Интеграционные процессы в Азиатско-Тихоокеанском регионе

Внимание к региону определяется тем, что в последнюю, четверть века он неизменно оставался наиболее динамично развивающимся районом мира. Напомним, что в конце 40-х гг. эксперты ООН сходились в том, что обусловленная итогами второй мировой войны "азиатская стагнация" затянется на долгие годы. Однако уже в 50-е гг. начала стремительно развиваться Япония. В конце 60-х - начале 70-х был зафиксирован резкий скачок в темпах развития Тайваня, Гонконга, Сингапура и Южной Кореи.

Именно тогда и применительно к эти м государствам появились два новых понятия: научное - "новые индустриальные страны" ( НИС) и публицистическое - "азиатские тигры". В 80-е гг. мир оказался свидетелем высоких темпов экономического роста стран АСЕАН - Индонезии, Филиппин, Таиланда, Малайзии и Брунея, которые стали называть "азиатскими драконами". В конце 80-х гг. на путь бурного экономического развития встал Вьетнам. И конечно же Китай. С середины 80-х гг. экономисты и политики в этой стране ищут пути сокращения темпов роста народного хозяйства. Однако и в 1993 г., как отмечалось на ХIV съезде Коммунистической партии Китая, прирост промышленного производства составил 21%, а всего валового национального продукта - более 9%.

Высокие достижения китайской экономики, обеспечившие резкое улучшение жизни более чем миллиардного населения, оказывают огромное влияние на все страны Азии, и не только на них. В докладе Всемирного банка, озаглавленном. "Восточноазиатское чудо" (1993 г.) говорится, что Восточная Азия стала "средоточием технологической цивилизаций" - великого исторического сдвига в истории человечества, который, видимо, определит облик мира в начале XXI в. Там же говорится, что в последние 30 лет восточноазиатские страны развивались в 2 раза быстрее, чем страны Латинской Америки. Уже в 1993 г совокупный продукт Японии, "четырёх тигров", четырех драконов и Китая существенно превзошел совокупный продукт США. Особенно стремительно развивался у "тигров" и "драконов" экспорт: их доля в мировой торговле готовыми изделиями возросла с 1965 по 1990 г, с 9 до 25%. Восточноазиатские страны весьма эффективно использовали плоды своего экономического роста для снятия социальной напряжённости, а. следовательно, для обеспечения политической стабильности. Именно политическая нестабильность в большинстве случаев ставит крест на планах осуществления кардинальных реформ. Так, например, на Тайване доход самых богатых 20% населения в 5,8 раза выше доходов 20% самых бедных семей. В Южной Корее тот же показатель составляет 8, а в Бразилии и Мексике - более 20. Особенно впечатляет осуществленная в регионе борьба с бедностью, ликвидация нищеты.

Напомним, что индекс Энгеля - удельный вес продовольствия в потребительской корзине - определяет состояние "за гранью нищеты" как состояние, при котором более 90% доходов идёт на пропитание. Так, в Малайзии за последние тридцать лет доля населения, живущего "за гранью нищеты" сократилась с 37 до 5%, а в Индонезии -с 60 до 15%. В Сингапуре и на Тайване людей, имеющих доход менее 300 долларов США в месяц, практически не осталось. Эти страны вышли на западноевропейский уровень средней заработной платы.

Причины, послужившие основой столь резкого изменения в состоянии экономики и социальной сферы, различны. Авторы уже упоминавшегося доклада Всемирного банка отрицают японскую или восточноазиатскую исключительность и пришли к выводу, что "восточноазиатского чуда" не существует: здесь люди "больше других учились, больше работали и больше экономили". Сквозная мысль доклада весьма проста: качественные преобразования были обеспечены прежде всего за счёт разумной валютно-финансовой и кредитной политики, надёж ной финансовой системы, внедрения новейших технологий, упора на экспорт, развития образования и инфраструктуры, высокого уровня накоплений. В действительности единой восточноазиатские модели роста или развития никогда не существовало. Все они проводили экономическую политику с разной степенью вмешательства государства в хозяйственную сферу. Не было и одной постоянной политики в рамках отдельно взятой страны. Изменение характера решаемых задач в той или иной стране вело и к изменению политики.К примеру, Южная Корея перешла от курса на всемерное поощрение экспорта легкой промышленности в 60-х гг, к избирательному развитию определенных отраслей тяжёлой промышленности в 70-е. В 80-е гг ее политика вновь переменилась - упор был сделан на развитие новых технологий и перестройку ставших неэффективными отраслей. В определении направления этих перемен велика была роль государства, но она не была только жестко директивной. В странах Восточной Азии получили широкое распространение льготное кредитование и налоговые льготы отдельным отраслям, всячески поощрялся экспорт. Кроме Гонконга и Сингапура, остальные "тигры" и "драконы" на начальной стадии своего роста делали упор на импортные барьеры для защиты своей промышленности. Даже возмужавшие "тигры" и "драконы" в начале 90-х гг. защищали большинство отраслей промышленности системой тарифных и иных пошлин, устанавливаемых государством. Экономика стран Восточной Азии успешно развивалась, поскольку все их правительства, без исключения, прибегали к различным политическим мерам для увеличения инвестиций, не порывая с национальными традициями, используя сложившуюся на протяжении веков веру большинства населения в сильную государственную власть. Все правительства стран региона развивали национальную систему образования с целью подготовки квалифицированной рабочей силы, воспитания психологического стереотипа, в котором бы тесно связывались усилия, направленные на углубление образования и рост квалификации с представлениями об улучшении качества жизни. Этой же цели было призвано служить и предоставление налоговых льгот и субсидий, кредитных льгот тем частным фирмам, которые оказывали финансовую и материальную поддержку школам и университетам. Не вызывает сомнения то обстоятельство, что аналогичные явления были отмечены в большой и растущей группе стран.

Очевидно, что в условиях Восточной Азии ускоренное развитие одной отдельно взятой страны оказывало и сказывает значительное влияние на другие страны, порождая цепную реакцию развития. Одновременно ослабевала их зависимость от перепадов конъюнктуры в США и Японии. Модернизация инфраструктуры и перестройка промышленной базы, увеличение внутреннего потребительского спроса за счет расширения собственного среднего слоя населения способствовали росту производства, стимулировали появление нетрадиционных перспективных рынков, трансформировали региональные товаропотоки, содействовали оживлению инвестиционных и технологических обменов. Здесь сформировался собственный технологический и научно-технический потенциал, появились альтернативные США и Японии инвесторы мирового уровня, прежде всего Тайвань. Высокие результаты, достигнутые странами восточноазиатского региона, во многом были обусловлены сотрудничеством и обменом технологиями, капиталом и информацией, но это сотрудничество требовало организационного оформления. Преобладающим инструментом такого сотрудничества здесь стало создание национальных экономических территорий. Суть рыночных экономик, сформировавшихся в странах Восточной Азии, состоит, с одной стороны, в том, что государственное регулирование играло и играет существенную роль, а с другой - в том, что главными ускорителями обмена капиталом, технологиями, информацией стали частные компании. В странах Восточной Азии усиливается внутренняя конкуренция, но в то же время увеличивается число очагов роста (в страновом и отраслевом плане), расширяются возможности экономического маневра, обеспечивается многовариантность развития и сохранения высокого динамизма. В результате складывается многополюсная экономическая система, центры которой - Япония, США, Китай, НИС, "азиатские драконы", - оказывая раз ное по степени и характеру влияние, взаимодействуя между собой, определяют вектор регионального и -- чем дальше, тем больше -- мирового развития. Восточноазиатские страны, показавшие всему миру, что к экономическому процветанию и социальной стабильности можно прийти различными путями, до конца 80-х гг. не торопились с институциональным оформлением своего сообщества. Большинство из них предпочитали сами решать, каким отраслям отдавать приоритет, когда и как открывать свои рынки для иностранных товаров и капиталов. При этом существует развитый механизм сопоставления и согласования позиций.

Прежде всего должна быть названа Экономическая и социальная комиссия ООН для стран Азии и Тихого Океана - специализированная организация, созданная в 1947 г. В ЭСКАТО кроме стран-членов ООН от Азии и тихоокеанского региона входят еще и ассоциированные члены - всего около 50. Следующей должна быть названа Ассоциация стран Юго-Восточной Азии, межправительственная организация, созданная в разгар "культурной революции" в Китае в 1967 г. (АСЕАН) .Эта организация объединила государства со значительной китайской диаспорой (рассматривавшиеся в то время как "пятая колонна" КНР) -- Индонезию, Малайзию, Филиппины, Таиланд и Сингапур, -- к которым позднее присоединился Бруней. В регионе сегодня действует множество организаций, объединяющих ученых» деловые круги, разного уровня политиков. Представляется» что наиболее значимой среди них призвана стать Организация азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС). Возникшая в ноябре 1989 г., за день до падения Берлинской стены как "форум министров и высших правительственных служащих" организация объединила 15 государств: Австралию, Бруней, Канаду, Китай, Гонконг, Индонезию, Японию, Южную Корею, Малайзию, Новую Зеландию , Тайвань, Таиланд и США.Принятое самоназвание - форум - подчеркивало дискуссионно-консультативный характер новообразования. В 1992 г. АТЭС создает собственный секретариат, который наделяется сугубо техническими функциями. Четвертая ежегодная встреча лидеров АТЭС, на которую демонстративно не приехал последовательный сторонник сугубо азиатской ориентации организации премьер-министр Малайзии Мохатхир Мохаммед, состоялась в Сиэтле. На ней США предприняли массированную попытку придать конструкции АТЭС большую жесткость, превратить ее в организацию, принимающую решения. Перед встречей и на самой встрече США всячески подчеркивали то обстоятельство, что Азии отводится приоритетная роль в мировом развитии, что АТР занимает первостепенное место во внешнеполитических заботах США. Постоянно публиковались данные о том, что на Азию приходится более 40% американского внешнеторгового оборота, что в 1992 г. экспорт США в Азию достиг 120 млрд долл., обеспечив 2,3 млн рабочих мест, что товарооборот США с АТР на 40% превышает товарные потоки, идущие через Атлантический океан. Государственный секретарь США Уоррен Кристофер, находясь в июле 1993 г. в Сингапуре на сессии АСЕАН, заявил "о первенстве Азии" во внешней политике США. На вопрос, означает ли это перемену взглядов США на мир, он ответил: "Да, это изменение в американской точке зрения. Как торговый партнер Азия в полтора раза крупнее, чем Европа. Речь не идёт о том, чтобы принизить каким-то образом наши взаимоотношения с Европой. Это первенство, я бы сказал, не по внутреннему существу, а в смысле возможностей для развития новых взаимоотношений в экономике и в сфере безопасности". К встрече в Сиэтле группа экспертов во главе с бывшим заместителем министра торговли США Ф.Бергстеном был подготовлен доклад. "Перспективы для АТЭС - Азиатско-Тихоокеанского экономического сообщества". Доклад предлагал начать движение по пути, пройденному Европейским сообществом, и выработать, для начала график создания зоны свободной торговли. Президент США Клинтон, открывая встречу лидеров стран-участниц, говорил, что в будущем АТЭС представляется ему как организация, переходящая от занятости в основном экономическими проблемами, к сотрудничеству в области политики: "Азиатско-Тихоокеанский регион предстаёт как регион, в котором открытая экономическая конкуренция является источником рабочих мест и процветания, а не источником враждебности и нестабильности... Как регион, в котором недавно возникшие политические свободы умножаются растущими личными свободами и правами человека". Однако попытки форсировать процессы АТРовской интеграции, так же как и связать проблемы регионального сотрудничества с проблемой прав человека, у большинства участников понимания не нашли. Как комментировал в прессе не называемый "азиатский дипломат", Клинтон отдает приоритет экономике, но не уделяет должного внимания культурная традициям и ценностям, которым привержена Азия. Практически все восточноазиатские лидеры разделяют уверенность в том (об этом они прямо заявили на проводившей ООН в Вене конференции по правам человека), что "западное толкование" прав человека не вписывается в азиатские реалии и традиции. По их мнению, когда большинство людей станут зажиточными, будет создано устойчивое среднее сословие, свободы придут сами собой, восточноаэиатские лидеры любят цитировать великого социалиста-утописта Шарля Фурье, утверждавшего, что свобода - пустой призрак, пока одни могут безнаказанно морить голодом других. На встрече в Сиэтле ни один из лидеров АТЭС не вступил на пленарных заседаниях в открытое противостояние с позицией американской стороны, которая сумела учесть позиции даже наиболее азиатские настроенных лидеров."Мы стремимся к тому, чтобы АТР был единым , а не разделенным, - говорил Клинтон. - Мы стремимся к тому, чтобы проводить политику открытости, а не закрытости в сфере экономики". В итоге на встрече было заявлено, что ни о каких торговых блоках речи не идет, что руководящей является идея "открытого регионализма", что цель АТЭС - вместе облегчать компаниям делать бизнес в масштабах громадного региона. Что же касается создания зоны свободной торговли, то к обсуждению первого варианта графика движения к ней было намечено приступить в 1996 г. Одна из главнейших проблем, которой занималась встреча в Сиэтле, - будущее АТЭС. Малайзийский представитель, - а Малайзия была представлена министром экономики - заявила, что она рассматривает встречу в Сиэтле как одноразовую. На следующий день президент Индонезии Сухарто (Индонезия - ближайший сосед и наиболее тесный партнёр Малайзии в экономике, политике и сфере обороны) предложил провести следующую встречу на высшем уровне" стран-членов АТЭС через год в своей стране.

На встрече в Сиэтле был выработан главный критерий для членства в АТЭС - открытая экономика и тесные связи с экономиками других стран-членов АТЭС. Там же по предложению США и Канады в АТЭС была принята Мексика и по предложению Австралии, Новой Зеландии и Индонезии - Папуа-Новая Гвинея. Малайзия, для того чтобы исправить сложившееся преобладание в АТЭС стран с развитой экономикой и НИС, предложила принять в организацию Чили - страну с развивающейся экономикой. Одновременно било заявлено, что прием Чили должен продемонстрировать другим странам возможность присоединения к АТЭС, если изберут правильную политику. Участники встречи в Сиэтле договорились, что после принятия Чили они накладывают трехлетний мораторий на прием новых членов. Единственное конкретное заявление сиэтлской встречи по экономическим вопросам касалось "Уругвайского раунда переговоров" Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ) в Женеве. В нем содержался призыв умножить усилия для успешного завершения этих переговоров, с чем связывалась возможность экспорта сельскохозяйственной продукции из других регионов в страны Европейского сообщества. На встрече в Сиэтле благоприятно была воспринята идея создания в рамках АТЭС Азиатско-тихоокеанского форума (дискуссионно-консультативного института) по проблемам безопасности.

Идея коллективной безопасности в Азии не нова. Она поднималась бывшим руководством бывшего СССР и в застойные, и в перестроечные времена. В ответ на продвижение этой идеи лидеры постмаоистского Китая с конца 70-х гг во все свои международные соглашения включали положения "о борьбе с гегемонизмом". Стойкими противниками идеи коллективной безопасности в Азии были и американцы. В новой же ситуации руководство США в демонстрации готовности сохранить роль "гаранта" хрупкого равновесия сил в регионе видит возможность упрочить здесь свои позиции. При этом необходимо отдавать себе отчет в том, что даже самые большие приверженцы сугубо "азиатской идеи" являются сторонниками дозированного американского военного присутствия в регионе. Тот же М.Мохаммед, который не поехал в Сиэтл, поскольку, по его мнению, негоже, чтобы Организация азиатского сотрудничества заседала на Американском континенте, предоставил территорию Малайзии для частичного размещения американских военных, когда они вынуждены были свернуть свои военные базы на Филиппинах. Большинство лидеров восточноаэиатских стран исходят из того, что их регион продолжает оставаться местом, откуда может исходить реальная угроза геополитических и военных конфликтов, которые могут поколебать стабильность всей планеты. Крах СССР изменил ситуацию в регионе, ибо прежде всего был нарушен сложившийся и казавшийся стабильным баланс сил. Особенно осложнилась ситуация в треугольнике США-Китай-Япония.

Большим потрясением для АТР, да и всего мира, была позиция КНДР в отношении Договора о нераспространении ядерного оружия. С одной стороны, японское руководство заявило, что если у Северной Кореи будет своё ядерное оружие, то оно будет считать себя свободным от всех закрепленных в конституции и определенных международно-правовыми документами ограничений в сфере вооружений. Президент США Клинтон, с другой стороны, заявил, что нападение на Южную Корею будет расцениваться как нападение на США.

Трудно прогнозируется будущее Китая. Всеми, во всяком случае подавляющим большинством, признана неизбежность превращения КНР в недалеком будущем в экономического супергиганта. Это может стать благом для всего мира, если страна найдет плавный путь перехода от тоталитаризма к патерналистско-авторитарному, а в перспективе и к демократическому режиму. Но никто не видит реальных гарантий от возможности и иного варианта развития событий. В начале века, когда предпринималась попытка уйти от деспотического режима, страна распалась на множество фактически независимых образований, где каждый удачливый генерал объявлял себя президентом и единственным лидером страны, ведя кровавую борьбу против всех себе подобных. В нынешних условиях гипотетический распад КНР может привести к тому, что под обломками будут похоронены многие из его соседей.

Позиция восточноазиатских стран, в том числе и в сфере безопасности, определяется сложным комплексом противоречивых проблем, среди которых преобладает стремление занимать самостоятельную позицию, не попасть под преобладающее влияние ни одного из существующих и перспективных экономических, политических и военных гигантов. Американское присутствие в Восточной Азии рассматривается ныне как существенный элемент системы сдержек и противовесов Китаю и Японии.

Можно сказать, что американское присутствие здесь нужно настолько, насколько оно обеспечивает баланс сил и не допускает склонения чаши весов в любом из направлений. Конечно, проблема безопасности находится в сфере внимания азиатских лидеров, но не является в настоящее время доминирующей. Это проявилось и в том, что проблемы безопасности активно обсуждались на двусторонних встречах в Сиэтле, но не выносились на пленарные заседания.

Год, прошедший между встречами на высшем уровне в Сиэтле и в загородной резиденции индонезийских президентов - Богоре, был насыщен переговорами и заседаниями экспертов. Основное внимание уделялось проблеме сроков и процедуру создания зоны свободной торговли в АТР. Поскольку речь шла о жизненно важных проблемах, переговоры были трудными. Достаточно сказать, что в ходе продолжавшейся несколько дней в Джакарте встречи высших должностных лиц достигнуть взаимоприемлемого соглашения не удалось. Министры иностранных дел и экономики, не достигнув консенсуса, передали проблему создания СЭЗ на рассмотрение лидеров. 15 ноября 1994 г. лидеры 18 стран подписали Декларацию о ее создании.

Участники совещания взяли на себя обязательство "освободить и открыть торговлю в АТР путем осуществления программы либерализации на основе принципов открытой, многосторонней торговли". Первоначальный план действий по созданию к 2020 г. зоны свободной торговли в АТР решено подготовить к следующей встрече стран-участниц АТЭС, которая состоится в 1995 г в Осаке (Япония). Достигнуто принципиальное соглашение о том, что разные страны станут участниками зоны свободной торговли в разное время. Первыми к поставленной цели (2010 г. ) придут индустриально развитые государства. Затем, с разрывом в пять лет отменят таможенные пошлины страны со среднеразвитой экономикой - НИС и еще через пять лет - развивающиеся государства. Именно разброс в сроках и достижение договоренности, что либерализация торговли в АТР будет достигаться постепенно, через ряд двусторонних и иных соглашений, а не путём заключения всеобъемлющего соглашения, как это имело место при заключении в 1993 г. Североамериканского соглашения о свободной торговле, и позволило достигнуть взаимоприемлемого решения. Из практического осуществления принципа "единство в многообразии" должно вырасти древо экономического процветания региона в будущем веке. Представитель Гонконга заявил на встрече в Богоре: "Нашей главной задачей было достичь согласия в отношении этой широкой цели и не увязнуть на данном этапе в выработке формулировок и конкретных методов ее достижения". Участники встречи в Богоре выработали формулу "гибкого консенсуса", позволяющего тем, кто пока не готов присоединиться к конкретному решению на момент его принятия, сделать это позже.

Итоги встречи в Богоре получили оптимистическую оценку со стороны участников встречи в верхах. В прессе кроме восторженных были и негативные оценки. Европейцы в большинстве своём заняли выжидательную позицию. Это и понятно: они могут смотреть и выжидать. А неактивная позиция России привела к тому, что уже упоминавшийся нами Ф.Бергстен заметил на страницах гонконговского еженедельника "Эйшауик": "Надо еще посмотреть, действительно ли Россия является тихоокеанской державой". Правда, премьер-министр Малайзии М.Мохаммад не сомневается в том, что Россия должна быть членом АТЭС. Министр иностранных дел Южной Кореи убежден, что "в АТЭС должны входить все главные игроки региона", а Россия "остается единственным из таких игроков, пока не охваченных рамками организации".

Различия во взглядах на возможное членство России в АТР, существующие между участниками этой организации, нетрудно объяснить и понять. Сложнее понять позицию самой России. С одной стороны, политика России в отношении АТР значительно активизировалась. В 1992-1994 гг. состоялась серия визитов российского руководства во многие страны региона. В ходе визитов Президента России Ельцина в Республику Корея, КНР и Японию, а также во "внешнеполитической концепции Российской Федерации" сформулирован курс России в АТР. Начиная с 1992 г. российский министр иностранных дел начал принимать участие в работе расширенного совещания министров иностранных дел стран АСЕАН.

Россия вступила в ряд неправительственных региональных организаций. Она поддержала позицию высших руководителей семи развитых стран, которые на своей встрече в Токио в 1993 г. высказались в пользу создания переговорного механизма контроля за политическим решением конфликтов в АТР. 13 октября 1993 г. в ТокиоЕльцин подписал Декларацию о российско-японских отношениях, в пятом пункте которой говорится, что стороны "придерживаются общего мнения о наличии возможностей для динамичного развития, которое может продемонстрировать азиатско-тихоокеанский регион в мире XXI века". Там же выражена уверенность в том, что Россия "станет активным и конструктивным партнером в этом регионе". С другой стороны, представляется, что разработка реалистичной, лишённой во многом унаследованных от прошлого российской внешней политики идеологизированных подходов ещё предстоит. Мы никогда не займем достойного места в АТР, если не осуществим всестороннего хозяйственного развития своего Дальнего Востока и Сибири. Россия должна наконец перестать осуществлять азиатско-тихоокеанскую политику, опираясь лишь на потенциал своих европейских областей и не выходя за рамки деклараций в том, что касается реального освоения российского Дальнего Востока. Именно реальное оживление хозяйственной жизни в регионе позволит подключиться Российской Федерации к интеграционным процессам в АТР и даст ответ на вопрос, является ли Россия азиатско-тихоокеанской державой.

Н. Гаврилов