Предыдущая страница реферата | 1  2

"Нам представляется, — пишет Н. Страхов,— цель обыкновенно в виде какой-то меты, стоящей впереди предмета, так что он может достигнуть ее разными путями и может быть подвинут к ней постороннею силою. Между тем правильнее сказать, что цели вложены в самые предметы, заключены внутрь сил и явлений мира и потому могут быть достигаемы только раскрытием внутренней природы самих вещей". "Цели" Страхова по сути своей сродни "логосам" преподобного Максима Исповедника, хотя сам он и не сознает себя в этой традиции, ощущая скорее сильную симпатию к Гегелю и к науке "пантеистической".

Страхов глубоко убежден, что с природой нельзя обращаться как с внешней косной материей, использовать ее как средство для привносимых извне целей, ибо она уже есть цель-в-себе. Природа должна быть понята как самостоятельная, развивающаяся на разных этапах к высшим формам жизнь, требующая признания своего самодовлеющего значения.

Противоположное миропонимание, основанное на внешнем рассудочном целеполагании, движимое своекорыстными утилитарными интересами, становится возможным вследствие упадка философии и истинно научного духа в частных областях знания. Своим руководящим принципом и необходимым следствием оно имеет безжизненную, механистическую, раздробленную картину мироздания.

"Мир,— пишет Страхов,— есть прекрасная гармоническая сфера; изучая его, натуралисты нашли, что он как будто в оболочке заключен в пространстве и времени; они сняли эту оболочку и отбросили ее как пустую шелуху. Точно так же они потом снимают и отбрасывают слой за слоем, воображая, что таким путем могут добраться до глубокого таинственного зерна. По окончании работы — что же оказывается? Зерна нигде нет, и весь мир разрушен в безобразные обломки".

В самом деле: экологическому кризису предшествует концептуальное разрушение гармонии мироздания.

Против такого разрушения русская мысль восставала периодически, причем основной мотив Страхова подхватывается ею особенно охотно (Н. О. Лосский. Мир как органическое целое. 1915, и др.). Особенно значительным событием представляются практически еще не известные работы русского философа и историка науки Тимофея Ивановича Райнова (1888-1958). Остававшиеся до недавнего времени в рукописях (а частью до сих пор не опубликованные) по причине своего очевидного разномыслия с официальным "диалектическим материализмом", они крайне интересны стремлением сочетать новейшие данные естествознания со своеобразной системой персонализма, обостренной чувствительностью к экологической проблематике и даже своего рода эсхатологизмом.

Согласно концепции Райнова, изложенной в его лишь недавно увидевшей свет работе "Odintzoviana-1947" и в ряде других статей, "бессубъектных" процессов в мире нет. В так называемой "неорганической" природе он видит следы и признаки организованности, проявляющейся в бытии различных "индивидуумов-ассоциаций". Физико-химические науки склонны игнорировать эту самобытность природных индивидуумов, поскольку они очень долгое время разрабатывались под влиянием утилитарно-технических нужд. "Одна из характерных особенностей этих нужд заключается в том, — пишет Райнов, ? что при их удовлетворении человек, техника противопоставляет себя природе как материалу технического воздействия, т. е. всяческого приспособления и преобразования в интересах человека. Всякая организация в природе либо остается при этом в пренебрежении перед организующими интересами и средствами человеческой техники, т. е. практически не существует, либо входит в расчет как нечто побочное и второстепенное. Природа выступает в свете утилитарно-технических интересов как нечто вовсе неорганизованное либо организованное бессмысленно и "неинтересно"".

Еще более резко и определенно Райнов высказывался в своих лекциях по истории западноевропейской науки X—XVII вв. "Техника есть школа безбожия. Техника спрашивает: что можно сделать из данного материала, с какого конца к нему подойти, чтобы его можно было употребить для какой-то цели? Призывая имя Бога, в технике нельзя сделать ничего. В этом смысле техника, можно сказать, самая непочтительная сфера человеческой деятельности. Она стремится разрушить естественные тела природы и придавать им желательную ей форму, делая из них такое употребление, которое подсказывается чисто человеческими, практическими задачами и целями. Никакого пиетета к действительности, полное распоряжение этой действительностью".

Персоналистическая натурфилософия Т. И. Райнова с необходимостью конкретизировалась в определенную эсхатологическую перспективу, в которой – пожалуй, впервые с такой ясностью – экологическая озабоченность связывает образ Антихриста или фактически тождественный ему образ Великого Инквизитора (восходящий к "Братьям Карамазовым" Ф. М. Достоевского) с торжеством технократии.

"Замыслы, планы и возможности Великого Инквизитора, — пишет Райнов, — рассчитаны на заботу о субстратных существах, пренебрегая тем, что сквозит под субстратом, что живет в нем — пренебрегая самостями, освобождающимися после смерти. Для него просто не существует этих самостей". Позиции Великого Инквизитора, стремящегося управлять всеми ради блага всех (здесь опять же нельзя не вспомнить о древнекитайском правителе из даосской притчи) Райнов противопоставляет принцип ясновидения любви в духе Макса Шелера.

Последовательно поверяя по нему установки современной технологической цивилизации, он со всей определенностью утверждает, что они противоречат духу Евангелия. В отличие от некоторых современных христианских апологетов, у Райнова нет никаких иллюзий относительно "ноосферы" Вернадского ?Тейяр де Шардена ? Ле Руа.

"Даже человечество в мыслимой своей предельной интеграции, как "ноосферы" Ле Руа и Вернадского,— говорит Райнов,— как одна семья, изживщая внутри себя все противоположности, достигшая солидарности и гармонии — даже такое человечество противостоит всему живому, подчиняя его себе, противостоит и всему неживому, используя его для службы себе, пусть и службы выгодной, украшаю¬щей, превращающей мир в сад победоносного человечества: "По высям творения я гордо шагал" — вот образ ноосферного человечества, хозяина, господина над миром живых и неживых существ. Это увеличенный, космизированный Великий Инквизитор (курсив мой.— Н. Г.), которому дух евангельской правды и любви и жалости будет противостоять даже тогда, если он перешагнет границы земли и солнечной системы и расставит свои сети над мириадами миров (что вовсе не невозможно)".

Удивительным образом в этой работе Т. И. Райнова, написанной вскоре после атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, достигли необходимого равновесия натурфилософия и эсхатология, положительное естествознание и христианское откровение, хотя сам ее автор — не только по политическим причинам — был очень сдержан в определении собственной конфессиональной позиции.

И о чем также никак нельзя не сказать,— именно опираясь на свою натурфилософскую концепцию, Райнов очень решительно предупреждает об опасности широкого технологического применения энергии радиоактивного распада. "Это будет обеднять землю!" — заключает он.

Угроза тоталитарной технократии — не только в природном, но в первую очередь в социальном аспекте — как раз в это время весьма определенно выражалась русскими философами, жившими в эмиграции — Георгием Гурвичем и Борисом Вышеславцевым, которые, между прочим, опирались на "Повесть об Антихристе" из "Трех разговоров" Владимира Соловьева . Основоположник "метафизики всеединства" в русской философии в своей последней работе действительно проницательно увидел опасности технократической тенденции. Таким образом, своими построениями в онтологии и метафизике, а равно и в области историософии Соловьев, конечно, подготовил почву для укрепления христианского экологического сознания XX в.

Однако хотелось бы заметить, что среди ближайших последователей его учения проявились и крайне утонченные технократические стремления, опиравшиеся на весьма туманную идею Софии-Премудрости. Предмету мистической влюбленности Соловьева фактически отводилась роль патронессы научно-технического прогресса и хозяйственного овладения миром.

Так, о. Павел Флоренский, в молодые годы весьма увлеченно и ярко писавший об общечеловеческих корнях идеализма и выражавший благоговейное отношение к разнообразным ликам природы, после революции 1917 г. занялся подсчетами "свободной энергии" в пустом пространстве, принял участие в экологически сомнительном плане ГОЭЛРО, а затем предложил такую тоталитарную утопию, в которой трудно не усмотреть отголосков национал-социалистических идей.

Отец Сергий Булгаков, на первый взгляд далеко отстоявший от технократизма, в своей "Философии хозяйства" также искал путей "софийного" преображения мира инструментально-техническими средствами...

Короче говоря, от идеи "софийного преображения мира" до тотального технократического насилия над природой всего один шаг, и не лучше ли с благодарением принимать то, что она еще может дать, чем измышлять богословское оправдание действиям героя древнекитайской притчи, помогавшего всходам расти быстрее?

Этот вопрос христианской философии давно пора поставить перед цивилизацией, которая пока еще хотя бы формально сознает ключевым событием своей истории Рождество Христово...

Скачали данный реферат: Jastrebeneckij, Luiza, Malanov, Rudnikov, Tolstoj, Педич.
Последние просмотренные рефераты на тему: решебник 10 класс, реферати українською, вулканы доклад, реферат научный.





Предыдущая страница реферата | 1  2