Два взгляда на революцию в литературе 20 века.

Все, что свершалось в России в годы Октября, было необычно, неповторимо, ни с чем не сравнимо.
«Сегодня пересматривается миров основа», - утверждал Владимир Маяковский. «Революционный держите шаг!»-призывал сынов восставшей России Александр Блок. Великие перемены в жизни России предчувствовал и Сергей Есенин:

Сойди, явись нам, красный кон!
Впрягись в земли оглобли...
Мы радугу тебе -дугой,
Полярный круг - на сбрую.
О, вывези наш шар земной На колею иную.

Полный жизненных сил, уверенности в себе, поэт «сегодня рукой упругою готов повернуть весь мир». Он восторженно провозглашает:

Да здравствует революция
На земле и на небесах!

Все больше Есенина захватывает «вихревое» начало, вселенский, космический размах событий.
Поэт Петр Орешин, вспоминая о встречах с Есениным в годы революции, подчеркивал:
«Есенин принял Октябрь с неописуемым восторгом, и принял его, конечно, только потому, что внутренне был уже подготовлен к нему, что весь его нечеловеческий темперамент гармонировал с Октябрем...»
Судьба родины, народа, особенно многомиллионной массы русского крестьянства в бурную революционную эпоху, - вот что волнует поэта, вот что главным образом определяет идейно-художественное своеобразие, сильные и слабые стороны стихов и поэм, написанных им в 1917 - 1918 годах.
На первых порах революционная тема решалась поэтом своеобразно. В его стихах зачастую трудно было найти отображение реальных революционных событий.
В таких произведениях, как «Преображение», «Инония», «Иорданская голубица», написанных на «второй день» октябрьской победы, революционное содержание заключено подчас еще в старую поэтическую оболочку, в них живы еще мифологические образы и отзвуки библейских легенд. Новый мир предстает в них либо в виде утопических картин мужицкого «рая» на земле, либо в виде романтического «града Инонии, где живет божество живых» и господствует «революционная» вера:

Новый на кобыле
Едет к миру Спас.
Наша вера - в силе.
Наша правда - в нас!

Новый «пророк Есенин Сергей» в «Инонии» мечтает о преображении лика земли:

И вспашу я горные щеки
Нив твоих новой сохой;
Золотой пролетит сорокой
Урожай над твоей страной.
Новый он сбросит жителям
Крыл колосистых звон.
И, как жерди златые, вытянет
Солнце лучи на дол.

Эти утопические мечтания и религиозные «прозрения» поэта-пророка не только свидетельствуют о напряженных идейно-художественных исканиях и противоречиях во взглядах самого Есенина, который «первый период революции встретил сочувственно, но больше стихийно, чем сознательно».
В первых послеоктябрьских произведениях Есенина отразились настроения и чаяния тех трудовых слоев русской деревни, которые, приняв Октябрь, на первых порах встретили революцию больше стихийно, чем сознательно.
В «Инонии» и других стихах отчетливо слышны раскаты бушующего океана мелкобуржуазной крестьянской стихии. Кипящая в народе ненависть к свергнутому революцией строю насилия и лжи, справедливая и святая разрушительная ярость по отношению к старому миру - все, это объективно во многом наполняло поэзию Есенина после Октября пафосом гнева и отрицания, бунтарским духом, мотивами богоборчества.
«В начале 1918 года, - отмечал Есенин позднее, - я твердо почувствовал, что связь со старым миром порвана, и написал поэму «Инония», на которую было много нападок и из-за которой за мной утвердилась кличка «хулиган».
В «Инонии» поэт не только поднимается до гневного отрицания казенной церкви с ее фальшивой моралью. Он теперь открыто восстает против основы основ церковной религии:

Время мое приспело,
Не страшен мне лязг кнута.
Тело, Христово тело
Выплевываю изо рта...
Ныне ж бури воловьим голосом
Я кричу, сняв с Христа штаны...

Поэт отбрасывает прочь мотивы смирения и покорности некоторых своих ранних стихов, ибо «иное постиг учение». Он полон жизненных сил, уверенности в себе и «сегодня рукою упругою готов повернуть весь мир». В душе его играет буслаевская удаль:

Ныне на пики звездные
Вздыбливаю тебя, земля!
Протянусь до незримого города,
Млечный прокушу покров.
Далее богу я выщиплю бороду
Оскалом моих зубов.
Ухвачу его за гриву белую
И скажу ему голосом вьюг:
Я иным тебя, господи, сделаю,
Чтобы зрел мой словесный луг!
Уведу твой народ от упования,
Дам ему веру и мощь...

Именно в бунтарской, богоборческой теме, столь значительной и характерной для первых послеоктябрьских стихов Есенина, прежде всего и проявлялась революционность поэта, восторженно принявшего «вихревое» начало революции.
Высокая патетика, пророческий пафос, метафоричность образов все это были новые черты художественного стиля поэта .
Уже в 1917-1918 гг. образы и лексика, заимствованные поэтом из арсенала старой христианской культуры, к которым он прибегал еще в то время, вступают в противоречия с явным тяготением Есенина как художника-реалиста к лексике, образам, рожденным Октябрем и передающим революционный накал тех незабываемых дней:

Небо - как колокол,
Месяц - язык,
Мать моя - родина,
Я - большевик.

Эти стихи, написанные Есениным во время пребывания в родном селе Константинове летом 1918 года, навеяны во многом тем, что довелось поэту наблюдать в деревне, и прежде всего настроением крестьян, получивших в революцию «без выкупа пашни господ». Спустя некоторое время Есенин вновь возвращается к этой теме:

Говорят, что я большевик.
Да, я рад зауздать землю...
Эти строки, конечно, не следует понимать буквально. Вместе с тем это не простая, звонкая фраза. Для поэта, еще в юности мечтавшего о служении народу и готового ради этого принять «унижения, презрения и ссылки», фраза «я - большевик» полна глубокого смысла.
Есенину еще трудно понять многое в революционных взглядах большевиков, но в душе он явно симпатизирует людям, которым под силу даже «зауздать землю», их несгибаемой воле в схватке с темными силами старого мира.
Сколь стремителен был в годы революции процесс сближения поэзии Есенина с действительностью, сколь искренне был поэт солидарен с восставшим народом, - во всем этом еще раз убеждаешься, читая есенинского «Небесного барабанщика», написанного в 1918 г.
Столкновение двух миров и судьба родины в революционную эпоху - вот стержневая мысль, волнующая поэта в «Небесном барабанщике». Отсюда и жизнеутверждающий романтический пафос, и гиперболические образы, и ораторски-маршевой ритм стиха:

Листьями звезды льются
В реки на наших полях.
Да здравствует революция
На земле и на небесах!
Души бросаем бомбами,
Сеем пурговый свист.
Что нам слюна иконная В наши ворота в высь?
Нам ли страшны полководцы
Белого стада горилл?
Взвихренной конницей рвется
К новому берегу мир.
«Небесный барабанщик» в идейно-художественном плане значительно шире таких произведений Есенина, как «Преображение», «Инония». Знаменателен в нем открытый призыв к борьбе с «белым стадом горилл» - интервентами. Схватка с врагом предстоит не из легких, она потребует напряжения народных сил и даже жертв. Поэт обращается к восставим с вдохновенным словом:

Смыкайтесь же тесной стеною,
Кому ненавистен туман...
Верьте, победа за нами!
Новый берег недалек.

Революция несет свободу всем народам России, с ее победой и «калмык и татарин почуют свой чаемый град». Впервые здесь подходит поэт так близко к мысли об интернациональной солидарности восставших:

Ратью смуглой, ратью дружной
Мы идем сплотить весь мир.
Мы идем, и пылью вьюжной
Тает облако горилл.

В «Небесном барабанщике» почти отсутствуют образы, навеянные старой христианской поэтикой. При всей планетарности, космической устремленности образов «Небесного барабанщика» основа их жизненно реальна.
Это относится и к развернутому образу-метафоре «солнца-барабана», играющему важную идейно-композиционную роль в стихотворении, и к образу «белого стада горилл» и к другим.
«Небесный барабанщик» можно смело отнести к значительным явлениям гражданской лирики первых лет революции. Это замечательное стихотворение Есенина созвучно и взволнованно-тревожному ритму блоковской поэмы «Двенадцать».
Каждому из трех поэтов был ненавистен повергнутый революцией в прах старый порядок. При всем идейно-художественном своеобразии их произведений о революции они были едины в главном: в неподдельной тревоге за судьбы восставшей России и ненависти к ее врагам.
Октябрь озарил есенинскую поэзию новым светом. «Не будь революции, - подчеркивал Есенин, - я, может быть, так бы и засох на никому не нужной религиозной символике».
Все новые и новые факты творческой биографии поэта, новые документы и материалы о литературно-общественной деятельности Есенина в годы революции становятся известными в наши дни.

Оглавление


Введение 3
1. От февраля к октябрю 5
2. На стороне Октября 14
3. Блок и революция 22
4. Непобедимость революции в ее жизненной силе 25
5. Герой и подвижник - борьба или капитуляция 29
6. Мир, видимый через человека 36
Заключение 41
Список литературы 44



Введение

Сегодня вопрос о роли революции - один из главных для многих из нас. С расстояния трех четвертей века отчетливо видны ошибки и преступления революции, но видна и великая энергия великого народа, которую так долго сдерживали.
Историки еще десятилетия будут спорить о роли Октября, но нынче мы должны быть сильно благодарны Александру Блоку за то, что он так точно и ярко запечатлел революционную эпоху в своем небольшом произведении.
А если еще вспомнить, что он благословлял революцию, в пожаре которой сгорела его выдающаяся библиотека, а собиралась поколениями его предков, мы согласимся с А.М.Горьким, что это человек бесстрашной искренности, и поймем слова К.Федина, который после безвременной смерти 40-летнего поэта говорил, что уже не будет подобного мужества и подобной тоски о правде будущего, какие проявил А.Блок.
Революция слишком огромное по своим масштабам событие, чтобы не быть отраженным в литературе. И лишь считанные единицы писателей и поэтов, оказавшиеся под ее влиянием, не коснулись этой темы в своем творчестве.
Надо также иметь в виду, что Октябрьская революция важнейший этап в истории человечества породила в литературе и искусстве сложнейшие явления.
Много бумаги было исписано в ответ на революцию и контрреволюцию, но лишь немногое, что вышло из-под пера творцов рассказов и романов, смогло в полной точности отразить все то, что двигало народом в столь трудные времена и именно в том направлении, в котором нужно было наивысшим постам, не имеющим единого лица.
Также не везде описана моральная ломка людей, попавших в наитруднейшее положение зверя революции. А тот, кто возбудил, развязал войну. Разве им стало лучше? Нет! Они тоже оказались в руках того чудовища, которое они сами же и породили.
Эти люди из высшего света, цвет всего русского народа русская интеллигенция. Они подверглись тяжелейшим испытаниям со стороны второй, большей части населения страны, перехватившим прогресс, дальнейшее развитие войны.
Некоторые из них, особенно молодые люди, сломались.

1. От февраля к октябрю

Февральская буржуазно-демократическая революция ознаменовала начало нового периода в идейно-творческом развитии Маяковского. Период от Февраля до Октября хотя и не отличался для поэта особенной творческой продуктивностью, но имел для него очень важное значение. Эволюция Маяковского за это время чрезвычайно показательна.
Непосредственные впечатления от событий этого периода, впоследствии осмысленные поэтом с уже вполне зрелых идейных позиций, отразились в ряде его произведений, прежде всего в поэмах «Владимир Ильич «Ленин» и «Хорошо!».
Однако в литературе о Маяковском его идейное развитие и творчество этого периода обычно освещаются очень бегло, а порой и неверно.
Февральская революция застала Маяковского в Военно-автомобильной школе.
Поэт, для которого российская действительность становилась все более ненавистной, а революция - «хлеба нужней, воды изжажданней», принял непосредственное участие в восстании: «Пошел с автомобилями к Думе» («Я сам»).
Его всецело захватила атмосфера февральских дней. «Начались,- по рассказу очевидца,- удивительные, надолго запомнившиеся дни. Улицы города с утра до вечера были полны оживленной, говорливой толпой. Проносились ощетиненные штыками грузовики. На углах стихийно вспыхивали летучие митинги...
Пьянящее ощущение «свободы» и какой-то веселой беспечности было разлито в воздухе. Никто не вдумывался в это слово, да и некогда было думать. Им просто дышали всею грудью, как дышат, распахнув окно из душной комнаты в «яркий весеппий день».
На улицах столицы звучали «Марсельеза», «Варшавянка» и другие революционные песни, с детства знакомые Маяковскому, воскрешая в его памяти «утро свободы в кровавой росе», которое он встретил на Кавказе в 1905 году. Двенадцать лет прошло с тех пор, как строки нелегального стихотворения «К солдату», переписанные на «длинной бумажке», объединились с революцией в сознании поэта. А теперь эти строки были взяты на вооружение восставшим народом. По свидетельству участника восстания, старого члена партии А. Ф. Дмитриева, их пели работницы 25 февраля на Знаменской площади Петрограда, обращаясь к солдатам запасного батальона Волынского полка, высланного для разгона демонстрации:

Опомнись, товарищ, опомнись, солдат,
В какого врага ты стреляешь...

О настроении Маяковского в первые дни Февральской революции свидетельствует ряд воспоминаний. Н. Серебров (А. Н. Тихонов) пишет о своей встрече с поэтом:
«Около Невского на меня налетел Маяковский, в расстегнутой шинели и без шапки. Он поднял меня я все лицо залепил поцелуями, он что-то кричал, кого-то звал, махал руками...».
В. А. Десницкий вспоминает: «В мартовские дни Маяковский неоднократно заходил к нам, заходил простор не по делу. Был очень оживлен. Улица его пьянила, и в сообщениях о своих уличных впечатлениях он забывал о всякой сдержанности и настороженности. С увлечением рассказывал об аресте генерала Секретева... о своем активном участии в этом веселом деле»
Поэт не только непосредственно участвовал в арестеэтого царского генерала, начальника Автошколы, группой большевистски настроенных солдат, но и «принял на несколько дней команду Автошколой» («Я сам»).
После упразднения царской цензуры Маяковский поспешил прежде всего обнародовать не пропускавшиеся ею наиболее революционные строки из поэмы «Облако в штанах».
Выступая в эту пору на вечерах и концертах, Маяковский читал отрывки из «Облака», а также из запрещенной царской цензурой поэмы «Война и мир», которую он начал печатать отдельными главами. Наряду с обнародованием этих произведений Маяковский сразу же начал создавать новые.
Неверно, что Маяковский «с первых дней» Февральской революции «участвовал своим творчеством в борьбе против захватившей власть буржуазии».
В действительности это относится к более позднему времени. Первые же произведения Маяковского этого периода носили не антибуржуазный, а антимонархический характер. Это были лубочные картинки его работы, выпущенные издательством «Сегодняшний лубок» («Царствование Николая Последнего», «Забывчивый Николай»). Примечательно, что в этих произведениях Маяковский выступает и как поэт, и как художник, предвосхищая тем самым свою будущую работу в РОСТА.
Настроения и идейные позиции Маяковского «фвральской» поры получили яркое поэтическое воплощение в стихотворении «Революция. Поэтохроника», написанном, по свидетельству поэта, «в первые же дни» революции («Я сам») и датированном в первопечатном тексте 17(30) апреля.

1. Бабель И.Э. Сочинения. В 2-х т. Т. 2: Конармия; Рассказы 1925-1938
2. Бажов В.П. Интеллигенция: вопросы и ответы. Москва, 1991 г.
3. Булгаков М.А. «И судимы были мертвые»: Романы. Повесть. Пьесы. Эссе, М., 1999
4. Булгаков М.А. Пьесы.- М.: Советский писатель, 1987
5. Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество (Из размышлений о религиозной природе русской интеллигенции) // Вехи. Из глубины. -
6. Деменьтьев А., Е. Наумов, Л. Плоткин «Русская советская литература» - М.:Учпедгиз, 1993.
7. Ершова,Э.Б Революции, реформы и российская творческая интеллигенция в первой половине XX века/Э. Б. Ершова ;Э. Б. Ершова
8. История русской литературы / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); Редкол.: Н. И. Пруцков (отв. ред.) и др. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 19801983. Т. 14.
9. Карабчиевский Ю. Воскресение Маяковского. - М., 1990.
10. Келли А. Самоцензура и русская интеллигенция // Вопросы философии. - 1990. - № 10.
11. Книпович Е.\"Об Александре Блоке\", М., 2002
12. Лютов В. Русские писатели в жизни Урал LTD,1999
13. Паустовский К. Рассказы о Бабеле. Мопассанов я вам гарантирую: // И. Бабель. Избранное. - М.: Аст Олимп, 1996.
14. Советская историческая энциклопедия. Москва, 1965 г.
15. Фадеев А. Собрание сочинений в семи томах, т. 5,
16. Фадеев А. Собрание сочинений в семи томах, т. 6
17. Файзи Ахмед. Школа мастерства. \"Дружба народов\". М., \"Советский писатель\", 2002, № 2,
18. Чудакова М. \"Гоголь и Булгаков. История и современность\" М. \"Народная Асвета\". 1985.
19. Чудакова М. \"Жизнеописание Михаила Булгакова\" С-П. \"Художественная литература\". 1988.
20. Шкловский В. Бабель. Критический романс: Аст. Олимп, 1996.
21. Якобсон Р. О поколении, растратившем своих поэтов // Вопросы литературы. - 1990. - № 11, 12.