Школа йогачары и "сокровищница сознания"

Одним из наиболее известных представителей школы йогачары был Парамартха (499-569), родом из Восточной Индии, принес это учение в Китай (546 год) и перевел на китайский язык семьдесят пять сутр и труды йогачаринов. Парамартха был очень деятельным человеком и путешествовал по всей стране, читая лекции и давая учение, в результате чего он приобрел множество преданных учеников, которые и принялись распространять его идеи. Сто лет спустя Сюань-цзан (650 год), учившийся у одного из учеников Парамартхи, передал учение Куй-цзи (632-685), а тот принес йогачару в Японию и назвал ее школой хоссо.

Суть этой доктрины в том, что определение вещей как реальных, отдельных и самостоятельных объектов есть результат работы сознания. Мир есть иллюзия, есть нечто субъективное — продолжение вовне наших внутренних концепций. Восприятие может оказаться обманчивым или искаженным, как в тех случаях, когда мы видим мираж или иллюзию, вызванную магией.

Парамартха полагал, что наши ощущения и представления, передаваемые посредством языка, только мешают пониманию предметов и явлений, которые мы рассматриваем. Чтобы изменить такое положение, мы должны понять, что сами придаем вещам некий смысл, и отказаться от этого, а также избавиться от зависимости от языка. Смысл и сущность предметов не передаются словами, которыми мы пользуемся, и чтобы отыскать истинное познающее сознание, мы должны успокоить ум и отказаться от чувственного восприятия.

«Только ум» есть «таковость» объекта, неотличимого от других в его истинном состоянии. Рассматривать объект можно тремя способами. Первый — воображать его как реальный, самостоятельно существующий, отличный от других. Второй способ связан с аспектом зависимости, то есть мы исследуем, как одна вещь обусловлена другими вещами. Третий способ — это признание того, что таковость, или ум, есть истинная сущность всех предметов. На деле же не существует отдельных предметов, и даже сознание в конечном итоге тоже является иллюзией. Есть только чистый ум. И эту истинную реальность, или таковость, можно познать в медитации.

Видимая устойчивость феноменов и мира требовала объяснения, что и объяснялось в йогачаре как алая — «сокровищница сознания». Чувственные восприятия накапливаются в глубинном слое сознания, известном как «сокровищница», и там они объединяются с родственными видами восприятия, чтобы порождать другие уровни восприятия и концепции, снова уходящие вглубь и там накапливающиеся.

«Сокровищница сознания» пропитывает и пронизывает все, что мы испытываем. Например, когда вы идете в магазин одежды, вы чувствуете запах, характерный для этого магазина. Пока вы находитесь там, он воздействует на ваше обоняние. Вы приносите частицу этого запаха домой вместе с купленной одеждой, и она какое-то время сохраняет запах магазина. Нечто в этом роде представляет собой и «сокровищница сознания» — это как бы сильный запах, который постоянно пропитывает все, что мы делаем и думаем.

В результате все наши поступки, хорошие и плохие, подвержены воздействию «сокровищницы сознания». А эти поступки, в свою очередь, влияют на мир, который неизбежно воздействует на нас, так что снежный ком восприятий и концепций все разрастается. Это некая основанная на «сокровищнице сознания» цепочка взаимовоздействий, обладающая обратной связью и придающая миру устойчивость.

«Сокровищница сознания» может быть рассеяна посредством медитации. Мы учимся сознавать относительность мира. Все есть ум, а ум пуст, он не обладает никакой материальной субстанцией. Иллюзия кажется реальной, реальность же — иллюзия. Таким образом, медитация показывает практикующему, что, хотя иллюзия и выглядит как подлинная реальность, на самом деле ничего реального не существует.

Учение йогачары сначала посредством медитации погружает учеников в иллюзию, а затем выводит из нее к свободе. Мадхьямика ведет своих последователей путем рассуждений и философии, а затем освобождает, показывая, что рассуждения и философия — пусты. Обе школы оставались в пределах срединного пути, обе были убедительны и эффективны в объяснении взглядов махаяны и каждая являлась частью махаяны как целого. И в своем последующем развитии буддийское учение использовало их концепции как трамплин для прыжка в пустоту — в основание махаяны.