Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

19 Надеясь на проницательность читателя, мы не оговариваем каждый случай употребления слова «человек» в ситуации, когда речь идет о субстанциальной специфике социальной формы движения, отличии общества от досоциальных форм организации. Естественно, в данном контексте термин «человек» используется как собирательное, обобщенное наименование сообщества людей. Речь идет именно о «роде человека», который не следует путать с «родовой природой человека» — понятием, обозначающим уже не совокупность людей, а наиболее общие, повторяющиеся в истории свойства индивидуального человеческого бытия. Стилистическая синонимизация понятий «человек» и «общество», естественная для философов, понимающих ее условность, несводимость общества к человеку и человека к обществу, способна, увы, запутать представителей нефилософского обществознания (что проявляется, в частности в смешении собственно социальных и антропологических критериев, выделяющих человека из живой природы). Конечно, сказанное не означает, что сам человек всегда действует под влиянием исключительно собственных, ему принадлежащих целей и не может превращаться — подобно техническим устройствам — в средство достижения чужих потребностей и целей. Хорошо известны периоды истории, в которых люди находились и рабской зависимости от других людей, рассматривавших их как говорящие орудия труда, призванные служить воле господина. Однако и в этих случаях человек принципиально отличен от автомата, ибо обладает собственными целями существования, на учете которых и строится система принуждения. В самом деле, раб повинуется давлению рабовладельца, следуя в конечном счете не внешним, а внутренним целям поведения, которые диктуются ему собственными потребностями самосохранения, собственным страхом смерти, который инициируется, но не создается принуждением. Именно это обстоятельство лежит в основе принципиально верного тезиса Ж.-П. Сартра о человеке, «обреченном на свободу», подчиняющем свое поведение собственной, а не чужой воле — в отличие от технических систем, «рабство» которых, т. е. зависимость от внешних целей при отсутствии собственных, является полным и абсолютным.

21 К примеру, современные исследователи высказывают предположение о том, что «к жестокости склонны мужчины с нестандартным набором хромосом — XYY (у большинства всего одна пара XY). Обследование заключенных тюрем показало, что среди них чаще всего встречаются люди с таким набором хромосом. Есть люди с повышенным содержанием в плазме тестостерона, адреналина, эстрогена, прогестерона — гормонов, увеличивающих склонность к агрессии. Женская агрессия резко возрастает в предменструальный период и во время менструаций. 62% насильственных преступлений совершено и течение предменструальной недели и только 2% — в конце недели. В некоторых странах закон признает менструацию как смягчающее вину обстоятельство» (Комсомольская правда. 2 сентября 1994 г.).

22 «Хитрость, — пишет Гегель, — состоит вообще в опосредующей деятельности, которая, позволив объектам действовать друг на друга соответственно их природе и истощать себя в этом воздействии, не вмешиваясь непосредственно в этот процесс, все же осуществляет лишь свою собственную цель» (Гегель Г. Энциклопедия философских наук. Т. I. С. 397).

23 Конечно, эту фразу нельзя понимать буквально, ибо «привести человека в движение» способна любая внешняя сила — к примеру, сильный порыв ветра, сбивающий с ног прохожих. Ясно, однако, что такое движение, в которое человек вовлекается вне и помимо своего сознания (не путать с желанием!), представляет собой сугубо физический процесс, в котором человек «участвует» в качестве точки приложения физических сил, — до тех пор пока не начинает, осознанно прокладывая свой путь, противоборствовать со стихией. Точно так же движение, в которое вовлекает своих пассажиров бесцеремонный водитель, резко тормозящий автобус для «уплотнения салона» (ситуация, знакомая многим горожанам), является деятельностью лишь со стороны водителя, но не перемещаемых помимо своего сознания пассажиров.

24 Прежде всего само возникновение навыка быстрой стрельбы или мгновенной реакции на удар и пр. является результатом сознательных усилий. В самом деле, человек не рождается с подобными навыками поведения и едва ли обретает их спонтанно. В подавляющем большинстве случаев они являются результатом долгих и изнурительных тренировок по тщательно продуманной методике, призванной «перекроить» норму человеческого поведения, а именно научить спортсмена как бы «отключать» сознание и полагаться на психомоторику поведения в ситуациях, когда искусственная «рефлекторность» является гарантией успеха, ибо миллисекунд, отведенных на поиски адекватного ответа, не хватает для сознательного расчета ситуации. Сознание не уходит вовсе из подобных навыков, а содержится в них в «свернутом виде», всегда готовое вмешаться в происходящее, «подстраховать» автоматизированные психомоторные реакции; оно способно изменить или вовсе «отменить» выработанный навык, убедившись в его неэффективности, и т. д. (силы человеческого сознания, как известно, хватает даже на то, чтобы контролировать сугубо физиологические реакции, подчиняя себе, как это делают индийские йоги, частоту сердцебиений, ритмы дыхания и пр.).

25 В самом деле, «бессознательные» импульсы никогда не являются самодостаточными мотивами человеческого поведения, они всегда действуют в той или иной связке с рациональной мотивацией, вступая с ней в перманентные конфликты (типа конфликтов между сферами «Оно», «Я» и «Сверх-Я», прекрасно описанных Фрейдом). Именно это обстоятельство позволяет правосудию преследовать умственно дееспособных людей, не желающих контролировать свои вожделения и избирающих противоправные формы их удовлетворения.

Наконец, главным для нас является тот факт, что подсознательность мотивов поведения отнюдь не исключает наличия в нем осознаваемых целей и адекватно подобранных средств их достижения. Напротив, неосознанное желание, в природе которого человек не способен разобраться без помощи психоаналитика, может быть удовлетворено лишь при осознанном выборе объектных средств его удовлетворения. Целенаправленность поведения проявляется уже в той уверенности, с которой человек, застрелившийся «с тоски», по непонятным самому себе мотивам, использовал сложное техническое устройство — огнестрельное оружие.

26 Крупнейший отечественный психолог Л.С. Выготский прекрасно показал механизмы «эманации» рацио, проникающего в самые простые, близкие к «натуральным» функции психики — ощущения, восприятия и представления человека — и перекраивающего их на собственный лад, позволяя людям «видеть ушами» и «слышать глазами».

Однако еще задолго до него принцип всеобщности мышления как системообразующей основы сознания сформулировал Гегель. «Во всяком человеческом созерцании, — писал он, — имеется мышление. Мышление есть также всеобщее во всех представлениях, воспоминаниях и вообще в каждой духовной деятельности, во всяком хотении, желании и т. д. Все они представляют собой дальнейшие спецификации мышления. Если мы будем так понимать мышление, то оно выступит в совершенно ином свете, чем в том случае, когда мы только говорим: мы обладаем способностью мышления наряду с другими способностями, как например, созерцанием, представлением, волей и т. д.» (Гегель Г. Соч. Т. 1. С. 53).

27 Одна из таких типологий предложена М. Вебером, который полагал, что действия людей могут быть целерационольными, т. е. такими, в основе которых лежит «ожидание определенного поведения предметов внешнего мира и других людей и использование этого ожидания в качестве «условий» или «средств» для достижения своей рационально поставленной и продуманной цели».

Во втором случае действия основываются на ином типе рациональности, являются ценностнорациональными — когда человека ведет не расчет ожидаемых последствий, а осмысленная вера в «безусловную эстетическую, религиозную или любую другую — самодовлеющую ценность определенного поведения как такового, независимо от того, к чему оно приведет».

В третьем случае действия людей могут быть вовсе лишены рациональности (в строгом ее понимании), быть аффективными, «прежде всего эмоциональными, то есть обусловленными аффектами или эмоциональными состояниями индивида».

И наконец, они могут вовсе находиться на границе между осмысленным и «чисто реактивным» поведением, каковым является, по мнению Вебера, действие традиционное, основанное на «длительной привычке».

Как бы то ни было, критерием социальности всех этих действий, их «социологической релевантности» Вебер считал наличие в них субъективно положенного смысла, поддающегося «непосредственному», «объясняющему» или «интерпретирующему» пониманию со стороны самого субъекта или наблюдающего за ним специалиста (см.: Вебер М. Основные социологические понятия // Ук. соч. С. 603). Содержательную оценку этой и иных классификаций человеческого действия читатель обнаружит в следующих разделах нашей книги.

28 По мнению большинства антропологов, «хабилисы по своей морфологической организации, включая структуру головного мозга, сколько-нибудь существенно от австралопитеков не отличаются. Если бы с ними не было найдено орудий, то никто не усомнился бы в том, что они являются животными. Специфические человеческие черты в морфологической организации вообще, в строении мозга в частности, появились только у потомков хабилисов, которых называют питекантропами (от греческого питекос — обезьяна, антропос — человек), архантропами (от греческого — древний, антропос — человек) или homo erectus, что означает человек прямоходящий» (Семенов Ю. И. У истоков человечества // Человек и общество. Книга 1. М., 1993. С. 159).

Об отсутствии целенаправленности в орудийных операциях хабилисов свидетельствует, в частности, экзотическое разнообразие форм их каменных орудий. Оно свидетельствует не столько о «полете фантазии», сколько о бесспорном отсутствии первоначального «проекта» их создания, которое осуществлялось «на авось», путем подбора удобных осколков разбитого камня, а не их заранее продуманного изготовления. Лишь на последующем этапе гоминизации «необходимым условием дальнейшего прогресса каменной техники стало зарождение мышления, воли, а тем самым и языка, превращения деятельности по изготовлению орудий в сознательную и волевую. Это и произошло с переходом от хабилисов к питекантропам. Формы орудий теперь все в большей степени зависят не столько от стечения обстоятельств, сколько от действий производителя. Последний накладывает на камень отпечаток своей воли, придает ему нужную форму. В результате каждая форма орудий представлена теперь в наборе большим количеством стандартизованных экземпляров» (Там же. С. 161).

29 Существуют, однако, и противники подобного подхода (к которым относился, и частности, известный историк и антрополог Б.Ф. Поршнев), считающие неправомерными попытки объяснить возникновение сознания «постепенным поумнением» людей в ходе «саморазвития» рефлекторного труда. Подобное утверждение, по их мнению, противоречит представлениям современной генетики о непреодолимости инстинкта «изнутри его самого», необходимости «внешнего толчка», для его преобразования.

Из этой посылки исходит собственная теория Поршнева, считавшего, что сознание явилось результатом развития «имитативных способностей» животных предков, человека, умевших воспроизводить в своем поведении поведенческие реакции других животных, т.е. «представлять собой иное», «смотреться в другое существо», что является необходимым условием абстрактного мышления. Критически важными для появления сознания Поршнев считал не орудийные операции в диапазоне субъект-объектного отношения «труженик — средство труда», а коммуникативные связи в поле субъект-субъектных отношений формирующихся людей (см. Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М., 1973).

В том же русле «нетрудовой» теории антропосоциогенеза следуют и другие теории, объясняющие генезис сознания различными внешними влияниями на предков человека — в том числе мутационными изменениями мозга в результате радиационных воздействий на него.

30 Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 231.

31 Внутривидовая пластичность поведения, как известно, распространяется не только на «сообразительность» отдельных особей, но и на то, что можно отнести к эмоциональной сфере поведения и даже, условно говоря, к сфере «ценностных предпочтений» животного. Об этом свидетельствуют, в частности, результаты своеобразного «теста на гуманность», которому подвергли крыс в известном эксперименте, когда, получая пищу, животное должно было каждый раз нажимать на рычаг, замыкавший цепь и вызывавший электрошок у другого животного. Известна пропорция, в которой крысы разделились на «эгоистов», «понимавших» связь между этими событиями и все же пожиравших пищу, несмотря на жалобные вопли своих собратьев, и «альтруистов», предпочитавших в такой ситуации отказаться от пищи.

32 Характерно, что даже такой далекий от «чистой» философии, никак не склонный к «схоластическому теоретизированию» автор, как В.И. Ленин прекрасно понимал процессуальную природу науки. «Движение научного познания — вот суть», — утверждал он, делая отсюда вполне «логомахический» вывод: «Категории надо вывести (а не произвольно или механически взять) (не «рассказывая», не «уверяя», а доказывая), исходя из простейших основных» (Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 29. С. 79, 86).

33 См. подробнее: Момджян К.Х. Категории исторического материализма: системность, развитие. М., 1986. В этой монографии мы попытались рассмотреть предметное поле социальной философии методом восхождения от абстрактного к конкретному, представив его в качестве саморазвивающейся системы проблем, присущих в идеале любой рефлективной философской доктрине общества.

Мы стремились защитить метод восхождения от несправедливых упреков со стороны ученых, рассматривающих его как «слишком простой» способ решения проблем концептуальной систематизации науки, считающих, что для такого решения совершенно недостаточно найти «исходную категорию», «клеточку», указать на ряд философских принципов и основоположений, которым необходимо подчиняться при ее развертывании в систему, и таким, в общем, несложным способом подключиться к разработке фундаментальной теоретической проблемы» (Келле В.Ж., Ковалъзон М.Я. Важнейшие аспекты методологии социально-философского исследования // Вопросы философии. 1980. № 7. С. 117).

При таком подходе восхождение от абстрактного к конкретному нередко рассматривается как попытка «нанизать» все понятия социальной философии на одну нить, «выстроить их в одну шеренгу», представить как однопроектные определения, выводимые непосредственно одно из другого. Отсюда делается вывод, что метод восхождения представляет собой в лучшем случае один из частных, подчиненных приемов систематизации и рефлексивного изложения науки, «абсолютизация» которого «упрощает» природу социальной философии как многоаспектной и многоуровневой теории с отнюдь не «ниточной» логикой саморазвертывания понятийного содержания.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: конспекты занятий в саду, курсовые работы бесплатно.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата