Природоохранные идеи и традиции народов Прибайкалья

Е.А. Александрова, Эколого-просветительский центр «Заповедники» (Москва), Н.И. Троицкая, Департамент особо охраняемых природных территорий, объектов и сохранения биоразнообразия МПР России (Москва)

Введение

К концу второго тысячелетия современной цивилизации все пять миллиардов живущих на Земле людей верят. Одни верят в Бога, другие — в то, что Его нет, люди верят в прогресс, справедливость, разум. Вера является важнейшей частью мировоззрения человека, его жизненной позиции, убеждением, этическим и нравственным правилом, нормой и обычаем, по которым — точнее, внутри которых — он живёт: действует, мыслит и чувствует.

Несомненно, человек — часть природы. Одни и те же химические элементы слагают его тело и тела животных, деревья, воды Мирового океана, горные породы. Человек связан с окружающим миром такими крепчайшими «канатами», как воздух, вода, пища, солнечный свет, необходимые для поддержания жизни. Человек участвует в вечном круговороте вещества в природе, и древний человек чувствовал это острее и чётче, чем современный. Это ощущение сохранено им даже в языке: например, по-русски — при-род-а; земля, на которой родились и умерли предки, — род-ина; люди, живущие на ней, — на-род. Люди рождаются, дают жизнь новым поколениям, а потом умирают, и тела их разрушаются, переходят из живого в неживое — так же, как звери, птицы, деревья и травы.

Но человек обладает сознанием, поэтому он — не только «природное» существо. Стать человеком — значит обрести способность «осознавать» себя, т.е. видеть и чувствовать не только свою причастность этому миру, но и «особость» своего положения в нём.

1. Значение народных и религиозных традиций в природоохранной пропаганде

В последние десятилетия в общественном сознании природоохранные проблемы вышли на одно из первых мест. Однако теоретические поиски разрешения этих проблем замыкаются в основном в рамках естественнонаучных и технических дисциплин. С целью преодоления нарастания экологического кризиса разрабатываются всевозможные природоохранные меры, безотходные и замкнутые технологии переработки ресурсов. Но эти меры, по-видимому, могут лишь замедлить наступление кризиса и как-то смягчить его, но не в состоянии его предотвратить. К тому же, на наш взгляд, постановка природоохранной проблемы как частной, относительно изолированной и усечённой задачи делает невозможным её решение. В этой кризисной ситуации, когда современная мораль неспособна обеспечить выживание дикой природы, традиции коренных народов представляют нам надежду на будущее. Речь, конечно, идёт не о возврате к романтическому прошлому, а о возрождении и соединении экологической этики этнических культур с современной индустриально-урбанизированной цивилизацией. Только в местной, этнической, национальной культуре отражён экологический опыт взаимодействия человека с определённой природно-ландшафтной средой. Он предполагает соизмерение воздействий на природу с её возможностями. На территории Российской империи с 1917 г. установился такой политический режим, при котором повсеместно насаждалась так называемая «советская культура», на фоне которой местные этнические культуры пришли в упадок — надвинулся экологический кризис. Несмотря на это, природоохранные традиции, веками закрепляемые в памяти наших предков, ещё не забылись полностью и сохранились у нас в глубинной памяти на уровне генотипа. Если так, то разбудить их гораздо легче, чем прививать что-либо новое (Борейко, 1996, 1).

Поэтому, пока не поздно, народные поверья, обычаи, традиции требуют своего тщательного изучения, особенно с точки зрения применения в охране природы. Другой вопрос — кому их передавать в первую очередь.

Еще в 1920-х гг. ленинградский профессор, один из деятелей охраны природы А.П. Семёнов-Тян-Шанский так отвечал на этот вопрос: «...Наиболее солидным орудием охраны является самая широкая популяризация идеи охраны природы через печать и школу, обращённая к средним по культуре слоям населения, ибо самые культурные, равно как и наиболее культурно отсталые элементы, сами одинаково берегут природу, истинным же разрушителем её является именно средний элемент, благодаря грубо и плохо понятых им практических выгод, озорства, хищнических инстинктов и пр.» (Борейко, 1996, 1).

В коренных традициях и образе жизни, в единстве с природой заключается самая естественная форма экологического воспитания и образования. В мировой практике растёт заинтересованность педагогов природоохранными традициями коренных народов. В частности, в Северной Америке создаются лагеря по национальным традициям. В самой популярной из таких программ, под названием «Открытое заново», дети получают возможность пережить традиции и реальность другого народа. В специальных играх, в процессе обучения народным промыслам под руководством старейшин они не только учатся ценить другое мировоззрение, другую культуру, но и обновляют связь между молодым поколением и пожилым, а также сближаются с природой, учатся беречь её (Каапке, 1993).

Остановимся подробнее на применении народных традиций в природоохранной пропаганде. Они, будучи по своей психологической и социальной структуре массовыми привычками, являются также и эффективным средством пропаганды формирования этих привычек у новых поколений людей. Это объясняется их эмоциональностью, запоминаемостью, коммуникативностью. Экологические знания народа передаются из поколения в поколение через сказки, пословицы, поговорки и т.п. Они не требуют у малоподготовленной аудитории особого умственного напряжения и сразу вызывают бессознательную реакцию. Поэтому необходимо находить и популяризовать различные экологические поверья, обряды, традиции, поговорки и т.д. Хорошие результаты может дать использование народных традиций при преподавании курса охраны природы, как это делается в Ивановском госуниверситете и Нижегородском пединституте (Борейко, 1996, 1).

Изучение природоохранных традиций необходимо не только в пропагандистской, но и в практической работе. Дело в том, что в наше время ещё сохранились различные «священные» рощи, одинокие охраняемые старые деревья и т.п. Например, в некоторых частях Бурятии, в частности в Тункинском районе, и сейчас можно обнаружить бывшие шаманские табуированные похоронные рощи по особой густоте и высоте деревьев. Традиции запрета рубки и других изменений ландшафта сохраняются в них до сих пор, так как ситается, что шаман стережёт свои кости 1000 лет (Галданова, Герасимова, Дашиев, 1983). Такие территории, являясь объектами страха, мистики, церемоний, уже имеют некоторый уровень защиты и сохранности. Если взять эти уникальные природно-исторические объекты под охрану государства, их защита могла бы быть наиболее эффективной, ибо здесь охрана обеспечивалась бы не только юридическими актами, но и моральными нормами. Мировой опыт показывает, что охрана природы эффективна только тогда, когда является комплексной, опираясь не только на охрану государством, но и на культурно-исторические традиции, религиозные воззрения народа.

История взаимоотношений человека и природы в Байкальском регионе насчитывает не менее 35 тысячелетий. Она прослеживается с эпохи верхнего палеолита, когда человек впервые отметил наскальными письменами своё поселение на высоких террасах Селенги, Уды, Чикоя, Хилка, Джиды и, естественно, Байкала.

Древние люди умели ладить с природой, уважали её и обожествляли, что накладывало определённые ограничения на количество добываемых растений и животных. Так, после смерти Чингисхана территория бассейна Байкала на три столетия была объявлена заповедной зоной с очень жёсткими ограничениями на хозяйственную деятельность (Эрдынеева, Чернов, 1994).

В фольклоре эвенков существует поистине апокалипсическое сказание Нимнганона о богатыре Иркисмондя. Вот цитата из этого сказания: «...И сказала Симэксен — старая, седовласая, маленькая женщина: “Не переоценивайте себя, пожалейте растительность, малых детей и бесчисленный скот... Вина ваша будет очень тяжка”. Но люди не вняли мудрым словам старой женщины, предостерегающему голосу народа, столкнулись и... нанесли ни с чем не сравнимый ущерб. Деревья совершенно перестали расти, завяла трава, уменьшился в числе скот, не родились дети, которые должны были родиться...». Не напоминает ли это картину сегодняшней угрозы экологического кризиса? А ведь сказание было создано во времена «Слова о полку Игореве» (Трошин, 1979).

В народных преданиях, песнях, частушках байкальских промысловиков чувствуется явное стремление к поэтизации байкальской природы. С удивительной любовью рассказывают на селе предания о Байкале, его силе и чистоте. Суровость этого моря народ объясняет его постоянным стремлением очиститься от всего чужеродного: «Он не любит нечисть. Например, человек утонет. Он его пока на берег не выкинет, всё будет бушевать. Почему он стал суровее по сравнению с ранешным? Потому что его загрязняют» (Русский фольклор Сибири. Исследования и материалы, 1981).

2. Обзор вероисповеданий народов Бурятии

Как отмечается рядом исследователей, у народов Сибири до XVIII в. религиозные верования и представления находились под контролем шаманства (Мазин, 1984). Появление государства, взявшего на себя управление обществом, явилось решающим этапом в процессе вытеснения шаманства иными формами религий. Натиск миссионеров, равно как и разрушенние традиционного быта, нанесли тяжёлый удар по древнему культу. Само коренное население было убеждено, что сила шаманов убывает. Однако шаманство, тесно связанное с бытовым укладом, продолжало жить и живёт до нашего времени. В 1997 году во время солнечного затмения можно было наблюдать камлающих черных и белых шаманов.

Датой официального принятия многими бурятскими родами буддийской веры можно считать 1976 г. В начале XX в. в Бурятии функционировали уже более 40 дацанов, 48 миссионерских станов и тысячи культовых хуруков — объектов в виде обо (насыпей, курганов в честь духа-хозяина местности), айха (места захоронения шаманов) и др. Из 300 тыс. бурят 150 тыс. считались буддистами, 85 тыс. — христианами, 65 тыс. — шаманистами (Эрдынеева, Чернов, 1994).

Среди населения севера Бурятии ламаизм начал распространяться позже, чем христианство. Из оленных эвенков* только кочующие по рекам Амалату, Салами и Бамбахте подверглись некоторому его влиянию. Только вэкорийский род в районе устья Джиды, участвовал в ламаистских обрядах и широко пользовался услугами лам-лекарей. Принятие ламаизма ускорило их смешение с бурятами (Шубин, 1973).

К началу же 1940 г. не осталось ни одного действующего дацана. Лишь в 1946 г. вследствие изменившегося отношения государства к религии началось строительство Иволгинского дацана. Так до 1985 г. действовал в Бурятии один дацан с 30 ламами. В 1990-е гг. началось возрождение буддизма, открыта буддийская школа.

Распространение христианства стало систематическим среди бурят с 1681 г., когда была основана Даурская миссия. В Селенгинске и с. Агинском функционировали католические миссии. Буряты посещали и избы-молельни староверов-«семейских» (Эрдынеева, Чернов, 1994).

Сильное влияние православная церковь оказала на эвенков, населяющих север Бурятии, в частности на баргузинских эвенков-коневодов. Во второй половине ХIХ в. все северобайкальские и баргузинские эвенки были окрещены. Баунтовские эвенки, исключая кичидских эвенков-коневодов, были окрещены лишь к концу XIX в. Большинство этих эвенков выполняли все церковные обряды наравне с русскими поселенцами-христианами. Христианство не распространялось лишь на кичидских эвенков-скотоводов вэнорийского рода, издавна находившимися в контакте с бурятами (Шубин, 1973).

К 1985 г. осталась одна православная церковь с тремя священниками в г. Улан-Удэ. В 1990-х гг. восстановлена ещё одна. Восстанавливаются и строятся церкви и монастыри во многих других городах и сёлах республики.

В заключении этой главы хотелось бы отметить, что с религией связана аккумуляция основных нравственных принципов в культуре народов. Если у русскоязычного населения кроме церковной культуры существовала светская, то у аборигенного населения такого разделения не произошло. В дацанах, например, были сосредоточены лучшие произведения искусства, рукописи, знахарские знания и т.д. После разгрома этой культуры пустое место заполняли искусственно созданной, так называемой советской, культурой.

Как уже упоминалось выше, только этническая культура делает человека рачительным хозяином на своей земле. И наоборот, культура, в структуре которой региональный опыт отсутствует, — это экологически опасная культура. Такая ситуация неизбежно приводит к безвозвратному исчезновению всё новых бесценных объектов природы.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: первый реферат, реферат русь.





1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата