Сергий Радонежский.

Будущий подвижник родился в первой четвер­ти XIV в. в Ростовской земле. Дата его рождения точно неизвестна: на основаниии, косвенных свидетельств источников одни историки называют 1322 г., другие — 1314 г. Согласно  древнему ростовскому преданию, родители Сер­гия — боярин Кирилл и его жена Мария жили не в самом городе, а в его окрестностях. Их усадьба находилась в трёх верстах к северо-западу от Ростова — там, где позднее возник Троицкий Варницкий монастырь.

        О жизни и учении Сергия известно очень мало. До наших дней не сохранилось каких-либо его произведений — посланий, поучений, проповедей. То немногое, что мы знаем о “великом старце”, как называли Сергия современники, содержится глав­ным образом в его житии. Оно написано учеником Сергия монахом Епифанием Премудрым в 1417— 1418 гг. В середине XV в. труд Епифания был отредактирован другим известным книжником —. Пахомием Сербом (Логофетом) — и  лишь в таком виде дошёл до наших дней. Насколько это было возможно в рамках избранного им жанра, Епифаний сумел показать подлинное величие и обаяние личности своего учителя. Дополняя рассказ агиографа (автора жития) сведениями, почерпнутыми из летописей и других исторических источников, можно воссоздать основные вехи земного пути Сергия, понять истоки его прижизненной и посмертной славы.

       Былое величие Ростовской земли и её трагиче­ский упадок, вызванный распрями князей и частыми нашествиями татарских “ратей”, определили формирование личности Варфоломея так звали Сергия до пострижения в монахи. Именно Ростов с его древними монастырями был в то время одним из крупнейших религиозных центров Северо-Восточной Руси. Здесь сохранялась древняя киевская и византийская духовная традиция, великим продолжателем которой суждено было стать Варфоломею.

Согласно житию, Варфоломей уже с детства был отмечен Божьей благодатью. Многочисленные чудесные знамения (знаки, приметы) убеждали Кирилла и Марию в “богоизбранности” их среднего сына. Незадолго до рождения Варфоломея мать была в церкви на воскресном богослужении. Трижды, в самые важные моменты литургии,младенец прокричал во чреве матери. В первый год жизни он отказывался от материнского молока в “постные” дни недели-среду и пятницу. Достигнув семи лет, Варфаломей чудесным образом овладел грамотой — с помощью ангела, явившегося ему в поле под дубом в виде старика-монаха. Можно по-разному толковать эти известия. Однако вряд ли стоит сомневаться ,что уже в отроческие годы Варфоломей ощутил на себе печать избранничества.

Около 1328 г. великий князь московский Иван  Калита, получив от хана Узбека ярлык ( грамоту) на великое княжение Владимирское, принялся  сводить счёты со своими недругами в Восточной Руси. В Ростове, где было  немало сторонников тверских князей, его воеводы учинили подлинный погром. .Часть ростовчан была принудительно переселена в московские земли .Среди них был и боярин Кирилл со семейством. Они стали жить в селе  (Радонеж), на лесной и безлюдной северо-восточной окраине Московского княжества.

             В юности Варфоломей твердо решил принять монашеский постриг и начать жизнь отшельника Однако лишь после смерти родителей он смог осуществить свой замысел. Вместе со старшим бра­том Стефаном, который после безвременной кончи­ны жены принял монашество, Варфоломей поселился среди глухого леса в урочище (на холме) Маковец, отдалённом от Радонежа на расстояние около 12 вёрст. Братья выстроили бревенчатую келью и неболь­шую церковь во имя Пресвятой Троицы. Образ Троицы (единого в трёх лицах Бога — Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Дух Святой) служил в ту эпоху символом любви и единения. Всю жизнь радонежкий подвижник стремился к установлению евангельских, братских отношений между людьми. И потому современники с полным основанием называли его “учеником Святой Троицы”. Знаменитая икона “Троица” была написана Андреем Рублёвым “в похвалу” Сергию и находилась над гробницей великого старца.

    Вскоре Стефан, не выдержав суровой жизни в лесу, ушёл с Маковца. Он поселился в Москве, в Богоявленском монастыре. Варфоломей остался один, упорно не желая вернуться к людям . Изредка его навещал некий “игумен Митрофан”, о котором известно только одно: именно он постриг юношу в монахи и дал ему свое имя — Сергий.

   Постепенно в монашеской среде стал распрост­раняться слух о молодом отшельнике, живущем на Маковце. К Сергию начали приходить иноки, желавшиеподвизаться на духовный подвиг вместе с ним. Так сложилась небольшая община, рост которой Сергий поначалу ограничивал “апостоль­ским числом” — двнадцать. Однако со временем всякие ограничения были отменены. Монастырь быстро рос, отстраивался. Вокруг него стали селиться крестьяне, появились поля и сенокосы. От прежней глухомани не осталось и следа.

  В 1354 г. живший в Переяславле-Залесском епископ Волынский Афанасий по поручению митрополита Алексия поставил Сергия во игумена (настоятеля) и одновременно рукоположил его в сан священника. Вскоре в Троицком монастыре был введён общежительный устав. Это было смелым новшеством, т.к. почти все русские монастыри того времени придерживались так называемого особножительного устава, при кото­ром каждый инок устраивался в обители так, как позволяли ему его средства. Приходя в монастырь, богатые и знатные люди пользовались здесь теми же привилегиями и благами, что и в миру.

          Совершенно иначе был устроен общежительный монастырь, киновия, идею которого подробно разработал один из “отцов церкви”, крупнейший христианский богослов Василий Великий (около 329—379 гг.). Здесь предусматривалось имущест­венное равенство монахов, которое достигалось благодаря отсутствию у них какой-либо личной собственности. Всем достоянием монастыря рас­поряжалась иноческая община во главе с игуме­ном. Монахи питались из общего котла в братской трапезной, носили одинаковую одежду и обувь, безоговорочно повиновались распоряжениям игу мена и “старцев” — наиболее уважаемых духовных наставников молодых. В то ж равенство монахов в имущественных вопрос— исключало существования в киновии многое чатой лестницы должностей. Истинное же чие между иноками заключалось в < преуспеяния каждого из них в великих подвижничества.

    Киновия давала миру наглядный образец идеальных отношений между христианами. Вмете с тем общежительное устройство монастыря превращало его во вполне самостоятельную в  экономическом отношении общину тружеников, делящих время между молитвами о спасении мира и собственной души и прозаическим крестьянским трудом. Утвердив “общее житие” на Маковце, что стоило ему немалых усилий и волнений, Cергий начал животворную для русской церкви “монастырскую реформу”. При поддержке церковных и светских властей сам радонежский игумеи ближайшие ученики в XIV—XV вв. основали  несколько десятков новых монастырей. Большинство из них возникли в лесной глуши, вдали от дорог, и лишь со временем обросли и деревнями. Так называемая “монастырская колонизация”, у истоков которой стоял Радонежский, позволила создать опорные для земледельческого освоения ярославско-костромского Заволжья и Русского Севера.

 Жизнь инока, добровольно затворившегося в монастырской ограде, размеренна и небогата событиями. Однако Сергию не раз приходилось покидать Маковец и совершать миротворческие походы, с тем чтобы вразумить князей и заставить  их прекратить гибельные для страны усобицы. Чувствуя огромную духовную ответственность за всё, что происходило на Руси, великий старец всеми доступными ему средствами стремился утверждать правду Евангелия перед лицом ожесточившегося мира. Следуя заветам древних христианских подвижников, он никогда не садился на коня и пешком — порой с риском для жизни — ходил с призывами к   миру в Нижний Новгород, Ростов, Рязань.

Разделял ли Сергий какую-либо конкретную политическую точку зрения? Поддерживал ли  всецело того или иного князя? Не имея на это определённых свидетельств, можно, однако

 С большой долей уверенности утверждать: взгляды радонежского игумена на политику, на междукняжеские отношения определялись его евангельским мировоззрением. Его представления о наилучшем  устройстве общества, по-видимому, были основаны на идее киновии как идеальной формы человеческих  отношений.

Чутко откликаясь на призывы страждующего мира, Сергий с особым вниманием следил  за тем , что происходило внутри самой церкви. После кончины митрополита Алексия в феврале 1378 началось длившееся до 1390 г. “мятежное время” — период ожесточённой борьбы за власть между различными церковно-политическими группировками. Сергий глубоко переживал это. Источники свидетельствуют о его сочувствии деятелям, выступавшим за сохранение  единства киевской митрополии, за развитие традициционных для русской церкви связей с Византией.Троицкий игумен не одобрял намерений великого князя Дмитрия Ивановича поставить митрополичью кафедру под свой контроль. Однако при этом Сергий избегал открытых конфликтов со светской властью. Известно, что он решительно отклонил предложение престарелого митрополита Алексия выступить в роли кандидата на митрополичий престол. Радонежский подвижник хорошо  понимал, какое огромное значение для всей Руси имела его деятельность по обновлению монашеской жизни. Эту сокровенную духовную работy он мог выполнять с наибольшим успехом только в роли скромного троицкого игумена.

Особое место в биографии Сергия занимает эпизод, в котором ярко проявилась его патриотическая позиция. В августе 1380 г., преданный своим недавними союзниками, князь Дмитрий оказался  один на один с надвигавшимися на Русь многотысячными татарской и литовской армиями Нуждаясь в моральной поддержке и благословении на  борьбу с врагами, Дмитрий отправился к Сергию в Маковец. Великий старец не только ободрил  князя и предрёк ему победу, но даже отправил с ним  двух своих монаховОба они стали живым свидетельством того, что радонежский игумен — самый авторитетный в то время церковный деятель -признал войну с Мамаем священным долгом  христиан.

       Посылая своих иноков на бой с “погаными”, Сергий нарушал церковные каноны, запрещавшие монахам брать в руки оружие. Во имя спасения  Отечества он рисковал собственным “спасением души”. Однако Сергий готов был принести и эту ,самую тяжкую для монаха, жертву.

Победа на Куликовом поле была одержана в день  большого церковного праздника —Рождества Богородицы. Это было воспринято современниками как  ещё одно явное свидетельство небесного покровительства Богородицы Русской земле. Сама эта идея возникла ещё во времена Киевской Руси  и была  развита Андреем Боголюбским применительно к Владимиро-Суздальской зем­ле. Иван Калита, посвятив главный храм Москвы Успению Богоматери, также настаивал на том, что именно его владения находятся под особым попечительством Пречистой.

Молитва Пресвятой Богородице сопровождала весь иноческий путь Сергия. На его родине, Ростове, главный храм города был посвящен Успению Богоматери. Любимой келейной иконой подвижника была “Богоматерь Одигитрия” (Путеводительница). Согласно житию, он каждый день пел хвалебную песнь Пречистой — акафист.

Совпадение личного стремления с общим воодушевлением в области духовной жизни часто  приводит к необычайным результатам. Судьба Сергия является тому подтверждением. Его восхождение по лестнице духовного совершенствования сопровождалось мистическими прорывами в  царство духа. Игумен наяву видел ангелов и райских птиц, неземное сияние и небесный oгонь. Но вершиной богосозерцания, которого удостоился святой, стало чудесное явление Богородицы ,событие, отозвавшееся далеко за пределами Троицкого монастыря.

Однажды Сергий долго и самозаб­венно молился перед иконой Бого­матери. Вероятно, это была та самая, небольшая по размерам, но очень выразительная по манере изображения икона Одигитрии, которая до сих пор хранится в музее Сергиева Посада (бывший Загорск) и, согласно старой монастыр­ской традиции, считается любимой келейной иконой Сергия.

Закончив молитву, старец обратился к своему ученику, келейнику (т.е. жившему с ним в одной келье монаху) Михею, со словами: “Чадо! Будь бдителен и бодрствуй, потому что видение чудесное и ужасное будет нам сейчас”.

И тут же раздался голос: “Вот Пречистая грядет!” Услышав голос, Сергий стремительно вышел из кельи. “И вот свет ослепительный, сильнее солнца сияющий, ярко озарил святого; и видит он Пречистую Богородицу с двумя апостолами, Пет­ром и Иоанном, в несказанной светлости блис­тающую. И когда увидел Её святой, он упал ниц, не в силах вынести нестерпимый этот свет, —

повествует автор “Жития Сергия”. — Пречистая же своими руками прикоснулась к святому говоря: „Не ужасайся, избранник мой! Ведь я  пришла посетить тебя. Услышана молитва твоя об учениках твоих, о которых ты молишься, в об обители твоей..."”Богоматерь обещала Сергию и впредь защищать монастырь от опасностей и оказывать ему покровительство. “Сказав это, стала она невидимой”