Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 | Следующая страница реферата

1. Этнос – физическая энергозависимая система.

2. Как и во всякой энергозависимой системе, все процессы в ней требуют притока энергии. Основным источником энергии этноса является пассионарность, под которой понимается "непреодолимое внутреннее стремление (осознанное или чаще неосознанное) к деятельности, направленной на осуществление какой-либо цели (часто иллюзорной)" [44, с.48].

3. Пассионарность, в свою очередь, питает солнечная, либо космическая энергия.

4. Формирование макроэтносов и некоторых этносов обязано периодическим выбросам такой энергии (пассионарный толчок), в результате которых внутри старого этноса образуется консорция, в которой объединены члены этого этноса с высокой пассионарностью. И именно экспансия этого этнического пассионарного ядра служит началом формирования новой макроэтнической группы.

5. Пассионарность – это генетически обусловленный признак, а пассионарный толчок – это мутаген, приводящий к мутации, образующей ген пассионарности.

"Пассионарность", – понятие, которое впервые ввел Гумилев, это, безусловно, важная веха в развитии этнологии. Введение нового параметра, характеризующего динамику этногенетических процессов, позволило разрешить многие ранее не решенные вопросы. Почему некоторые народы ведут весьма активную культурологическую и военную экспансию, некоторым пассионарности хватает лишь на сохранение накопленного потенциала, а некоторые уже настолько пассивны, что не способны сохранить уже достигнутое этническое единство и занимаемую территорию? Также пассионарность может разниться и в отдельных личностях.

Однако идея пассионарности является одновременно и самым слабым местом в его концепции. Она создает столько же противоречий, сколько и разрешает. Каков механизм пассионарных толчков? Что является носителем пассионарности? Гумилев считает, что признак пассионарности закладывается на генном уровне. Тогда каким образом этот ген может так быстро распространяться? Гумилев считает, что после пассионарного толчка происходит мутация, приводящая к образованию гена пассионарности, ссылаясь при этом на работу известного американского астронома Джона Эдди, который составил график солнечной активности за последние 5000 лет [60, с.315–329]. Гумилев считает, что "все датированные пассионарные толчки хронологически совпадают с минимумами солнечной активности либо с периодами ее спада. При уменьшении солнечной активности защитные свойства ионосферы снижаются и отдельные кванты или пучки излучения могут достигать земной поверхности. А жесткое излучение, как известно, вызывает мутации" [54, с.559]. О совпадении здесь говорить сложно, модельные построения Эдди и Гумилева весьма субъективны, но вот противоречий такая модель этнического мутагенеза создает множество.

Во-первых, более общепринятым является мнение, что не спад, а возрастание солнечной активности стимулирует мутационные процессы и напряжение социальной активности [61].

Во-вторых, каким образом спад солнечной активности вызывает рост мутаций именно на определенных осях пассионарных толчков? Если эти оси зависят от магнитного поля земли, как считает Гумилев, то и тогда непонятно несоответствие их направлений с направлениями магнитных полей. Гумилев почему-то считает, что такое совпадение есть, однако углядеть общность изображенных им осей пассионарных толчков с геодезическими линиями Земли совершенно невозможно. Поэтому неудивительно, что уже в более поздних работах Гумилев видит источники пассионарных толчков не в солнечной активности, а в энергии космоса, когда сгустки неведомой энергии, пришедшие из глубин Галактики, ударяют, словно плетью по шару нашу многострадальную Землю. "Сразу можно отбросить солярную гипотезу, ибо Солнце освещает одновременно целое полушарие, а не узкую полосу шириной 200–300 км. ...Остается неотброшенной одна гипотеза – вариабельное космическое облучение. Пока она не может быть строго доказана, но зато и не встречает фактов, ей противоречащих" [62, с.319–320]. Впрочем, все равно не понятно, каким образом это "неизвестное пока излучение в оптической части спектра" может ориентироваться якобы только по геодезическим линиям. Трудно спорить, когда ссылаются на неведомые силы, однако известно, что мутационный процесс, как и всякие бифуркации, стохастичен по сути. До сих пор еще не удавалось выделить ни одного физико-химического фактора, который приводил к какой-либо конкретной мутации. Электромагнитное облучение гена пассионарности, если такой и существует, в равной мере может привести к мутации как увеличивающей пассионарность, так и уменьшающей ее. Но даже если в результате мутации образовалась область, в которой увеличилось число носителей гена повышенной пассионарности, непонятен механизм, по которому этот признак может быстро распространиться. Каким бы не было сильным мутагенное воздействие, мутации всегда возникают только в незначительной части популяции, этот факт признается и Гумилевым [44, с. 73]. К тому же мутации, за редким исключением, рецессивны, поэтому носители этой мутации пассионариями не будут, пока в результате браков между двумя носителями этого гена не появится потомство с гомозиготной аллелью по данному признаку. Общеизвестно также, что распространение нового гена, образовавшегося в результате мутации, возможно только в замкнутых областях, в которых миграционный пресс минимален [30]. Но тогда распространение этого гена внутри этноса не может превышать его максимально возможный генерационный прирост.

Гумилев приводит пример, когда праславяне в результате пассионарного толчка всего за 150 лет развились в славянский суперэтнос, "маленький народ, живший в современной восточной Венгрии, распространился до берегов Балтийского моря, до Днепра и вплоть до Эгейского и Средиземного морей, захватив весь Балканский полуостров. Как же они могли так быстро размножиться? Да очень просто. Эти праславяне, захватывая новые территории, очевидно, не очень стесняли себя в отношении побежденных женщин. Ведь при таком процессе много мужчин не требуется. Важно, чтобы было много побежденных женщин, и демографический взрыв будет обеспечен" [44, с.77]. Если предложить такую, сугубо биологическую модель первичной этнической экспансии, тогда не только ген пассионарности, но все этнодифференцирующие генетические признаки неизбежно будут ассимилированы в океане чуждых генов, как это произошло, например, с булгарами на Балканах. А ведь невозможно даже усомниться, что завоеватели хана Аспаруха были на пике пассионарной активности. Независимо от того, кто из родителей является завоевателем и представителем этноса, испытавшего пассионарный толчок, потомство унаследует в равной мере гены обоих родителей. Во втором поколении потомство экспансирующегося этноса будет иметь уже 25% его генов, в третьем – 12,5% и т.д.

Впрочем, на неизбежность культурологической ассимиляции в случае экзогамии совершенно недвусмысленно указывает и сам Гумилев: "...эндогамная семья передает ребенку отработанный стереотип поведения, а экзогамная семья передает ему два стереотипа, взаимно погашающих друг друга" [54, с.112]. Но если предложить культурологическую модель этнической экспансии, при строго патриархальной схеме этнической самоидентификации по отцовской линии, тогда, если этнический пассионарный импульс был достаточно высок, этнос действительно может лавинообразно распространиться. Для экспансирующихся этносов главное – сохранить преемственность идейного ядра первичной этнической культуры. Но поскольку в случае эндогамных браков даже при большом количестве детей в семьях темпы роста этноса будут незначительны, динамично развивающиеся этносы предпочитают расширяться посредством экзогамии. И не столь важно, что в результате неизбежной при этом генетической ассимиляции от антропологической основы первичного этнического ядра практически ничего не останется. Главное, чтобы национальная идея распространялась неразрывной цепью по отцовской линии.

Возможен и более радикальный вариант этнической экспансии, когда целые народы в результате культурологического поглощения механически включаются в этническое ядро расширяющегося этноса. Как это было при поглощении тюркских кочевых племен монголами во времена Золотой Орды, и даже расовые барьеры не были тому достаточной преградой. Для этого необходимо, чтобы уровень пассионарной активности поглощаемых этносов был невысок и давление расширяющегося этноса превышало естественные защитные барьеры поглощаемых этносов. Праславяне во времена пассионарного подъема распространяли, прежде всего, не гены, а собственную этническую культуру. Если принять такую культурологическую модель этнической экспансии, в отличие от генетической, тогда проблема сверхвысоких темпов распространения малого этноса, испытавшего пассионарный толчок, отпадет сама собой. Но в этом случае неизбежен вывод, что пассионарность в большей степени социальный феномен, нежели наследственно-генетический. Необходимо также признать приоритетную роль этнического самосознания в процессах этногенеза, с чем Гумилев категорически не согласен.

Генетическая экспансия посредством экзогамных браков бурно расширяющегося этноса не только не может служить средством этнической экспансии, как считает Гумилев, но напротив, способствуя генетической ассимиляции, может способствовать резкому снижению темпов этнического роста. Поэтому этносы на пике пассионарной активности максимизируют не столько собственные гены, сколько собственную уникальную этническую культуру. Культурологическая экспансия, в отличие от экспансии генетической, приводит не к ослаблению, а к укреплению этнического ядра. Но культурологическая экспансия по мере снижения пассионарной активности также постепенно прекращается, и этнос замыкается внутри себя. Одним из признаков такого спада активности является введение жестких таможенных барьеров на вывоз художественных ценностей. Бурно развивающаяся культура, напротив, гордится тем, что их достояния искусства, вливаясь в мировую культуру, тем самым расширяют духовные барьеры этноса.

Генетическая ассимиляция при продолжительном существовании малых этносов не только неизбежна, но и необходима. В противном случае народу грозит вырождение вследствие все большей гомозиготации генома и снижения пластичности, поскольку продолжительная эндогамия ведет к снижению изменчивости. Крупным этносам вырождение, даже в случае полной эндогамии, не грозит, но и в них генетическая ассимиляция неизбежна. В связи с высокой амбициозностью такие народы, расширяясь, принимают под свое крыло все больше народов, и даже если генный обмен с ними будет минимален, на протяжении длительного периода неизбежна практически полная генетическая ассимиляция. Тем более что в условиях постоянных миграций увеличивается не только число межэтнических браков, но и случайных сексуальных связей. Здесь можно найти аналогию с элементарной диффузией. Если нет условий, направленных на поддержание различных градиентов концентраций, две жидкости в одном сосуде с течением времени неизбежно перемешаются до гомогенного состояния. Поэтому ни о какой, даже относительной генетической чистоте народов и даже рас говорить не приходится, гораздо важнее, чтобы дух народа не ассимилировался.

Не меньше противоречий создает энергетическая модель этногенеза Гумилева. Темперамента одних этносов хватает на мировую экспансию, другие же не в состоянии даже сохранить остатки реликтовой культуры. Гумилев интуитивно видит в этом различную энергетику этносов. Но в чем заключается эта энергетика, у него нет определенного ответа. Как на вероятные источники, он ссылается на биополя, космическое излучение и солнечную радиацию, которая, согласно В.И. Вернадскому, преобразуется в физико-химическую "энергию живого вещества" Земли. Апеллируя к закону сохранения энергии, он предполагает, что для толчка этнических процессов необходим приток энергии, каковым и является пассионарный толчок. Однако генетическую мутацию, даже если она и приводит к появлению гена наследования более высокой активности, ни в коей мере нельзя считать аккумулятором этой энергии. Можно, конечно, предположить, что ген пассионарности определяет признак, контролирующий постоянный приток этой энергии, что еще более немыслимо, во всяком случае, тому нет никаких научных подтверждений. В любом случае это не согласуется с основной идеей Гумилева, согласно которой этническая активность определяется редкими кумулятивными выбросами энергии, которая в течение многих поколений постепенно им растрачивается. В частности, он пишет, апеллируя к теории неравновесных структур И.Пригожина: "Возникающая структура всегда ведет себя иначе, нежели прежняя, уже растратившая первоначальный импульс и близкая к равновесию со средой. Значит, импульс начало процесса диссипации, ведущей систему к неизбежному распаду" [63, с.238].

Какие реальные источники энергии служат двигателем генезиса этносов? Да в общем-то те же, что и для отдельных людей. Источником энергии для мускульной работы, впрочем, так же как и для мыслительной, служит биохимическая энергия, которая заключена прежде всего в ковалентных химических связях потребляемых человеком питательных веществ. Вся земная биомасса, хранящая запасы энергии в АТФ и других нуклеиновых кислотах, жирах, углеводах и в меньшей степени в белках, обязана своим энергетическим запасам фотосинтезу, т.е. фактически световой энергии солнца. Первичная биопродукция, прежде чем пойти в расход по различным трофическим уровням, синтезируется растениями и сине-зелеными водорослями. Только этим и исчерпываются все необходимые источники энергии для жизни, о которых писал Вернадский [64, с.283], за весьма несущественными исключениями (хемосинтез, термальная энергия, синтез витамина D и др.). В этом и кроется разгадка формального нарушения первого начала термодинамики. Некоторые люди имеют более высокую энергетику не в результате аккумуляции какой-то мистической космической энергии, а попросту в результате внутренних качественных особенностей, частично наследственно, частично социально обусловленных. Компенсируются же повышенные энергозатраты попросту за счет биохимической энергии, восполняемой за счет роста потребления пищи или более эффективного его расходования. Конечно же, было бы непростительным упрощением сводить взрывы этнической активности к элементарному росту потребления пищи, это лишь средство восполнения повышенной активности, толчок же пассионарности надо искать в другом. Однако это избавляет нас от поиска источников восполнения энергетических затрат.

Конечно же, стоит при этом учитывать, что все это верно только лишь при анализе внутренних источников энергетической активности. Человек тем и отличается от животных, что он может привлекать также и внешние энергетические источники. Именно поэтому человек, потребляя биопродукции в общем вполне соизмеримо со многими животными, неизмеримо более активен в процессах преобразования биосферы. Решение надо искать в человеческом разуме, являющемся мощным антиэнтропийным фактором в биосфере земли. Согласно Вернадскому, "человеческий разум, который не является формой энергии, а производит действия, как будто ей отвечающие" [64, с.272]. Разум может создать модель с более высоким КПД, затратив на ее производство значительно меньше труда и энергии, чем будет в результате сэкономлено. Значит, и разум, и этническое самосознание в том числе, может сделать качественный рывок в преобразовании себя и окружения, даже не привлекая для этого дополнительных источников энергии. И каким бы идеалистичным и антинаучным не казалось это утверждение, разум созидателен уже хотя бы потому, что он хранит и творит в себе полезную информацию. Ведь информация – величина, обратная энтропии, согласно известному определению Винера и Шеннона. Однажды полученная полезная информация может передаваться в дальнейшем практически без дополнительных затрат энергии. И несмотря на то, что энергозатраты человеческого мозга просто чудовищны, негэнтропийная, созидательная роль человеческого разума неизмеримо выше, но и здесь нет никакого нарушения закона сохранения энергии. Мощная преобразующая роль антропогенного фактора вовлекает все новые и новые внешние источники энергии. На определенном этапе развития обществу для дальнейшего роста уже не достаточно простой мускульной энергии, и оно начинает привлекать дополнительные источники. Человеком, как и этносами, движет их внутренняя энергия, внешняя же, получаемая посредством технологий, может лишь служить дополнительным источником благосостояния народов.

Важно также отметить, что пассионарную энергию этносов нельзя отождествлять с энергией созидающей. Пассионарии с не меньшим успехом могут использовать свою повышенную активность на разрушение. Отец-пассионарий создал мощную экономическую империю, а его сын с не меньшей энергией, достойной лучшего применения, промотал отцовское состояние. Такой пассионарий гораздо опасней любого субпассионария. Поэтому повышенной пассионарности недостаточно для толчка этногенеза, для этого необходимы соответствующие условия для направления этой пассионарности в нужное русло.

По всей видимости, не случайно основные идеи его концепции пришли к Гумилеву в конце 30-х годов. Ему не понаслышке пришлось узнать, как государственная машина может избавляться от своих лучших сынов, обедняя генофонд. Значит, если в определенные периоды истории этнический генофонд обедняется, то и должны быть периоды резкого подъема качества генофонда. И хоть в его работах нет никаких упоминаний о сталинских репрессиях по вполне понятным причинам, по-видимому, именно они навели его на эту мысль. Может быть, в определенные периоды истории "естественный отбор" продолжает действовать? Здесь все значительно сложнее. Во-первых, талант – это не только гены, это еще и определенная благотворная среда для полного раскрытия потенций талантливости, это еще и удача. Выдающиеся представители человечества – это только малая часть потенциально (генетически) талантливых, и репрессии могли сказаться на генофонде только этой малой части. Думается, что даже среди заслуженно выдающихся людей встречаются и такие, кто, не имея никаких особых генетических предрасположенностей, добился многого одним старанием и упорством. Во-вторых, человек реализует свою талантливость и приобретает известность уже в сравнительно зрелом возрасте, а к тому времени он обычно успевает оставить свои гены в детях. В-третьих, талантливые люди, как правило, более интересны своей незаурядностью, поэтому если они и в большей степени попадают под пресс "естественного отбора", то тогда "половой отбор" должен это компенсировать. У них меньше шансов выжить, но больше оставить потомство. Впрочем, скорее оба этих фактора слишком стохастичны для человека, чтобы их можно было считать детерминантами эволюционного процесса.

Но если генофонд талантливых людей обедняется репрессиями, тогда каким образом пассионарные толчки могут способствовать талантливости. Если и можно себе представить мутаген, вызывающий мутацию, способствующую возрастанию энергетической активности человека, то в отношении талантливости такое даже представить невозможно. Гумилев пишет: "Если же наше мнение не найдет подтверждения, то, значит, прав Тойнби, полагающий, что талантливость и энергия возникают сами, как только в них появляется нужда" [65, с. 203]. Талантливые люди есть всегда и во все эпохи, но только те пассионарии, которым посчастливилось родиться в нужное время и в нужном месте, являются миру во всем своем великолепии. Кто знает, сколько Кромвелей, Эйнштейнов и Робеспьеров умерло своей смертью, так и не узнав о своей гениальности? Трагедия угасающих культур не в отсутствии талантов, а в их невостребованности.

Пассионарная концепция этногенеза Гумилева является попыткой раскрытия причин формирования основных суперэтнических групп и небольшой части этносов. Он считает, что таких пассионарных толчков в исторический период человечество испытало девять, первый в XVIII веке до н.э., а девятый в XIII веке нашей эры. В результате последнего пассионарного толчка образовались такие молодые этносы, как эфиопы, турки-османы, литовцы и великороссы [62, с.313–317]. Конечно же, нельзя объяснить все этническое многообразие человечества столь редкими энергетическими выбросами в биосферу. Поэтому Гумилев, наряду с данной концепцией, признает вправе на существование и традиционным концепциям этногенеза в результате дифференциации этносов от консорций к конвиксиям и далее от субэтнических образований к новым этносам. Гумилев убедительно и последовательно описывает механизм формирования различных этнических групп (консорции [31], конвиксии [32], субэтнос и этнос), как естественные результаты системной дифференциации [54, с.134], но при переходе к анализу формирования таких макросистем, как суперэтнос, он считает уже, что "характер их возникновения иной". Если консорции при определенных условиях могут развиться до конвиксий, конвиксии до субэтнических групп и последние, в свою очередь, могут перерасти в самостоятельный этнос, почему же тогда суперэтносы нельзя представить как результат интеграции сосуществующих этносов? Все нижестоящие этнические подразделения не нуждаются для своего формирования в пассионарных толчках, а супеэтнические макросистемы просто не могут без них обойтись.

По Гумилеву, формирование субэтносов является естественным следствием стремления этносов к самосохранению, поскольку "некоторая сложность структуры повышает сопротивляемость этноса" [44, с.34]. Здесь кроется весьма распространенная телеологическая ошибка. С одной стороны, действительно, дивергентная эволюция, когда система, распространяясь, дробится, дифференцируясь на все более мелкие и все более различающиеся между собой подсистемы, имеет всеобщий характер в сложных эволюционирующих системах, но с другой – системная дифференциация имеет не целевую, а причинную природу. Можно, в частности, утверждать, что формирование новых видов живых организмов связано не со стремлением биосферы ко все большей устойчивости (биосфера это не ноосфера, у нее нет разумного начала и она ни к чему не может стремиться), а просто в каждом конкретном случае дифференциация есть следствие адаптации к частному. Механизм дивергентной эволюции в живой природе заключается в адаптивной радиации. Адаптивная радиация – следствие, во-первых, адаптаций к различным условиям среды, и, во-вторых, что еще важнее, следствие внутривидовой конкуренции, поскольку конкуренция особенно сильна между представителями одного вида, постольку видовая дивергенция непременно ведет к ослаблению конкуренции.

Каков же механизм дивергентной эволюции этносоциальных групп? По Гумилеву, он заключается в изоляции отдельных консорций и конвиксий, в результате которой они перерастают в субэтнос, а тот соответственно в этнос. Все же изоляция консорций и конвиксий – это не механизм образования субэтносов, а условие, причем необходимое, но не достаточное. Иначе как объяснить, что в одних случаях изоляция приводит к образованию нового субэтноса, а иногда и этноса, в других нет. Заметим, что Гумилев здесь не ссылается на пассионарные толчки, поскольку этим он объясняет образование главным образом только лишь макроэтнических систем – суперэтносов. Дальнейшая дифференциация суперэтноса на этносы, субэтносы и т.д. идет по собственным законам. Таким образом, им предлагается только лишь макроэволюционная модель этногенеза. Существование микроэволюционной модели лишь постулируется, и ей предоставляется вторичная роль. Заметим, что макроэволюционная модель биологической эволюции базируется на модели микроэволюционной, а не наоборот. Если предположить аналогию эволюции биологической с эволюцией этнической, в чем Гумилев не сомневается, часто даже несколько преувеличивая их общность, тогда и здесь должна быть та же закономерность. Следовательно, этногенез должен сводиться, в конечном счете, к микроэволюционной адаптивной радиации этносов в субэтносы, консорции и конвиксии, которые постепенно, при соблюдении ряда условий, включая, разумеется, и изоляцию, должны перерасти в самостоятельные этносы. Нам следует сконцентрироваться на поиске этих условий, и тогда такой механизм в общем виде будет ясен.

В целом такая микроэволюционная модель этногенеза, предложенная Гумилевым, достаточно очевидна, но могут ли консорции и конвиксии служить основой для формирования самостоятельных субэтнических групп? Ведь в них, по сути, выделяется особый тип прослойки общества, основанный на материальном благосостоянии, профессии или каком-либо специфическом образе жизни. Данные группы частично изолированы от остальной части собственного этноса, но достаточна ли такая изоляция для возможности формирования самостоятельных субэтнических образований? Ведь изолирующие барьеры между различными социальными группами внутри этносов весьма условны. Купец мог обеднеть и влиться в многочисленное племя простых горожан, или наоборот, купить дворянство и соединиться с высшим светским сословием. Точно так же изолирующие барьеры, например охотников-старателей или поморов-мореплавателей, весьма подвижны и условны. Уровень их внутреннего самосознания явно недостаточен для развития до ранга субэтноса, и тем более самостоятельного этноса. Все известные этносы были образованы в результате территориально-политической изоляции, когда часть территории, занимаемой этносом, отторгалась другим государством или значительно реже в результате изоляции географической. И неизвестно, в общем-то, ни одного случая, когда представители какой-либо профессии или сословия образовывали самостоятельный этнос. Ведь любая профессия предполагает специализацию, а любая специализация труда порождает зависимость от представителей других профессий. Значит, изоляция, столь необходимая для развития внутреннего самосознания здесь, по сути, невозможна. Господа зависят от своих рабов, рабы стремятся стать господами, где уж тут развиться уникальному самосознанию. Разве хотя бы одна консорция пуритан, квакеров, баптистов, роялистов и т.д., иммигрировавших в Америку, образовала самостоятельный этнос? Нет. Все они явились основой для формирования единого американского макроэтноса [33]. И если в некоторых североамериканских этнических группах прошлые этнические корни еще довольно сильны, то в этом есть заслуга стойкости их этнического самосознания и сохранения связи диаспор с прародиной, а вовсе не далекое эхо тех консорций первопроходцев, которые хоть и чтятся потомками, но не несут самостоятельной этнической ценности. Впрочем, конфессиональные консорции иногда могут порождать самостоятельные этносы, но только в тех случаях, когда ограничения экзогамии в таких группах достаточно жестки и устойчивы в исторической перспективе, что бывает сравнительно редко. Поэтому часто поликонфессиональные этносы могут веками сосуществовать, не распадаясь на отдельные самостоятельные народы.

Гумилев признает активную роль этноса только в плане недопущения возможности уйти со сцены мировой истории раньше положенного срока. Провиденциализм его концепции заключается в том, что фазы развития этносов определены довольно жестко, весь путь этнос проходит за 1200–1500 лет. Изменить ничего нельзя. Согласно воззрениям Гумилева, есть только одна возможность продлить срок существования этноса, если этнос перерастает в реликтовую культуру (мемориальная фаза этногенеза), при условии, если ему удается достичь гармоничного равновесия с образующим ландшафтом. Впрочем, это в чем-то равносильно гибели этноса, поскольку реликтовая культура малочисленна, пассивна и статична. В действительности этнические фазы развития варьируют значительно сильнее, от нескольких сотен лет до нескольких тысячелетий. Все зависит от размеров этноса (в малых этносах этническое развитие, значительно интенсивнее, а значит, и старение наступает раньше), а также от темпов развития. Замедлив темпы роста потребностей, человек может замедлить старение этноса. К сожалению, сейчас чаще наблюдается обратная тенденция, как правило, под влиянием более "цивилизованных" соседей, молодые культуры, быстро усваивая все хорошее и равно плохое, что присуще культурам зрелым, сами тем самым ускоряют свое старение. Даже человек в силах существенно повлиять на срок собственной жизни, культуры же значительно более изменчивы и пластичны. Главным образом все зависит от того, какой путь развития выберет этнос: интенсивный либо экстенсивный. Как писал Тойнби: "Догматически твердить вслед за Шпенглером, что каждому обществу предопределен срок существования столь же глупо, как и требовать, чтобы каждая пьеса состояла из одинакового числа актов" [66, с. 179].

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: організація реферат, женщины реферат.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11 | Следующая страница реферата