РЕГИОНАЛЬНАЯ ПАРАДИГМА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКА

Несмотря на доминирование принципиально единой региональной парадигмы в мировой географической науке первой половины XX века, она проявилась в каждом национальном научно-географическом сообществе своеобразно. В это время закладывались основы благополучия или неблагополучия в географической науке, которое проявилось позднее. Для того чтобы разобраться в этом вопросе рассмотрим не только англо-американское, но и французское научно-географическое сообщество этого периода.

Интересно сравнить генезис региональной парадигмы в СССР и США. Это важно в виду противоположности социо-культурных условий и различия конечных результатов доминирования этих парадигм. Просматриваются аналогии и таких лидеров как Баранский[1] и Хартшорн[2]. Их лидерство определялось фундаментальными исследованиями в области оснований региональной парадигмы (у Хартшорна) и официальным лидерством, с момента становления парадигмы (у Баранского). Это важно и для того, чтобы понять какова была реакция на теоретическую географию.

Для сравнения советского и американского сообщества времен доминирования региональной парадигмы мы не станем останавливаться на детальном изложении оснований советской региональной парадигмы. Причины две. Первая – работа посвящена анализу зарубежной географической науки. Вклинивать в текст большой материал по советской географии не представляется возможным. Второе – эта парадигма отлично известна всем советским географам, многие из которых придерживаются ее до сих пор. Конечно, существует различие в интерпретациях. Но детальное изложение этого вопроса мы оставим до другой работы.

 Анализируя особенности региональной парадигмы первой половины XX века важно не только рассмотреть ее, но и ответить на вопрос о том, почему американское научно-географическое сообщество вышло в лидеры мировой географической науки во второй половине века. Для этого необходимо проанализировать метагеографическую культуру этого сообщества.

 Американское научно-географическое сообщество имело очень хорошо развитую парадигму. У ее истоков стоял такой крупный теоретик и методолог как Хартшорн. Громадное большинство представителей этого сообщества работали в духе данной парадигмы. Но они относительно легко освободились от нее. Причины этого были в следующем.

Первое. Региональная парадигма в американском научно-географическом сообществе никогда не воспринималась как нечто абсолютное. Это была временная форма научно-географических исследований. И когда было осознано, что география в подобном виде не является достаточно продуктивной, от этой формы отказались. Может быть даже слишком радикально.

 В США региональная парадигма не носила абсолютно доминирующего характера. Она сформировалась гораздо позже, чем в европейских странах. И была явно слабее. Не стояло задачи развития ее ни по пути французской географии, с бесконечными детальнейшими описаниями небольших территорий, ни детальной исторической реконструкции ландшафтов прошлого, ни бесконечного унифицированного описания регионов в духе советской географии. Причины отказа от подобного развития были различными.

Второе. Региональная парадигма в американском научно-географическом сообществе не воспринималась как нечто национальное. Теоретические основы ее связывались с Кантом и Геттнером. Это было чисто европейское достижение. Хартшорн не внес принципиально нового вклада в обоснование региональной географической парадигмы. Благодаря его трудам она скорее пошла вширь. Поэтому отказ от нее не мог быть особо болезненным.

Третье. Для американского научного сообщества 1950-х годов характерно увлечение сциентизмом и в частности позитивизмом. Те принципы, которые получили выражение у представителей количественной революции, в географии были совершенно естественны для американской науки. Нужно было молодое поколение, которое было бы свободно от предрассудков и шаблонов старой географии. И когда после завершения второй мировой войны, традиционная региональная парадигма показала свою уязвимость, социальная эстафета в американском научно-географическом сообществе была прервана. Новое поколение не захотело принимать ''палочку'' эстафеты от региональной парадигмы. Они экстраполировали методологические принципы, характерные для научного сообщества в целом, на географию. Образ последней резко изменился.

Четвертое. Традиционная американская культура способствует ориентации на новизну и активно поощряет ее. Новинка не нуждается в абсолютном доказательстве. Отчасти она самодостаточна уже своей новизной. Для того чтобы продвинуться в научно-географическом сообществе, необходимо выдавать новинки, в том числе принципиального характера. Это поощряется не во всех научных сообществах. Важное отличие “восстания” против региональной парадигмы в американской географии заключалось в том, что были теоретические исследования программного характера, которые в совершенно открытой форме расставляли все точки над ''И''. В советской географической науке, например, такого не было, и быть не могло.

 Важнейшее достижение метагеографической культуры американского научно-географического сообщества в том, что ведущие географические журналы, например, Annals Association of American Geographers публикует статьи с альтернативными, доминирующим парадигмам, идеями в любое время. Пусть доминирует одна из программ. Она исключительно сильна и популярна. Но может быть опубликована альтернативная работа, под которую нет никаких оснований в отношении ее массовости. Так было много раз. Например, статья Райта в 1947[3], Шеффера в 1953 году[4], Лоуэнталя в 1961 году[5]. Это позволяет научным программам свободно конкурировать, и делает невозможным консервацию прогресса географической науки на основании вне научных методов.

Пятое. Даже во время полного господства региональной парадигмы в американском научно-географическом сообществе были представители, которые открыто придерживались альтернативных ей взглядов. Эти альтернативы были неявными программами, для развития которых отчасти были необходимы внешние условия. На теоретико-методологическом уровне они были более или менее определены. Причем, подобные географы отнюдь не находились в загоне, не были париями научно-географического сообщества. Например, такие видные носители альтернативных подходов как Зауэр и Райт были даже президентами Ассоциации американских географов. Пребывание на этом посту не требовало от них конформизма, согласия с доминирующими взглядами. Райт в 1947 году сделал президентский доклад, в котором изложил теоретические основы гуманистического направления. Теоретические декларации Райта были реализованы на массовом уровне через 20 с небольшим лет.

 Хорошо характеризует состояние и характер метагеографической культуры американского научно-географического сообщества начала 1950-х годов сборник статей ''Американская география''. Он стал попыткой изложения господствующего мнения. Это была и попытка консолидации американских географов. В целом это характерно для общественной мысли США данного периода. Позднее такое было уже немыслимо по ряду причин. Резко изменилось социо-культурная обстановка. Кроме того, в географической науке появилось развитое разнообразие принципиально различных мнений. Никакой консолидации быть не могло.

 Важно учитывать, что попытка выразить господствующее мнение в американской географической науке не носило нормативного характера. Не было никаких попыток насилия над теми, кто этого мнения не придерживался. Совершенно спокойно допускалась мысль, что кто-то может его критиковать и исходить из альтернативы.

Наиболее активной и негативной реакцией на попытки создания номотетической географии были со стороны Хартшорна. В период 1954 - 59 годов он выступил с серией работ, в том числе монографий. Они были направлены против Шеффера и на доказательство эффективности региональной парадигмы. Здесь характерно то, что выступление против теоретиков не носило организованного характера.

Единственный известный нам случай вне научного давления на них связан с тем, что работу Бунге ''Теоретическая география'' отказывались публиковать в США[6]. Основная “заслуга” в этом Хартшорна. Вероятно, отчасти этот странный для американского сообщества ученых случай связан и с личными чертами Бунге. Стоит сказать, что его книга была опубликована в Швеции и стала очень популярной в США.

В целом, у американских новаторов есть презумпция невиновности и необязательности решения всех научных проблем, в случае декларирования научной новинки. Чтобы помешать их деятельности необходимо доказать, что они делают нечто нехорошее. В советском научно-географическом сообществе этого нет. Доказывать должны были сами новаторы. У них презумпция виновности. Остальным можно созерцать их безуспешные попытки развить новинку при отсутствии какой-либо помощи со стороны коллег.

Шестое. В американской географической науке система получения ученых степеней не столь консервативна, как и в других странах. Это позволило быстро переориентироваться молодежи на принципы количественной революции и писать диссертации уже в духе новых принципов. В тех странах, где сначала надо защищаться, а затем заниматься наукой, положение было значительно сложней. Этот обычай приводил к большим потерям времени и ухудшению состава научно-географического сообщества. Оно в большей степени пополнялось конформистами, ориентирующимися больше на степень, а не на науку.

Седьмое. Прекрасно развитая система формальных научно-географических коммуникаций, позволила оперативно создать специализированные журналы полностью ориентированные на новые принципы. Вокруг них стали формироваться исследовательские группы, как формальные, так и неформальные. Этот фактор исключительно важен.

Восьмое. Ротация научно-преподавательских кадров в университетах США способствовала тому, что новые идеи быстро обходили различные университеты. Их сообщали сами авторы новых взглядов. Это способствовало быстрому воспроизводству географов из числа молодежи, готовых работать в духе новой парадигмы.

 Важную роль в кризисе региональной парадигмы географии в США сыграло то, что американские географы принимали активное участие во второй мировой войне в качестве специалистов. Они убедились в неэффективности региональной географии. Особенно четко это выражено у Аккермана[7]. После окончания войны была возможность обобщить опыт в лучших условиях, по сравнению с европейскими коллегами. Немецкие географы были неспособны в это время конкурировать на географическом рынке идей. Были проблемы и у английских географов. Кроме того, сказывался излишний традиционализм. Аналогичная ситуация была во французской географической науке. Американцы свой шанс использовали. Это был лишь один из факторов, способствовавших быстрому росту американской географической науки.

 Частной, но очень важной причиной, которая помогла американскому научно-географическому сообществу добиться быстрого прогресса во второй половине XX века стало то, что американские коллеги практически не дискутировали относительно проблемы единства географии. Аналогичная дискуссия заняла длительное время в советской географии и практически ничего не дала положительного географической науке. Негативным ее результатом стало то, что советское сообщество географов с большим опозданием отреагировало на количественную революцию и проигнорировало философскую революцию.

 Почему американские географы не стали дискутировать относительно единства географии и почему их советские коллеги занялись именно этим? Вопрос не тривиален. От ответа на него зависит и понимание важной точки бифуркации современной мировой географической науки. Наша позиция следующая. Дискуссия о единой географии лежала в русле региональной парадигмы. Те научно-географические сообщества, которые могли решительно отказаться от этой парадигмы, могли перейти и к обсуждению проблем построения новых оснований географической науки, на принципиально новой основе. Те сообщества, в которых такой возможности не было в виду того, что региональная парадигма была канонизирована, вынуждены были искать другие пути прогресса географической науки. Одним из них было обсуждение проблем единства географической науки. Создавалась иллюзия, что прояснение этой проблемы может решить вопрос о дальнейшем прогрессе географической науки в целом. По сути, обсуждение проблемы дальнейшего развития географической науки ушло от рассмотрения вопроса о замене региональной парадигмы на более эффективную. Американские географы пошли другим путем и он оказался более эффективным. Причины этого выбора носят, прежде всего, социо-культурный характер.

 Все сказанное выше и стало причиной того, что американские географы во второй половине XX века добились очень быстрого прогресса и вышли на передовые позиции в мировой географической науке. Они стали законодателями мод. В США генерировались основные и наиболее радикальные новинки. Если же они носили европейское происхождение, то именно в США получали наиболее развитую форму. Делалось это очень оперативно. Фактор времени играет исключительно важную роль и американское научно-географическое сообщество в этом отношении резко выделяется от сообществ других стран.