Учение Аристотеля о душе. Разум и воля

Определенные коррективы вносит Аристотель и в платоновское учение о душе. Считая душу началом жизни, он дает типологию различных “уровней” души, выделяя растительную, животную и разумную души. Низшая душа - рас-тительная - ведает функциями питания, роста и размножения, общими для всех вообще одушевленных существ. У животной души к этим функциям прибавля-ется ощущение, а вместе с ним и способность желания, то есть стремление к приятному и избегание неприятного. Разумная же душа, которой обладает из всех животных одни лишь человек, помимо перечисленных функций, общих у человека с растениями и животными, наделена высшей из способностей - рассу-ждением и мышлением. У Аристотеля нет характерного для Платона представ-ления о низшем, телесном начале (и соответственно низших, растительной и животной, душах) как источнике зла. Аристотель рассматривает материю, тело как нейтральный субстрат, служащий основой для более высоких форм жизни. Сам разум, однако, согласно Аристотелю, не зависит от тела. Будучи вечным и неизменным, он один способен к постижению вечного бытия и составляет сущ-ность высший из аристотелевских форм, совершенно свободной от материи, а именно вечного двигателя, который есть чистое мышление и которым движется и живет все в мире. Этот высший разум Аристотель называет деятельным, сози-дательным и отличает его от пассивного разума, только воспринимающего. По-следний главным образом присущ человеку, тогда как деятельный разум - лишь в очень малой степени. Пытаясь разрешить трудность, возникшую у Платона в связи с учением о “трех душах” и вызванную стремлением объяснить возмож-ность бессмертия индивидуальной души, Аристотель приходит к выводу, что в человеке бессмертен только его разум: после смерти тела он сливается с вселен-ским разумом.

Аристотелем завершается классический период в развитии греческой фи-лософии. По мере внутреннего разложения греческих полисов постепенно сла-беет и их самостоятельностъ. В эпоху эллинизма (1У век до н. э. - V век н. а.), в период сначала македонского завоевания, а затем подчинения греческих городов Риму меняется мировоззренческая ориентация философии: ее интерес все более сосредоточивается на жизни отдельного человека. Мотивы, предвосхищающие этот переход, при внимательном чтении можно отметать уже в этике Аристоте-ля. Но особенно характерны в этом отношении этические учения стоиков и эпи-курейцев. Социальная этика Платона и Аристотеля уступает место этике инди-видуальной, что непосредственно отражает реальное положение человека позд-ней античности, жителя большой империи, не связанного больше тесными узами со своей социальной общиной и не могущего, как раньше, принимать непосред-ственное участие в политической жизни своего небольшого города.