилищам Востока, и каждая новая ступень приближает паломника к источнику благодати. Напротив, спуск по ступеням ниже уровня земли словно вводит в контакт с грозными подземными духами. Уже одна или несколько ступеней приподнимают над землей, а значит, создают возвышение, на котором утверждается трон вождя или царя. Чем выше, тем ближе к небу, обиталищу богов, поэтому к жертвеннику непременно ведут ступени. Основание храма практически всегда приподнято, и на него ведет череда ступеней. Высокое крыльцо - всегда знак возвышенной позиции, и хотя здание дворца, а позже особняка, приподнято и по практическим соображениям (это позволяло осветить большие подвалы), ведущая на него парадная лестница всегда была знаком достоинства обитателей.

Все древнейшие религии обожествляют Солнце, пребывающее в зените, и очень рано стало безмерно важным как можно раньше встретить первый солнечный луч. Значит, надо подняться как можно выше. На самом верху огромных ступенчатых пирамид шумеров строились храмы, и чтобы подняться к ним, следовало марш за маршем обходить массив пирамиды по периметру, по квадратной спирали карабкаясь к вершине. На самом верху огромных ступенчатых пирамид майя или ацтеков строились храмы с жертвенниками, и чтобы подняться к ним, нужно мучительно трудно подниматься по сотням ступеней прямой, как стрела, очень крутой лестницы. Рядом с древнейшим храмом Соломона в Иерусалиме поднималась прямоугольная башня, единственным назначением которой было держать марши широкой лестницы, по которой — явно по образцу храмов соседей-ханаанцев — поднимались, чтобы выйти на крышу храма.

Когда свои прекрасные храмы начали возводить греки, они утверждали ряды колонн и стены внутреннего святилища — целлы — на очень мощное основание, которое назвали крепидомой. Крепидома подобна лестнице из семи, как правило, ступеней, но по этим ступеням мог передвигаться только бог — они слишком высоки, так что для движения смертных в крепидому врезалась уже почти обычная лестница, но и ее ступени выше, чем ступени лестницы обычного дома, так что дополнительное усилие мыщц подчеркивало значимость шествия к божеству. С античных времен архитекторы тонко чувствовали, что как длиной проступи, так и высотой ступени (подступенком) можно тонко играть, чередуя ощущения в зависимости оттого, как следовало отрежиссировать движение.

Его можно было утруднить и облегчить, ускорить или замедлить. На крутых склонах театров и амфитеатров, которые сами были своего рода лестницами, устраивали крутые короткие марши с мелкими ступенями, что пробуждало осторожность зрителей, зато площадки между маршами удлиняли так, чтобы на них можно было чуть передохнуть и оглядеться вокруг. В особых случаях, когда следовало сопоставить торжественное шествие и обычное движение людей, архитектор шел на особый прием удвоения пути. Так, парадный вход на площадку афинского акрополя, через прекраснейшие из ворот — Пропилеи, был поделен на три потока. По центру двигалась торжественная Панафинейская процессия -ступени мешали бы ее неспешному и величавому движению, и вместо обычной лестницы была устроена пологая наклонная плоскость -т. н. пандус. Восторженные зрители процессии, равно как посетители святынь акрополя, в обычные дни не имели права даже ступить на священный пандус и пользовались лестницами по обе стороны от него, соблюдая приличную скромность.

Архитекторы Греции и эллинистических государств так полно разыграли все мыслимые варианты режиссерской, если угодно, пожалуй, сценарной работы с лестницами, иногда только с одной-двумя ступенями, подчеркивавшими переход из одного пространства в другое, что ни римлянам, ни зодчим Возрождения к этому нечего было добавить. Впрочем, великий Микеланджело, которого все знают в ролях скульптора и живописца, но мало кто как архитектора, и в этом сумел найти новые решения — о них мы будем говорить позднее, в контексте его архитектурного творчества. В XVI в., когда не самые богатые владельцы жаждали от архитектора, чтобы он нашел недорогие способы непременно увеличить торжественность их сравнительно скромных вилл, Андреа Палладио сочинил особый вариант внутренней лестницы, за которым навсегда закрепилось его имя. Палладианская лестница разрывает очень долгую традицию обычного, т. е. многомаршевого подъема с характерным для него челночным движением вперед и назад, по мере подъема или спуска. У Палладио — сначала прямой подъем по широкому маршу, затем широкая площадка, стоя на которой, хозяева, будучи в выгодной господствующей позиции, встречали гостей, наконец — "плечи" новых лестничных маршей, расходящиеся на обе стороны под прямым углом к главной оси. Красота ткани, словно струящейся по такой лестнице, существенно повлияла на долгую карьеру длинного шлейфа парадных дамских платьев. Многократно прибавляя одну палладианскую лестницу к другой, архитекторы XVII в., когда воцарилась мода на всяческое усложнение и театральные пространственные эффекты, добивались великолепных зрелищ в "интерьере" города, вроде знаменитой Испанской лестницы в Риме.

Было бы ошибкой думать, что обычная маршевая лестница вообще не менялась, хотя из-за относительного постоянства размеров человеческого тела ее изменения имели весьма ограниченный характер. В самом деле, нельзя исключить новых находок, но на сегодняшний день самым древним из монументальных сооружений на земле является круглая башня, возвышавшаяся над стенами первого по времени города Иерихона уже в VIII тыс. до н.э. Эта башня, диаметром 9 м, сохранилась в толще земли на семиметровую высоту и, несомненно, была еще выше. В том первом Иерихоне жилые дома были еще округлые в плане (поскольку прямоугольные планы домов, как уже отмечалось, появились позднее), но по центру башни спускается прямая и крутая лестница, выводящая в коридорчик, а по нему уже — к двери на уровне земли. Лестница узка — чуть более полуметра шириной, но она уже ничем не отличается от лестниц, по каким и в наши дни можно подняться на верхний этаж типичного английского жилого дома или же русской пригородной дачи.

Если обитателей Чатал-Хюйюка вполне устраивало карабкаться на крыши из своих комнат по приставным деревянным лестницам, если индейцев племени Пуэбло утраивало перебираться по таким же лесенкам с одной жилой террасы на соседнюю, то шумеры пользовались "иерихонскими" лестницами, выложенными из тех же сырцовых кирпичей, что и стены их домов. Спальные комнаты наверху - эта обычная формула жилого дома утвердилась пять тысяч лет назад и осталась неизменной. Недаром в хорошем русском языке сохранилось слово "горница" для обозначения светлых и сухих комнат — светлиц, куда входили только свои. Точно так же думали и греки гомеровского времени, коль скоро мы можем прочесть в "Одиссее":

Вниз из светлицы своей
Пенелопа сошла; вслед за нею
Обе служанки сошли,
и вот между женщин богиня,
В то помещенье вступив,
где ее женихи пировали,
У косяка она там
крепкостроенной стала палаты.

В горницы поднимались чаще всего по деревянным лестницам, достаточно широким,чтобы без чрезмерного труда переносить по ним незамысловатую мебель, главными предметами которой были сборная постель и сундуки. В многоэтажных (до семи этажей) домах Рима и римского порта Остии лестницы разделились. На второй этаж, где селились всегда наиболее состоятельные люди, вели отдельные широкие лестницы, что сразу же подчеркивало положение хозяев, тогда как на рядовые этажи, четвертый и выше, вели узкие, грязноватые лестницы, входы в которые размещались с другой стороны дома. Ювенал, противопоставляя удобства жизни за городом неудобствам проживания в вечно шумном Риме, оставил нам весьма выразительное описание:

Тот, кто в Пренесте холодной
живет, в лежащих средь горных
Лесом покрытых кряжей,
Вольсиниях, Габиях сельских,
Там, где высокого Тибура склон,
- никогда не боится,
Как бы не рухнул дом,
а мы населяем столицу
Всю среди тонких подпор,
которыми держат обвалы
Домоправитель;
прикрыв зияние трещин давнишних.
Нам предлагают спокойно
спать в нависших руинах.
Жить-то надо бы там,
где нет ни пожаров, ни страхов.
Уколегон уже просит воды
и выносит пожитки,
Уж задымился и третий этаж,
а ты и не знаешь.
Если с самых низов поднялась
тревога у лестниц.
После всех погорит живущий
под самою крышей,
Где черепицы одни,
где мирно несутся голубки.

Эпоха средних веков была скорее утратой достигнутого в Риме комфорта, чем временем изобретений в этой области. Однако и в это время постоянно строят многоярусные башни и колокольни, размещая лестницы или в толще стены, или поднимая вдоль нее деревянные марши, опирающиеся на короткие балки, концом заделанные в стену. Иногда башни, эти странные гибриды жилого дома и крепости, поднимались на грандиозную высоту, как башня Азинелли в Болонье (93 м до верхней площадки от уровня земли, т.е. 30 этажей современного дома). Взобраться наверх без груза трудновато, но все же возможно, и в этом ежедневно убеждаются сотни туристов, тогда как для подъема грузов пришлось использовать уже простейший лифт, приводимый в движение усилиями нескольких человек: пара блоков и ручная лебедка.

Еще два любопытных изобретения было тогда сделано по необходимости. Первое - особая лестница для коня. Если основу войска составляла пехота, то ударной силой была конница. К тому же предводителю вообще полагалось перемещаться только в седле, что возвышало его и его свиту над всеми прочими, и эти гордые всадники предпочитали спешиваться только у самого порога парадных покоев. Пришлось перенести внутрь замков решение, которое уже использовали на улицах, сбегающих по склонам: вся проезжая часть такой улицы превращалась в наклонную плоскость, поперек которой выступали ряды камня. Возникала своего рода лестница с очень пологими ступенями, по которой, не скользя подковами, могли подниматься и верховые и тягловые кони. К XIV в. такие лестницы стали возводить внутри замков, так что благородный хозяин мог подъехать к самому порогу рыцарского зала, не слезая с коня.

Второе изобретение - винтовая лестница, использовавшаяся для устройства потайных ходов в стенах замков, или для того, чтобы можно было быстро забраться на самый верх смотровой вышки. Всякая винтовая лестница занимает меньшую площадь, чем двух- или трехмаршевая, и потому в доходных домах средней руки ею оказываются соединены этажи. Это решение, разумеется, превращает в головоломку задачу перетаскивания сколько-нибудь объемной мебели. Но зато у винтовой лестницы есть особая красота, и с XVI в. ее ступени нередко стали делать шире, растягивая витки ее спирали настолько, чтобы посредине оставалась пустота. Во французском замке Шамбор впервые эту тему дополнительно усложнили, вложив друг в друга сразу две спиральные лестницы, закручивающиеся в противоположные стороны. В результате, поднимаясь по одной спирали, человек не видит тех, кто спускается навстречу - по другой спирали.

Дальнейшая история не могла много добавить - за одним исключением. Когда в разросшихся городах уже Нового времени начали возводить многоэтажные жилые дома и сдавать квартиры в наем (началось это не в Париже, а в Венеции, но именно оттуда новое веяние путники разнесли по всем европейским столицам за несколько десятилетий), возникло еще одно разделение лестниц. Для хозяев обширных, многокомнатных квартир - по римскому образцу - возводились парадные лестницы, широкие, пологие, залитые светом через огромные окна, украшенные лепными орнаментами, зеркалами, растениями в кадках. Но ведь при хозяевах обитало множество слуг, которые этот дом убирали, обслуживали, снабжали всем необходимым, включая дрова или уголь для печей. Нельзя было и вообразить, чтобы эта суета проходила с использованием парадной лестницы, так что в дальней от главного входа части квартиры непременно стали делать выход на вторую, уже сугубо служебную лестницу. В домах Европы ее называют задней, в российских -черной.

Это обстоятельство весьма пригодилось,когда во всем мире и повсюду стали ужесточать противопожарные правила, и теперь в высоких домах, где основную нагрузку движения вверх и вниз взяли на себя лифты, непременно устраивают "черную" лестницу, используемую только как запасной или аварийный путь. В домах пониже в ряде стран закон предписывает непременное устройство наружных пожарных лестниц из металла. Их нижнюю секцию делают опускной, в точности наподобие средневекового подъемного моста, чтобы не было соблазна для квартирных воришек, и в старых кварталах американских городов такие лестницы образуют своеобразный орнамент на всех фасадах.

С конца XIX в., вместе с широчайшим распространением бесшумных и мощных электродвигателей, начали сооружать и движущиеся лестницы - эскалаторы, нашедшие себе применение в метрополитенах, а затем в новых многоэтажных универмагах. Однако традиционная лестница осталась вечным "союзом" при разработке и осуществлении архитектурного замысла, так что при всех сменах используемых материалов и отделки ее характер в целом неизменен. При постройке нового комплекса Национальной библиотеки в Париже архитектор Перре превосходно "разыграл" обе модели лестницы. При подходе к библиотеке, составленной из четырех двадцатиэтажных корпусов, главным , ведущим признаком сооружения оказывается мощный постамент, поверхность которого покрыта превосходными деревянными досками. Со стороны реки к плоскому "плато", над которым поднимаются корпуса, нужно в несколько приемов подняться по десяткам деревянных ступеней. Только наверху обнаруживается, что "плато" связано с террасой нижнего, входного этажа мощной, сияющей призмой наклонного эскалатора.

В том же Париже широчайшая простая лестница, ведущая к т. н. арке района Тет Дефанс, преобразует намеренно примитивную форму последней в часть скульптурного целого.