Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата

Поэтому мы должны более глубоко понять взаимосвязь, существующую между равновесием и неравновесием внутри великого цикла, включающего в себя все неравновесия. Думаю, что человек может нормально и естественно жить с чувством риска, не испытывая при этом смятение и тоску. Хотя, возможно, немного смятения нам не помешает — ведь иначе как жить, если в жизни не присутствуют в разумной мере и беспокойство, и радость, и удовольствие, и разочарование? Мы же сделаны не из камня и не из дерева, и время от времени нам необходимо испытывать неудовлетворение, благодаря которому в нас рождается сила для чего-то нового, а иногда необходимо испытывать удовлетворение, чтобы убедиться в правильности того, что мы делаем.

ДСГ: Значит, философию риска можно понимать как средство, а полную гармонию — как конечную цель? Иначе говоря, риск — это лишь форма достижения чего-то?

ХАЛ: Да, риск — это форма, метод, ибо, в конце концов, чем мы рискуем?

ДСГ: Этот вопрос задавали многие философы. И в самом деле, чем мы рискуем?

ХАЛ: Очевидно, что мы рискуем тем, что уже имеем. Мы не можем рисковать тем, чего у нас нет. Но мы не должны рисковать всем, что имеем, тут надо быть достаточно разумным. Извините, что вновь обращусь к тому же примеру, но думаю, это будет полезно: если, желая сделать шаг, я подниму ногу, то неравновесие, в котором я окажусь, приведет меня к новому равновесию. Но если я при этом буду двигаться слишком быстро, то толкну того, кто находится рядом. Иначе говоря, нужно быть очень внимательным и разумным. Есть такое выражение: «куда дотянется рука». Вот в чем разумность: если я знаю «длину своих рук», то знаю, что/ смогу с их помощью сделать, куда смогу «дотянуться».

Каждый должен начать познавать себя, чтобы узнать, насколько он способен к риску. Я думаю, что этому можно научиться так же, как мы научились ходить. Когда ребенок делает первые шаги, ему надо помогать и вести за ручку. Не бывает так, чтобы малыш просто встал и пошел. Вначале он ступает неуверенно, держится за мебель, за наши руки, потому что еще не уловил того состояния неравновесия, которое позволяет ходить.

Мы должны действовать точно так же: стараться делать маленькие шаги. И если философское начало заложено в нас от природы, то философская школа может оказаться для нас очень полезной. Здесь, перенимая опыт великих философов древности, мы усваиваем правила, нормы, подсказывающие нам, где таится опасность. Подобно тому, как малыш, который держится за маму или за дедушку, увереннее делает первые шаги, мы, держась за руку Платона или Сократа, Христа или Будды, опираясь на них, прислушиваясь к тому, что они советовали, сможем увереннее идти по жизни. Иногда одна фраза из их учений может помочь нам решить свои внутренние проблемы или объяснить что-то. Следовательно, необходимо прилагать собственные усилия и в то же время знать, на кого можно опереться, чтобы продолжить путь.

ДСГ: Исследуя тему риска, тему чрезвычайно захватывающую, мы встречаем людей, которые рискуют в гораздо большей степени, чем другие; они подвергают себя очень, очень большим опасностям. Видя это, невольно задаешь себе вопрос: а является ли их риск героизмом исключительной личности? Или же это попытка психологического бегства: человек чувствует себя неуютно в мире и поэтому стремится убежать куда-то, чтобы не откликаться на его соблазны?

ХАЛ: Согласно нашей акропольской точке зрения, которую я бы назвал духовно позитивной, в каждом человеке, который идет на риск, есть нечто от героя, есть зерно героического. Даже в самых простых случаях, когда человек, например, ходит по канату в цирке, чтобы заработать себе на жизнь. Ведь этот человек мог бы работать в другом месте, где не нужно ничем рисковать, почему же он работает здесь? Возможно, речь идет о какой-то форме психологического бегства или об инстинкте саморазрушения, который в той или иной степени присущ всем. Однако во всем этом присутствует и поиск своей доли славы. Все мы нуждаемся в малой толике славы.

Думаю, что было бы хорошо возродить у молодежи культ героя. Знаю, что сегодня, в эпоху разрушения всех мифов, это может показаться странным, но рискну оказаться непонятым и сказать, что верю в героев. Рискну сказать, что преклоняюсь перед героями, что, по моему мнению, без героев человечество не имеет ни масштаба, ни веса, ни силы, ни высоты. Мы нуждаемся в героических деяниях, нуждаемся в героических образах.

Недавно я был в Гранаде, и один из моих учеников рассказал историю, услышанную им когда-то от деда. Это была история о солдате, раненном во время Филиппинской войны. В госпитале, понимая, что жить ему осталось недолго, он попросил, чтобы к нему подошла сестра милосердия. Та спросила его: «Сын мой, чего ты хочешь? Может быть, исповедаться?» А он ответил: «Нет, сестра. Я умираю, принеси мне, пожалуйста, зеркало». Она принесла, и солдат стал внимательно рассматривать себя в зеркале. И сестра, и соседи по палате удивленно спросили его, зачем он это делает. На что он ответил: «Я хочу увидеть, как умирает испанский солдат».

Этот молодой испанец умер на далеких Филиппинах, глядя на свое отражение в зеркале, умер с той самой толикой славы, с чувством внутренней гордости. Он хотел увидеть, как умирает солдат, воин! Ему было присуще героическое ощущение жизни. Это заслуживает уважения, ибо он сумел преодолеть и боль, и тоску, и страх, и крушение всех планов и надежд своей молодой жизни и просто гордился тем, что он солдат.

Простите за откровенность, но кто из нас обладает такой внутренней гордостью, чтобы в момент своей смерти попросить зеркало, чтобы увидеть, как умирает философ, как умирает испанец? А это нам так необходимо! Когда человек несет это чувство внутри себя, когда оно течет в его венах, отзывается в его нервах, тогда его уже нельзя назвать обычным человеком, ибо это чувство изменяет, трансформирует его и придает ему нечто героическое.

Я знаю, что сегодня немодно говорить о героях, но говорить о том, что сегодня не в моде, — это тоже часть нашей философии риска.

ДСГ: Вы считаете, что риск может пробудить в человеке новые, неожиданные способности, и не только на физическом, но и на психологическом и духовном уровне, способности другого плана, которые могут удивить даже самого человека, открывшего их внутри себя?

ХАЛ: Да, это так. Мы когда-то уже говорили на лекциях об идеалах тела и идеалах души, и тогда мы обратили внимание на то, что в разные моменты истории человечество приобретало опыт и добивалось успеха в разных областях. Очевидно, что сегодня мы добились успеха в сфере науки и техники, и таких достижений не было у древних египтян и индусов. Тем не менее, как пишут в современных книгах, похоже, что люди, жившие в Древнем Египте или Древней Индии, обладали способностями, которые мы называем парапсихологическими. И которые сегодня можно встретить в психиатрических клиниках — их изучают как очень странные, уникальные случаи. В те времена существовали братства, группы людей, обладавших парапсихологическими способностями, способностями к интуиции, способностью помнить то, что происходило с ними в предыдущих воплощениях, способностью вступать в контакт с теми, кто ушел из этого мира, способностью телепатически общаться с близким человеком или другом, находящимся далеко. Я думаю, все это было возможно потому, что эти люди жили согласно психологии риска, иначе говоря, они были не настолько поглощены идеей комфорта, как мы.

Вы хорошо знаете, что потребность создает инструменты для ее удовлетворения, что необходимость побуждает нас к действию. Если у меня есть телефон и если заболел близкий мне человек, который живет в Америке, во Франции или где-то еще, и я очень за него волнуюсь, что я сделаю? Я просто подойду к телефону, наберу его номер и поговорю с Парижем. Я спрошу своего заболевшего ученика: «Привет! Как дела, как ты себя чувствуешь?» «Все в порядке, не стоит беспокоиться», — ответит он. «Ну тогда до встречи!» Таким образом я легко решил проблему, мучившую меня. Но в древности люди не имели телефона, они не могли, набрав какой-то номер, узнать то, что их волнует. В их сознании накапливались потребности, ибо и они хотели знать, как живут их близкие, но для этого надо было бы совершить путешествие продолжительностью в несколько месяцев. Росло беспокойство, это выводило из состояния равновесия их психику, и она получала возможность вступать в контакт с психикой другого человека, отделенного порой тысячами километров. Сегодня мы утратили способности парапсихологического характера, потому что и комфорт, и материалистический образ жизни не позволяют им развиваться. Думаю, что по мере освобождения человека от уз материализма и культа комфорта эти способности постепенно будут возрождаться.

Вы можете сказать: «Зачем нам парапсихологические способности, если у нас есть телефон?» или: «Зачем нам парапсихологические способности, если у нас есть телевидение?» Все это так. Но если мы зависим от телефона, от телевидения — от внешних факторов, то даже обычная забастовка рабочих-электриков может оставить нас без средств связи. Но на уровне души не существует забастовок, которые могли бы помешать нам общаться с близким человеком телепатически.

С другой стороны, должен сказать, что способности, которые можно назвать парапсихологическими или духовными, укрепляют нашу веру в самих себя, веру в бессмертие души, понимание того, насколько важна духовность. Благодаря этим способностям мы могли бы чувствовать и видеть, выходя за пределы пространственно-временных ограничений. Мы укрепились бы в мистическом восприятии мира и, независимо от того, ходим ли мы в какой бы то ни было храм или нет, приобрели бы внутреннюю уверенность в существовании Бога и нашей собственной души.

Поэтому я думаю, что древние народы и некоторые группы людей обладали парапсихологическими способностями именно из-за отсутствия соответствующих технических средств, и в итоге психология риска, стремление к расширению пределов и сверхусилия привели к тому, что эти способности появились. Я полагаю, что эти способности потенциально существуют в каждом из нас и не являются результатом каких-то заболеваний или психических отклонений. И мы сумеем развить их, если это будет жизненно необходимо.

ДСГ: Из сказанного можно сделать вывод, что баланс комфорта и риска циклически изменяется то в одну, то в другую сторону и что в истории были времена, когда доминировало то одно, то другое восприятие мира. Не могли бы Вы привести пример цивилизации, для которой философия риска была образом жизни?

ХАЛ: Да, все циклично, все приходит и уходит, и очень нелегко найти среднее состояние. Посмотрите на маятник: он движется то в одну, то в другую сторону, а потом опять — то в одну, то в другую, снова и снова. Очень трудно найти золотую середину, и поэтому трудно быть справедливым. Иногда гораздо легче быть хорошим или плохим, чем справедливым. Труднее всего обрести чувство подлинной доброты, духовной справедливости, которая, основываясь на неэгоизме, каждому дает то, что ему соответствует. Мы же, как правило, колеблемся между нашими страстями, потребностями и страхами.

На протяжении всей своей истории человечество проходило как через периоды полного материализма, так и через периоды, когда доминировала духовность. В разговоре, подобном нашему, очень трудно точно сказать, когда и в каких условиях это происходило. К тому же прошло то время, когда историю изучали с точки зрения Средиземноморья, и сегодня нам известно, что существовало много других цивилизаций. Если бы я сейчас рассказывал о Средневековье, вы по праву могли бы спросить, о каком именно средневековье идет речь, поскольку можно говорить о средневековье Средиземноморского бассейна, исламского мира или Чичен-Ицы в Месоамерике, где тоже были свои Средние века. И были времена в истории, когда доминировала философия риска, то есть времена героические.

Разве, например, битву при Фермопилах нельзя назвать проявлением героического духа у той группы греков (на самом деле они не были в подлинном смысле слова греками), у тех спартанцев, у тех трехсот лакедемонян, которые вместе с союзниками сражались против миллионной армии персов? Разве царь Леонид не нес в себе героическую способность рисковать? Разве он, пойдя на огромный риск, не спас западную цивилизацию того времени от уничтожения, сделав возможным появление Александра Македонского? Но для этого нужны были героизм, сила и способность рисковать.

Давайте вспомним Рим. Во времена Цезаря и Августа Рим был новым, молодым и способным к риску. Рим расширялся во всех направлениях, распространяя свою цивилизацию и культуру во все уголки мира. Даже его язык лег в основу многих европейских языков, а римское право стало базой для нашего права. В те времена Рим пытался добиться этого. Но посмотрим на поздний Рим в эпоху после Константина. Он потерял свою активность, чувство риска и начал защищаться. Поэтому Аларих без труда завоевал его, именно потому, что Рим утратил изначальное чувство риска, способность идти вперед и занял оборонительную позицию. В это время уже не звучало древнее изречение стоиков «Per aspera ad astra», «Через тернии — к звездам» — оно утратило свою актуальность.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферат знания, характер реферат.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата