Суицидальное поведение молодежи: масштабы, основные формы и факторы

А.Ю. Мягков, И.В. Журавлева, С.Л. Журавлева,сотрудники кафедры социологии Ивановского государственного энергетического университета

Молодежь — наиболее уязвимая в суицидогенном отношении группа. На возраст от 18 до 29 лет сегодня приходится первый из двух самых высоких пиков суицидальной активности в России ("пик молодости"); второй — "пик инволюции" — охватывает когорты старше 45 лет [1, с. 22; 2, с. 22].

Рост молодежных суицидов наблюдается во многих развитых странах. По данным Д. Фримана, самоубийства являются третьей по частоте причиной смерти (после несчастных случаев и убийств) среди американских подростков и юношей в возрасте от 15 до 19 лет. За последние десятилетия в США уровень самоубийств в возрастных группах 10–14 лет и 15–19 лет увеличился на 240% и 59% соответственно [3, р. 183]. При этом число молодежных суицидов росло значительно быстрее, чем в других возрастных когортах [4, р. 58-59]. Та же тенденция наблюдается в Польше, а также в ряде других стран [5, р. 434]. Драматический рост самоубийств среди молодежи в последние годы дал основание многим современным авторам говорить о "реювенации" структуры суицида [5, р. 443] и очередном надвигающемся буме молодежных самоубийств, вполне сопоставимом по своим масштабам и последствиям с тем, что потряс мир на рубеже XIX–XX столетий [3, р. 196].

Э. Дюркгейм — первый социолог, обосновавший необходимость социетального объяснения самоубийства [6]. И хотя считается, что роль социальных факторов в детерминации суицидального поведения впервые была отмечена еще в трудах Т. Масарика (1881 г.) и Х. Морселли [7, р. 109; 8, р. 500], аналитическая стройность и теоретическая обоснованность дюркгеймовской работы сделали ее самым влиятельным исследованием по данной проблематике за последнее столетие. В современной западной социологии существуют разные подходы к объяснению молодежных самоубийств, продолжающие традицию Э. Дюркгейма. "Когортная теория" Истерлина-Холинджера [9; 10] связывает бурный рост суицидов в подростковом и юношеском возрасте с относительной численностью соответствующих когорт рождения. Чем выше доля когорты в общей структуре населения страны, считают авторы, тем большие трудности приходится испытывать ее представителям в конкурентной борьбе за доступ к дефицитным социальным ресурсам в сфере занятости, образования, здравоохранения и т. д. Невозможность удовлетворения насущных потребностей приводит молодых людей к депривации и самодеструктивным действиям [3, р. 195; 4, р. 62, 75].

В социопсихологической теории К. Жирара самоубийства объясняются в терминах "социальной идентичности". Когда значимые для индивида элементы "Я–концепции" подвергаются угрозе, самоубийство становится, с одной стороны, единственным выходом из сложившейся жизненной ситуации, а с другой — символическим знаком того, что "Я–концепция" разрушается. Повышенный риск самоубийств среди молодежи связан, по мнению автора, с резкой актуализацией в этом возрасте потребности в достижениях, культивируемой развитым обществом [11, р. 556].

Несмотря на значительное количество отечественных работ, посвященных проблеме молодежных самоубийств, региональных исследований на эту тему в нашей стране немного. Мы до сих пор не знаем истинных масштабов суицидального поведения российской молодежи, конкретных форм преломления общих его закономерностей в отдельных регионах России. Нет пока ясных представлений о ситуативной специфике условий и факторов, вызывающих самоубийства. Гендерные и возрастные проекции суицидальности также нуждаются в анализе и объяснении с учетом регионального контекста.

Эмпирическая база и методы исследования

С целью изучения этих вопросов в сентябре–октябре 2002 г. нами было предпринято специальное социологическое исследование среди молодежи Ивановской области. Оно проводилось в рамках международного научно-исследовательского проекта "Будущее молодежи России" (раздел "Социальные девиации в молодежной среде"), осуществляемого Швейцарской Академией развития (SAD) и Институтом социологии РАН. Наряду с суицидальным поведением молодежи изучались также проблемы молодежной преступности, наркомании и сексуальных девиаций1. Всего посредством формализованных интервью было опрошено 500 чел., репрезентирующих основные социально-демографические и территориально–поселенческие группы молодежи в возрасте от 14 до 29 лет включительно. Опросы проходили в 16-ти населенных пунктах Ивановской области (9-ти городах, включая областной центр, 3-х поселках городского типа, 4-х деревнях и селах). Для репрезентации социальной структуры молодежи использовалась трехступенчатая комбинированная (квотно-случайная) выборка с естественной стратификацией в рамках области в целом, маршрутной рандомизацией на уровне отдельных населенных пунктов и домовладений (домов, квартир, семей) и применением процедур квотирования при отборе конкретных участников будущего опроса. Основными квотируемыми признаками выступали пол и возраст респондентов.

Сбор эмпирических данных осуществлялся с использованием особой организационно-методической формы персонального интервью, получившей в литературе название "метода запечатанного буклета". Данный метод разработан в конце 1980-х — начале 90-х годов австралийскими социологами Т. Маккэй и Я. Макаллистером и предназначен для использования в тех случаях, когда у исследователя нет уверенности в получении от респондентов искренних ответов в связи с крайней деликатностью обсуждаемых вопросов и тем [12]. Основные организационно-методические принципы такого опроса подробно описаны в специальной литературе [13, с. 112–113]. На российском материале метод "запечатанного буклета" был апробирован в серии валидационных экспериментов, поставленных одним из авторов этой статьи в 2000–2002 гг. Результаты, полученные в экспериментальных пробах, продемонстрировали более высокую эффективность данной методики по сравнению с "прямыми" интервью для целого ряда тем, касающихся деликатной и "устрашающей" проблематики [14; 15, с. 212–231]. Больший эффект "запечатанного буклета" достигается за счет повышения субъективной анонимности респондентов, стимулируемой посредством минимизации вербального компонента их общения с интервьюером и применения других организационно-технических инноваций.

Исследование, посвященное социальным девиациям молодежи, проводилось на основе усовершенствованного варианта техники "запечатанного буклета", выработанного в ходе предварительных экспериментов. Однако валидационные тесты показали, что новый метод лишь снижает уровень диссимуляции в ответах опрашиваемых, но не устраняет полностью всех умышленных "недособщений". Для повышения достоверности сведений о масштабах девиантного (в том числе и суицидального) поведения молодежи мы использовали дополнительно еще одну "нереактивную" методику, предложенную и валидизированную в свое время американским социологом М. Сиркеном (см.: [16, р. 147–151; 15, с. 159]). Она предполагает постановку вопроса "о трех близких друзьях респондентов" и последующие вычисления оценочной роли девиантов с учетом утроенного объема выборки. Применительно к обсуждаемой ныне проблеме анкетный вопрос формулировался следующим образом: "Представьте себе на минуту лица трех своих самых близких друзей. О скольких из них Вам доподлинно известно, что они когда-либо совершали попытку самоубийства?" (варианты ответов: "ни одного", "один", "двое", "трое"). Оценочная доля лиц с суицидальным опытом среди молодежи области рассчитывалась по формуле:

где xi — значения измеряемого признака (от 0 до 3);

ni — соответствующие частоты.

В качестве эмпирической базы исследования мы использовали также данные Ивановской городской станции "Скорой помощи", представляющие собой статистику экстренных вызовов в связи с попытками самоубийств, совершенных в областном центре за последние три года2. Всего выявлено и внесено в созданную нами компьютерную базу 1437 случаев самоубийств, произошедших в период с марта 2000 г. по октябрь 2002 г. и не завершившихся летальным исходом3. В том числе мы детально проанализировали 725 случаев суицидальных попыток, совершенных молодежью. Все эти данные, равно как и результаты опроса в Ивановской области, систематизированы и обработаны в программно-аналитическом комплексе SPSS.

Масштабы суицидального поведения

По данным опроса, удельный вес молодых людей, пытавшихся когда-либо покончить с собой, в Ивановской области составляет 6,0%. Между тем результаты применения методики М. Сиркена свидетельствуют, что уровень молодежной суицидальности в регионе почти в 2 раза выше — 11,3%. На наш взгляд, это высокий показатель, особенно если учесть, что устойчивая доля девиантных социальных меньшинств в современных обществах составляет в среднем 5,6% [17, с. 18, 35].

Следует иметь в виду, что даже уточненные данные отражают не уровень самоубийств как таковой, а численность людей, имеющих суицидальный опыт. Они фиксируют не только недавние случаи суицидальных попыток респондентов, но и те, которые имели место в отдаленном прошлом. Временной лаг между датой опроса и временем покушения на самоубийство у многих опрошенных может быть достаточно большим и измеряться годами. С другой стороны, указанный уровень не включает так называемые рецидивные попытки суицида, коих в общей численности декларированных покушений насчитывается более трети. В ходе проведенного опроса 65,6% бывших суицидентов ответили, что в их жизни была всего одна попытка самоубийства, однако 21,9%, по их собственных словам, пытались сделать это дважды, а еще 12,5% — три раза и более. Поэтому полученный в опросном исследовании показатель суицидальности малопригоден для оценки сегодняшних масштабов и динамики самоубийств, хотя и весьма полезен в аналитических целях.

Более достоверную картину, характеризующую уровень самоубийств в регионе, дает медицинская статистика. Анализ регистрационных записей, занесенных в базу данных городской станции "Скорой помощи", показывает, что за последние три неполных года (с марта 2000 г. по октябрь 2002 г.) в Иваново произошло в общей сложности 1437 самоубийств, не завершившихся смертью суицидентов4. Более половины из них — 725 (50,5%) — были совершены молодыми людьми в возрасте от 14 до 29 лет, 699 (48,6%) — представителями старших возрастных категорий и 13 (0,9%) — детьми и подростками, не достигшими 14-летнего возраста. Удельный вес молодежи в общей массе населения г. Иваново, по официальным статистическим данным, составляет 24,0% [18, с. 40], в то время как в составе суицидентов ее доля на 26,5% больше. Соответствующие расчеты показывают, что в 2001 г. в областном центре коэффициент суицидальности (по незавершенным самоубийствам) для возрастной группы от 30 лет и старше был в среднем равен 96,9 (в расчете на 100 тыс. городского населения), а для молодежи — 252,0 (то есть в 2,6 раза выше) при среднем показателе по г. Иваново, равном 121,6.

Анализ статистических данных свидетельствует также, что количество суицидальных попыток в обследованный период имело тенденцию к росту. Число детских, молодежных и подростковых самоубийств в последние годы увеличивалось быстрее, чем в старших возрастных когортах. Если по молодежной группе прирост в 2002 г. по сравнению с 2000 г. составил 15,5%, а по детям и подросткам — 300%, то темпы роста суицидов среди лиц старших возрастов были более низкими — 12,6% (табл. 1). Увеличился и индекс незавершенных самоубийств среди молодежи: со 184,7 в 2000 г. до 256,4 в 2002 г.

Вместе с тем, анализ ситуации был бы неполным без оценки масштабов так называемых "суицидальных тенденций" как особой, "внутренней" формы суицидального поведения, проявляющейся в виде антивитальных мыслей, желаний, настроений, намерений и т. д. [19, с. 62].

Таблица 1

Динамика среднемесячных показателей суицидальности в различных возрастных группах, 2000–2002 гг., абс. числа5