Метафизический реализм С.Л.Франка

Если кратко определить основную интенцию мысли С.Л.Франка, то она состоит в умудренном неведении Непостижимого. В чем же заключается теоретическая проблема, решаемая в его философии? В окружающем нас мире мы не могли бы ориентироваться и решать жизненные проблемы, если бы не улавливали в новых изменившихся условиях элементы привычного, знакомого, известного, В основном это происходит благодаря понятиям, образующим область отвлеченного знания. Используя их, мы подводим под понятия то многообразное, с чем встречаемся в опыте. В этой операции здравый смысл и научное познание существенно совпадают, обеспечивая порядок и целесообразность, столь необходимые для нашей картины мира. Однако свести все новое к уже знакомому оказывается невозможно.

"При каждом переживании красоты - в наслаждении искусством или при созерцании красоты природы или человеческого лица - нас объемлет, хотя бы на краткий миг, священный трепет. Перед лицом событий, которые нас потрясают, - будь то смерть близкого человека или рождение нового человеческого существа, - мы чувствуем, что стоим перед неким таинством: носители жизни как будто исчезают в какой-то непостижимой дали или всплывают из непостижимой глубины", - пишет С.Л.Франк. Цензура рассудочного, обыденного сознания оказывается в такой момент недостаточной, и мы "чуем непостижимое", которое выходит за границы логического, обнаруживает иное измерение бытия. Проблема, лежащая в основе всех построений мыслителя, таким образом проясняется прежде всего как вопрос о соотношении реальности и знания. В осмыслении его - главный теоретический взлет мысли С.Л.Франка.

Существенным для гносеологии является проводимое мыслителем различесние предмета знания и его содержания. Действительно, сознание всегда направлено на нечто и вместе с тем фиксирует особенности предмета. Причем логический смысл высказывания остается постоянным и при изменении грамматической формы, и при различной психологической нагрузке, которую оно может иметь: выражение "Москва есть столица России" эквивалентно другому - "Столица России есть Москва". Каким же образом осуществляется в познании переход от предмета знания к знанию его содержания? Универсальная формула познания: "А есть В". Но А само по себе всегда только А, ибо если бы в понятии А мыслилась связь его с В, то было бы не А, а АВ. Вместе с тем соединение понятий А и В в знании свидетельствует, что А с самого начала находится в связи с чем-то иным, делающим возможным соединение АВ. Это обнаруженное неизвестное обозначим через х, тогда получим: Ах есть В. В процессе познания помимо свойства В устанавливается наличие и других качеств объекта. Но принципиальная гносеологическая схема от этого не меняется: в каждом акте сознания, направленного на объект, содержится предмет знания, под которым "разумеем неопределенную для нас и подлежащую определению законченную полноту определенности. Обозначая его как х, мы характеризуем не его собственную внутреннюю природу, а лишь его функциональное место в составе нашего знания".

Отношение содержания знания к его предмету выступает в парадоксальной форме: то, чего мы не знаем, представляет собой основу и носитель известного нам. Но в том-то и дело, что знанием следует называть только такое содержание, относительно которого установлено, что оно существует независимо от процесса познания. Знание есть знание предмета, или, используя более точные формулировки, предмет знания трансцендентен по отношению к имманентному материалу знания. Обоснование объективности предмета познания - важный результат в рамках теории познания Франка. Из него вытекают нетривиальные следствия. Во-первых, поскольку предмет наличествует всегда в форме х, то он требует особых усилий для проникновения в себя. Во-вторых, установление трансцендентного знанию предмета основательно фундирует гносеологию и открывает дорогу для создания философской концепции бытия, т.е. онтологии сущего. Однако прежде чем говорить о последнем, требуется понять, каким образом предмет, находящийся за пределами сознания, может войти в его состав?

Как известно, Кант, столкнувшись с данной проблемой, пришел к заключению, что трансцендентный предмет непознаваем, есть вещь в себе. Используемое им понятие оказалось внутренне противоречивым и, безусловно, прав был Якоби, утверждая, что без этой предпосылки (существования вещей в себе) нельзя войти в систему кантовской философии, а с нею нельзя в ней остаться. Действительно, если предмет непознаваем, то он и немыслим. Неокантианцы попытались модернизировать доктрину кенигсбергского теоретика, разъясняя, что предмет не есть какая-нибудь метафизическая реальность, пространственно отделенная от сознания, а всего лишь особый момент в структуре самого сознания. Они заменили, по сути, понятие предмета знания иным - "предметностью", представляющей имманентную черту нашего сознания, в силу которой содержание знания приобретает для нас объективный характер. Но абсолютно имманентный предмет, возражает Франк, есть противоречие по определению, поскольку он растворен в сознании и не может быть именно предметом познания. В современной ему философии мыслитель видит только попытки зафиксировать, обнаружить проблему, но не решить ее.

Так, Риккерт говорил о чувстве должного, призванного гарантировать объективное значение знания. Но в качестве переживания оно остается моментом субъективного мира человека. Гуссерль акцентирует направленность знания на предмет, но на этом останавливается. Интуитивизм, постулируя неразрывность субъекта и объекта познания, тем самым уничтожает предмет как бытие в себе. В той или иной форме эти концепции включают в себя устранение двойственности бытия и знания, и в этом состоит их роковая ошибка. Но признание неустранимого дуализма образа и предмета не есть возвращение к наивному реализму или здравому смыслу. "Не два отдельных предмета (как это толкует дуалистический реализм). - раскрывает Франк основное гносеологическое отношение, - а один и тот же предмет дан нам все же в двух принципиально различных гносеологических аспектах: с одной стороны, как неведомый, с другой - как познанный".

Воспользуемся для разъяснения идеи С.Л.Франка следующим примером. В комнате, где мы находимся, нас окружают какие-то вещи. Каждый из этих предметов ограничен в пространстве, занимает определенное место. Означает ли воспринимаемая нами картина, что за пределами видимого ничего нет? В такой постановке вопроса ответ на него становится прост: всякое конкретное бытие предполагает существование вообще, ограниченное мыслимо только как ограниченное чем-то иным и, значит, одновременно с пространственно-конечным нам дано и пространственно бесконечное. "Абсолютные границы картины данного, - делает вывод Франк, - не только сами никогда не даны нам, но и немыслимы: всякая граница предполагает нечто ограничивающее за ее пределами"4. Таким образом осуществляется выхождение за пределы непосредственно данного - посредством пространства, времени и вневременного. Нам удается уловить лишь отдельные стороны, черты бытия, но и этого достаточно, чтобы понять: каждая вещь - нечто большее, чем мы знаем о ней, и нечто иное, чем мы ее представляем, и в этой своей бесконечной полноте она остается для нас непостижимой. Итак, предмет, на который направлен наш познающий взор, есть не только неведомое, но иное, чем то, что мы сможем о нем когда-нибудь узнать. Бытие оказывается не содержанием знания, а содержащим - в этом раскрывается подлинный статус предмета знания самого по себе.

Так обосновывается в философии С.Л.Франка возможность и необходимость перехода от образа к объекту, от исследования содержания знания к пониманию его предмета. При анализе последнего воспроизводится тот же способ рассуждения, что использовался при характеристике материала познания, когда было установлено, что исходными материалами знания являются не отдельные содержания А, В, С и т. д., а такие единства, которые затем разлагаются на определенные составляющие. За каждым конкретным свойством, обнаруженным у объекта, кроется некий х, благодаря чему становится доступным для нашего познания отношение АВ, АС, ВС и т. п. Целостная картина бытия предшествует знаниям, зафиксированным в понятиях, и она по своей природе не может быть ничем иным, как сплошным единством. И этим она противостоит определенности отвлеченного знания. Последнее покоится на известных логических законах тождества, противоречия и исключенного третьего ("А есть А", "А не есть не-А", "все, что не есть не-А, есть А"). Благодаря им из сплошного единства бытия выявляются, осознаются в ясных и отчетливых понятиях конкретные содержания знания А, В, С и др.

В этом пункте размышлений Франка содержится момент, исключительно важный для всех его последующих построений. Философ подошел к выводу, представляющему открытие, которое позволило ему создать новую метафизику всеединства. Его идея заключается в том, что если справедливо предыдущее умозаключение, то "единство - это лоно, из которого в силу принципа определенности возникает расчлененная совокупность отдельных определенностей, - само не подчинено указанным логическим принципам или законам, а возвышается над ними или, лучше сказать, лежит глубже их, составляет более первичный слой реальности. Этот слой мы называем металогическим единством. Мы видим, таким образом, что анализ определенности знания приводит нас к тем же итогам, как и анализ его обоснованности. И дифференцированность (расчлененность на понятия) знания - т.е. его предмета, - и его связанность одинаково объяснимы и проистекают из самой природы бытия как сплошного, внутренне-слитного единства - из природы бытия как металогического единства".

Заслуга С.Л.Франка заключается в том, что в период господства в философии субъективистских концепций, сводящих мир, действительность к предметности, понимаемой как противочлен субъекта и т. п., он восстановил это понятие в его правах, позволил теоретической мысли выйти на широкий простор реальности, лежащей в основе знания. Введение категории металогического единства имеет также еще одно следствие. До сих пор все знание предмета понималось как отвлеченное, т.е. выраженное в понятиях и суждениях. Но установление того обстоятельства, что его предмет конкретен, отличен от всякой "отвлеченности", свидетельствует о доступности бытия нашему созерцанию, отличному от понятийного мышления. Значит, на самом деле существует не одно, а два знания о предмете, причем логическое познание вторично и производно. Первичное знание состоит в непосредственной интуиции предмета в его металогической цельности. Попытки выразить его с помощью понятий образуют отвлеченное знание, но между двумя уровнями знания не может существовать отношение логического тождества, но возможно лишь "металогическое соответствие или несоответствие". Поскольку сплошная цельность бытия не поддается фиксации в системе определенностей, то все те характеристики, которые применяют по отношению к отвлеченному знанию. Не имеют смысла в области металогического единства. Так, каждое понятие, суждение, умозаключение в плане своей определенности может быть названо дефинитным. В подобном случае конкретная реальность должна рассматриваться как трансдефинитная. И т. п.

Развивая эту идею, Франк приходит к заключению, что необходимо различать действительность и реальность. Действительность обычно противопоставляется мечтам, снам, содержанию фантазии, она, так сказать, каменная стена, о которую мы расшибаем себе лоб. Вместе с тем наши настроения и желания - одним словом, мир субъективной, внутренней жизни - также обладают существованием, наряду с камнями, горами и другими объектами, относимыми, безусловно, к действительности. Уже отсюда можно заключить, что действительность не совпадает с бытием или реальностью полностью. Еще более интересным является понимание того, что разделение их относительно, так как любое предметное содержание, обладающее определенностью, есть уже часть действительности, но пока оно не названо, лишь переживается нами, оно составляет реальность. Действительность - тот фрагмент реальности, что рационализирован нами.

Требует прояснения, с точки зрения Франка, и соотношение предметного бытия и действительности. Учение Платона о "мире идей" содержит большой рациональный смысл, поскольку такие элементы бытия, как числа, геометрические фигуры, цвета и т. д., взятые как сущностные содержания понятий, хотя и лишены временного определения, имеют силу сами по себе, независимо от нашего познания. Это платоновское царство "истинно сущего" также необходимо включить в понятие предметного бытия, которое оказывается тем самым значительно шире "действительности". Правда, великий творец теории идей полагал, что "идеальное бытие" логически и онтологически предшествует в качестве цели и парадигмы конкретной действительности. Но царство идей не образует еще безусловную реальность, напротив, оно само может быть понято только на основе металогического единства. Любая идея мыслится с помощью принципа определенности, и тем самым ее анализ повторяет всю ту проблематику, которая известна из предыдущего изложения связи признаков предмета. И всякая ограниченность, естественно присущая элементам царства идей, оказывается возможной лишь посредством слитного, неопределенного единства, остающегося скрытым от нас. Исследование идеального бытия позволяет Франку отмежеваться от всякого идеализма как рационализма. Ошибку последнего он видит в неспособности осознать безусловное бытие как непостижимое по существу, как отличное от всего определенного, мыслимого в понятиях. Реальность, полагает С.Л.Франк, совпадает с трансрациональностью.

Рассмотрение различных аспектов бытия приводит философа к общему, интегральному обобщению, что в составе бытия нет ничего существующего отдельно, без связи с чем-то иным. Все развитие представлений о предмете знания ведет к открытию единства бытия, в котором ни один элемент (действительный или идеальный) не может быть сам по себе. "Бытие, - формулирует Франк свое кредо, - есть всеединство, в котором все частное есть и мыслимо именно только через свою связь с чем-либо другим - в конечном счете со всем иным. В этом отношении даже понятие Бога составляет лишь мнимое исключение; и Бог, строго и точно говоря, не обладает тем признаком, который схоластика обозначила словом aseitas (от-себя-бытие - С.К.), т.е. не есть ens a se (сущее благодаря себе - С.К.). Ибо именно потому, что он мыслится "первоосновой", "творцом", "вседержителем" мира и вообще всего остального, он немыслим без отношения к тому, что есть его "творение". Новая трактовка всеединства, разработанная Франком, кажется противоречивой по определению, так как что можно вообще сказать о непостижимом, кроме того, что оно непостижимо? Как же разрешает философ возникшую трудность?

Он идет по дороге, проложенной в философии знаменитыми мистиками - Яковом Беме, Николаем Кузанским и др., - предлагая "умудренное неведение" как способ познания. По самой своей сути никакое мышление не способно адекватно выразить непостижимое. Невозможность осуществить первоначальный замысел философии - постичь бытие без остатка в системе рациональных понятий - открывает перед ней в качестве глубочайшего результата ее исторического развития, что существует граница, за которой простирается живая и необъятная реальность. Преодоление рациональности рассматривается Франком в качестве главной задачи философского мышления. Такую познавательную установку он называет позицией "антиномистического монодуализма". В области антиномистического знания, согласно егоь учению, суждению "А не есть В" противостоит столь же правомерное суждение "А есть В". Их нельзя соединить в одной логической формуле по принципу "и то, и другое", потому что тогда было бы опять высказано притязание на адекватное постижение трансрационального бытия. "Трансрациональная истина, - настаивает мыслитель, - лежит именно в невыразимой середине, в несказанном единстве между этими двумя суждениями, а не в какой-либо допускающей логическую фиксацию связи между ними. Она есть непостижимое, логически невыразимое единство познаний, которые в сфере отвлеченно-логического синтеза остаются безусловно несогласимыми"7. Соответственно Франк не признает возможности синтеза как разрешения противоречия антиномических суждений и противопоставляет "витание" над ними философскому снятию противоположностей, осуществляемому в системе Гегеля. Мышление автора "Непостижимого" представляет собой восстание против рационализма, и оно имеет свою правду, так как бытие несводимо ни к мысли, ни к понятию.

Итак, было установлено, что непостижимое не есть некая непознаваемая вещь в себе, оно открыто и открывается себе самому и вместе с тем и нам, поскольку мы в нем соучаствуем. В собственном бытии мы обнаруживаем непостижимое в его непосредственности. Так как оно еще не определено и не искажено нашей мыслью. В сумеречных состояниях нашей душевной жизни, при переходе от бодрствования ко сну и т. п. Ощущается глубокое единство нашего бытия и непостижимого. Еще более ярким примером такого недифференцированного всеединства является человеческая страсть, будь то испуг или гнев, любовь или ненависть. Порыв настолько овладевает нами, что теряется всякая граница я, и собственное бытие тонет в необозримом хаосе целого. Мир, разделенный на внутренний и внешний, сливается в такие моменты в неразличимое бытие вообще. Минуты экстаза - свидетельство того, что наша самость проистекает из темной бесконечности. Осмыслить характер душевной жизни человека всегда было главной задачей психологии, но ее рационалистическая по преимуществу установка препятствовала решению данной проблемы. Поэтому Франк после написания "Предмета знания" приступает к подготовке новой работы - "Душа человека". В ней предпринята попытка исследования самораскрытия бытия.

Не случайно книга о душевной жизни имеет подзаголовок "Опыт введения в философию психологии". Ее автор утверждает, что современная психология на три четверти представляет собой психофизиологию и совершенно утрачивает "душу живу". Что может сказать сторонник эмпирической психологии о богатстве эмоциональных переживаний, полете мысли, воли, не знающей преград? Как определит он состояние влюбленности посредством объективных наблюдений, измеряя давление, изучая изменение питания, самочувствия и т. п.? "Поскольку психология при этом мнит, - пишет С.Л.Франк, - что в этих констатированиях она выразила, хотя бы неполно, само существо влюбленности, - это есть насмешка над влюбленным, отрицание душевного явления, предлагаемое, как его описание. Ибо для самого влюбленного все это - лишь симптомы или последствия его чувства, а не оно само". Душевная жизнь - не совокупность психических процессов, а скорее великая бездна, имеющая иное измерение, чем объективный пространственно-временной мир. Поэтому она требует использования другого метода ее постижения - самоанализа как живого знания, в котором происходит имманентное уяснение внутренней жизни субъекта.

Душевная жизнь выступает в качестве субстрата и основы сознания. Рассматривая их соотношение, Франк напоминает глубокую мысль Лейбница о ступениях сознания, о непрерывности перехода от минимума сознания (бессознательного) к его максимуму. В связи с этим он даже формулирует своего рода метафизическую теорему, заключающуюся в том, что "интенсивность света сознания - начиная с его минимума как первого еле различимого мерцания во тьме и кончая максимумом - прямо пропорциональна степени слитности или сгущенности душевной жизни". Душевная жизнь - это и есть слитность и сгущенность внутреннего мира человека, взятая со стороны ее качественности. Ее количественная характеристика состоит в неограниченности.

Но в душе пробуждаются и начала формирующие и направляющие: изнутри она управляется самосознанием, а извне ограничена предметным сознанием. Исследование С.Л.Франка позволяет выделить три основных состояния душевной жизни: во-первых, это душевная жизнь в ее непосредственности и чистоте - некая бесформенная общность душевной стихии, во-вторых, возникшее противопоставление я и не-я, появление самосознания и предметного сознания, в-третьих, жизнь духовная, которая знаменует как бы возврат к исходной слитности, но она уже иная, поскольку наше я сознает себя в органическом родстве с объективным бытием и другими разумными существами. В "Душе человека" Франку действительно удается обнаружить такую сферу душевных проявлений, которая оставаясь недоступной исследованию средствами экспериментальной психологии и которая имеет огромную значимость для человека. Его понимание значения целостности духовного мира субъекта заложило философские основы развития системных подходов в психологии. В требовании Франка овладеть живым знанием выразился протест против односторонних аналитических приемов, господствовавших в современной ему науке. В "Душе человека" читатель найдет глубокие прозрения, меткие наблюдения, точные характеристики многих явлений и движений человеческой души.

Ключ к постижению последних Франк видел в уяснении единства душевной жизни. Разработанная им концепция утверждает, что в основе такого единства лежит чистое я и в нашей душе ощущается присутствие сверхвременного начала и смысла. Если предметный мир, в котором мы находим себя, оказался частным отрезком всеединства бытия, то наше единичное я также происходит из абсолютного, внеличного корня. "В живом знании, - отмечает философ, - которое мы имеем в лице нашего глубочайшего самосознания, нам непосредственно дано именно это органическое единство самого бытия, в силу которого все производное, относительное, субъективное вместе с тем коренится в абсолютном, первичном, самодовлеющем и есть лишь его обнаружение". Таким образом, трактовка душевной жизни у Франка обнаруживает свою зависимость, производность от общих установок философии всеединства. В учении о человеке она принимает форму имперсонализма, поскольку в конечном итоге оказывается, что человеческая душа есть не что иное, как единичное излучение абсолютной, сверхиндивидуальной жизни.

Разработка философских оснований психологии позволила Франку перейти к построению метафизики человеческого существования. В непосредственном самобытии мы обнаруживаем границы и вместе с тем вынуждены признать сплошность, слитность душевной жизни. Поэтому к самому существу нашей реальности следует отнести то, что она не в состоянии пребывать внутри самой себя. Переход через границы собственной области бытия Франк называет трансцендентированием. Первой формой его является трансцендентирование в отношении я-ты. Здесь мы встречаемся с понятием чужого сознания, и если оно берется в качестве готового, уже данного, то оно оказывается совершенно скрытым и недоступным для меня. Проблема, поставленная Франком, исключительно важна, это проблема понимания другого как субъекта психической жизни. Гипотезы о познании иного душевного мира через умозаключение по аналогии с нашим собственным я, как, впрочем, и предположение о вчувствовании как особом механизме постижения чужой одушевленности оказываются неудовлетворительными. Оба эти способа явно противоречат непосредственной данности ты.

Для раскрытия первичности отношения я-ты Франк находит очень выразительное подтверждение в художественной литературе, в стихотворении в прозе И.С.Тургенева "Собака". "Собака сидит передо мною - и смотрит мне прямо в глаза, - замечает писатель. - И я тоже гляжу ей в глаза. Она словно хочет сказать мне что-то. Она немая, она без слов, она сама себя не понимает - но я ее понимаю. Я понимаю, что в это мгновение и в ней, и во мне живет одно и то же чувство, что между нами нет никакой разницы. Мы тождественны; в каждом из нас горит и светится тот же трепетный огонек... Нет! Это не животное и не человек меняются взглядами... Это две пары одинаковых глаз устремлены друг на друга. И в каждой из этих пар - и в животном и в человеке - одна и та же жизнь жмется пугливо к другой". К этому явлению себя другому, добавляет философ, подходит только одно понятие - "откровение". Отношение я-ты уже есть особый род бытия, и его внутренняя сторона характеризуется как мы. Понимание последнего "подчинено общему онтологическому принципу антиномистического монодуализма - совпадению противоположного".

Мышление Франка подчинено строгой последовательности, исходное понимание всеединства проводится им через все разделы и части его философской системы. Удается ли философу в итоге создать органическое целое, непротиворечивое единство, в котором все элементы гармонично упорядочены? Для миросозерцания, утверждающего пронизанность мира Богом, тот факт, что мир Божий есть одновременно арена действия сил зла, должен представлять самую большую загадку. Оправдание Бога, т.е. объяснение происхождения и сущности зла, становится финальной проблемой философии всеединства. Исторически постановка вопроса о теодицее приводила либо к обоснованию неверия, отрицанию существования Бога, либо к признанию зла кажущимся, не существующим на самом деле, Однако данные решения крайне поверхностны и не выявляют всей глубины проблемы.

Что собственно означает объяснить реальность зла? "Это значит, - отвечает С.Л.Франк, - найти его основание или - что то же - усмотреть его надлежащее, правомерное место во всеединстве бытия. Мы знаем, что реальное основание в последней своей глубине должно совпадать с идеальным основанием, со "смыслом" - в конечном итоге с самим Первооснованием или Первоначалом, с самой Правдой как первоисточником всякой "значимости". "Объяснить" зло значило бы "обосновать" и тем самым "оправдать" зло. Но это противоречит самому существу зла как тому, что неправомерно, что не должно быть". В таком случае оказывается, что проблема теодицеи вообще рационально неразрешима. Именно такой вывод делает Франк. Но его позиция в данном вопросе не сводится к констатации рациональной неразрешимости проблемы. Апеллируя к безусловно Непостижимому, он стремится доказать, что подлинная правда лежит по ту сторону нашего знания. Само понимание добра и зла человеком исходно не адекватно реальности. Причину этого можно видеть в грехопадении и т. п., но факт тот, что абсолютная правда дана в "грубой фактичности" и небожественным образом. Очевидно, Франк стремится преодолеть трудности, связанные с оправданием Бога за существование в мире зла, на путях субъективизма.

Однако это лишь один из вариантов движения мысли. В концепции философа имеется и другая попытка сохранить целостность бытия, нарушенную горькой реальностью зла. Всякое частное существование ограничено и в этом смысле ущербно, дефектно. Его неполнота восполняется принадлежностью к всеединству, и оказывается, что оно постоянно нуждается в бесконечно многом. В итоге возникает стремление к самоутверждению и обособлению, и законом частного и единичного существования становится борьба всех против всех, которая, в силу всеобщей связи, представляет собой бесконечное самоуничтожение. Таков метафизический смысл зла как бедствия. Но и этот, второй, путь теодицеи не может скрыть то, что постепенно обнаруживается в философии всеединства: бытие треснуло, раскололось на отдельные куски - и не только в нашем, человеческом мире. Если невозможно рационально осмыслить сосуществование Бога и зла в созданном им мире, то и мистическая концепция всеединства не способна справиться с роковой для нее трудностью.

Учение метафизического реализма, как сам мыслитель называп свою концепцию, было им конкретизировано и развито в работах по социальной философии, важнейшей из которых является труд "Духовные основы общества", завершающий философскую трилогию, начатую и продолженную "Предметом знания" и "Душой человека". Вопрос об истинных причинах развития общества имеет основополагающее значение для социальных наук. В своей книге Франк стремился доказать, что общественная жизнь не совпадает с миром материального бытия. Соглашаясь с теми, кто связывает общественные явления с физическими процессами, философ в то же время настаивает на том, что подлинное существо исторических процессов не находит выражения в физической природе и не ею определяется. Так, величайшие социальные перевороты могут происходить совершенно незаметно для физического мира, а подпись законодателя, преобразующая социальную реальность, с точки зрения ее материального состава, как следа на бумаге, росчерка пера, есть явление совершенно несущественное. В основе общественных связей, по мысли Франка, лежит внутреннее духовное соучастие. Поэтому материалистическое - биологическое или физическое - истолкование развития человечества является несостоятельным.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: доклад 2011, реферат суды.





1  2 | Следующая страница реферата