Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата

Таким образом, в целом верное рассуждение П. Будберга требует уточнения. Прежде всего следует разграничить два смысла определения "сексуальный": 1) присущий одному из полов в отличие от другого; 2) связанный с отношениями двух полов. В приведенной цитате П. Будберг говорит об отсутствии сексуальных ассоциаций у дэ в первом смысле и о наличии таковых у дао- во втором. Но в первом смысле лишено сексуальных ассоциаций и дао, которое поэтому может рассматриваться и как мужской, и как женский предок всего сущего (см., например, "Дао дэ цзин", § 4, 25), являясь собственно единством мужского (як) и женского (инь) начал (см. "Си цычжуанъ", I, 4/5). Второго же смысла не исключает и категория "дэ". Это явствует из ее связи с "семенем" (цзин2), из определения рождения-жизни  (мэм) как "великой благодати (дэ) неба и земли" в "Чжоу и", где говорится и о "соединении ["разнополых" сил] инъ и ян" ("Си цы чжуанъ", II, § 1,5/6), а также из того, что даже разврат (цзянь) мог квалифицироваться китайскими мыслителями как дз.

Особый случай половой дифференциации - соответствующее сопоставление дао и дэ, в котором первая категория, как иерархически более высокая, естественным образом занимает мужскую позицию, а вторая - женскую. Так, в гл. 41/44 "Ли цзи" ("Брачный долг" - "Хунь и") сказано: "Сын неба полагает принципы (ли) мужского Пути (ян дао), [его] супруга упорядочивает (чжи8) женскую благодать (инь дэ)". В подобной диспозиции "дэ" выступает прямым антонимом "virtus".

В отечественной синологии имела место и полемика по поводу отождествления даосской категории "дэ" с другим понятием классической европейской философии. Несмотря на существование таких дэ, как разврат и разбой, Л.Е. Померанцева, проводя аналогию между "дэ" и греческим термином "agathon" ("благо"), указала на понятийную близость даосского "дэ" и платоновского "блага" [1]. Ей возразила Т.П. Григорьева, которая сформулировала два контраргумента. Согласно первому, греческое благо - абсолютное положительное начало, тогда как дэ может быть большим или меньшим, лучшим или худшим (примечательно, что Т.П. Григорьева ссылалась на те же тексты Платона, что и Л.Е. Померанцева); согласно второму, "даосы в принципе, по самой своей сути, не могли назвать "дэ" "благом", поскольку избегали называть вещи именами" [2].

1 Померпниева Л.Е. Поздние даосы о природе, обществе и искусстве ("Хуайнаньцзы" - II в.до н.э.). М., 1979. С. 209, примеч. 25.

2 Григорьева Т.П. Японская художественная традиция. М., 1979. С. 138-139.

Эти доводы выглядят неубедительными. По поводу первого аргумента необходимо заметить, что в даосизме дэ само по себе столь же абсолютно благостно, как и благо Платона; другое дело, что оно может в большей или меньшей степени присутствовать в отдельных вещах, но и солнцеподобное благо в разной степени одаряет своим светом различные вещи. Что же касается второго аргумента, то речь идет не о наименовании объекта дэ термином "благо", а о наличии у термина "дэ" смысла "благо"; к дэ как объекту даосы во множестве прилагали не менее "сиятельные" эпитеты, чем Платон - к благу.

Вместе с тем нельзя не указать и на принципиальные различия между дэ и платоновским благом. Во-первых, благо у Платона - наивысшее беспредпосылочное начало, тогда как дэ вторично, ибо имеет в качестве своей предпосылки дао; появляясь "после" (хоу) него и взращивая порожденное им ("Дао дэ цзин", § 38, 51). В этом отношении более близки дао и блага, оба они отождествляются с Единым и представляются дающими существование всем вещам.

Во-вторых, благо - абсолют в единой иерархии логически упорядоченных понятий (благо само по себе - идея), поэтому его различные воплощения непротиворечивы; дэ - собирательный образ всего множества разнонаправленных сил, действующих в плюралистическом мире, поэтому различные его воплощения противоречивы и способны приходить в столкновение друг с другом. Сочетание "у дэ" ("пять благодатей") было использовано Цзоу Янем (IV-III вв. до н.э.) как синоним "у син" ("пять элементов"), и с того времени за ним закрепилось данное значение. Идентификация "пяти благодатей" с "пятью элементами" совершенно очевидно обнаруживает их динамически-силовой аспект (ибо "у син" - "пять действий"), а также сложную гамму отношений друг с другом в амплитуде от взаимопорождения (сян-шэн) до взаимопреодоления (сян-шэy1), или взаимопокорения (сян-кэ). То, что для конкретного индивида является его "частным", "отдельным" "пристрастным" дэ (сы дэ, ли дэ, би дэ) - например, незаконное обогащение или прелюбодеяние - с точки зрения "одинакового", "единого", "правильного", "общего" "светлого" дэ (тун дэ, и дэ, чжэн дэ, гун дэ, мин дэ) оценивается как "нечестивое", "темное", "слабое", "дряхлое", "беспорядочное", "злое", "низкое", "ничтожное", "неистовое", "порочное", "варварское", "плохое" дэ (сюн дэ, хунъ дэ, лян дэ, шуай дэ, луань дэ, бао дэ, ся дэ, сяо дэ, тао дэ, хуй дэ, и дэ1, э дэ). Таким образом, все дело состоит в различии точек отсчета.

В-третьих, благо телеологично, а дэ - детерминистично (к примеру, в "Чжуан-цзы" (гл. 4) говорится: "Знать, что тут ничего не поделаешь, и спокойно принимать это как предопределение (мин1) есть предел дэ").

Поскольку специфику человека китайские мыслители усматривали в способности придерживаться должной справедливости - и и благопристойности - ли3, его дэ они в основном понимали как добродетель. Но в принципе и применительно к человеку категория "дэ" могла употребляться в самом общем смысле, т.е. означать, допустим, высокий рост, дородность и красоту в ситуации, где для жизнедеятельности индивида наиболее ценным оказывалось именно это.

Из категорий древнегреческого философского лексикона с дэ может быть сопоставлена "arete" ("добродетель"), тем более что взаимосвязь между благом и добродетелью (например, в учении Платона) имеет определенное сходство с взаимосвязью между дао и дэ (как она представлена, например, в "Дао дэ цзине" и "Да сюэ").

Что же касается широты понятия дэ, далеко выходящего за рамки этического, то понятие "arete" и в этом ему мало чем уступает. "Надо сказать между тем, - учил Аристотель, - что всякая добродетель и доводит до совершенства то, добродетелью чего она является, и придает совершенство выполняемому им делу. Скажем, добродетель глаза делает доброкачественными (spoydaios) и глаз, и его дело, ибо благодаря добродетели глаза мы хорошо видим. Точно так же и добродетель коня делает доброго (spoydaios) коня, хорошего (agathos) для бега, для верховой езды и для противостояния врагам на войне" ("Никомахова этика", II, 5 (VI), 133 16-21) [1]. Пример с "добродетелью коня", заимствованный Аристотелем у Платона ("Государство", кн. 1, 335 в) [2], весьма схож с рассуждением Конфуция о "добродетели" (дэ) лихого скакуна ("Лунь юй", XIV, 33).

Подобно китайским философам, видевшим в дэ атрибут неба (тянь дэ) или неба и земли (тянь ди чжи дэ), т.е. природы и космоса (см., например: "Чжуан-цзы", гл. 12, 13, 15; "Ли цзи", гл. 7/9), стоики рассматривали добродетель в общекосмическом плане: "В самом деле, нет ничего совершеннее мироздания, нет ничего лучше добродетели, следовательно, добродетель - принадлежность мироздания" (Цицерон. "О природе богов", II, 14) [3].

Сближает дэ с arete и присущий им телесный характер: в "Кинеге-тике" Ксенофонта говорится о "теле добродетели" ("soma aretes") [4], а в "Ли цзи" - о "добродетели, пропитывающей тело" (дэ жунь шэнь) (гл. 39/42 = "Да сюэ", II, 6) и том, что "добродетель (дэ) - это достигаемое (дэ1) в теле (шэнь)" (гл. 42/45). Дэ представляется "пропитывающей" субстанцией, поскольку ее символ (сяк) - вода ("Дао дэ цзин", § 8; "Чжуан-цзы", гл. 15).

В целом такие телесные качества, как острота чувств, сила, красота и здоровье, были выделены древнегреческими философами в категорию врожденных "естественных добродетелей" (см., например: Марин. "Прокл, или О счастье", 3 [5]). В китайской философии естественность дэ определялась как "несодеянность" (у вэй) и "небесность" (тянь): "То, чем деется несодеянное, называется небом; то, о чем речется как о несодеянном, называется благодатью" ("Чжуан-цзы", гл. 12).

1 Аристотель. Соч.: В 4 т. М., 1984. Т. 4. С. 85.

2 Платон. Сочинения: В 3 т. М., 1972. Т. 3. С. 102.

3 Антология мировой философии. М., 1969. Т. 3. С. 488.

4 Цит. по: Платон. Сочинения: В 3 т. М., 1968. Т. 3. С. 532.

5 См.: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986. С. 441-442.

Отличает же "добродетель"-arete от "дэ" то, что роднит ее с "virtus", а именно семантика, связанная с насилием, - "доблесть", "геройство", "мужество". Описывая словами Сократа одну из добродетелей - мужество, Платон как самоочевидную истину выдвигает положение: идти на войну - прекрасно и хорошо ("Протагор", 359 е) [1]. Впрочем, и у дэ есть связи с мужеством, хотя, видимо, только моральным: "Знание, гуманность и мужество (юн) - это три способа, которыми в Поднебесной проводится добродетель (дэ)" ("Чжун юн", § 20).

1 Платон. Соч.: В 3 т. Т. 3. С. 250.

О том, что здесь скорее всего подразумевается не военное или физическое мужество, свидетельствуют и контекст (сочетание с гуманностью и знанием), и положения других конфуцианских памятников. Например, в "Го юй" ("Государственные речи", IV-III вв. до н.э) при обсуждении военных действий говорится, что "мужество (юн1) противоречит добродетели (дэ)" (цз. 21).

Поэтому кажется оптимальным переводить "дэ" словом "благодать", имея в виду, что дэ - нечто данное от дао, сопоставимого с благом. Хотя к дэ неприменимо европейское противопоставление "благодать - природа", ибо оно природно, т.е. "порождаемо Небом" (см., например, "Лунь юй", VII, 23/24), оппозиция небесного (естественного) дэ и человеческого искусственного, в особенности административно-правового закона фа в принципе соответствует европейскому противопоставлению закона и благодати (ср.: "Слово о законе и благодати"). Уже Конфуций сформулировал тезис, основанный на подобном противопоставлении: "Если осуществлять Путь (дао) посредством администрирования и наводить порядок посредством наказаний, то народ будет [их] избегать и лишится стыда. Если же осуществлять Путь (дао) посредством благодати (дэ) и наводить порядок посредством благопристойности (лщ), то народ будет иметь стыд и будет выправлен" ("Лунь юй", II, 3).

В основополагающей для легизма "Книге правителя [области] Шан" ("Шан-цзюнъ шу", гл. 7) причинно-следственная связь между методом управления и характером народа перевернута, но сама оппозиция закона и благодати играет точно такую же роль: "В древности народ был прост и оттого искренен, ныне народ ловок и оттого лукав. Поэтому, соответствуя древности, устанавливают порядок на основе благодати, а соответствуя современности, осуществляют закон на основе наказаний".

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: греция реферат, картинки реферат.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата