Некоторые особенности ценностной системы космоцентризма (середина IV - начало II тыс. до н.э.)

Емельянов В.В.

В своей "Философии культуры" М.С.Каган выделяет несколько ценностных систем, вокруг которых разворачивался культурный процесс. И первой в ряду этих систем он называет теоцентризм, господствовавший, по его мнению, со времен первобытности до эпохи Возрождения (с. 389). В этих коротких заметках мы попытаемся робко возразить уважаемому юбиляру, заслуги которого перед эстетикой и культурологией столь велики и многообразны. Причем возражения наши будут касаться только ценностной системы, присущей культурам Ближнего Востока и Северной Африки в эпоху ранней древности.

Для начала нужно признать, что все культурные процессы, происходившие до возникновения первых цивилизаций, известны науке еще очень плохо. Сперва остановимся на фактах, связанных с социальной историей, то есть с внешней стороной культурного процесса. Еще недавно, каких-нибудь двадцать лет назад, историки писали об изобретении письменности и создании городов-государств в конце IV тысячелетия до н.э; о том, что этим событиям предшествовали процессы разделения труда, в результате которых ремесло отделилось от земледелия, а жреческая деятельность - от ремесла. Писали и о политеизме как первой стадии в развитии религии, и о матриархате как первичной организации общины. Теперь все эти прежде бесспорные истины следует серьезно скорректировать, приведя их в соответствие с последними данными. Согласно же последним данным, письменность зарождается примерно на полтора тысячелетия раньше первых городов-государств (стадия предметного письма), сами эти города появляются в середине, а не в конце IV тысячелетия, причем в них уже к моменту основания жрецы, воины и ремесленники выполняют разные функции (о чем красноречиво свидетельствуют пиктограммы профессий и должностей). Политеистическая гипотеза зашаталась после исследований египтологов, обнаруживших сосуществование в древнейшем Египте веры во множество богов и веры в единого царя-бога (то есть, монотеизма и политеизма вне логического противоречия). Гипотеза матриархата сменилась концепцией изначальной матрилинейности рода, существование которого никоим образом не означало женской власти над мужчинами, а было вызвано необходимостью различать детей по матерям вследствие большого числа смешений (в том числе и ритуального характера) в общине. Бесконечные споры ведутся и по поводу характера царской власти на Древнем Востоке. Одни специалисты считают, что она могла быть абсолютной, другие настаивают на ее ограниченном и подчиненном положении в эпоху ранней древности. Если же столько опровергнутого или спорного содержится во внешней стороне культурного процесса, что же тогда говорить о внутренней, касающейся феноменов духовной деятельности. Здесь нас ожидают пока сплошные загадки, отгадать которые возможно при условии, если критерием исследования будет хозяйственно-культурная типология цивилизации.

Совершенно неопровержимым является определение хозяйственно-культурного типа древневосточных цивилизаций в эпоху ранней древности. Это цивилизации земледельческо-скотоводческие, причем скотоводство в них исключительно отгонное, не связанное с перекочевками. Стало быть, это цивилизации оседлого образа жизни. Поскольку же это так, то больше всего человек такой цивилизации должен дорожить местом, где он живет и с которого получает урожай. Все родовые ценности должны в таком случае быть ценностями территориальными, зафиксированными в ряде пространственных объектов. К таким объектам относятся священная река (существование которого соположено с бытием коллектива), дом человека, места почитания его предков и жилище покровителя места, которым к моменту закрепления земледельческих коллективов вблизи великих рек является бог. Сам бог в это время вовсе не является центром сакрального пространства - он только проживает в этом центре как глава местности. Основными его функциями являются наделение коллектива жизненной силой, увеличение его воспроизводства и производства жизненно необходимых продуктов и регулирование жизни коллектива посредством установленных жертвоприношений и ритуалов. Бог отвечает в это время за жизнь территориальной общины - сообщества людей, не связанных близким родством и проживающих на одной территории с целью выживания в лучших условиях. Именно поэтому он иерархически выше всех многочисленных родовых духов и имеет определенные стабильные черты, а именно должность и характер. Тем не менее, бог в это время - не более чем приложение к священному месту. Это хорошо видно из того факта древней религии, что один и тот же бог в разных местах мог иметь разные имена и вступать в различные родственные отношения. То есть, приоритетным было место обитания божества, а не его происхождение. Точно так же приоритетно для правителя этой эры было место, откуда он родом, и его имущественные связи, но не сами родители. Родителей чтили как хозяев положения и имущества, но не как таковых.

И божества, и родители были символами связи с местом, поскольку такую систему ценностей диктовал хозяйственный уклад. Люди сидели на месте и занимались возделыванием своего участка земли, отмеренного общинными старейшинами или перешедшего по наследству от отца. Сидя на месте, люди смотрели на звездное небо, объекты которого за равные промежутки времени проходили одинаковый видимый путь вблизи наблюдателя. Наряду с ощущением "наша земля" появилось ощущение "наше небо" (наше относительно нашей же территории). Небо выше, недосягаемее и упорядоченнее, чем земная жизнь. Следовательно, оно лучше и первичнее, и должно служить земной жизни ориентиром. Так появляется ориентация храмов вверх, неведомая святилищам раннеземледельческих поселений, нетвердых еще в своей оседлости. В обществе начинает доминировать любовь к стабильности, справедливости и порядку, появляется даже что-то похожее на слово "истина".

Условием благополучия общины было как можно более точное воспроизведение природной жизни в ее биокосмических ритмах, то есть предельное соответствие общественной жизни календарю. Звездное небо над головой действительно диктовало в то время нравственный закон, потому что первичный мир являлся совершенным образцом для подражания. Это подражание почти совершенно исключало произвольное привнесение творческого начала - импровизации или фантазии. Поэтому ни о каком выходе за пределы общего, ограниченного территорией города, земельным участком и звездным небом над головой, речи быть не могло. Даже воины, на короткое время покидавшие город ради походов за новой добычей, никогда не оставались на чужой территории, поскольку считали ее не только враждебной, но и противоположной в смысле внешнего порядка (не те звезды, не наши боги, жители подобны мертвецам или злым духам). Любовь к порядку - прежде всего желание постоянной целостности тела, территории и имущества (которые воспринимались как части тела). Например, Осирис в древнейших версиях египетского мифа был олицетворением целостности египетского государства, и количество частей его тела символизировало число номов, отделенных от столицы сепаратистами во время войн Верхнего и Нижнего Египта при II династии. Собирание же Осириса означало в те поры восстановление единого Египта и единой царской власти.

Переживания людей этого времени - переживания самые нормальные и биологически естественные, то есть это переживания животного, охраняющего свою территорию, воюющего с соперником за самку, устраняющего старого вожака и в браке с добытой самкой распространяющего свое семя на своей территории. И аграрная, и охотничья магия играют здесь самую непосредственную роль, но добавляется еще магия астральная, и тоже самая естественная, потому что господину полагается находиться сверху, и роль такого господина законно выполняет звездное небо. Никаких оскоплений, непроизводительных актов, произвольных экстазов на этом этапе быть не может. Напротив, все движения природы должны, как мы уже говорили, повторяться довольно точно, потому что мир есть подобие множества вещей: земля подобна небу, небо подобно подземному миру, женщина подобна земле, мужчина подобен небу, государство подобно мужчине и небу и т.д.

Самым частотным образом произведений словесности и искусства этой эпохи (а значит, и символом эпохи) является образ быка. Он выступает основным средством сравнения и фигурирует в качестве эпитетов богов и царей. Быком в Месопотамии называют богов Энлиля, Энки, Нинурту/Нингирсу, Нанну, Уту. С быком сравнивают урских и исинских царей. В Египте, помимо священного быка Аписа, существовали также боги-быки Ра, Мневис, Менту. В Северной Месопотамии и Сирии с быками сравнивались боги Ашшур, Эль, Хаддад, Рамман. В странах Эгейского моря был известен критский бык Минотавр, быкообразный Зевс и морской бык Посейдон. В Индии с быком систематически сравнивался новогодний герой Индра. Попробуем рассмотреть семантическое поле этого любимого в ранней древности образа.

Бык - олицетворение материальной силы и телесной мощи. Рога быка и его склонность к боданию расцениваются как образ неприступной силы и храбрости при отстаивании богом (или царем) своего имущества.

Бык - олицетворение половой мощи, хранилище животной потенции мира. Правители земные и небесные любят похвастаться тем, что были зачаты диким быком. Энки, уподобившись быку, изливает свое семя в Тигр, который тоже сравнивается с бодливым быком. Происходит оплодотворение реки, которая, в свою очередь, несет плодородную мощь людям, как бы "зачиная" полевые работы.

Бык - олицетворение прочности, стабильности положения. Он находится всегда в одном и том же огражденном месте, или пасется на одной лужайке. Его пищевой рацион не меняется, и настроение также меняется редко. Поэтому бык связан для шумеров с представлениями о справедливости и постоянстве жизненного уклада.

Бык - олицетворение ярости, вспышки гнева, бурного проявления чувств. Поэтому, например, Уту называют быком, свергающим царства; вспенившиеся реки Тигр и Евфрат во время половодья также сравнивают с разбушевавшимся быком.

Бык - существо, обладающее громким голосом. Поэтому с ревом быка сравнивают звуки музыкальных инструментов (особенно струнных), гул реки в половодье или зычный голос правителя.

Бык - существо очень заметное, выделяющееся своей массивной фигурой и рогами. Поэтому с быком сравнивают здание, совершенное по форме и видное отовсюду на большое расстояние. О храме говорится, что он не только похож на быка, но что он даже ревет, предупреждая своего хозяина об опасностях.

Бык, превращенный в вола, может рассматриваться как самый наглядный пример процесса сублимации по Фрейду. Вся его необузданная дикая сила после кастрации направляется на созидательный труд, в характере появляется покорность, следствие которой - отказ от себя и безраздельное вручение своей жизни хозяину. Можно сказать, что если дикий бык был для шумеров метафорой храброго господина, то вол - идеальная метафора для раба.

В чем же тут дело и почему во всех мифологиях III-середины II тысячелетия до н.э. бык является самым распространенным образом ?

Во-первых, дело в хозяйственном укладе, доминировавшем в это время. Государства ранней древности были земледельческо-скотоводческими, со временем плужное земледелие потеснило скотоводство, и вол, запряженный в плуг, стал олицетворять собою благосостояние общины. Само слово "капитал" переводится как "голова быка". Следовательно, богатство и изобилие зависели в ту пору от числа волов и стадных быков в хозяйстве. Во-вторых, человек этого времени должен был постоянно вступать в открытую борьбу за собственное выживание и продолжение своего рода. Для этого ему нужна была избыточная физическая сила и половая мощь - качества, в полной мере присущие быку. В-третьих, человек ранней древности ощущал себя существом, привязанным к своему земельному участку (или - шире - к своему городу), и постоянно видящим перед собой одни и те же предметы, а над головой - одно и то же звездное небо. То есть, он уподоблял себя навязанному быку, стабильность жизни которого обусловлена ограничениями в его перемещении. Отсюда невольно возникает представление о мировом порядке и предвечном равенстве, незыблемость которого необходимо отстаивать всеми доступными внешними средствами. Поэтому можно сказать, что образ быка является самым ярким олицетворением земледельческо-скотоводческого уклада жизни и связанной с ним накопительно-консервативной тенденции в развитии социальной психологии. С середины II тыс. до н.э. с быком будут бороться: Митра-Солнце изображается убивающим его, а Моисей противостоит в иудейской кодировке мироздания золотому тельцу, незаконно подменявшему культ истинного Бога. Для евреев бык - символ египетского рабства и греховности народа, поэтому из бычьего рога нельзя трубить в День искупления грехов и на Новый год. Все эти факты свидетельствуют уже о смене ценностной парадигмы древнего общества.

После того, как мы в общих чертах описали сцену, можно осветить и происходящую на ней драму. Итак, на этапе ранней древности, длившемся в наиболее изученных обществах с середины IV тыс. по начало II тыс. до н.э; основными функциями общества являлись накопление и консервация продукта в рамках антрополокального единства территориальной общины. И первоначальный конфликт в обществе такого типа существует между Общиной (группой племен, живущих в пределах данной местности) и Космосом (ареалом расселения, его климатом и ландшафтом, включая сюда и звездное небо). Люди общины понимают, что выжить можно, только повинуясь законам, диктуемым духами места. Духи, естественно, соотносились со всеми таинственными силами, включая недосягаемое небо и непостижимые глубины вод. Но вот постепенно, обжив заветные места, коллектив начинает выдвигать из своей среды людей, не желающих подчиняться правилам большинства. Это или разбогатевшие одноплеменники, или дружинники военного вождя. И конфликт сразу преображается, поскольку место Космоса в нем занимает живущая по его правилам Община, а место Общины - отделившийся Индивид.

И Космос, и Община в конце первобытности и в ранней древности понимались как неисчислимое множество (шум. шар2) или совокупность множеств (акк. кишшату). Соблюдение всех заповедей этого Множества в большинстве случаев не приводило к благоприятному результату, и Индивид захотел по возможности упорядочить то пространство, в котором жил. Так возникла письменность - первое свидетельство того, что интеллект не справляется со всеми поступающими к нему сигналами. Информация становится чрезвычайно разнообразной, и хранить ее всю в голове нет никакой возможности. Еше раньше появился учет - способ фиксации пространственных и имущественных связей. Учет и письменность, вероятно, стали первым шагом Индивида к обретению интеллектуальной свободы от правил внешнего мира.

Мир устроен так, что человек в нем служит одновременно и богам, и государству. Государство-община существует на священной территории, в едином пространстве-времени с богами, и человек, желающий почувствовать себя за пределами этого единого влияния, должен заботиться о постоянном приращении Имущества, поскольку оно гарантирует ему свободу от законов общины. Имущество служит человеку продолжением его собственного тела. Он полагает, что, увеличившись в размерах, он увеличится и в собственных сроках. Поэтому возведение пирамид и гигантских стел необходимо ему не для прославления себя с целью покрасоваться, а с совершенно конкретной целью - обрести за гробом свободу от себя как функции богов (=космоса = общины). Чтобы стать вполне человеком, т.е. перестать быть функцией, ему самому необходимо стать богом. Чтобы стать бессмертным, нужно пренебречь "иным", находящимся за гранью твоего единственного мира. "Иное", чужое - не сакрально, а потому не обладает реальностью для человека "своего" мира. Вот почему бессмертны в это время именно герои, вернувшиеся из похода в дальние земли. Захват и приращение чужого к своему Телу, позволяющее сравняться с бессмертными богами, - таков наиболее актуальный момент человеческого самосознания той большой эпохи. В наиболее общем виде это можно представить так: модель поэтапного конфликта  "община-космос" - "община-индивид"  предполагает  конфликт между Землей и Небом, Именем и Функцией, Государством и Человеком, Господином и Рабом. Такой конфликт - всегда спор о превосходстве, преимуществе, он не допускает компромисса в решении и его результат неизбежно должен привести к имущественному и моральному поражению одной из сторон. Культура в эту пору - либо чрезмерное прославление телесности и имущества, либо способ ухода от имущественных споров в идеальное время, когда этих споров не было. Храм же в это время понимается как некий Дом, вертикально связующий Небо и Землю, примиряющий общину и космос, хозяев местности и людей, которые в этой местности живут. Прошлое такого мира притягивается к имущественному равенству времен первобытной общины, а будущее принадлежит Герою-одиночке, уходящему за городские стены искать в мире свой Путь. Настоящее же вмещается в означенный выше конфликт.

Исходя из некоторых осмысленных нами свойств эпохи ранней древности, можно представить себе ценностную систему этого времени как космоцентризм, разумея под этим названием прежде всего принцип подобия социальной жизни жизни природно-космической, с ориентацией на явления природы, поведение животных, звездное небо и календарные ритуалы. С таким определением вряд ли согласятся египтологи. Они обязательно выдвинут два возражения. Во-первых, скажут они, в Египте с самых ранних времен эталоном и гарантом мирового порядка был царь-бог, считавшийся младшим Солнцем. Во-вторых, в Египте так и не найдено никаких следов общины и никакого хозяйства вообще вне вождеско-царской власти, и это обстоятельство ставит под серьезное сомнение возможность распространения ближневосточного социокультурного конфликта коллектива и одиночки в пределах Египта. Что же мы можем им ответить? Первое возражение едва ли состоятельно, поскольку с самых ранних времен в Египте существовали жрецы, проводившие астрономические наблюдения, и таковыми наблюдениями царь интересовался тем более, чем хуже обстояли дела в его хозяйстве. Кроме того, царь уподоблял себя Солнцу, а после своей смерти царь уходил из пирамиды прямо на небо, в область северных звезд. Значит, принцип подобия верха низу здесь сохранен. Второе возражение опровергнуть гораздо труднее, и едва ли это возможно. Уже показано, что египетская идеология не допускала героического поведения, и все деяния вельможи приписывались царю, волю которого данный вельможа воплощал. За отказ от приписывания себе собственных заслуг вельможа получал возможность вечной жизни в виде расписанной гробницы, в мир которой он должен был уходить после смерти. Возможный конфликт между государственным порядком и амбициями энергичного одиночки тем самым гасился. Но значит ли это, что такого конфликта не было ? Скорее всего, следует дать отрицательный ответ на этот вопрос. Однако, в любом случае факты египетской культуры внесут немало поправок в наши нынешние представления о системе ценностей эпохи ранней древности.