Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата

Вся история отношений между Никколо Макиавелли и Цезарем Борджа показывает, что дело вовсе не в личных чувствах Никколо к этому смелому и безжалостному человеку. Для него это был наглядный политический пример создания нового государства и обращения властелина с подданными, что впоследствии и было так вдохновенно разобрано в “Государе”.

Однако, несмотря на эти очевидные доказательства, возникла другая, противоположная версия. И первым её высказал, по-видимому, Дж. М. Таскано в 1578 году. Вскоре её повторил А. Джентиле в “De legationbus libri tres” (1585), и потом пошла кочевать из работы в работу. Согласно этой версии “Государь” является “убийственной сатирой на деспотов, имеющей целью вызвать против них карающих мстителей и побудить народы к восстанию” (Виллари, 1914, с.19). Опровергать эту версию в высшей степени трудно. Во-первых, выше были приведены весомые доказательства, во-вторых, вследствие её совершенной невероятности. Можно лишь развести руками и посоветовать еще раз прочитать “Государя” авторам этой версии. Так как при самом внимательном чтении “Государя” ни одна фраза не даёт повода считать, будто в ней заключен какой-то тайный сатирический или разоблачительный смысл. Напротив, едва ли не самой ценной чертой трактата является его предельная откровенность, прямота, недвусмысленность.

И еще, что необходимо здесь отметить, что именно в “Государе” Макиавелли доходит до крайности в своей увлеченности идеей итальянского единства, ради которой он готов пожертвовать всем самым дорогим для него -- Свободой, Республикой, Добродетелью. И только учитывая это, возможно, понять и принять жестокие Максимы, адресованные тиранам в “Государе”.

Версия третья. Все “за”. Политизм

На самом же деле никто – ни государи, ни “Государь” – не были против. На самом деле все были “за”. Работа Макиавелли написана о правителях и для правителей, и многие из них это прекрасно поняли. Поняли и взяли трактат.

Сталин нередко запрашивал томик трудов, изданный у нас в 1934 году. Любопытная деталь: запрашивая книгу Макиавелли из библиотеки, он неизменно возвращал ее обратно. Видимо, этот человек, который не стыдился чудовищных казней, осуществляемых по его приказу, чувствовал какую-то неловкость от того, что его соратники могут увидеть в его кабинете на книжной полке или на столе томик Макиавелли. Перечитывая “Государя” можно заметить, что Сталин нередко следовал наставлениям флорентийца. “В республиках больше оживления, больше ненависти, больше желания отомстить. Память о прежней свободе не оставляет и не может оставить их в покое. В этих случаях самый надежный способ – уничтожить их или жить в них частным человеком”. Именно так Сталин поступил с балтийскими государствами.

Наполеону приписывают фразу: “Тацит пишет романы, Гиббон не больше как человек звучных слов, Макиавелли – единственный писатель, которого стоит читать”. [c.189]

Муссолини, исполненный самодовольства и наглости, пытаясь опереться на Никколо Макиавелли, говорил следующие слова: “Я хотел бы ограничиться, возможно, меньшим числом посредников – старых и новых, итальянцев и иностранцев – между Макиавелли и мной, чтобы не мешать случаю прямого контакта между его доктриной и моим жизненным опытом, между его и моими наблюдениями о людях и вещах, между его и моей практикой управления”.

Однако это не главное. Суть в следующем – учебник для диктаторов – это осуждение макиавеллизма; “записки” политолога – его оправдание.

Необходимо выяснить все “обстоятельства дела”, необходимо по возможности беспристрастно, объективно описать и объяснить предмет нашего разговора. Именно словами, для того, чтобы решиться принять (отвергнуть) что-то, необходимо, прежде всего, это что-то понять.

Все это, как кажется, позволяет сделать третья версия, согласно которой, макиавеллизм есть политизм – идеологическая концепция, призванная оправдывать политику как форму специализированной духовной деятельности, доказывая ее право на автономность, существование и функционирование. Именно в “Государе” политизм получил свое первое яркое выражение. Но прежде чем перейти к конкретному разговору о нем, попытаемся несколько прояснить условия его возникновения.

Род Макиавелли был политизированным. Достаточно сказать, что он дал Флорентийской республике двенадцать гонфалоньеров справедливости (этим термином обозначался глава правительства; до 1502 года он избирался и сменялся каждые два месяца и более пятидесяти приоров (членов правительства). Сам Макиавелли был политиком с младых лет. “Настоящею школой Никколо была флорентийская улица, этот удивительный организм, где формировалось столько больших умов. Дома он читал древних и Данте. И проходил курс политики. Ибо в Италии, а значит и во всем мире не было города, где политику можно было бы изучать с большим успехом. У венецианцев опыта и умения политически рассуждать было, конечно, не меньше в Венеции политика была уделом немногих: для большинства она находилась под строжайшим запретом. Во Флоренции политиками были все... Политика пропитывала все... Политика пропитала все. Макиавелли ею опьянялся” (Дживелегов, 1934, с. 23-24).

“Еще больше он опьянялся ею в годы своего секретарства. Исходя из чисто формальных соображений о том, какой пост занимал Макиавелли, иногда говорят, что он не принадлежал к числу “делающих политику”, лишь поставлял для них информацию и выполнял принятые ими решения. На самом деле все было иначе. Когда в 1502 г. должность главы правительства стала пожизненной, ее занял Пьеро Содерини. Вскоре Макиавелли приобрел неограниченное доверие Содерини, стал его постоянным советчиком и фактически правой рукой. Так будущий автор “Государя” стал “государем” своей республики” (Рутенбург, 1973, с. 357).

Но, пожалуй, наиболее сильное впечатление к политике он испытывал после того, как в результате реставрации Медичи он был освобожден от всех постов, заподозрен в заговоре и, наконец, уехав в родовое поместье. В эти годы он предпринимает отчаянные попытки вернуться в политику, униженно просит власть имущих предоставить ему хоть какую-нибудь государственную должность, однако все оказывается напрасным. Но нет худа без добра: именно в [c.190] этот период он пишет все свои крупные произведения (политические, исторические, художественные). Очевидно, что эта бурная литературная деятельность была для него определенной компенсацией, так и не доставшейся ему реальной политической работы, своеобразным “продолжением политики иными средствами”.

То, что при всех своих разнообразных талантах Макиавелли был, прежде всего, политологом, наиболее ярко проявилось в “Государе”. Этот трактат является научным трудом. Литературоведы авторитарно заявляют, что это – также и художественное произведение, но в основном и главном “Государь” – политический трактат, причем в двух качественно различных отношениях.

Во-первых, здесь содержится конкретная (частная) политическая концепция.

Подобно тем стихам, что пишутся “ради последней строчки”, “которая приходит первой”, “Государь” явно написан ради последней главы, представляющей собой призыв к объединению Италии проект этого объединения. Часто ее рассматривают как что-то стоящее особняком и даже находящееся в прямом противоречии с остальным текстом произведения, как выражающую высокий, глубокий патриотизм автора и поэтому в какой-то мере искупающую тот гнусный макиавеллизм, которым заполнены все последующие главы. “Мы, – пишет А. Ф. Лосев, – не будем, однако, отождествлять самого Макиавелли с его “макиавеллизмом”. Он все-таки был патриотом своего народа, он мечтал об изгнании из Италии ее захватчиков и верил в справедливое будущее... Последняя идеология для него – это единства народа и восстановление его родины” (Лосев, 1978, с. 557).

Не ставя под сомнение патриотичность Макиавелли, следует возразить против мнения, будто она была единственной или хотя бы основной причиной написания последней главы. Неверно и мнение, будто эта глава не согласуется со всеми остальными. Испытав в буквальном смысле на собственной шкуре горечь поражения, осознав, сколь непрочным является милый его сердцу республиканский строй, установленный на крошечной территории, Макиавелли пришел к выводу, что жизнеспособной республика может быть лишь в масштабах Италии в целом. При этом в существующих условиях он не видел другого средства ее объединения, кроме военной силы, руководимой умным, волевым, целеустремленным государем, готовым на все ради достижения данной цели – таким государем, который “выясняется” в предыдущих главах.

Во-вторых, в “Государе” формируется абстрактная (общая ) идеологическая политическая концепция, т.е. концепция в которой в общем виде выражается политизм – идеология политики как специализированной формы духовной деятельности.

Таким образом, мы выдвинули три версии разгадки “Государя”, которые не увенчались успехом. В сущности, это и следовало доказать: загадка “Государя” неразгаданна.

Макиавелли нарисовал живую модель государя, которая до сих пор может служить зеркалом для любого тиранического правителя самого разного социального толка. Знакомясь с этой моделью, с удивлением обнаруживаешь, как мало изменилась политическая форма тиранической власти за предыдущие пять веков. “Государь” стал волшебным зеркалом, в которое не в силах смотреться ни одна диктатура. Но он не только описал властителей, Макиавелли ярко отследил, [c.191] проанализировал, а затем, изобразил портрет политического человека на всех ступенях социальной лестницы. Он прогнозировал деформацию личности человека в общении с дурными властями, как тираническая власть развращает народ.

Макиавелли разрушил миф о государстве как о воплощении национального духа и показал, что государство – это и есть те люди, которые властвуют над обществом.

Таким образом, загадку “Государя” в рассматриваемом плане можно кратко оценить так: он совершил великое (больше того, первое в ряду аналогичных великих) открытие и не менее великий грех.

Его огромная заслуга в том, что он с помощью “теоретического рассмотрения”, тонкого анализа обнаружил объективную тенденцию в развитии и функционировании политики – тенденцию к автономизации, а в пределе – полному освобождению от влияния и контроля со стороны других форм духовной деятельности. Фактически он доказал, что с развитием тенденции, т.е. с приближением к идеалу “чистой политики” все более справедливым оказывается ходячее изречение “Политика – грязное дело”. Тем самым он фактически разоблачил “чистую политику” и “чистых политиков” и в общем и в целом подтвердил вторую версию. Но сделал это именно фактически, объективно, т.е. независимо от своего желания, а по смыслу даже и в прямую противоположность ему.

Его тяжелейший грех в том, что он призвал политиков не оказывать самое решительное сопротивление этой тенденции, а, напротив призвать их оказать ей всяческую поддержку.

Список литературы

Виллари П. Никколо Макиавелли и его время. – СПб., 1914.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: сочинение по картине, рефераты на казахском.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3 | Следующая страница реферата