Ретроспективный взгляд на плотницкий инструмент

В. И. Мелехов, Л. Г. Шаповалова

По принятой ЮНЕСКО “Венецианской хартии” реставрация и сохранение памятников деревянного зодчества требует применения исторически воспроизведенных технологий обработки древесины и инструмента. Поэтому при проведении реконструкции памятников русского Севера потребовались сопутствующие исследования разнообразных исторических источников (архивов, частных и музейных коллекций и т.п.), позволивших дать классификацию плотницкого инструмента XVII–XVIII вв. по видам выполняемых работ, отметить особенности его изготовления и применения по назначению. Были привлечены также и этнографические источники - многочисленные консультации со старыми мастерами-плотниками и натурные обследования старых деревянных строений, при этом особое внимание обращалось на следы обработки древесины, оставленные инструментом. Таким образом удалось во многом восстановить не только старинный плотницкий инструмент, но и способы обращения с ним.

Север России - страна бескрайних лесов. Проживающий в лесном краю человек не мог не быть плотником. Плотницкое дело пришло на Север вместе с земледелием из глубокой старины. Практически все необходимое в хозяйственном обиходе, начиная от дома и “двора”, делали из древесины: ложки и туеса, ведра, корзины и прочую утварь, мебель, прялки и ткацкий стан, лодку, сани и телегу, охотничьи и рыболовные приспособления, - даже дымоход и печная труба были деревянными. В деревянную колыбельку укладывали новорожденного человечка, в деревянной домовине провожали старого человека в последний путь. И, конечно, прежде всего прочего строил человек себе Дом. Крыша над головой - самое главное в жизни. Ощущение бездомности подобно сиротству. Не дом строил - хорумы! Двухэтажный, а часто со светелкой на третьем этаже, с четырьмя, а чаще шестью просторными комнатами, огромной дворовой частью, где все необходимое - под одной крышей с жилыми помещениями. “Строительство жилья можно сравнить с писанием икон. Искусство живописца и плотника с древних времен питало истоки русской культуры. Нет совершенно одинаковых икон на один и тот же сюжет, хотя в каждой из них должно быть нечто обязательное для всех. То же с домами” [1].

А потом строил человек себе Храм. “Деревянные храмы Севера дышали, светились и вели разговор с человеком… в совокупности с домами, гумнами, банями. Они… венчали каждое, даже небольшое селение” [2]. А в храме человек поклонялся дереву, молился на дерево: иконы писаны на досках, иконостасы, “царские врата”, скульптуры резаны из древесины.

На Севере бытует поговорка: “Плотник - первый на селе работник”.

“…Плотничать должны были все взрослые мужики! Чувствуешь ты дерево или нет, слушается тебя топор или не слушается - все равно ты будешь плотничать. Стыдно не быть плотником. Да и нужда заставит. Потому и были они все разные. И плохие, и средние, и хорошие. И несть числа между ними. Но каждый всю жизнь, конечно, и в молодости, стремился быть не хуже, а лучше, чем он есть. На том и стояло плотницкое мастерство” [3].

Однако возведение любой постройки, даже самой малой, без хороших инструментов - гиблое дело. Не просто хороших, а удобных для удержания в руке, соразмерных руке и телу конкретного человека (говорят: “сподручных”) и, конечно, правильно и остро заточенных. Необходимо заметить, что для каждого ремесла существовали свои инструменты, и каждый инструмент использовали только для выполнения конкретной операции. Плотник не работал столярным топором, а бондарный скобель был мало похож на плотницкий.

Шедевры народного деревянного зодчества - не просто памятники архитектуры, но и свидетельство высочайшего плотницкого мастерства северян. К зданиям и сооружениям, которые охраняют как памятники архитектуры, особенно к памятникам деревянного зодчества, обычный подход, современные приемы восстановления и ремонта в большинстве случаев неприменимы. Эти строения подвергают реставрации, которая должна проводиться в соответствии с указаниями “Международной хартии по консервации и реставрации памятников и достопримечательных мест” (так называемой “Венецианской хартии”), принятой в 1964 г. Согласно этому документу, целью реставрации является “сохранение памятника как произведения искусства и как свидетеля истории”. Согласно “Венецианской хартии”, все части постройки, все конструкции, детали, узлы и даже особенности обработки поверхностей элементов должны соответствовать времени возведения строения. Добиться этого можно только при строгом соблюдении исторической технологии возведения строения, применении исторического инструмента и способов работы им. Современная технология реставрации и строительства может быть применена на памятнике только в том случае, если секреты технологии возведения здания утрачены, но при этом эффективность современной технологии должна быть подтверждена опытом.

В современной реставрационной практике часто наблюдается несоответствие реставрированного деревянного строения подлиннику, поэтому сооружение приобретает вид новодела. Известный архитектор-реставратор А.В. Попов доказал, что причиной этого несоответствия является коренное изменение исторической технологии строительства из древесины, которая в прошлом была основана на ремесленной организации труда и применении отличающегося от современного плотницкого инструмента и приемов работы с ним.

При реставрации в 1981–1988 гг. под руководством А.В. Попова церкви Дмитрия Солунского в селе Верхняя Уфтюга Красноборского района Архангельской области (1784 г. постройки) удалось выявить и заново изготовить инструмент, который применяли плотники в прошлом, и частично восстановить способы обработки им древесины [4]. Понять, какой инструмент применяли мастера и как им пользовались, помогли характерные следы работы тем или иным инструментом, сохранившиеся на древесине конструкций в разных местах строения, особенно на тесаных поверхностях. В России в начале XIX в. (на Севере до середины ХIХ в.) произошла полная модернизация плотницкого инструмента и приемов работы им, поэтому, применяя инструмент и технологию наших дней, невозможно получить на обрабатываемой поверхности следы, хотя бы отдаленно напоминающие те, что сохранились на постройках XVIII в. и более раннего времени. Реставраторам пришлось воссоздавать образцы инструмента, путем проб и ошибок добиваясь соответствия следов обработки древесины. Это во многом удалось сделать. При этом выяснилось, что большинство конструктивных и технологических приемов работы мастеров, возводивших упомянутый храм в конце XVIII в., являются общими для строительной культуры начиная с XVI в. и заканчивая серединой XIX в. Однако выявлены и некоторые индивидуальные приемы работы мастеров на этом объекте: например, по невыясненной пока причине плотники не использовали долото или стамеску, обходясь топором, а также остается пока неизвестным “инструмент с фигурным металлическим острием для выскребания архитектурных профилей” [5]. В реставрационной практике допустимо, а в ряде случаев и необходимо применение современных технологических приемов и инструментов в сочетании с применением исторического опыта. При этом следует особо отметить, что соблюдение исторической технологии обработки увеличивает длительную сохранность деревянных элементов и долговечность всего строения. Это признают и современные ученые-древесиноведы.

* * *

Рассуждения о плотницких инструментах следует начать с топора - главного орудия плотницкого труда в прошлом. “Топор сохе первый помошник”, “Город строят не языком, а рублем да топором” - говорят пословицы. А еще - “Плотник топором думает”. Топором выполняли подавляющее большинство всех строительных работ.

Деревья в лесу валили лесорубным топором с узким лезвием, режущая кромка которого по сравнению с плотницким топором существенно дальше отстояла от топорища (рис. 2а). Это было нужно для того, чтобы топор при ударе глубоко наискось входил в слои дерева, но не увязал в древесине.

Бревна, плахи и доски отесывали потесом, имеющим широкое закругленное лезвие (рис. 2б). Такой топор больше напоминает секиру или бердыш стражников в исторических фильмах. Кстати, само слово “топор” - тюркского происхождения, оно пришло на Русь вместе с татаро-монгольским нашествием и заменило собой русское слово “секира”. Лет пятнадцать назад в селе Ратонбволок (Холмогорский район Архангельской области) пожилой местный житель решил показать нам топор и вынес его из глубины своего хозяйственного двора. Это была настоящая секира! На отполированную многими руками чуть изогнутую рукоять насажено длинное серпообразное лезвие с вытянутым носком и прямой пяточкой. Длина лезвия составляла 35 см, а общая длина с рукоятью - почти метр. Топор был в полной исправности: плотно расклинен и остро заточен, хоть сейчас в дело! Таким топором можно не только обтесать бревно или плаху, но, наверное, смело можно было идти на битву с Ордой.

Плотницким топором тесали бревна, вырубали в них чаши, выполняли узлы соединения элементов, декоративные детали и многое другое. Плотницкий топор XVII–XVIII вв. существенно отличался от современного. Собственно топор (металлическая часть) был коротким, каплевидным в сечении, лезвие нешироким (9–15 см), полукруглым, утолщенным, с большой клиновидностью (напоминая по форме колун для раскалывания дров, бревен) (рис. 2в), а сам топор тяжелее. Топоры ковали из особо стойкой, высокопрочной стали. Топорище (рукоятка) - длинное и прямое (а не изогнутое, как современное), на конце утолщенное, чтобы не выскакивало из рук. Для топорища выбирали прямую березовую плаху без сучков. Длина топорища была различной, потому что зависела от роста плотника: плотник, поставив топор на землю вертикально около своей ноги, свободно опущенной рукой мог взять в кулак утолщенный конец топорища (рис. 2г). Длинное топорище, являясь по сути рычагом, позволяло плотнику тратить меньше сил.

На книжных миниатюрах и иконах XVI–XVIII вв., фрагментарно изображающих процесс возведения той или иной церкви [6], топоры показаны именно такие: лезвие короткое, дугообразное, а топорище длинное и прямое.

Плотницкий топор XVII–XVIII вв. при обтесывании скалывает древесину, не утопая в ней глубоко и не оставляя следов в виде царапин, рисок и зазубрин, а вогнутой боковой стороной и своей массой при ударе одновременно уплотняет древесину на обрабатываемой поверхности. При работе топор держали в руках так, чтобы его лезвие было направлено не параллельно бревну, а перемещалось по дуге к нему - тогда в конце удара топор сам выходил из дерева. Если топор все-таки останавливался в древесине и оставлял тем самым задир, последний снимали следующим ударом, наносимым перед местом окончания в бревне предшествовавшего удара [7]. Этими средствами достигали плотного примыкания друг к другу перерезанных волокон древесины без задиров. Тонкий же топор входит глубоко в древесину и вязнет там, что очень затрудняет теску.

Плахи и кровельные доски тесали в двух направлениях - туда и обратно - попеременно, полосами, вдоль бревна. Ширина одной полосы равнялась ширине лезвия топора. Топор XVII–XVIII вв. оставлял на отесанных плоскостях характерные следы. На доске получался рисунок, похожий на елочку или ребра рыбьего скелета, а в продольном сечении доски эти следы волнообразные, напоминающие стиральную доску. Поверхность тесаных досок получалась настолько гладкой, что об нее нельзя было даже занозить руку, и вместе с тем не плоской и ровной, а рельефной, волнообразной. С обработанной таким образом поверхности дождевая вода удалялась легче, поэтому тесаные доски меньше подвергалась увлажнению и биопоражению (загниванию). “Однако так тесать можно было только при условии: смотреть на обрабатываемую поверхность чуть сбоку, через топор (курсив А.В.Попова – Авт.) на дерево. По-видимому, это был принципиальный прием в работе плотников до конца XVIII века”, его использовали при любых видах обработки деревянных элементов топором. “В XIХ веке плотник при теске смотрел на обрабатываемую поверхность между деревом и топором по отвесу и мог видеть только вертикаль поверхности, но не место остановки топора в материале” [8].

Работа плотника физически очень тяжелая, требующая большого расхода энергии, поэтому плотников кормили мясными щами даже в разгар сенокоса и в пост. “Хорошему плотнику, конечно же, никогда не мешала богатырская сила. Но и без нее он все равно был хорошим плотником. Пословица “Сила есть - ума не надо” родилась в плотницком мире в насмешку над тупоумием и горячностью. Силу уважали тоже. Но не в одном ряду с талантом и мастерством, а саму по себе. Настоящие плотники экономили силу. Были неторопливы. Без однорядок-рукавиц не работали" [9].

Молодой работник, обычно подросток, начинал постигать плотницкое искусство с обычного топорища. Сделать топорище - значит сдать первый экзамен. Топорище делали из сухой березовой заготовки. “Топорище надо еще и насадить, и правильно расклинить, чтоб топор не слетел, и зачистить стеклянным осколком. После всего этого топор точили на мокром точиле. Каждая операция сама по себе требовала смекалки, навыков и терпения. Так жизнь еще в детстве и отрочестве приучала будущего плотника к терпению и последовательности. Нельзя же точить топор, пока его не расклинили, хоть и невтерпеж!” - отмечает известный писатель и знаток северного быта В.И.Белов [10].

И он же продолжает: “Уже в первый сезон артельной работы подросток обзаводился собственным инструментом. Просить у кого-либо инструмент, особенно топор, считалось дурным тоном. Давали неохотно и вовсе не из скопидомства. Топор у каждого плотника был как бы продолжением рук, к нему привыкали, делали топорище сообразно своим особенностям. Хороший плотник не мог работать чужим топором”. Если работник возьмет не свой инструмент, то у него вскоре появятся неприятные ощущения в суставах, а на ладонях - мозоли: несподручно. Времени на заточку топоров никогда не жалели.

При выполнении большинства плотницких работ топор держали двумя руками; чашу рубили с двух сторон, нанося удары попеременно, то справа, то слева. Тесать плаху, бревно хороший плотник мог одинаково хорошо и справа, и слева. С какой стороны ударить, справа или слева, определяли по расположению волокон древесины, чтобы при ударе прижать перерезанные волокна. Поэтому лезвие топора затачивали симметрично, на одинаковые фаски, на одинаковый угол. Однако иногда из-за специфики обработки элемента заточку лезвия делали несимметричной.

Топор никогда не втыкали в бревно, предназначенное для строительства, ведь тогда пропадал смысл плотного затесывания его поверхности. Вообще с бревнами, подготовленными к укладке в строение, т.е. окоренными (ошкуренными), отесанными и оскобленными, а также с готовыми деталями обращались очень аккуратно, предохраняя их от механических повреждений, загрязнений и т. п. Любой задир, затес или даже царапина - “ворота для инфекции”. Это увеличивало вероятность биоповреждений древесины строительного элемента и, в конце концов, могло сократить жизнь всего строения.

Топор никогда не оставляли воткнутым в бревно или чурбак и не ставили к стене, а только клали под лавку. Вспомним детскую загадку: “Кланяется, кланяется, придет домой - растянется”. Именно растянется под лавкой, причем топор разворачивали лезвием к стене, чтобы никто случайно не поранился, поднимая что-либо закатившееся под лавку. Вообще любые действия, связанные с угрозой здоровью при работе с топором и другим инструментом, предупреждали особо.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: бесплатные рефераты без регистрации, доклад по истории на тему.





1  2  3  4 | Следующая страница реферата