Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата

Наука порывает со старой моралью, несущей программу воспроизводства некоторого абсолюта. Это дало основание французскому математику А. Пуа Икаре сказать, что "наука находится вне морали". Описание мира в понятиях науки происходит в предметной модальности, то есть формируемый наукой смысл соотносится с внесубъектным объектом. Ученый описывает траекторию кометы предметно и беспристрастно, даже если она должна врезаться в землю и погубить человечество. Врач может радоваться, если он поставил правильный диагноз, даже если болезнь не сулит пациенту ничего хорошего. Он озабочен правильностью своих расчетов, объективностью, прогнозным потенциалом своих знаний. Это как будто говорит о правоте Пуанкаре. Тем не менее наука несет свою мораль, которая ставит следование логике научных исследований выше ценностей ранее сложившейся культуры, политических факторов, личных отношений и т.д. Этот принцип получил свое выражение в известной фразе Аристотеля "Платон мне друг, но истина дороже". Отсюда вытекает, что комфортным для науки является следование некоторой абстрактной логике познания, логике предмета, а не симпатиям, корысти, давлению общества.

Наука характеризуются тем, что ранее скрытые опасности непрерывно выявляются и делается попытка ставить их под контроль. Различие между комфортным и дискомфортным миром здесь относительно, вероятностно и меняется не только под влиянием новых факторов, но и в результате развития способности людей противостоять опасностям. Парадокс усиления влияния науки заключается в том, что при разрушительности науки для статичных комфортных картин мира, ее развитие тем не менее совпадает с прогрессом гуманизма. Много написано о том, что наука является виновницей современных бед. Она создает оружие массового уничтожения, технику, разрушающую, отравляющую среду, и т.д. Защитники подобной точки зрения невольно превращают науку в особого субъекта рядом с человеком. В действительности наука лишь форма самовыражения человека, его творческих сил. Она - форма проявления гуманизма в том смысле, что является кумулятивным процессом, накапливающим программы развития творческих сил человека, способности формировать новые пласты знаний, которые направлены на преодоление опасностей, угрожающих людям и зарождающихся далеко от той сферы реальности, которая сегодня подвластна человеку. Наука борется с опасностями и в самом человеке, как на уровне физиологии, так и против дезорганизации мышления. Это борьба никогда не достигнет полной окончательной победы, но она - процесс, который не должен отставать от роста опасностей во всех формах. Это требует от человека постоянного саморазвития, открытости в познании, в творчестве.

Разумеется, реальная история науки полна компромиссов, попыток соединить новые представления со старыми, формировать гибриды. Отношение науки и религии представляет собой лишь аспект этой истории. Одни ученые гибли под ударами традиционалистов, например Д.Бруно, другие под страхом смерти шли на компромисс, например Г.Галилей, третьи проституировали науку во имя государственной идеологии, например советские обществоведы в условиях террора. Еще одна группа низводила науку до уровня обыденного комфортного сознания, страшась ее дискомфортности. Среди них можно указать на "народного академика" Т.Лысенко. Люди этого типа наивно полагали, что наука это более эффективное средство для безграничного расширения ранее сложившегося комфортного мира, его дальнейшего улучшения, нечто вроде большевистского "шествия от победы к победе". Реально наука действительно нацелена на расширение сферы комфортного мира, но парадоксаль- ным образом делает это через выявления реальной дискомфортности считавшегося комфортным мира. Иначе говоря, наука действительно может одерживать победы, но не на поле комфортного, сложившегося, закрытого традиционализма. Опасность, однако, заключается в том, что от разрушения комфортности до победы над открывшейся опасностью проходит время, возможно, неопределенно большое. Это обстоятельство питает пессимизм в оценке науки.

Удивительно, что ученых не побили камнями, не сослали в лагеря, как нарушителей комфортности, где они в лучшем случае могли бы перевоспитываться традиционными формами труда, исторически связанными с традиционными представлениями о комфортности. Причина того, что наука уцелела даже в условиях взрыва традиционализма, есть особая,весьма поучительная тема. Важно лишь заметить, что наука в странах, где традиционализм достиг зрелости, могла опираться на рост социальной потребности в расширении шага новизны, в более эффективных решениях. В странах, где преобладали архаичные пласты традиционализма, наука подчас интерпретировалась как функция тотема, некоторых мудрецов, приобщившихся к сакральности. Тем не менее, наука сформировала новую открытую модель культуры, новые программы воспроизводства, выявила новые пути формирования комфортного, мира.

Дуальность наших представлений о мире далеко выходит за рамки проблем формирования дуальности мысли и социальной организации. Она охватывает и дуальность программ, что в конечном итоге превращается в дуальность общественных форм.

3. Что такое закрытое общество

Господство традиционной культуры в обществе означает, что заложенная в ней программа нацеливает людей на воспроизводство традиционного общества. Его лозунг: "хотим жить как жили наши деды". Оно закрыто, так как направлено против инноваций, превышающих некоторый статичный порог. Система отношений этого общества, в частности, государство, не только результат воспроизводства традиционных программ, но и гарант их сохранения от источников несанкционированных инноваций. Высокая степень их неизменности гарантируется не только соответствующей культурной ориентацией на воспроизводство некоторого "абсолютного", "естественного", неизменного порядка, не только мощью исторической инерции, но и системой репрессий, возникающих вместе с культурой. Например, Е. Пугачев, провозгласивший высшей ценностью "тишину и покой", считал необходимым истребить дворян, как "завистников общего покоя" [4]. Эта репрессивность культуры дополняется в государствах традиционного общества функцией соответствующего специализированного аппарата, подавляющего инновационное поведение и инакомыслие от опричников до КГБ. Архаичный комфортный мир воспроизводился людьми через стремление поддержать, воспроизводить космические ритмы, например, через то, что мы называем коллективными танцами. Телевидение позволяет нам часто видеть, как возбужденная теми или иными событиями племенная толпа, ввергает себя в долгие коллективные ритмические движения. Это древнейший способ эмоционального воспроизводства людьми синкретической монологической культуры, не знающей сомнений и осознанного диалога. Все воспринималось как некоторый ритм, в который втянута вся реальность. Отклонение от него было недопустимо. В эмоционально насыщенном ритме люди взаимопроникаются друг другом, в каждом действии передают друг другу свою психологически напряженную синкретическую закрытость, подавляется все особенное, индивидуальное.

Причина страха перед инновациями и открытостью очевидна. Традиционное общество на всех уровнях опирается на апробированную громадным длительным опытом культуру, прошедшую экзамен на выживаемость, на жизнеспособность. Это позволяет людям быть уверенными, что продолжением деятельности по этой программе можно обеспечить свою коллективную жизнь вплоть до конца света. У этих людей нет представления о возможности альтернативной жизни. Традиционализм выражен поговоркой "там где новизна, там и кривизна". Пласт традиционализма никогда полностью не исчезал ни в одном обществе. Он может занимать господствующее положение, но может отступать в тень под натиском культуры, ориентированной на инновации. Ценность нового поэтому никогда не является абсолютной. Например, современный человек проявляют большую терпимость к старым, хорошо известным технологиям, чем к новым, отно- сительно которых накоплено мало опыта [5].

Традиционализм - один из ответов людей на вызов истории, на трудности и опасности существования в сложном мире. Содержание этого ответа в том, что высшей ценностью рассматривается сохранение накопленного культурного опыта, что решения, смыслы, программы, необходимые на каждый день, уже существуют. В таком обществе все отношения, политическая власть, церковь, полиция функционируют по исторически сложившимся программам, защищая закрытый комфортный мир, и лишь в меньшей степени снисходя до защиты отдельных людей, жертвуя ими во имя целого. В шкале ценностей этого общества есть нечто более ценное и важное, чем человек, - бесценность абсолюта. В советское время это главное богатство приобрело извращенную форму "марксистсколенинской идеологии". Сами по себе эти слова лишь прикрытие чего-то другого, то есть попыток защитить от изменений (в крайнем случае монополизировать право на эти изменения) сакральную программу воспроизводства. До 1917 года люди сражались за Россию, иногда вместе с властью, иногда против нее, но они считали, что борьба шла "за истинную православную веру". В действительности они могли сражаться всего лишь за разные версии программы воспроизводства традиционализма, например, в форме имперской державы или наоборот, в форме, обеспечивающей независимость от центра. Те, кто считали, что они сражались "за Сталина", фактически следовали чисто тотемической программе саморастворения в целом, определяющей содержание решений, действий всех и каждого. Люди сражались за синкретическую нерасчлененность тотема-вождя и тотема-племени (народа). Главное - способность растворить себя в тотеме, а не сохранить свою особенность, свою специфическую жизнь, свою неповторимость. Такое общество является статичным, традиционным (по крайней мере на уровне ценностей), так как его культурные программы воспроизводства выступали в форме традиций (или идеологии, посредством которой делалась попытка заполнить вакуум, образовавшийся в результате разрушения традиций).

Такое общество является закрытым, то есть оно огораживает себя от внешних и внутренних инноваций, превышающих некоторый принятый в этой культуре статичный масштаб, шаг новизны. Это противостояние окрашивается яркими эмоциональными крас- ками, страхом перед "происками врагов", "кознями бесов", "врагов христовых", дезорганизующих комфортные представления. Этими злодеями могут быть стиляги, "начальство", этносы, подчас неизвестные науке, например, "лица кавказской национальности" и т.д. В них видят опасность порчи, приводящей к отпадению праведников от правды, от тотема. Они несут соблазны, подкуп, сопричастность к антитотему и т.д. Все эти бесконечные культурные, идеологические формы выражаются в страхе, доходящем до ужаса, до пределов возможного.

Все, однако, не так просто. Без определенного масштаба инноваций невозможен ни один акт освоения культуры, воспроизводство программ в любом обществе. Такие понятия, как закрытость и открытость, всегда относительны. В конечном итоге речь идет о мере соотношения между ними, о динамике этой меры.

Накопленная культура всегда абстрактна. Она всегда результат прошлого опыта и, следовательно, сложилась раньше, чем условия, возможно средства, а возможно и цели, любого субъекта, совершающего акт освоения культуры. Человека, осваивавшего культуру, меньше всего можно сравнить с техническим устройством, принимающим сигналы. Каждый акт освоения есть одновременно акт воспроизводства культуры, акт осмысления и одновременно переосмысления ситуации. Это всегда акт, свидетельствующий в той или иной степени об ограниченном выходе человека за рамки исторически сложившейся культуры. Человек, следовательно, как субъект творчества, способен в каждый момент времени выходить за рамки исторической инерции, заветов своей культуры. Освоение культуры всегда творческий процесс. Иначе человек был бы марионеткой своего прошлого.

Если сложившаяся культура абстрактна, то ее освоение всегда включает ее конкретизацию. Это обстоятельство - ключевое для понимания сути открытости. Ранее накопленная культура в процессе освоения всегда должна была интерпретироваться в соответствии с конкретными условиями, средствами и целями. Например, человек может наблюдать, как его отец колет дрова, прослушать объяснения, как это следует делать. Но для того, чтобы реально колоть дрова, нужно уметь приспособить полученные наглядные представления, знания к своим неповторимым для каждого человека психофизиологическим особенностям, к физическим характеристикам, росту и т.д. Поэтому, строго говоря, человек может научиться чему угодно лишь сам, тогда как учитель лишь передает абстрактные знания, помогает освоению.

Из способности человека конкретизировать инновациями свою освоенную культуру и рождается все многообразие творчества, включая превращение получения знаний в профессиональную научную деятельность. Именно здесь следует искать отдаленные истоки открытого общества, истоки способности человека выходить за рамки осваиваемой культуры, способность ее конкретизировать, двигаться от абстрактного к конкретному Этот процесс есть одновременно приспособление личности к культуре и культуры к личности, к ее особенностям, к специфике условий и средств воспроизводства культуры. Культура-это не система знаний, хотя она и включает знания в разной форме - от синкретически растворенных до результата профессиональных исследований. Культура - это опыт человечества, постоянно превращающийся в опыт личности, как и наоборот. Личность постоянно реализует, апробирует, проверяет своей конкретной деятельностью, конкретными смыслами, решениями все атомы освоенной культуры через проверку содержащихся в них программ обеспечить выживаемость. Человек, родившийся в селении, и человек, родившийся в современном большом городе, отличаются друг от друга прежде всего содержанием освоенной ими культуры. Эти люди разные именно разницей своих (суб)культур, разницей того исторически культурного опыта, над которым тяготеют века, тысячелетия истории. Человек выступает как субъект, воплотивший этот опыт, транслирующий его из прошлого в настоящее и в будущее, реализующий этот опыт. Человек может знать или не знать историю человечества, историю своих предков, своего народа, но в любом случае в освоенной им культуре содержатся результаты этой истории, возможно в скрытой, даже в отрицающей историю форме. История всегда с нами.

Все культуры без исключения тождественны в том смысле, что ни одна из них не может быть реализована без определенного потенциала творческих инноваций, необходимых для конкретизации содержания культуры. В этом можно видеть фактор, позволяющий понять специфику человека вообще как субъекта творчества, как несущего в себе потенциал открытости. Но если каждый человек в традиционном обществе спо- собен преодолевать закрытость культуры, то правомерно ли называть это общество закрытым? Культуры отличаются друг от друга шагом новизны. Любопытно, что в культурах, где этот шаг минимален, может вообще отсутствовать знание о способности человека формировать инновации. Самими людьми они могут интерпретироваться как результат внешних сил. Исследователь архаичного сознания Л. Лови-Брюль писал, что рыбак не просил о помощи своего тотема в ловле рыбы, но прямо и непосредственно отождествлял себя с ним, то есть отрицал себя как субъекта своей деятельности [6].

Специфика традиционализма не в отсутствии инноваций, а в господстве ценности статичности, что выражается в жесткости фильтра новшеств, узости шага новизны, подавлении всего, что выходит за допустимые рамки. Освоение культуры возможно лишь через культивирование личностью своей творческой способности. Даже воспроизводство закрытости нуждается в определенном уровне творчества, то есть способности быть открытым, но в жестко ограниченных масштабах. Вся культура нацелена на эту ограниченность. Например, память традиционного сознания неисторична, с трудом удерживает отдельные индивидуальные события истории. Вместо исторических лиц в таком сознании господствуют архетипы. Все, что выходит за рамки допускаемого традиционной культурой, рассматривается как бы несуществующим [7], что открывает путь террору против инноваций, их носителей.

Существует ли, однако, в традиционном обществе сформулированное выше фундаментальное противоречие между двумя исключающими друг друга путями, логиками преодоления дуальной оппозиции: "комфортный мир - дискомфортный мир"? В этом обществе нет науки, массовой научной деятельности, вторгающейся своими ценностями в общество. Какие-то отдельные группы мудрецов или ученых могут существовать в относительно изолированных анклавах. Их влияние на народную культуру может быть ничтожно. Но они культивируют некоторую культурную мутацию, которая может при сочетании определенных условий захватить своим влиянием какой-то круг людей, а может быть в исключительных обстоятельствах, как лесной пожар, охватить громадное социальное пространство. Таким примером является распространение мировых религий. Группы культурно продвинутых людей могут выступать в особой функции, например, в жреческих, в функции управления и т.д., нести в себе разные интерпретации дуальной оппозиции "комфортный мир - дискомфортный мир". Возможность конфликта между разными интерпретациями одной и той культуры существовала всегда, например, между господствующей в обществе версией и тем, что могло рассматриваться как ересь. Все это, однако, могло оставаться в рамках традиционализма. Однако казалось бы мелочные споры, вытекающие из разных интерпретаций одного и того же культурного основания по поводу ритуалов, о соотношении божественной и земной природы Христа и т.д. были одновременно спором и о пределах открытости мысли, открытости общества, о границах комфортного и дискомфортного. Может быть именно в этом и состоял глубокий смысл многих споров, которые при поверхностном подходе могли показаться мелочными, не имеющими смысла. Расплата за закрытость комфортного мира была в истории слепа и беспощадна. Гибли народы, империи, цивилизации, которые, замыкаясь в своих устаревших, устаревающих программах, не могли дать достойного ответа вызову истории. Каждый человек, сталкивался с фундаментальным противоречием между возможностями мыслить, действовать по программам ранее оправдавшей себя культуры или формировать новые программы. Но реакции на это противоречие были различны.

4. Закрытое и открытое общество - пути взаимопроникновения

Традиционное общество теоретически могло бы существовать неопределенно долго, не теряя своей специфики, закрытости. Во всяком случае нет бесспорных доказательств существования внутренних факторов, которые делали бы неизбежными его ограниченность во времени. Наука не знает механизмов, которые бы с абсолютной неизбежностью вели к нарушению баланса между постоянными попытками людей расширить своей шаг новизны, то есть наращивать открытость, и социокультурными механизмами, пресекающими эту возможность, то есть стремлением сохранить закрытость.

Тем не менее фактор, постоянно с разной степенью интенсивности, подтачивающий основу традиционного общества, существует. Условия жизнедеятельности людей меняются. Изменяется не только климат, например, наступают и отступают ледниковые периоды, растет население, исчезают те или иные жизненно важные ресурсы. Это может привести к тому, что исторически ограниченный шаг новизны может оказаться губительным для общества. Он может ограничить способность личности конкретизировать исторически сложившуюся программу деятельности, сделать ее адекватной новым опасностям. Люди, стиснутые ограниченностью своей культуры, унаследованных программ воспроизводства, закрытостью общества, в существенно усложнившихся условиях не смогут принимать достаточно эффективных решений. Результатом может быть рост дезорганизации. Она может принять форму необратимого процесса, ведущего к катастрофе, к гибели общества. Чем иначе можно объяснить исчезновение множества древних народов, могучих государств древности, как не снижением эффективности решений, которые они принимали, снижением способности отвечать на вызов истории. Очевидно, комфортный культурный мир этих людей реально нес в себе опасности, о которых люди мало что знали. Это незнание отчасти компенсировалось общим представлением о циклических катастрофах, о том, что космос есть "вечно живой огонь, мерами вспыхивающий и мерами угасающий" (Гераклит). Однако эта абстрактная идея могла иметь скорее психологическое значение, чем быть основой программы противостояния реальным опасностям.

В какой-то части человечества те элементы открытости, которые находились где-то в порах общества, стали постепенно выходить вперед, продвигаясь на место ведущих ценностей. Это означало, что в процессе освоения исторически сложившейся культуры шаг новизны перестал носить жесткий сакральный характер. Он сам стал предметом критического анализа, рефлексии, превратился в подвижный, в постоянно расширяющийся. Он из чего-то абсолютного превратился в предмет осмысления, переосмысления. Это означало, что если в традиционном закрытом обществе высшей ценностью была статичность, неизменность, то теперь на первый план стала выходить ценность развития, изменения, критики. В конечном итоге наступил перелом. Возникло общество, где высшей ценностью стало достижение стабильности через повышение эффективности решений, деятельности в результате развития всех сторон жизни общества: личности, культуры, отношений. Соответствующие ценности вышли из катакомб и заняли господствующее положение. Возникло открытое общество. Его специфика заключалась не только в возрастании ценности потока инноваций, потока знаний, но и в том, что представление о комфортности стало предметом диалога, возрастал плюрализм этих представлений. Это открывало путь для поисков таких вариантов инноваций, которые способствовали повышению способности общества преодолевать опасности, эффективно решать жизненно важные проблемы. Переход к открытому обществу знаменовался процессом, превращающим стремление к развитию из дискомфортного в комфортное. Возникновение открытого общества - свидетельство как единства человечества, так и его внутреннего существенного разнообразия. В результате возникновения открытого общества в мире сложилось два типа суперцивилизаций: традиционная и либеральная. Для отношения между ними характерно противоречивое единство, взаимопроникновение и взаимоотталкивание, достигающие высокой степени напряженности. Эти отношения имеют место не только между странами и народами, но прежде всего внутри каждой из стран. Более того, пласты традиционализма и либерализма можно наблюдать в личностной культуре каждого человека. Отношение между этими двумя типами суперцивилизаций является главным внутричеловеческим различием в современном мире. Его можно рассматривать как дуальную оппозицию различий закрытого и открытого обществ. Сегодняшний мир, если рассматривать его в целом, есть переходный между суперцивилизациями, между закрытым и открытым обществом. Это мир, в котором нарастание сложности, опасностей заставляет людей искать новые формы комфортности, пути формирования этих форм. Эта проблема решается в каждой стране, каждым народом на основе своей культуры.

Даже существенных различий между этими суперцивилизациями слишком много, чтобы здесь можно было их всех касаться. Я попытаюсь, однако, пунктирно наметить некоторые из них. В основе открытого общества лежит стремление открыть возможность людям повышать эффективность своей собственной деятельности в различных формах, что необходимо для повышения способности отвечать на все более сложные проблемы, обеспечивать свою стабиль- ность, выживаемость. Традиционное общество основано на стремлении сохранить стабильность на исторически сложившемся уровне, на основе сохранения достигнутого уровня эффективности. Отсюда принципиально различное отношение к личности как источнику инноваций. В закрытом обществе личность лишь условие и средство достижения целей. В открытом она - самоценность, источник инноваций, новых целей. Традиционное общество догуманистично, тогда как открытое общество основано на гуманизме как ценности, ценности постоянной гуманизации общества. Историческая основа традиционного общества синкретична и монологична, тогда как открытое общество постоянно расчленяет, конкретизирует свои элементы и основано на развитии диалога в его культурных и организационных формах.

Полюса закрытости и открытости существуют не как абсолютные противоположности, как скажем в манихейской большевистской модели существовали белые и красные, буржуазия и пролетариат. Причем второй полюс должен был обязательно пожрать первый. Наоборот, эти полюса существуют друг через друга. Поэтому нет никаких теоретических предпосылок для утверждения закономерности катастрофического (леволюционного) перехода. Развитие взаимопроникновения суперцивилизаций как культурной цен- ности является одним из важных результатов формирования открытости.

Идея закрытости цивилизаций, к которой склонялись русский философ и социолог прошлого века Н.Данилевский и немецкий философ О.Шпенглер, схватывала лишь один аспект проблемы - существование страха перед инновациями, который в разной степени и формах можно найти в любом обществе. Полной закрытости цивилизации не может быть нигде и никогда. Чем сложнее проблемы, подлежащие разрешению, тем интенсивнее люди ищут поток инноваций не только дома, но и у всех известных им стран и народов. Возможность сохранить закрытость и одновременно стабильность, выживаемость обратно пропорциональна сложности, динамизму подлежащих решению проблем. В современном мире эта возможность снижается. Точка зрения известного политолога С.Хантингтона, что будущее чревато конфликтами между цивилизациями [8] не учитывает, что с определенного этапа открытости стран и народов взаимопро- никновение, переходящее в интеграцию, начинает преобладать над конфликтом, тогда как для объединения стран их закрытость, как об этом свидетельствует опыт истории, не представляется определяющей.

Отход от закрытости, в частности от имперских стремлений сожрать весь мир, выход на первый план ценностей развития и сотрудничества, делает войны как таковые все менее приемлемыми, так как они разрушают взаимопроникновение, основные ценности открытого общества. Отсюда падение ценности войны для них - не только как самоценности, но и как средства. Еще совсем недавно существовал культ войны. Например, при Петре I была распространена концепция полезности войны, приносившей славу и новые территории государю, чины и ордена генералам, подвиги и приключения офицерам, трофеи солдатам, престиж государству и т.д. Она рассматривалась как средство решать внутренние проблемы, "выпустить застоявшуяся кровь [9]. Постоянное напряженное ожидание войны с соседями - одно из средств стабилизации закрытого общества. Механизм стабилизации открытого общества требует противоположного.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: капитанская дочка сочинение, курсовик.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата