Судьба человека в произведениях Платонова "Котлован" и Замятина "Мы".

В хоре голосов, который звучит в романе, голос Саши - самый авторский. «Направо от дороги Дванова, на размытом оползшем кургане, лежал деревенский погост. Верно стояли бедные кресты, обветшалые от действия ветра и вод. Они напоминали живым, бредущим мимо крестов, что мертвые прожили зря и хотят воскреснуть. Дванов поднял крестам свою руку, чтобы они передали его сочувствие мертвым в могилы» [21, с.111]. Отголоски идей «Философии общего дела», изогнутые революционным электричеством эпохи, слышатся в мечтах народного интеллигента Саши Дванова. Движение к высшей цели выписывается им стремительной параболой: «Эти люди хотят потушить зарю, но заря не свеча, а великое небо, где на далеких тайных звездах скрыто благородное и могучее будущее потомков человечества. Ибо несомненно - после завоевания земного шара наступит час судьбы всей вселенной, настанет момент Страшного суда человека над ней». В безумно разогретом энтузиазме человек занимает место бога, и Страшный суд, узурпированная человеком привилегия бога, угрожает слепым силам материи.
Сашу из рук бандитов освобождает Степан Копенкин. Он - бывший командир полевых большевиков, а ныне одиноко скитающийся паломник к могиле Розы Люксембург. Его личность удостоверяют лишь карманные «хлебные крошки и прочий сор», а едет он далекую Германию освобождать от «живых врагов коммунизма» мертвое тело Розы Люксембург. Сердце пожилого воина горит безраздельной любовью и жалостью к замученной Розе. «Рыцарь бедный», Копенкин вскрикивает, шепчет, вздыхает: «Роза, Роза!» - и верный конь его, Пролетарская Сила, ускоряет шаг, напрягая свое могучее тело.
Копенкин и его конь Пролетарская Сила - наиболее колоритные персонажи романа. А Пролетарская Сила к тому же как будто вышел из богатырской былины. В связи с образами Копенкина и его коня возникает цепь ассоциаций, уходящая корнями в богатую мифологическую традицию, начиная от средневековых рыцарей-паломников ко гробу господню, искателей святого Грааля, до Дон-Кихота с Росинантом. Как Дон-Кихот сражается с ветряными мельницами, так и Копенкин сечет саблей «вредный воздух»: вносит неразбериху в сигналы, которые буржуи по радио пускают. Нет рядом немедленного врага, на которого можно излить свое исходящее бессильной и потому яростной жалостью сердце, и он рубит придорожные кусты за то, что они недостаточно тоскуют по Розе. Могила Розы - центр земли для Копенкина, к ней ведут все дороги, потому и едет Копенкин, куда глаза глядят, куда верный конь вывезет.
Однако в его безумных на первый взгляд действиях и речах своя правда. Роза Люксембург не просто Прекрасная Дама рыцаря революции: «...он считал революцию последним остатком тела Розы Люксембург и хранил ее даже в малом» [21, с.119]. Не Роза - от революции, а революция - от Розы. Роза - как бы Грааль, а революция - капля из этого святого сосуда. В Копенкине - высокий пафос, но наполнение его совершенно смехотворно. Энтузиазм борьбы за обретение Абсолюта облекся в псевдорелигиозные формы. В жалкой эпопее Копенкина сохранены структуры рыцарской христианской мистики и героического крестового средневековья. Небо всеобщего блаженства берется штурмом, истреблением «неверных».
Тут-то и есть главная загвоздка: убей всех буржуев и разную «остатнюю сволочь», объединись все пролетарии, товарищи, босота - и наступит коммунизм. Об этом на протяжении книги размышляют все без исключения герои. Это что-то сияющее и прекрасное, «новое небо и новая земля», где сердце обретает желаемое и не тоскует. Самое глубинное всплывает во снах Копенкина: хоронят Розу, а то и не Роза вовсе, а его мать. Мать - его прошлое, его природные корни, самая близкая причина его самого. И на сыне, как всегда у Платонова, лежит вина за ее смерть и долг искупить эту вину. Роза - как бы богоматерь, богоматерия, начаток будущего искупления, претворения смертной плоти в нетленную, превращения разделенности, «неродственности» мира в вечное братство. Для чего же еще к ее гробу длится путешествие души в Копенкине?
Но как ни пытается эта душа поверить в уже готовый источник спасения - в последнем, самом честном усилии она его не находит: «Постепенно в его сознании происходил слабый свет сомнения и жалости к себе. Он обратился памятью к Розе Люксембург, но увидел только покойную исхудалую женщину в гробу, похожую на измученную роженицу». Роза - мертва, она лишь женщина, и ее тоже надо спасти из могилы. Прежде чем черпать в Граале живую кровь преображения, его, оказывается, надо создать самим. Но как самим, таким жалким, темным? Как самих себя поднять за волосы? Сколько веков пропадали они «в безмолвном большинстве», в невнятной для памяти и истории массе, сколько боли и ущемленности накопилось у этих бедных детей жизни, лишь глядевших через забор на блестящие игрушки других, нарядных и счастливых! И вот совсем как дети волшебным «понарошку», произвели они себя в Колумбов и Францев Мерингов, в тех избранных «ученых», которых человечество выделило и уберегло от смерти в культуре. А в коммуне «Дружба бедняка», куда после Ханских Двориков попадают путешественники, все члены ее правления занимают должности и носят длинные и ответственные названия. Та же трогательная и жалкая, детская компенсация прежней своей униженности: никто не пашет и не сеет, чтобы от высокой должности не отрываться.




1.2. Вощев скиталец из «Котлована» - и другие

Тема человеческой судьбы в тоталитарном государстве раскрыта в повести Котлован потрясающе. Землекопы роют котлован, на месте которого должны построить дом для счастливых жителей социализма. Но многие герои произведения погибают, достижение счастья оказывается невозможным без человеческих жертв. Однако фанатичная преданность идее не позволяет рабочим усомниться в правильности всего происходящего. Только Вощев стал размышлять о сущности ытия. Он был уволен из-за того, что задумался о смысле жизни среди общего темпа труда. Вощев натура противоречивая, символический образ искателя правды. В поисках смысла жизни Вощев попадает к землекопам. Этот человек хочет быть личностью, своим желанием он бросает невольный вызов государству, для которого существуют только массы. Но, с другой стороны, Вощев участвует в коллективизации, проявляя жестокость по отношению к крестьянам. Это доказывает, что Вощев, несмотря ни на что, является человеком своей эпохи, своего времени.
В произведении Платонова много противопоставлений. Рабочие роют котлован, на месте которого хотят построить дом всеобщего счастья, а сами живут в сарае: Кроме дыханья в бараке не было звука, никто не видел снов и не разговаривал с воспоминаниями, каждый существовал без всякого излишка жизни. Девочка, потерявшая мать и нашедшая приют у землекопов, спит в гробу. Она обречена так же, как и взрослые. Настя является символом будущего, человеком, ради которого рабочие копают яму, не жалея своих сил. Но девочка умирает, котлован становится могилой для ребенка, мечта о светлом будущем похоронена, а рабочие продолжают копать.
Своеобразен язык повести Котлован. При описании героев автор использует нестандартные, необычные выражения. Его старые жилы и внутренности близко подходили наружу, он ощущал окружающее без расчета и сознания, но с точностью, пишет автор про Чиклина, одного из землекопов, Козлова Платонов изображает так: ...был угрюм, ничтожен всем телом, пот слабости капал в глину с его мутного однообразного лица. Люди в произведении подобны машинам, их лица не выражают чувств, а действия выполняются механически, бездумно. Совершенно иначе изображена у Платонова природа: Умерший, палый лист лежал рядом с головою Вощева, его принес ветер с дальнего дерева, и теперь этому листу предстояло смирение в земле. В отличие от человека природа живая, она наделена чувствами. Человек же существует, ни о чем не задумываясь. Он разрушает почву живое тело земли: Чиклин спешно ломал вековой грунт, обращая всю жизнь своего тела в удары по мертвым местам.
Разрушая землю, люди убивают свою душу. Почва истощается, человек утрачивает смысл существования. А в деревне идет страшный процесс раскулачивания. Крестьяне заранее заготавливают себе гробы, так как не ожидают ничего хорошего от власти пролетариев. В домах гуляет ветер, в деревне запустение: одни запасаются гробами, других сплавляют на плотах. В жертву были принесены тысячи крестьян. Новая жизнь в стране строится на их мертвых телах. Страх и жестокость стали определяющими эпохи. Каждый мог превратиться в предателя, врага народа.
Жестокость присуща многим героям произведения. Таковы Сафронов и Чиклин, фанатично преданные идее построения социализма. Таков и деревенский активист, который днем и ночью ожидает директиву сверху: Каждую новую директиву он читал с любопытством будущего наслаждения, точно подглядывал в страстные тайны взрослых, центральных людей. Активист беспрекословно исполняет приказания, не задумываясь над их смыслом. Его дело исполнять, а властям лучше знать, что хорошо для народа. Власть символ насилия в произведении. Насилие распространяется на живую природу и на человека. Люди ничего не создают, а только разрушают. Котлован не вырыт, так как постоянно приходят директивы о его расширении. У землекопов нет дома, нет семьи, в их жизни нет смысла. Нет смысла и в жизни инженера Прушевского: Прушевский не видел, кому бы он настолько требовался, чтоб непременно поддерживать себя до еще далекой смерти. Все свое время он отдает работе, единственная его цель построить дом.
В слове платоновских героев, впервые выходящих к мысли и ее выражению, царит детское, обновляющее косноязычие. Тут нет места речи гладкой, выученной, автоматизированной, оглядывающейся на долгую культурную традицию.

Содержание

Введение.3

1. «Идея жизни» в творчестве Андрея Платонова4
1.1. «Сокровенный человек» в творчестве А. Платонова...7
1.2. Вощев скиталец из «Котлована» - и другие..14

2. Е. Замятин против власти и контроля над личностью.19
2.1. Разрешенная жизнь в Едином Государстве. В праве ли «Мы» чувствовать...20

Заключение..26

Библиография..27















Введение

Темой данной работы является cудьба человека в произведениях А.П. Платонова 'Котлован' и Е.И. Замятина 'Мы'.
Эти два автора в литературной, научной и педагогической критике периода как советской, так и современной литературы всегда «идут рядом». Это не удивительно, и подробнее почему же так? мы поговорим об этом в нижеследующих главах, но прежде всего хотелось бы отметить их некоторую обособленность от литературы своего времени, и, конечно же, кардинально новое и очень своеобразное творческое отношение к Человеку, его предназначение, цели, индивидуальная уникальность, его желание спросить и услышать ответ от Вселенной.
В наши дни Андрей Платонов (1899-1951) переживает особую, не часто случающуюся с писателем даже посмертно ситуацию, когда кристаллизуется новый его облик (для нас, для искусства, для истории и будущего): от странного, обочинного, даже «юродиво»-вредного литературного явления - как критика определяла его при жизни, от замечательного, своеобычного мастера - на взгляд литературы последних тридцати лет - он поднимается в избраннейший и ответственный круг классиков. Восхождение? Да! Но сколь трудное и долгое и в каком колоссальном перепаде оценок!
Автор же романа "Мы" Евгений Замятин (1884-1937) принадлежит к тем крупным художникам, кто усиленно приковывал внимание к "вечным ценностям" в условиях глобальных исторических сдвигов XX столетия. В свое время роман не был принят. Очень дорого обошлись нам легкомыслие и обидчивость тогдашних идеологов по отношению к сомнениям Замятина. Автор на своих "запретных" страницах выстраивает непрерывную цепочку времени, не прослеживая которую, нельзя понять ни настоящего, ни будущего.
Тема, исследуемая в работе крайне интересна, важна и, без всякого преувеличения, вечна. В этом ее актуальность и значение.

1. Андрей Платонов: Мир творчества: [Сб./ Сост.: Н.В.Корниенко, Е.Д.Шубина; Предисл. Е.Шубиной].- М.,1994.- 430с.: ил.- Библиогр.: С.410-430.
2. Андрей Платонов. Исследования и материалы: Межвуз.сб. науч.тр./Воронеж. гос. ун-т; [Редкол.: Т.А.Никонова (отв.ред.) и др.].- Воронеж, 1993.- 193с.
3. Будаков В. Снова посеять Россию...: О воен. прозе Андрея Платонова//Берег.- 1998.- 21 авг.(N 34).- С.13.
4. Буйлов В. Андрей Платонов и язык его эпохи// Рус. словесность.- 1997.- N 3.- С.30-34.
5. Варламов А. Платонов и Шукшин: Геополит. оси рус. лит.// Москва.- 1998.- N 2.- С.167-174.
6. Галасьева Г.В. Замятин и А.Платонов: К проблеме типологического исследования// Творческое наследие Евгения Замятина: взгляд из сегодня. Научные доклады, статьи, очерки, заметки, тезисы: В VI-ти кн. Кн.IV/ Под ред. проф. Л.В.Поляковой.- Тамбов, 1997.- С.180-188.
7. Золотоносов М. Ложное солнце: "Чевенгур" и "Котлован" в контексте сов. культуры 1920-х годов// Вопр. лит.- 1994.- Вып.5.- С.3-43.
8. Елисеев Н. Загадка "Фро": К истории загл. рассказа// Новый мир.- 1997.- N 3.- С.213-216.
9. Калашников В. Жалобное сердце: [О прозе А.Платонова]// Дон.- 1996. N4.- С.199-211.
10. Карасев Л.В. Движение по склону: Пустота и вещество в мире А.Платонова// Вопр. философии.- 1995.- N 8.- С.123-143.
11. Ковров М. "Погибший от смерти": [К творч. биогр. А.Платонова]// Наш современник.- 1997.- N 11.- С.242-249.
12. Корниенко Н. Зощенко и Платонов: Встречи в лит.// Лит. обозрение. 1995.- N 1.- С.47-54.- Библиогр. в примеч.
13. Корниенко Н.В. История текста и биография А.П.Платонова (1926- 1946): Монография// Здесь и теперь.- 1993.- N 1.- 320с.
14. Лангерак Т. Андрей Платонов: Материалы для биографии. 1899-1929гг. - Амстердам, 1995.- 274с.- рус.
15. Ласунский О.Г. Из ранней биографии А.Платонова// Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания.- Воронеж, 1998.-Вып.10.- С.79-81.
16. Матвеева И.И. Сатирические и комические элементы в раннем творчестве А.Платонова// Русская литература XX века: образ, язык, мысль.- М.,1995.- С.3-14.- Библиогр. в примеч.
17. Мущенко Е.Г. В художественном мире А.Платонова и Е.Замятина: Лекции для учителя-словесника.- Воронеж, 1994.- 84с.
18. Найман Э. "Из истины не существует выхода": А.Платонов между двух утопий// Новое лит. обозрение.- 1994.- N 9.- С.233-250.
19. Никонова Т. Необходимость Платонова: [Заметки о творчестве писателя]//Воронеж. вести.- 1998.- 4 сент.(N 36).- С.5.
20. Орлов Ю.В. "Усомнившийся" Платонов: [Исслед. яз. и стиля произведений А.Платонова]// Рус. яз. в школе.- 1996.- N6.- С.62-65.
21. Платонов А. Повести и рассказы. Л.: Лениздат, 1985. 703 с.
22. Семенова С. Воскрешенный роман Андрея Платонова: Опыт прочтения "Счастливой Москвы"// Новый мир.- 1995.- N 9.- С.209-226.
23. Сизых О.В. Традиции А.Пушкина в изображении "маленького человека" в творчестве А.Платонова// Русская литература XX века: образ, язык, мысль.- М.,1995.- С.14-19.
24. Скобелев В.П. Перспективы разорения и созидания: О повести А.Платонова
25. "Котлован"// Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания.- Воронеж, 1998.- Вып.10.- С.82-92.
26. Спиридонова И.А. Портрет в художественном мире Андрея Платонова //Рус. лит.- 1997.- N4.- С.170-183.