Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата

Подавление личности в интересах субъекта эмансипации — проблема (или норма?) любого проекта эмансипации. Каждый дискурс, разработанный каким угодно субъектом эмансипации, настаивает на исключительной важности этого субъекта в сравнении с остальными. Поэтому любые проекты освобождения человека как целостной личности эмансипаторским дискурсом отвергаются. Индивидуализм для эмансипации неприемлем. Симона де Бовуар, например, которую сложно обвинить в стремлении ограничить свободу женщин, была, всё же, сильно раскритикована современницами-феминистками за слишком индивидуалистские проекты решения женских проблем. Между тем, она всего лишь предлагала каждой женщине улучшать свою личную жизнь, взяв контроль над ней в собственные руки.

Валерий Савчук рассматривает эту сторону бунта в статье «Общество обезболенных»: «Дисциплины гораздо больше в обществе охраны животных, пацифистов, зелёных. Дисциплина же «своего», самолично выбранного мира, всегда жёстче, ибо она претендует на свободу самоосуществления. Протест воплощается в жесточайшие практики самоограничения в маргинальных основным формам жизни направлениях» [8]. Фуко, рассматривая в статье «Что такое просвещение?» феномен дендизма, говорит, что денди, протестуя против обыденности,

заявляя о своих правах на оригинальность, выражая, таким образом, свою претензию на власть, обрекает себя «дисциплине более деспотичной, чем самые жесточайшие религии» [9]. «Быть современным, — пишет Фуко, — не значит принимать себя таким, каков ты есть; это значит воспринимать себя объектом тяжкой и сложной работы, которую Бодлер, в терминах своего времени, называет «дендизмом». Такая современность «не освобождает человека в его собственном бытии»; она подчиняет его задаче сотворения себя» [10]. То есть чем дальше, чем интенсивнее и основательнее конструирует себя субъект эмансипации, чем отчетливей обозначает он дистанцию между собой (подчинённым) и властителем (ведь именно так можно трактовать в данном случае отношения «маргиналия-норма»), тем сильнее встраивает он себя в систему, тем жёстче и всеохватнее становится его зависимость от этой системы. Это легко объяснимо, ведь чем сильнее декларируемое отличие от нормы, тем большему набору требований приходится следовать. Бунтарь должен подчиниться своему бунту и подчинение будет тем сильнее, чем отчаяннее и радикальнее будет бунт.

Никакая система невозможна без иерархии. Это справедливо по отношению как к социальной системе, выстраивающей иерархию многих входящих в неё людей, так и к отдельной личности, иерархизирующей присущие ей качества в соответствии с системой ценностей. В этом — суть эмансипации. Освобождение личности изначально не значится в списке её целей. Стремление к власти только усиливается необходимостью институциализации субъекта эмансипации, поскольку любая система требует иерархии. Односторонняя вовлечённость личности в эмансипационный процесс не приносит ей освобождения, а только усугубляет её зависимость. Человек попадает в подчинение к одной из форм своего бытия. Обратной стороной эмансипации всегда будет ангажированность.

Субъект эмансипации всегда претендует на то место, которое до начала эмансипации занимал источник его

несвободы. Он не просто подчиняет себе того, кто прежде властвовал над ним, он вытесняет его с принадлежавших ему ранее позиций и начинает играть его роль.

Возможны два сценария отношений подчинённого и властвующего. В первом случае подчинённый может воспринимать себя как изначально равного властителю и считать, что их сущности одинаковы, а различия, лежащие в основе их разделения и неравенства либо надуманы и сконструированы, следовательно, легко устранимы, либо несущественны, следовательно, не могут быть достаточным основанием для подобного разделения. Второй вариант: подчинённый осознаёт принципиальное изначальное различие между собой и властителем, настаивает на нём, возможно, даже культивирует его, но при этом не связывает напрямую сущность и ту роль, которую играет носитель этой сущности. В этом случае он, хотя и понимает, что их разделение на властителя и подчинённого произошло именно по этому сущностному признаку, считает такое разделение неоправданным и тоже устранимым. Очевидно, что в каждом из описанных случаев подчинённый считает возможным для себя занять место властителя. Проект эмансипации — одна из форм взаимодействий между властителем и подчинённым, и он легко вписывается в приведённую выше схему. А поскольку цель эмансипации — всегда власть, исполнение роли властителя становится для подчинённого не просто возможным, а необходимым.

В подавляющем большинстве проектов эмансипации подчинённый выстраивает отношения с властителем так, как это описано в первом сценарии. Неравенство в правах и возможностях между субъектом эмансипации и ограничителем его свободы воспринимается как несправедливое и искусственно созданное последним, в то время как на самом деле их реальные способности позволили бы им выполнять одинаковые функции и выступать в одних ролях. Общее место феминистского дискурса — признание равных способностей и возможностей мужчин и женщин во всех сферах их деятельности и отрицание каких-либо специфических особенностей женщин, которые не позволили бы им заниматься деятельностью, считающейся исключительно мужской.

Нация или раса, заявляющие о своих правах, никогда не забывают упомянуть, что причина их неравенства и зависимости от другой нации или расы — исключительно в претензиях этой последней на господство, но никак не в цвете кожи, разрезе глаз, языке или первоначальной территории проживания первой. Так же и подавляемая религиозная конфессия опишет свои отношения с господствующей религией.

Буржуазия и пролетариат взаимодействуют по тому же принципу: буржуазия присваивает себе те функции, которые пролетариат так же мог бы успешно выполнять, создавая, таким образом, искусственное различие между ними, однако не существует причин, по которым пролетариат был бы не способен взять орудия производства в свои руки и выполнить функции буржуазии. Отношения раба и господина — это отношения двух одинаковых людей, один из которых насильно и противоестественно подчинён другому.

По второму сценарию развиваются отношения между детьми и родителями, между сексуальными меньшинствами и традиционным большинством и между политическими партиями. Очевидно, что различие между родителями и детьми предзаданы изначально, что именно они и являются причиной неравенства, и что их изменение никогда не станет возможным: нельзя стать отцом своего отца. Но при этом можно претендовать на занятие его места и выполнение его функций.

То же самое происходит с сексуальными меньшинствами. Гомосексуалист не говорит, что он такой же, как и гетеросексуал, и не стремится стать им, напротив, он всячески демонстрирует свою инаковость, репрезентирует себя именно как другого, признаёт, что именно это его отличие от гетеросексуала и составляет его сущность. Но при этом он не считает, что такие различия могут служит основанием для определения их ролей и выстраивания отношений «властитель-подчинённый».

Итак, каждый субъект эмансипации стремится занять место того, от кого освобождается. Место, которое он раньше не занимал. Место, которое ему не свойственно. Чужое место. Он хочет сыграть чужую роль. Но, поскольку

действие происходит не на сцене, а в жизни, он вынужден отказаться от другой роли — от той, что продиктована ему его сущностью, от своего подлинного бытия. Процесс эмансипации неизбежно изменяет сущность её субъекта, вынуждает его быть другим вместо того, чтобы быть самим собой.

Движение феминисток, восставая против положения женщин, часто восставало против женской природы. Первые женские клубы, открытые во Франции после Великой французской революции с подачи Олимпии де Гуж, и разрешённые тогда же общественные собрания женщин были закрыты конвентом после призывов к женщинам носить мужскую одежду. И многочисленные последующие требования различных женских движений — допустить женщин к службе в армии, к прочим мужским профессиям, к занятию мужскими видами спорта, предоставить женщинам право на аборты (фактически — избавить от рождения детей и материнства) — преследовали цель изменить женскую природу, отнять у женщин их подлинную сущность и дать взамен иную, чуждую.

Эта опасность была осознана довольно скоро и уже в XIX веке движения в поддержку женской эмансипации весьма часто сопровождались движениями, направленными против неё.

В 60-е — 80-е годы ХХ века был поставлен под вопрос статус пола. Существует ли вообще пол? Я уже говорил о введении нового термина — гендер — для обозначения «сконструированного» пола, не зависящего от биологического. Гендерная теория рассматривает мужчину и женщину именно как гендер, а не как пол. Таким образом, в реальности не существует мужчин и женщин, любая сексуальность — социальный конструкт, она задаётся и контролируется обществом и при определённом изменении общества тоже может быть изменена. Следовательно, суть проблемы женского освобождения искажена, — нужно не выравнивать женщину и мужчину, а уничтожить их женственность и мужественность, создать новую единую идентичность.

Туя Пулькинен, оперируя взятым у Ницше и Фуко термином «генеалогия», говорит о генеалогии сексуальности,

пола и гендера, утверждая, что они (в том числе и пол) не используются без изменения и не интерпретируются, а полностью конструируются властью из ничего и не имеют никакой сущностной сердцевины, никакой изначальной идентичности. Власть создает их для утверждения и воспроизводства самой себя, для подчинения через включение в эту систему. И тот, кто хочет освободиться от этой власти, должен освободиться от сконструированных ею искусственных идентичностей — сексуальности, пола, гендера [11]. А эмансипация — это претензия на власть, и значит для эмансипации необходима такая деконструкция, а поскольку новая власть также нуждается в самоутверждении и самовоспроизводстве, она вынуждена будет вновь прибегнуть к генеалогии и сконструировать новые идентичности и навязать их тем, над кем будет властвовать. Результатом станет не обретение женщинами или мужчинами свободы, а лишь потеря своей идентичности.

Этот процесс уже начался. Кэндес Уэст и Дон Зиммерман в статье «Создание гендера» рассматривают следующий эпизод [12]. Рассказчик, общавшийся с продавцом в магазине, не мог определить его пол. Этот человек, по словам рассказчика, абсолютно не осознавал, что окружающие никак не могут идентифицировать его гендерную идентичность, и по видимому, не считал нужным как-нибудь обозначить её. Не будет преувеличением сказать, что он её потерял. Авторы статьи говорят об этом явлении как о норме, к которой вскоре должны прийти все и без которой равенство полов не может быть достигнуто.

Теория откликается на эту практику. В 90-е годы в дискурс о гендере был введён термин «квир» (от англ. queer — странный), обозначающий новую гендерную идентичность — человека, не обладающего ни гетеросексуальной, ни гомосексуальной идентичностью. Но квир — это и не бисексуал, так как бисексуальность — это осознанное

влечение к двум разным полам, а квир не разделяет объекты своих влечений по половому признаку. То есть для квира пол не существует.

Подобные примеры можно найти в любой области эмансипации. Угнетённая нация, получив права главенствующей, стремится потреблять её блага и вести тот же образ жизни. Так она теряет свою исконную подлинную культуру, но при этом не обретает ту, которой старается подражать, ведь чужой опыт не может быть адекватно воспринят во всей полноте. В результате появляется новая нация.

Любое радикальное политическое движение, прорвавшееся к власти, сталкивается с налагаемой этой властью ответственностью, неизбежно переходит от прогресса к реакции, в результате вырождается и губит само себя. Примером тому может послужить история любой революции.

Пролетариат, избавившись от экономической зависимости, объединяется с буржуазией, от которой раньше был чётко отделён, в единый средний класс, в котором эксплуататор и эксплуатируемый почти неотличимы, поскольку каждый, или почти каждый, выполняет одновременно обе функции.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: мтс сообщения, лечение шпоры.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата