Чичиков: маски и реальность

Характер: маски и реальность

На протяжении всей поэмы мы наблюдаем все многообразие его поведения. Насколько же он изменчив! С каждой главой мы узнаем его все больше и больше. И каждый раз все по-новому, по-другому. Кажется возможности Чичикова безграничны: с Маниловым он притворно любезен, с Коробочкой – мелочно настойчив и груб, с Ноздревым - напорист и трусоват, с Собакевичем торгуется коварно и неотступно, Плюшкина покоряет своим “великодушием”.

В чем же секрет? Быть может Чичиков актер от природы? Или дальновидный психолог? Скорее, нет, чем да. Он обманулся в Ноздреве и не смог сыграть любезную ему роль, разбудил скупую подозрительность Коробочки, спровоцировал ревность губернских дам.

Так какой же он на самом деле? Каков он без личины масок? Что его заставляет надевать каждый раз все новые и новые маски?

Для этого следует обратить особое внимание на те моменты поэмы, где Чичиков не маскируется и не изменяет себя ради приспособления, где он остается наедине с самим собой.

При осмотре города N наш герой “оторвал прибитую к столбу афишу, с тем, что бы, пришедши домой, прочитать ее хорошенько”, а прочитав, “свернул опрятно и положил в свой ларчик, куда имел обыкновение складывать все, что попадалось”. Это собирание ненужных вещей, тщательное хранение хлама напоминает привычки Плюшкина.

С Маниловым Чичикова сближает неопределенность, из-за которой все предположения на его счет оказываются одинаково возможными.

Ноздрев замечает, что главный герой похож на Собакевича: “…никакого прямодушия, ни искренности! Совершенный Собакевич”.

А знаменитый ларчик! Все в нем разложено с мелочной педантичностью, точь-в-точь как в комоде Натальи Петровны.

В характере Чичикова есть и маниловская любовь к фразе, к “благородному” жесту, и мелочная скаредность Коробочки, и самовлюбленность Ноздрева, и грубая прижимистость, холодный цинизм Собакевича, и скопидомство Плюшкина.

Чичикову легко оказаться зеркалом любого из этих собеседников, потому что в нем есть все те качества, которые составляют основы их характеров.

Но все же Чичиков отличается от своих двойников в поместьях, он человек нового времени, делец и приобретатель, и обладает всеми необходимыми качествами: “…и приятность в оборотах и поступках, и бойкость в деловых играх”, но он тоже “мертвая душа”, ибо ему недоступна “блистающая радость” жизни.

Тогда для чего же нужны все его маски? Видимо это его защита, ограждение от провала. Через маски он усмиряет свою кровь, которая “играла сильно”, избавляется от жизни человеческих чувств почти совершенно.

На первом месте для него являются успех, предприимчивость, практицизм, которые заслоняют в нем все человеческие побуждения. Правда, Гоголь замечает, что в Чичикове нет тупого автоматизма Плюшкина: “В нем не было привязанности собственно к деньгам для денег, им не владели скряжничество и скупость. Нет, не они двигали им, – ему мерещилась впереди жизнь во всех довольствах… чтобы наконец, потом, со временем, вкусить непременно все это, вот для чего береглась копейка…”.

Да, для него “жизнь во всех довольствах” – вот цель жизни, ценность ради которой Чичиков потратил столько времени и сил. “Самоотвержение”, терпение и сила характера главного героя позволяют ему постоянно возрождаться и проявлять громадную энергию для достижение поставленной цели.

Маски помогают Чичикову легко и быстро приспосабливаться к любому микромиру, даже внешний облик героя таков, что подойдет к любой ситуации: “не красавец, но и не дурной наружности”, “не слишком толст, не слишком тонок”, “человек средних лет” – все в нем неопределенно, ничто не выделяется.

Как это ни удивительно, но наш герой – единственный персонаж, способный на проявление движений души. “Видно, и Чичиковы на несколько минут обращаются в поэтов”, – говорит автор, наблюдая как его герой останавливается, “будто оглушенный ударом”, перед молоденькой шестнадцатилетней девушкой.

В итоге, не сомнительные покупки, не подозрительная ловкость Чичикова, а “человеческое” движение души стало причиной краха его затеи. Так уж устроена жизнь, говорит Гоголь, что именно душевность, искренность, бескорыстие – самые опасные.

В заключении поэмы Чичиков начинает претерпевать духовное возрождение. Преодоления зла заключается, по мнению писателя, не в социальном переустройстве, а в неисчерпаемом потенциале русского народа.

Но, увы, второй том “Мертвых душ” был сожжен, а третий не написан, поэтому читатель не смог увидеть, как Гоголь приводит Чичикова через житейскую грязь к нравственному возрождению, к человеку, чтившему жизненные ценности и великодушие.