1889, В селении Большой Фонтан, близ

11 июня Одессы, родилась Анна Андреевна Ахматова (настоящая фамилия Го-ренко, в замужестве Гумилева. Ахматова — псевдоним, выбран ею по девичьей фамилии прабабки по материнской линии). Отец, Андрей Антонович Горенко, — инженер-механик на флоте. Мать — Инна Эразмовна (в девичестве Стогова).

1890—1905 Детские годы Ахматовой прошли в Царском Селе под Петербургом. Здесь она училась в Царскосельской (Мариинской) женской гимназии. Каникулы проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты. «Самое сильное впечатление этих лет — древний Херсонес, около которого мы жили».

1903, конец Знакомство с Н. С. Гумилевым.  (Николай Степанович Гумилев — поэт, переводчик, критик.)

1904—1905 Написаны наиболее ранние из обнаруженных стихотворений Ахматовой.

1905 Развод родителей. Переезд с матерью в Евпаторию, «...где я дома проходила курс предпоследнего класса гимназии...».

1906—1907 Учеба в выпускном классе Ки-ево-Фундуклеевской, гимназии.

1907 «На руке его много блестящих колэц...» — первое напечатанное стихотворение Ахматовой. Появилось в парижском журнале «Сириус», издававшемся Н. С. Гумилевым.

1908—1909 Учеба на юридическом отделении Киевских Высших женских курсов.

1910 «... (25 апреля ст. ст.) я вышла замуж за Н. С. Гумилева, и мы поехали на месяц в Париж». В Париже художник А. Модильяни сделал карандашный портрет Ахматовой.

1911, весна Вторая поездка в Париж.

1911, осень Организован «Цех поэтов». Ахматова избрана его секретарем.

1911 Печатается во «Всеобщем журнале», в журналах «Gaudeamus», «Аполлон».

1912, весна В среде «Цеха поэтов» оформилась группа акмеистов, одним из наиболее заметных участников которой была Ахматова.

1912 Вышел первый сборник стихов «Вечер» тиражом 300 экз.

1912, апрель—май Путешествие с Н. С. Гумилевым по Северной Италии.

1912, 1 октября Родился сын Лев. (Лев Николаевич Гумилев— историк, географ, специалист по этногенезу народов Евразии.)

1913—1914 Стихи Ахматовой печатаются в «Гиперборее», «Аполлоне», «Русской мысли», «Ниве» и других периодических изданиях.

1914, март Вышла вторая книга стихов «Четки».

1917, сентябрь Вышла книга стихов «Белая стая».

1921 Вышла книга стихов «Подорожник».

1921 На похоронах А. А. Блока узнала об аресте Н. С. Гумилева как участника контрреволюционного заговора (которого не было).

1922 Вышла книга стихов «Anno Domini».

1920-е, середина «С середины двадцатых годов мои новые стихи почти перестали печатать, а старые — перепечатывать». «В 1925 г. ЦК вынес пост, (не опублик. в печати) об изъятии меня из обращения».

1933 Статья «Последняя сказка Пушкина» о «Сказке о золотом петушке».

1935 Арест сына Ахматовой Льва Николаевича Гумилева. Анна Андреевна провела семнадцать месяцев в тюремных очередях. (Льва Николаевича арестовывали трижды — в 1935, 1938 и 1949 гг. Он был приговорен к расстрелу. Расстрел был заменен ссылкой.)

1940 Вышла книга стихов «Из шести книг».

1941, конец сентября Во время блокады вылетела на самолете из Ленинграда в Москву.

1944, май— июнь Вернулась из Ташкента, где была в эвакуации, в Москву, а затем в Ленинград.

1946, 14 августа Постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград». Исключение из Союза писателей СССР.

1962 Закончена работа над «Поэмой без героя».

1964, зима Поездка в Италию, где Ахматовой была вручена премия Этна Таормина. Посещение Рима, Сицилии.

1965, весна Поездка в Англию, где в Оксфорд ском университете ей было присуждено звание доктора honoris causa, посещение Парижа.

1965 Напечатана книга стихов «Бег времени». Ахматова работала над ней двадцать два года.

1966, 5 марта Умерла Анна Андреевна Ахматова в Домодедове, под Москвой. Похоронена в Комарове, близ Петербурга.

Я родилась 11 (23) июня 1889 года под Одессой (Большой Фонтан). Мой отец был в то время отставной инженер-механик флота. Годовалым ребенком я была перевезена на север — в Царское Село. Там я прожила до шестнадцати лет.

Мои первые воспоминания — царскосельские: зеленое, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пестрые лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в «Царскосельскую оду».

Каждое лето я проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там подружилась с морем. Самое сильное впечатление этих лет — древний Херсонес, около которого мы жили.

Читать я училась по азбуке Льва Толстого. В пять лет, слушая, как учительница занималась со старшими детьми, я тоже начала говорить по-французски.

Первое стихотворение я написала, когда мне было одиннадцать лет. Стихи начались для меня не с Пушкина и Лермонтова, а с Державина («На рождение порфирородного отрока») и Некрасова («Мороз, Красный нос»). Эти вещи знала наизусть моя мама.

Училась я в Царскосельской женской гимназии. Сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно.

В 1905 году мои родители расстались, и мама с детьми уехала на юг. Мы целый год прожили в Евпатории, где я дома проходила курс предпоследнего класса гимназии, тосковала по Царскому Селу и писала великое множество беспомощных стихов... Последний класс проходила в Киеве, в Фундуклеевской гимназии, которую и окончила в 1907 году.

Я поступила на юридический факультет Высших женских курсов в Киеве. Пока приходилось изучать историю права и особенно латынь, я была довольна; когда же пошли чисто юридические предметы, я к курсам охладела.

В 1910-м (25 апреля ст. ст.) я вышла замуж за Н. С. Гумилева, и мы поехали на месяц в Париж.  Прокладка новых бульваров по живому телу Парижа (которую описал Золя) была еще не совсем закончена (бульвар Raspail). Вернер, друг Эдисона, показал мне в «Taverne de Panteon» два стола и сказал: «А это ваши социал-демократы, тут — большевики, а там — меньшевики». Женщины с переменным успехом пытались носить то штаны (Jupes-culotes), то почти пеленали ноги (Jupes-entravees). Стихи были в полном запустении, и их покупали только из-за виньеток более или менее известных художников. Я уже тогда понимала, что парижская живопись съела французскую поэзию.

Переехав в Петербург, я училась на Высших историко-литературных курсах Раева. В это время я уже писала стихи, вошедшие в мою первую книгу.

Когда мне показали корректуру «Кипарисового ларца» Иннокентия Анненского, я была поражена и читала ее, забыв все на свете.

В 1910 году явно обозначился кризис символизма, и начинающие поэты уже не примыкали к этому течению. Одни шли в футуризм, другие — в акмеизм. Вместе с моими товарищами по Первому Цеху поэтов — Мандельштамом, Зенкевичем и Нарбутом — я сделалась акмеисткой-

Весну 1911 года я провела в Париже, где была свидетельницей первых триумфов русского балета. В 1912 году проехала по Северной Италии (Генуя, Пиза, Флоренция, Волонья, Падуя, Венеция). Впечатление от итальянской живописи и архитектуры было огромно: оно похоже на сновидение, которое помнишь всю жизнь.

В 1912 году вышел мой первый сборник стихов — «Вечер». Напечатано было всего триста экземпляров. Критика отнеслась к нему благосклонно.

Первого октября 1912 года родился мой единственный сын Лев. В марте 1914 года вышла вторая книга — «Четки». Жизни ей был 6 отпущено примерно шесть недель. В начале мая петербургский сезон начинал замирать, все понемногу разъезжались. На этот раз расставание с Петербургом оказалось вечным. Мы вернулись не в Петербург, а в Петроград, из XIX века сразу попали в XX, все стало иным, начиная с облика города. Казалось маленькая книга любовной лирики начинающего автора должна была потонуть в мировых событиях. Время распорядилось иначе.

Каждое лето я проводила в бывшей Тверской губернии, в пятнадцати верстах от Бежецка. Это не живописное место: распаханные ровными квадратами на холмистой местности поля, мельницы, трясины, осушенные болота, «воротца», хлеба, хлеба... Там я написала очень многие стихи «Четок» и «Белой стаи». «Белая стая» вышла в сентябре 1917 года.

К этой книге читатели и критика несправедливы. Почему-то считается, что она имела меньше успеха, чем «Четки». Этот сборник появился при еще более грозных обстоятельствах. Транспорт замирал — книгу нельзя было послать даже в Москву, она вся разошлась в Петрограде. Журналы закрывались, газеты тоже. Поэтому в отличие от «Четок» у «Белой стаи» не было шумной прессы. Голод и разруха росли с каждым днем. Как ни странно, ныне все эти обстоятельства не учитываются.

После Октябрьской революции я работала в библиотеке Агрономического института. В 1921 году вышел сборник моих стихов «Подорожник», в 1922 году— книга «Anno Domini».

Примерно с середины 20-х годов я начала очень усердно и с большим интересом заниматься архитектурой старого Петербурга и изучением жизни и творчества Пушкина. Результатом моих пушкинских штудий были три работы — о «Золотом петушке», об «Адольфе» Бенжамена Констана и о «Каменном госте». Все они в свое время были напечатаны.

Работы «Александрина», «Пушкин и Невское взморье», «Пушкин в 1828 году», которыми я занимаюсь почти двадцать последних лет, по-видимому, войдут в книгу «Гибель Пушкина». 

С середины двадцатых годов мои новые стихи почти перестали печатать, а старые — перепечатывать. Отечественная война 1941 года застала меня в Ленинграде. В конце сентября, уже во время блокады, я вылетела на самолете в Москву.

До мая 1944 года я жила в Ташкенте, жадно ловила вести о Ленинграде, о фронте. Как и другие поэты, часто выступала в госпиталях, читала стихи раненым бойцам. В Ташкенте я впервые узнала, что такое в палящий жар древесная тень и звук воды. А еще я узнала, что такое человеческая доброта: в Ташкенте я много и тяжело болела.

В мае 1944 года я прилетела в весеннюю Москву, уже полную радостных надежд и ожидания близкой победы. В июне вернулась в Ленинград. Страшный призрак, притворяющийся моим городом, так поразил меня, что я описала эту мою с ним встречу в прозе. Тогда же возникли очерки «Три сирени» и «В гостях у смерти» — последнее о чтении стихов на фронте в Тери-оках. Проза всегда казалась мне и тайной и соблазном. Я с самого начала все знала про стихи — я никогда ничего не знала о прозе. Первый мой опыт все очень хвалили, но я, конечно, не верила. Позвала Зощенку. Он велел кое-что убрать и сказал» что с остальным согласен. Я была рада. Потом, после ареста сына, сожгла вместе со всем архивом.

Меня давно интересовали вопросы художественного перевода. В послевоенные годы я много переводила. Перевожу и сейчас. В 1962 году я закончила «Поэму без героя», которую писала двадцать два года.

Прошлой зимой, накануне дантовского года, я снова услышала звуки итальянской речи — побывала в Риме и на Сицилии. Весной 1965 года я поехала на родину Шекспира, увидела британское небо и Атлантику, повидалась со старыми друзьями и познакомилась с новыми, еще раз посетила Париж.

Я не переставала писать стихи. Для меня в них — связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных.

Из поэтесс, читавших свои стихи в Башне, ярче всего запомнилась Анна Ахматова. Пленительная сила струилась от нее, как и от ее стихов. Тонкая, высокая, стройная, с гордым поворотом маленькой головки, закутанная в цветастую шаль, Ахматова походила на гитану. Нос с горбинкой, темные волосы, на лбу подстрижены короткой челкой, на затылке подхвачены высоким испанским гребнем. Небольшой, тонкий, не часто улыбавшийся рот. Темные, суровые глаза. Ее нельзя было не заметить. Мимо нее нельзя было пройти, не залюбовавшись ею. На литературных вечерах молодежь бесновалась, когда Ахматова появлялась на эстраде. Она делала это хорошо, умело, с сознанием своей женской обаятельности, с величавой уверенностью художницы, знающей себе цену. А перед Блоком Анна Ахматова робела. Не как поэт, как женщина.

В Башне ее стихами упивались, как крепким вином. Но ее темные глаза искали Блока. А он держался в стороне. Не подходил к ней, не смотрел на. нее, вряд ли даже слушал. Сидел в соседней полутемной комнате.

Когда мы встретились в Оксфорде в 1965 году, Ахматова в подробностях рассказала о кампании, поднятой против нее властями. Она рассказывала мне, что сам Сталин лично был возмущен тем, что она, аполитичный, почти не печатающийся писатель, обязанная своею безопасностью, скорее всего, тому, что ухитрилась прожить относительно незамеченной в первые годы революции, еще до того как разразились культурные баталии, часто заканчивавшиеся лагерем или расстрелом, осмелилась совершить страшное преступление, состоявшее в частной, не разрешенной властями встрече с иностранцем, причем не просто с иностранцем, а состоявшим на службе капиталистического правительства. «Оказывается, наша монахиня принимает визиты от иностранных шпионов», — заметил (как рассказывали) Сталин и разразился по адресу Ахматовой набором таких непристойных ругательств, что она вначале даже не решилась воспроизвести их в моем присутствии. То, что я никогда не работал ни в каком разведывательном учреждении, было несущественно: для Сталина все сотрудники иностранных посольств или миссий были шпионами. «Конечно, — продолжала она, — к тому времени старик уже совершенно выжил из ума. Люди, присутствовавшие при этом взрыве бешенства по моему адресу (а один из них мне потом об этом рассказывал), нисколько не сомневались, что перед ними был человек, страдавший патологической, неудержимой манией преследования». 6 января 1946 года, на следующий день после того, как я покинул Ленинград, у входа на ее лестницу поставили людей в форме, а в потолок комнаты вставили микрофон — явно не для того, чтобы подслушивать, а чтобы вселить страх. Она поняла, что обречена...

Ахматова была человеком верующим, и нельзя сказать, что нецерковным. По-видимому, когда-то посещение храма было для нее непременным и обычным делом:

Церковные установления были для нее непреложны, и она рассказала мне после поездки в 1965 году в Англию, как ее спросили в Лондоне, не хочет ли она встретиться с тамошним православным архиереем. «Я отказалась. Потому что говорить ему всю правду я не могла, а не говорить правды в таких случаях нельзя».

Но в последние годы она в церковь не ходила. Зайти, перекреститься, постоять помолиться могла, церковный календарь всегда держала в голове, знала его хорошо, хорошо знала службу.

В Прощеное воскресенье 1963 года сказала: «В этот день мама выходила на кухню, низко кланялась прислуге и сурово говорила: «Простите меня, грешную», Прислуга так же кланялась и так же сурово отвечала: «Господь простит. Вы меня простите». Вот и я теперь у вас прошу: «Простите меня, грешную».

Но если воспользоваться ее собственными словами, она скорее была «вне церковной ограды», во всяком случае в конце жизни. То говорила, что с общей исповедью согласиться не может, что введение общей исповеди вбило клин между нею и церковью; то — «я хочу верить, как простая бабка». И то и другое звучало все-таки отговоркой. При этом писала: «Как я завидую Вам в Вашем волшебном Подмосковии, с какой тяжелой; горечью вспоминаю Коломенское, без которого почти невозможно жить, и Лавру...» Тут уместно вспомнить ее мнение о том, что доступность искусства в виде множества переводов, репродукций и граммофонных пластинок — никак не прогресс: доступность эта предполагает случайное, легкое и поверхностное знакомство с проявлениями глубин человеческого духа и в этом смысле способствует духовному разврату.

Голос, запевший в стихах А. Ахматовой, выдает свою женскую душу. Здесь все женское: зоркость глаза, любовная память о милых вещах, грация — тонкая и чуть капризная. Эта грация, эта не столько манерность, сколько видимость манерности, кажется нужной, чтобы закрыть раны, потому что подлинный лирик всегда ранен, а А. Ахматова — подлинный лирик.

Стихи Ахматовой очень просты, немногоречивы, в них поэтесса сознательно умалчивает о многом — и едва ли не это составляет их главную прелесть.

Их содержание всегда шире и глубже слов, в которые оно замкнуто, но происходит это никак не. от бессилия покорить слово себе, а, напротив, от умения вкладывать в слова и в их сочетания нечто большее, чем то, что выражает их внешний смысл. Оттого каждое стихотворение Ахматовой, несмотря на кажущуюся недоговоренность, многозначительно и интересно. Конечно, эта вторая книга г-жи Ахматовой будет по достоинству оценена теми, кто любит подлинную поэзию, как оценена была ее первая книга «Вечер», часть которой повторена в «Четках» как приложение.

Поэзия Ахматовой — сложный лирический роман. ...При переходе от одного сборника к другому мы испытываем характерное чувство интереса к сюжету— к тому, как разовьется этот роман. В «Четках» можно видеть обдуманное расположение материала как бы по главам. То же в «Белой стае». Как в настоящем романе — сопоставлены контрастные эмоции, как бы нейтрализующие друг друга и создающие впечатление своеобразного эпического лиризма. «Подорожник» — если не новая часть, то новая глава этого романа. Это чрезвычайно важно. Это — совсем новое и очень серьезное явление. Тут — не просто собрание лирических новелл, а именно роман, с параллелизмом и переплетением линий, с перебоями и отступлениями, с постоянством и определенностью действующих в нем лиц. Образование такой сюжетной лирики — последнее слово современного лирического искусства и, думается мне, зарождение тех элементов, из которых должен возникнуть новый эпос, новый роман. Традиционная лирика отдельных, замкнутых в себе «настроений» временно исчерпана и падает — ей суждено остаться на вторых путях, чтобы когда-нибудь в будущем возродиться в новых формах. В пределах самого лиризма Ахматова преодолевает традицию, насыщая, лирику сюжетной конкретностью. В этом смысле она — не менее революционное в искусстве явление, чем Маяковский. С разных сторон и разными приемами они ликвидируют изношенные, дурные традиции. Особенно интересно поэтому, что они, при всей своей полярности, сходятся в тяготении к частушке. Очень тонко, почти неуловимо, но через все творчество Ахматовой проходит усвоение и канонизация частушки — в словах, в синтаксисе, в интонации более всего. Это одна из характернейших особенностей ее стиля.

Стихи «Четок» — грациозны и чуть вычурны. Они переливают нежными оттенками и капризными изломами, скользят по поверхности души. При сверкающей игре мелких волн глубины остаются невозмущенными. Легкие тонические размеры, импрессионистическая разорванность синтаксиса, неожиданная острота финалов, эффектная простота словосочетаний создают тонкое очарование этой женственной поэзии. Это стихи... «прелестных» мелочей, эстетических радостей и печалей. Мир вещей с его четкими линиями, яркими красками, с его пластическим и динамическим разнообразием покоряет воображение поэта. Символом этой эпохи может служить «красный тюльпан в петлице». Внешнее так переплетается с внутренним, что пейзаж нередко становится выражением душевного состояния. Мотивы неразделенной любви, тоски и ожидания еще не закреплены болью и отчаянием. Поэт изображает жесты и позу эмоции, ее пластические атрибуты, и в таком изображении есть доля самолюбия. В «Четках» уже найдена резкая выразительность слова, но еще нет пафоса; есть манера, но нет стиля.

Чисто поэтически «Реквием» — чудо простоты. Поэзия Ахматовой всегда была четкой, по-петербургски подобранной. Ей всегда были чужды вычурность и говорливость московского лада. Но в «Реквиеме» ей удалось еще большее — дисциплинировать свои собственные чувства, вогнать их в крепкую ограду стихотворной формы, как воды Невы сдерживаются гранитными набережными. Простая суровость формы, противостоящая страшному содержанию, делает «Реквием» произведением, адекватным той апокалиптической поре, о которой оно повествует.

Несравненно более сложна — и по содержанию, и по форме — «Поэма без героя». Недаром Ахматова работала над ней многие годы, дополняя, редактируя, переписывая, перемещая отдельные строки, строфы и главки. Поэма обрастала посвящениями, предисловиями. Именно в «Поэме без героя» три сквозные темы ахматов-ской поэтической мысли — время, смерть, покаяние — выявлены наиболее выпукло и контрапунктически переплетены друг с другом. Причем это сплетение имеет место на трех временных уровнях или в трех временных потоках — в рассказе о 1913 годе, в возврате этой темы четверть века спустя («из года сорокового, как с башни, на все гляжу»), и в том времени, в котором пишется поэма.

У шкатулки ж тройное дно, — говорит сама Ахматова.

I. Творчество Анны Ахматовой довольно долго оценивалось как «женская поэзия», замкнутая в узком мире любовных переживаний. Современники видели в ее ранних стихах своеобразный лирический дневник.

Ахматова не принадлежала к поэтам, которые клянутся в своей любви к Родине «навзрыд», однако образ России— один из ведущих в ее творчестве. Если собрать воедино все написанное ею о Родине, о родной земле, можно составить значительную по своему гражданскому смыслу антологию.

II. Тема Родины одна из традиционных тем русской поэзии, для которой характерны такие образные параллели: Россия — мать, Россия — невеста (жена), Россия — сфинкс, Россия — огневая стихия и т. д. Традиционной является и связь образа России с образами дороги, дали, простора, ветра, песни. Ахматова дополняет их образами колокольного звона (колокольни).

III. В стихотворении «Родная земля» (1961) происходит своеобразная перекличка с лермонтовской «Родиной».

В заветных ладанках не носим на груди, О ней стихи навзрыд не сочиняем...

В основе ахматовского понятия Родина — образ земли.

Но ложимся в нее и становимся ею, Оттого и зовем так свободно своею.

В последнем двустишии сопоставление «мы — земля» утверждает глубинную нерасторжимую связь русского человека с родной землей. Связь эта осмысляется поэтом как трагическая — связь смерти и страдания, требующей «бесслезной стойкости», и поэтому особенно прочной. Эпиграф, взятый из стихотворения 1922 г., подчеркивает единство темы Родины в лирике поэта.

IV. Образ Родины связан с темой земли. Образ земли в поэзии Ахматовой характеризуется святостью и чистотой. Он —один из ключевых в поэзии Ахматовой. Тема Родины в лирике Ахматовой, однако, не статична, ее развитие отражает эволюцию творчества поэта. Истоки ее — в стихотворении «Ты знаешь — я томлюсь в неволе...», написанном в 1913 г. на основе впечатлений от Слепнева:

Образ России усложняется и получает дальнейшее развитие в стихотворении «Плотно сомкнуты губы сухие» (мотив страдания и нищеты, народной судьбы и пламенной веры).

В годы Первой мировой войны появляется беспримерное по силе любви к родной земле стихотворение «Молитва» (1915), выражающее высшую степень самоотречения:

V. Истинный патриотизм, присущий творчеству Ахматовой, особенно ярко проявился в ее послереволюционной лирике («Не с теми я, кто бросил землю на растерзание врагам...»). В то же время образ России в лирике Ахматовой 20—:ЗОтХ годов глубоко трагичен. В этот период впервые появляется определение «великая» в ее поэзии («И зори Родины великой»), но одновременно сквозными образами ее лирики становятся образы смерти, боли, крови и страдания.

В 30—40-е годы усиливается роль исторических параллелей и образов, связанных с историей. Ахматова рассматривает историю как постоянное «перетекание» настоящего в прошлое, что придает стихам внутренний драматизм и трагическую напряженность («Северные элегии»).

VI. Своеобразно решается Ахматовой проблема «Поэт и Родина»: разлуку с Родиной она считает высшим несчастьем, верность ей в самых трагических обстоятельствах — нравственным долгом:

Мотив нерасторжимой близости поэта с Родиной сохраняется и в поздней лирике Ахматовой:

Слово «Русь», редкое у Ахматовой, — знак неразрывной связи прошлого и настоящего России.

VII. В годы Великой Отечественной войны тема Родины становится ведущей в лирике Ахматовой. В стихотворении «Мужество», написанном в феврале 1942г., судьба родной земли связывается с судьбой родного языка, родного слова, которое служит символическим воплощением духовного начала России:

VIII. Мотив Родины, русской земли, ее судьбы, ее культуры и историй является одним из сквозных в поэзии Ахматовой. Он органически связывает ее произведения начала века и позднее творчество. Образ России, созданный в ее стихах, развивает традиции русской классической поэзии, поэзии Пушкина, Лермонтова, Тютчева.

I. Основное место в лирике А. А. Ахматовой, бесспорно, занимает любовная тема. Однако ей несвойственно изображение романтически преувеличенных чувств, которые обесценивают все обычное, простое и земное. Она говорит о простом человеческом счастье и о простом, интимном и личном горе: разлуке, измене, одиночестве, отчаянии— о том, что близко каждому, что переживает и понимает каждый.

П. Любовь у А. Ахматовой почти никогда не изображается в спокойном состоянии. Она изображается в предельном кризисном выражении: взлета или падения, первой счастливой встречи или убивающего разрыва. Обычно ее стихи — начало драмы-или ее кульминация. А. Ахматова постоянно стремится занять позицию, которая бы позволяла предельно раскрыть чувства, до конца обострить коллизию, найти последнюю правду.

III. Сочетание лиризма и эпичности сближает стихи А. Ахматовой с жанрами романа, новеллы, драмы, лирического дневника. Одна из тайн ее поэтического дара заключается в умении полно выразить самое интимное и чудесно-простое в себе и окружающем мире. В ее стихах поражает «струнная напряженность переживаний и безошибочная меткость острого их выражения. В этом сила Ахматовой...» (Н. В, Недоброво).

IV. Тема любви в лирике А. Ахматовой не ограничена лишь изображением отношений любящих. В ней всегда — неиссякаемый интерес поэта к внутреннему миру человека. «Земная любовь» у А. Ахматовой подразумевает и любовь к окружающему человека «земному миру». Изображение человеческих отношений неотрывно от любви к родной земле, к народу, к судьбе страны.

V. Пронизывающая поэзию А. Ахматовой идея духовной связи с Родиной выражается в готовности пожертвовать ради нее даже счастьем и близостью с самыми дорогими людьми («Молитва»), что впоследствии так трагически сбылось в ее жизни. Она выражается в открытом осуждении тех, кто покинул свою Родину и свой народ:

VI. В неразрывности личной судьбы и судьбы народа и страны — истинное величие той любви к человеку и окружающему миру, которая звучит в стихах А. Ахматовой.

Таким образом, поэзия А. Ахматовой не только исповедь влюбленной женщины, это исповедь человека, живущего всеми бедами, болями и страстями своего времени и своей земли.

Может быть, это так только для меня, но мне кажется, что очень трудно выделить из творчества Ахматовой, особенно из ее раннего творчества, то, что можно было бы назвать, в отличие от других ее стихов, «любовной лирикой». Потому что все, что она пишет, написано или о любви, или в присутствии любви, или при воспоминании об ушедшей любви. «Молюсь оконному лучу — / Он бледен, тонок, прям. / Сегодня я с утра молчу, / А сердце — пополам. / На рукомойнике моем / Позеленела медь, / Но так играет луч на нем, / Что весело глядеть. / Такой невинный и простой / В вечерней тишине, /Но в этой храмине пустой / Он словно праздник золотой / И утешенье мне». Казалось бы, в этом стихотворении о любви — ни слова. Но сказано только: «Сегодня я с утра молчу, /А сердце — пополам», — и уже возникает впечатление тайной, скрытой от посторонних глаз любовной драмы, может быть, сыгранной в одиночку, любовной тоски, может быть, о человеке, который и не подозревает о происходящем.

Вообще, даже самые откровенные «любовные» стихи Ахматовой— тайные и о тайном, это не крик, даже не слово, обращенное к возлюбленному, как это почти всегда бывает у Марины Цветаевой, это скорее мысль, чувство, возникшее при встрече с любимым, при взгляде (может быть, тайном) на любимого, и высказанное в стихе: «Тот же голос, / Тот же взгляд, / Те же волосы льняные. / Все как год тому назад. Сквозь стекло лучи дневные / Известь белых стен пестрят... / Свежих лилий аромат. И слова твои простые».

Душевная буря, смятение чувств, когда падает сердце и холодеет в груди, когда каждое малое расстояние растягивается на мили, когда ждешь и желаешь лишь смерти, передаются Ахматовой скупой подробностью еле заметных, скрытых от чужого, постороннего глаза деталей, в стихах всегда выдается то, чего бы не заметили без стихов: «Так беспомощно грудь холодела, / Но шаги мои были легки. / Я на правую руку надела / Перчатку с левой руки. / Показалось, что много ступеней, /А я знала — их только три! / Между кленов шепот осенний / Попросил: «Со мною умри!» И поэтому, когда вдруг раздается: «И когда друг друга проклинали / В страсти, раскаленной добела, / Оба мы еще не понимали, / Как земля для двух людей мала» — это производит впечатление взрыва. Но это тоже взрыв — внутренний, взрыв сознания, не эмоций, яростная у Ахматовой — не боль, а память, огненная пытка — это именно пытка молчания, сокрытия в себе призыва и жалобы: «И что память яростная мучит, / Пытка сильных — огненный недуг! — /И в ночи бездонной сердце учит / Спрашивать: о, где ушедший друг?»

Недаром в стихотворении «Любовь» любовь является в образах незаметных и не разгадываемых сразу, потаенных, и действует она «тайно и верно», стреляет тем более наверняка оттого, что стреляет из засады: «То змейкой, свернувшись клубком, / У самого сердца колдует, / То целые дни голубком / На белом окошке воркует, / То в инее ярком блеснет, / Почудится в дреме левкоя... / Но верно и тайно ведет / От радости и от покоя. / Умеет так сладко рыдать / В молитве тоскующей скрипки, / И страшно ее угадать / В еще незнакомой улыбке».

И в этой постоянной скрытости, завороженности чувства чудится какая-то тайная рана, изъян, неспособность открыться, а от этого — склонность к мучительству, даже не склонность, но так получается, когда один со страстью говорит о своей любви, а другой лишь молчит и смотрит загадочными серыми глазами и поит допьяна своей «терпкой печалью». Недаром сетовал Гумилев: «Из логова змиева, из города Киева, я взял не жену, а колдунью... Погладишь — топорщится, а выйдет луна — затаится. И плачет, и стонет, как будто хоронит кого-то, и хочет топиться». И сама она — мудрая и сильная — в неожиданно налетающие минуты слабости признается: «Я не прошу ни мудрости, ни силы. / О, только дайте греться у огня! / Мне холодно... Крылатый иль бескрылый, / Веселый Бог не посетит меня».

Ее любовь, как тайная болезнь, неотвязная и скрываемая, изнуряющая и не приносящая и не находящая утоления. Иногда мне кажется, что в стихотворении гораздо более позднем «Не недели, не месяцы — годы...» она прощается не с любимым, с любовью, тяжба с которой длилась так долго, и вот забрезжила возможность освобождения: «Не недели, не месяцы — годы/ Расставались. И вот наконец / Холодок настоящей свободы / И седой над висками венец. / Больше нет ни измен, ни предательств, / И до света не слушаешь ты, / Как струится поток доказательств / Несравненной моей правоты».

1. У Анны Ахматовой есть сборник стихов «Anno Domini», что в переводе означает «Лето Господне». У кого из русских писателей есть произведение с таким же названием?

2. А если когда-нибудь в этой стране Воздвигнуть задумают памятник мне, Согласье на это даю торжество, Но только с условьем — не ставить его Ни около моря, где я родилась: Последняя с морем разорвана связь, Ни в царском саду у заветного пня, Где тень безутешная ищет меня, А здесь...

Где это место, в котором Ахматова разрешает поставить себе памятник, и почему именно там?

3. О ком эти стихи?

Он прав— опять фонарь, аптека, Нева, безмолвие, гранит...

4. Продолжите стихи. Эта женщина больна, Эта женщина одна... Укажите черты автобиографичности в этом стихотворении.

5. В «Библейских стихах» есть слова:

Лишь сердце мое никогда не забудет Отдавшую жизнь за единственный взгляд.

О ком речь?

6. 

Какие слова пропущены в строфе?

7. А тот, кого учителем считаю,

Как тень прошел и тени не оставил...

Кого называет А. Ахматова своим учителем в поэзии?

8. Продолжите неоконченную строку.

9. Здесь столько лир повешено на ветки, Но и моей как будто место есть.

Назовите это место. Чем оно знаменито?

10. Кому посвящены стихи?

Я пришла к поэту в гости. Ровно полдень. Воскресенье...

11. Я к розам хочу, в тот единственный сад, Где лучшая в мире стоит из оград, Где статуи помнят меня молодой, А я их под невскою помню водой.

О каком саде и каком событии вспоминает Ахматова в этом стихотворении?

12. К какому произведению это вступление?

13. О ком стихотворение «Нас четверо», с чьими стихами оно перекликается?

14. Из какого произведения этот отрывок? «Новогодний вечер. Фонтанный Дом. К автору вместо того, кого ждали, приходят тени из тринадцатого года под видом ряженых».

15. О ком идет речь в «Северных элегиях»:

16. Из какого произведения отрывок?

«Спальня героини. Горит восковая свеча. Над кроватью тмри портрета хозяйки дома в ролях. Справа она — Козлоногая, посредине — Путаница, слева — портрет в тени».

17. 

И под шинами черных марусь? О каких «марусях» идет речь?

18. Как трехсотая, с передачею, Под Крестами буду стоять. Что такое «Кресты»?

19. Чьи это стихи? Какие стихи А. Ахматовой перекликаются с этими?

20. В «реквиеме» есть строка: У меня сегодня много дела. О каких неотложных делах пишет А. Ахматова?

21. Вот стихи Ахматовой о войне:

К какому времени относятся эти стихи?

22. О ком эти стихи?

23. И как будто отбывшая срок Ковылявшая в поле... Назовите.посмледнее слово в строчке.

24. Ты спроси у моих современниц, Каторжанок, стопятниц, пленниц...

Кто такие «стопятницы»?

25. О каком городе стихи?

26. А о каком доме идет речь? Он прочен, мой азийский дом...

27. Фонтанный Дом. Какой дом удостоился иметь имя собственное?

28. ...ледяной и таинственный сад, Где безмолвствует водопад, Где все девять мне будут рады.

Кто эти «девять»? Попробуйте назвать их имена.

29. В «Поэме без героя» глава «Вместо предисловия» открывается эпиграфом: «Иных уж нет, а те далече...»

Чьи это слова, откуда?

30. В «Поэме без героя» наряду с вымышленными в новогоднем карнавале участвуют такие герои:

О каких поэтах здесь идет речь?

31. Закончите ахматовские стихи, ставшие афоризмами.

32.

33. Закончите мысль Ахматовой из «Поэмы без героя».

34. Чьи это стихи? О ком?

35. Во времена, когда был негласный запрет на издание стихов Ахматовой, она написала статью «Последняя сказка Пушкина». Статья была напечатана в журнале «Звезда» в 1933 г. О какой сказке идет речь?

36. О ком эти стих-и?

37. В стихотворении «Колыбельная» есть такая строфа:

С какими событиями в жизни Анны Андреевны Ахматовой,и ее сына Льва перекликаются эти стихи?

38. 

Где это — «за Ахероном»?

39. Вставьте слова, пропущенные в названиях стихотворений, поэм и сборников Анны Ахматовой. «Голос ...», «Песня о...», «Царскосельская ...», «Белый ...», «У самого ...», «Белая ...», «После ...», «Anno ...», «Из Книги ...», «Лотова...», «Подвал...».

40. Кого оплакивает Ахматова?

41. У Анны Ахматовой есть цикл стихов «Anno Domini MCMXXI». Что означает это название в переводе?

42. «В ста зеркалах» — о каких зеркалах идет речь?

43. Какие слова пропущены?

Кому посвящены эти строки?

44. Какой университет удостоил Анну Ахматову звания доктора honoris causa?

45. Какие три вещи на свете любил и какие три вещи не любил герой стихотворения «Он любил...»?

46. Кто из русских поэтов, лауреатов Нобелевской премии, считал себя учеником А. Ахматовой?

47. В автобиографической статье «Коротко о себе» Анна Ахматова написала: «Стихи нача-

лись не с Пушкина и Лермонтова, а...» — с кого?

48. Вставьте недостающее слово.

49. Когда я ночью жду ее прихода,

50. Какое событие из жизни поэта описано в стихотворении, в котором есть слова:

51. «Я живу как кукушка...» О какой кукушке идет речь?

52. Восстановите строку.

1. У Н. С. Шмелева.

2. А здесь, где стояла я триста часов И где для меня не открыли засов...

Сына Анны Ахматовой Льва Николаевича Гумилева трижды арестовывали. Ахматова простаивала в длинных «тюремных» очередях, дожидаясь свидания или с передачей.

Из стихотворения «Кого когда-то называли люди...».

3. Перекличка со строкой Блока:

Ночь, улица, фонарь, аптека...

4. Муж в могиле, сын в тюрьме, Помолитесь обо мне.

Муж Анны Ахматовой Николай Гумилев был расстрелян по обвинению в заговоре. Сын поэтессы много лет провел в сталинских лагерях.

5. О жене Лота, которую вместе с семьей ангелы вывели из погибающего Содома, но жена пренебрегла Божьим запретом, оглянулась назад и обратилась в соляной столп.

6. Возле тюрем своих Ленинград...

7. Об Иннокентии Анненском.

8. У разлюбленной просьб не бывает...

9. Царскосельский парк. Здесь бывал А. С. Пушкин и многие другие поэты.

10. Стихотворение посвящено А. Блоку.

11. Летний сад в Петербурге. Наводнение 1924 г. затопило статуи в Летнем саду.

12. Это вступление к «Поэме без героя» на-писано 25 августа 1941 г. в осажденном Ленинграде.

13. Ахматова говорит о поэтах О. Мандельштаме, Б. Пастернаке, М. Цветаевой и о себе. Стихотворение Ахматовой перекликается с пастернаковским: Нас мало. Нас, может быть, трое...

14. Из «Поэмы без героя». Часть первая, начало первой главы.

15. О Достоевском. На Семеновском плацу он ожидал казни, которая в последний момент была заменена каторгой.

16. Из «Поэмы без героя». Часть первая, начало второй главы.

17. «Марусями» называли машины, в которых перевозили заключенных.

18. Кресты — название тюрьмы в Петербурге.

19. А. Блок. «В ресторане». Со стихами Блока перекликаются строки Ахматовой:

20. Надо память до конца убить, Надо, чтоб душа окаменела. Надо снова научиться жить.

21. В первом случае о Первой мировой войне, во втором — о Великой Отечественной.

22. Об Александре Блоке.

23. Ковылявшая в поле береза.

24. При советской власти после освобождения из заключения разрешалось селиться не ближе 105-го километра от Москвы.

25. О Петербурге. По преданию, царица Авдотья (первая жена Петра I, была заточена им в монастырь) прокляла этот город. Достоевский здесь упомянут в связи с тем, что в его произведениях много места уделено описанию Петербурга.

26. О доме в Ташкенте, в котором жила Ахматова во время эвакуации.

27. Дом на Фонтанке в Петербурге, бывший дом графа Шереметева. В нем долгое время жила Анна Ахматова. В этом доме происходит действие «Поэмы без героя» и других произведений поэта.

28. Музы. В греческой мифологии дочери Зевса, богини — покровительницы наук, поэзии и искусств: Евтерпа — лирической поэзии, Клио — истории, Талия — комедии, Мельпомена — трагедии, Терпсихора — танцев, Эрато — любовной поэзии, Полигимния — гимнов, Урания — астрономии, Каллиопа — эпоса.

29. А.С. Пушкина, из «Евгения Онегина».

30. «...наряжен верстою...» — В. Маяковский, «...как демон одет...» — А. Блок, «...прожил лишь двадцать лет...» — молодой поэт Всеволод Князев, окончивший жизнь самоубийством.

31. 

32. «Седьмая» — Ленинградская симфония Шостаковича. Первую часть этой симфоний автор написал в осажденном городе.

33. Как в прошедшем грядущее зреет, Так в грядущем прошлое тлеет...

34. Стихи Н. Гумилева «Из логова змиева» об Ахматовой.

35. «Сказка о золотом петушке».

36. О Шаляпине.

37. Муж Анны Андреевны, отец ее сына Льва, поэт Николай Степанович Гумилев был необоснованно обвинен в заговоре против советской власти и расбтрелян в 1921 г. Ему «...подарили белый крестик...».

38. Ахерон — река, которая, по греческой мифологии, окаймляет царство мертвых.

39. «Голос памяти», «Песня о песне», «Царскосельская статуя», «Белый дом», «У самого моря», «Белая стая», «После всего», «Anno Domini», «Из Книги Бытия», «Лотова жена», «Подвал памяти».

40. Б. Пастернака.

41. Лето Господне, 1921 г.

42. «В ста зеркалах» — так дазывала Ахматова альбом, в который собирала посвященные ей стихи.

43. На руке его много блестящих колец — Покоренных им девичьих нежных сердец. О поэте Н. Гумилеве.

44. Оксфордский (Великобритания).

45. Он любил три вещи на свете:

За вечерней пение, белых павлинов И стертые карты Америки. Не любил, когда плачут дети, Не любил чая с малиной И женской истерики. ...А я была его женой.

46. Иосиф Бродский.

47. С Державина и Некрасова, любимых поэтов матери А. Ахматовой.

48. Поэт не человек, он только дух — Будь слеп он, как Гомер, Иль, как Бетховен, глух...

49. Музы.

50. В этой церкви Анна Ахматова венчалась с Николаем Гумилевым.

51. «Кукушка в часах» — «Заведут, и кукую».

52. Я на правую руку надела Перчатку с левой руки...

Русские писатели 1800—1917: Биогр. словарь. М., 1989.

Литература: Справочник школьника. М., 1995.

История русской литературы: В 5 т. Л., 1983. Т. 4.

Соколов А. Г. История русской литературы конца XIX — начала XX века. М., 1979.

Соколов А. Г. Русская литература 1920— 1930гг. в эмиграции. М., 1991.

А. Ахматова. Соч.: В 2 т. М., 1996.

А. Ахматова. Лирика: Сборник: В 2 кн. Курск, 1992.

Брюсов В. Далекие и близкие // Собр. соч.: В 7 т. М., 1975. Т. 6.

Виленкин В. В сто первом зеркале. М., 1987.

Волошин М. Лики творчества. Л., 1989.

Вспоминая Ахматову. Иосиф Бродский— Соломон Волков: Диалоги. М., 1992.

Громов П. А. Блок, его предшественники и современники. Л., 1986.

Жирмунский В. М. Творчество Анны Ахматовой. Л., 1973.

Кац Б., Тименчик Р. Анна Ахматова и музыка: Исслед. очерки. Л., 1989.

Коржавин Н. Анна Ахматова и серебряный век // Новый мир. 1989. № 7.

Некрасова Е. А, Шедевр гражданской лирики // Рус. речь. 1982. № 1.

Орлов В. Перепутья: Из истории русской поэзии начала XX века. М., 1976.

Павловский А. Анна Ахматова. Жизнь и творчество: Книга для учителя. М., 1991.

Скатов Н. Книга женской души (К 100-летию со дня рождения А. Ахматовой) // Литература в школе. 1989. № 3.

Хейт А. Анна Ахматова. Поэтическое странствие. М., 1991.

Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. М., 1989; СПб., 1996.

Чуковский К. Ахматова и Маяковский // Вопр. лит. 1988. № 1.

Эйхенбаум Б. М. Анна Ахматова: Опыт анализа. О поэзии. Л., 1969.

Поделитесь этой записью или добавьте в закладки