Третье поколение учебников по экономике

Потрясения, которые за последнее десятилетие выпали на долю отечественного экономического образования, сравнимы, пожалуй, лишь с катаклизмами, постигшими саму экономику нашей страны. Устоявшиеся в течение десятилетий курсы политической экономии вдруг оказались невостребованными. Разумеется, можно и по сей день продолжать дискуссии о роли и значении марксистской экономической теории, но сама быстро меняющаяся реальность требовала адекватных изменений учебного процесса. Ставшие повседневностью, рыночные отношения диктовали необходимость подготовки специалистов, владеющих достаточно четким и конкретным набором теоретических и прикладных знаний о принципах функционирования современной экономики.

Спешно формируемые курсы экономической теории потребовали и новой для нас учебной литературы. Понятно, что на первых порах в качестве таковой могли выступать только переводы популярных на Западе изданий. Конечно, многие из классических трудов зарубежных экономистов, начиная с работ А. Смита, Д. Рикардо, Ф. Кэне и других классиков политэкономии, выходили еще в советское время. Так, были переведены "Общая теория занятости, процента и денег" Дж.М. Кейнса, "Экономика" П. Самуэльсона и "Основные течения современной экономической мысли" Б. Селигмена, "Теория экономического развития" И. Шумпетера, "Экономическая теория несовершенной конкуренции" Дж. Робинсон, "Стоимость и капитал" Дж. Хикса, "Экономическая теория благосостояния" А. Пигу, "Теория монополистической конкуренции" Э. Чемберлена, основные работы Дж. Гэлбрейта, А. Маршалла, представителей австрийской школы и др. Однако, как правило, это были издания с грифом "для научных библиотек", по сути, доступные достаточно узкому кругу специалистов и студентов, в основном занимающихся изучением современных экономических теорий Запада.

Поэтому не удивительно, что начало 90-х годов ознаменовалось всплеском изданий зарубежной учебной экономической литературы. Был переиздан классический учебник Самуэльсона. Увидели свет "Экономический образ мышления" П. Хейне (М., 1991), такие книги, как "Рынок: микроэкономическая модель" Э. Делана и Д. Линдсей (СПб., 1992), "Эффективная экономика. Шведская модель" К. Эклунда (М., 1991), "Современная микроэкономика: анализ и применение" Д. Хаймана (М., 1992) и "Микроэкономика" Р. Пиндайка и Д. Рубинфельда (М., 1992).

Вышли и русские переводы таких популярных на Западе учебников, как С. Брю, К. Макконелл "Экономика" (М., 1992) и С. Фишер, Р. Дорнбуш, Р. Шмалензи "Экономика" (М., 1993). Несколько позже, в 1997 году, было издано и «Руководство по изучению учебника "Экономика" С. Фишера, Р. Дорнбуша, Р. Шмалензи». Стали издаваться работы М. Фридмена, Ф. Хайека и многих других.

Однако все эти издания носили чаще всего коммерческий характер и приобрести их могли лишь состоятельные студенты. Да и предлагаемый тираж не мог удовлетворить растущей потребности в новой учебной литературе. Решение проблемы было в создании отечественных учебников по экономической теории. И такие учебники стали появляться еще в первой половине 1990-х годов. В частности, в 1994 году увидели свет "Курс экономической теории", подготовленный коллективом преподавателей Московского государственного института международных отношений МИД РФ, и "Макроэкономика" В. Гальперина, П. Гребенникова, А. Леусского и Л. Тарасовича из Санкт-Петербургского университета экономики и финансов. Литературу тех лет можно назвать вторым (после переводного) поколением экономических учебников в России.

Предложенные в данных книгах учебные курсы соответствовали стандартам, принятым за рубежом. При этом авторы стремились адаптировать материалы к возможностям российского читателя. В частности, они ставили перед собой специальную задачу ввода российского студента (или оказавшегося перед необходимостью переквалификации специалиста) в мир новых экономических отношений. Так, упомянутый "Курс экономической теории" начинается со специального раздела "Введение в экономическую теорию", который авторы сочли целесообразным открыть главой "Человек в мире экономики", повествующей о рациональной модели поведения человека в рыночном мире. Думается, такой материал в классическом учебнике был бы сегодня излишен, но для страны, лишь вступающей на новый путь, представляется достаточно целесообразным. А глава "Основы общественного производства" сегодня смотрится как некий "мостик", связывающий старый и новый экономические курсы, где новый материал излагается с учетом еще не забытых традиций.

Кроме того, авторы этих учебников стремились иллюстрировать излагаемые теоретические положения на отечественных примерах. Однако в то время возможности для этого были крайне ограничены по вполне понятной причине: становление рыночных отношений в России находилось в самой начальной стадии. А потому попытки привести подобные примеры были достаточно фрагментарны.

В то же время с каждым годом все острее ощущалась потребность в осмыслении и учебном изложении отечественного опыта рыночного созидания. В какой-то степени в рамках учебников второго поколения ее пытаются удовлетворить, дополняя их новые издания одной или несколькими главами, специально посвященными реформам в России. Но качественно иной подход, на мой взгляд, предлагают учебники третьего поколения, увидевшие свет в конце десятилетия. Речь идет прежде всего об "Экономике" под редакцией А. Архипова, А. Нестеренко и А. Большакова [1] и учебнике В. Кудрова "Мировая экономика" [2].

Критерием для выделения вышеупомянутых учебников в "третье поколение" может служить сама их структура. Почти половину их объема занимают проблемы переходной экономики вообще и российского хозяйства в частности. Думается, для подготовки отечественных специалистов это закономерно. Уже в первые годы реформирования стало очевидно, что переходная экономика обладает целым рядом качественных особенностей, отличающих ее от классического рыночного хозяйства. Их изучение не могло не занять важного места в общем курсе экономической теории, но в то же время представляется важным вписать эти особенности в некий общеэкономический контекст.

В этом плане весьма интересно изложение материала в учебнике Кудрова. Сам предмет курса, предполагающий описание экономик различных стран - США, Западной Европы, Японии, других государств Востока - позволяет нарисовать картину прогрессивного развития рыночных экономик на протяжении столетия. Причем анализ этапов этого развития демонстрирует ситуации, в чем-то схожие с нынешними российскими, а значит, вполне разрешимыми и у нас. В частности, отмечая динамику эволюции стран "третьего мира", Кудров особо подчеркивает результативность их реформирования на принципах современного рыночного хозяйства. В результате произошло резкое ускорение динамики их развития: «...если в 1900-1938 годах душевой ВВП в периферийных странах возрастал в среднем на 0,4-0,6%, то в 1950-1993 годах - уже на 2,6-2,7%. Конечно, не во всех слаборазвитых государствах экономическая результативность была столь впечатляющей. Но средневзвешенный показатель по "третьему миру" более чем вдвое превысил соответствующий параметр для стран Запада эпохи промышленного переворота и в целом соответствовал послевоенным показателям душевого роста ВВП в капиталистических странах. При этом некоторые показатели, характеризующие нестабильность, несбалансированность и диспропорциональность развития, в быстро модернизирующихся странах "третьего мира" оказались в среднем не больше, чем в ведущих капиталистических государствах на этапе их "промышленного рывка" в послевоенный период» [2, с. 29, 30]. Думается, эти и иные подобные наблюдения, которых немало в книге, небесполезны для отечественных читателей, нередко исполненных пессимизма в отношении экономического развития собственной страны. Изучение опыта других государств свидетельствует, что при адекватной экономической политике трудности вполне преодолимы, причем в относительно сжатые сроки.

Переходной экономике, как уже говорилось, отведено более половины книги, причем в основном автор оперирует российским материалом. При этом он не ограничивается лишь проблемами воздействия экономических реформ на развитие производства. Здесь, как и в разделе, посвященном мировой рыночной экономике, материал строится прежде всего по историческому признаку. Сначала анализируется советская экономика со всеми ее достижениями, связанными с мобилизационными возможностями концентрации всех ресурсов на нескольких приоритетных направлениях, и с нарастающими год от года проблемами, которые в итоге с объективной неизбежностью привели ее к краху.

Кудров показывает последовательные попытки "косметического ремонта" советской модели, начиная с территориально-управленческих (введение совнархозов) и до попыток встроения в нее элементов рыночного регулирования (косыгинская реформа 1965 года, а затем реформа 1979 года). Их характерной чертой было то, что "ощущая полную неэффективность и бесперспективность плановой, командной, распределительной экономики, руководители бывшего Советского Союза не ставили прямо вопрос об отказе от планирования, о необходимости ориентации производства на спрос. Они затрагивали вопрос лишь о частичном, дозированном и под неусыпном контролем введении некоторых элементов рыночной экономики в плановую" {2, с. 274]. Такое напоминание сегодня представляется весьма актуальным, ибо свидетельствует, что тема реформ стала насущной у нас в стране еще в 50-е годы, и не-. сколько десятилетий оказались потерянными для жизненно необходимых преобразований. В то же время сам принцип "скрещивания" плана и рынка, как мне представляется, не только не мог спасти советскую хозяйственную модель, но, напротив, способствовал проникновению чуждых ее природе элементов, деформированию ее основ и в итоге привел к ее крушению [З].

Хотя не исключено, что если бы в 60-х и даже в 50-х годах (есть, например, ряд свидетельств об идеях рыночного реформирования у Л. Берии [4]), когда партийный аппарат еще не был развращен "экономикой бюрократического торга", в стране начались бы серьезные рыночные преобразования, мы могли бы пойти по так называемому китайскому пути. Однако если принять во внимание все политические и идеологические компоненты ситуации того времени, вряд ли это было возможно. Не случайно в истории осуществляется наиболее реальный вариант. А в действительности партийное руководство, увидев в реформах 60-х годов реальную опасность для основ системы, свернуло их не только в СССР, но и в. странах Восточной Европы, жестоко подавив "пражскую весну". Кудров, правда, считает, что возможность китайского варианта была реальной на рубеже 70-80-х годов. Думается, однако, в это время необходимой для такого варианта жесткости партаппарата в стране уже не было [5]. Да и идеологически руководство КПСС, даже лучшие его представители, оказалось не способным вырваться за рамки утвердившихся догм.

Может быть уместно сегодня напомнить, как это делает Кудров, что "к концу своего пребывания у власти М. Горбачев практически покинул стан демократов, стал поддерживать консерваторов, испугавшись коренных институциональных преобразований в стране" [2, с. 279]. И сейчас многие постулаты прошлого живы в нашем обществе - и в "верхах", и в "низах". Это создает дополнительные трудности процессу реформирования, делает его более мучительным, чем в идущих тем же путем странах Восточной Европы. Об этом свидетельствует, в частности, изложенная в книге история гайдаровскйх и постгайдаровских реформ и роль оппозиции в ее торможении, разрушении комплексности задуманных преобразований.

Сам предмет анализа - мировая экономика - позволяет дать сравнительный материал экономического развития в 90-е годы России и стран Центральной и Восточной Европы. Разумеется, стартовые условия не только в России и других странах СНГ, но и в государствах бывшего социалистического содружества различны, различны были и структура экономик, и степень нацеленности всего общества на реформы, а все это, бесспорно, создает дополнительные трудности для тех, кто находится в худшей ситуации. Однако в целом, "несмотря на серьезные стартовые различия в проведении экономических реформ, последние все же делятся на радикальные и эволюционистские... Сегодня можно смело утверждать, что страны, вставшие на путь радикальных преобразований, добились лучших результатов" [2, с. 411].

Разумеется, при такой оценке нельзя абстрагироваться от социальной цены реформ. Но все же нельзя не заметить и то, что под лозунгами борьбы с радикализмом у нас нередко блокировались просто необходимые и разумные новации, причем нередко это делалось в узкокорыстных интересах определенных кланов или даже социальных групп. В результате же социальная цена так и не завершенных реформ уже достигла критических высот.

Кудров отмечает, что в странах, взявших курс на медленную трансформацию (а таковые есть и в Центральной и Восточной Европе), "как правило, еще продолжается спад производства, достаточно высокая инфляция, мало сделано (или ничего не сделано) в области создания рыночной инфраструктуры и перехода от распределительного к рыночному мышлению" [2, с. 411]. Думается, последнее замечание для нас особенно важно, потому что как раз в нашей стране тормозом является не только неприспособленная к новым отношениям материальная структура экономики, но и неготовность большинства людей к требованиям, диктуемым рынком.

Сквозь призму необходимости и неизбежности глубоких рыночных преобразований рассматриваются и отдельные аспекты российского реформирования. Особо здесь хотелось бы выделить специальную главу, посвященную научно-техническому прогрессу в СССР и России. Признавая величайшие достижения СССР в этой области (прежде всего в сфере обслуживания военных нужд), Кудров в то же время показывает огромные проблемы, с которыми столкнулась страна еще в советские времена. Сегодня многие уже не помнят, что в 70-80-х годах власти были серьезно озабочены проблемами внедрения научных достижений, тем, что "гнавшие план" предприятия нередко просто саботировали внедрение нововведений. "Главное поле неэффективности советских НИОКР находилось в сфере не академических, а прикладных промышленных исследований и разработок, более тесно, естественно связанных с производством именно благодаря примату производства, а не НТП, существовавшему в командно-распределительной системе, в сфере перехода от НИОКР к производству и инвестициям" [2, с. 349].

Показательно, что в СССР продолжительность научно-производственного цикла составляла 17,5 лет, а в США 4—5 лет. С последствиями таких традиций внедрения научно-технических достижений мы сталкиваемся и сегодня, когда в стране известны многие изобретения, способные дать эффективную отдачу, но нет механизмов быстрого доведения их до уровня серийного промышленного производства. Во многом это следствие того, что в СССР НТП "носил в значительной мере имитационный характер, поскольку практически задавался не рыночным платежеспособным спросом в соответствии ,с реальными общественными потребностями, а техническим прогрессом, идущим на Западе, и прежде всего в США" [2, с. 349, 350].

Выход Кудров видит в том, чтобы "использовать уже оправдавшие себя в мире формы и методы коммерциализации НТП. Речь идет прежде всего о возрождении коммерческих посреднических фирм, осуществляющих связь между исследовательскими организациями и промышленными предприятиями, о создании и поддержке гибкой сети научно-производственных комплексов, исследовательских и инновационных фирм и кооперативов. Наряду с этим следует развивать и различные формы рискового капитала в сфере НИОКР" [2, с. 384]. Представляется, что на данном пути открывается решение не только научно-технического отставания страны, но и сугубо социальных проблем выживания отечественной научно-технической интеллигенции.

Если в учебнике Кудрова тематика переходного периода, прежде всего в его российском варианте, дается в сопоставлении отечественных реалий с примерами экономического развития других государств, а также в исторической ретроспективе, то в уже упомянутом учебнике "Экономики" [1] она вплетена в сам курс экономической теории. Прежде всего хотелось бы подчеркнуть, что многие темы, связанные с переходным периодом вообще и актуальными проблемами современной России, до выхода данной книги вообще не рассматривались в учебной литературе. Например, здесь впервые дано учебное изложение таких тем, как промышленная политика, бюджетный федерализм и экономическая безопасность России. Важно и то, что в качестве авторов учебника выступили не только преподаватели ведущих вузов страны (МГУ им. М.В. Ломоносова и МГИМО МИД РФ), но и ученые академических институтов (Института экономики РАН, Института мировой экономики и международных отношений РАН, Института международных экономических и политических исследований РАН, Института Европы РАН). Это позволило насытить учебный материал результатами последних научных изысканий, что особенно важно в случаях, когда мы имеем дело с динамично меняющимся предметом исследования, к каковым можно, бесспорно, отнести современную Россию.

Анализируя российскую ситуацию, авторы постоянно привлекают сравнительный материал из практики других государств. Так, излагая свои представления о промышленной политике, А. Нестеренко, с одной стороны, обосновывает ее важность в деле реформирования в противовес либерально-утопической логике, а с другой -приводит удачные примеры такой политики во Франции, Германии, Японии, Южной Корее. Особый акцент делает он на проблемах структурной перестройки предприятий ВПК как наиболее технологичных и наукоемких производств, на поиске новых организационных форм, способных дать рыночную жизнь крупным предприятиям, доставшимся в наследство от советской хозяйственной модели. Особое внимание он уделяет проблемам преодоления "размытости" прав собственности и "отсутствия финансовой прозрачности" [1, с. 621].

В этих кратких определениях, по сути, сконцентрированы основные "болевые точки" отечественных акционированных предприятий. Сегодня активизировались процессы вторичного перераспределения прав собственности, полученных прежде всего в ходе ваучерной приватизации, возрастает неопределенность в отношении того, кто в итоге станет контролировать то или иное предприятие. Участились даже случаи силового захвата предприятий, а также использования действующей администрацией трудовых коллективов для борьбы с признанными судебными органами собственниками крупных пакетов акций. На деле все это лишь усугубляет нервозность и нестабильность, препятствует вложению средств в модернизацию оборудования и расширение производства, а значит, создает преграды для решения социальных проблем работников данных предприятий.

Препятствует созданию нормального инвестиционного климата и финансовая непрозрачность предприятий. До сих пор на них не налажены рыночные формы учета и отчетности, позволяющие потенциальным инвесторам и кредиторам реально оценить состояние и перспективы производства. Все эти проблемы ярко и убедительно изложены в учебнике. В целом кредо автора в области промышленной политики, как и следует ожидать от автора учебного пособия, носит достаточно взвешенный характер и может быть сформулировано как "поддержание конкурентной среды и умеренный протекционизм" [1, с. 623].