Второе пришествие либерализма в Россию

Одним из наиболее сенсационных явлений истории России конца XX в. стало возвращение в нее принадлежащего к числу ведущих мировых идеологий, а в странах Запада вообще определяющего общественно-политические устои либерализма. Второе его пришествие после 70-летнего изгнания исполнено поразительных перипетий. Воспринятый российским обществом сначала (в 1987-1988 гг.) в качестве своего рода дополнения к социализму, либерализм затем стремительно обретает самостоятельность и в течение трех лет одерживает триумфальную победу над коммунистическим режимом. В 1991 г. политические силы. выступившие под либерально-демократическим знаменем, фактически -мирным путем взяли в свои руки политическую власть в стране. О таком триумфе либералы в дооктябрьской России не могли даже мечтать! Но не менее поразителен последующий исторический поворот: не прошло и года после начала чисто либеральных реформ, как. массы россиян разочаровались и в них, и в своих прежних политических кумирах. В дальнейшем влияние этой идеологии в России неуклонно снижалось, и сегодня она пребывает в состоянии глубокого кризиса. Анализу перипетий развития современного российского либерализма посвящена настоящая статья, в которой автор попытался соединить исторический и политологический подходы.

В отечественной историографии пока еще нет исследований на эту тему. Представители отечественной общественно-политической мысли оценивают либерализм и его судьбу в России в зависимости от своей партийно-политической позиции: национал-патриоты и коммунисты считают его чужеродным явлением, продуктом иностранного влияния; представители противоположного, "демократического" лагеря в последние годы озабочены по преимуществу выяснением причин стремительного падения его влияния в России после 1991 г. При этом "разочаровавшиеся" демократы объясняют неожиданный для них поворот реформ "перерождением" или "предательством" своих политических соратников, оказавшихся после 1991 г. у власти, а также тем, что те действовали не в строгом соответствии с. заветами либерально-демократического движения оппозиционного периода. Явная растерянность и противоречивость в объяснении резкого падения авторитета либеральной демократии заключены в оценках Л. Тимофеева, являющегося одним из видных идеологов современного российского либерализма. В 1993 г. он объявил роковой ошибкой демократов из диссидентского лагеря их вступление в альянс в конце 80-х гг. с "демократами" из КПСС и помощь этим "двуличным политикам" в обретении власти. Стремительное нравственное падение последних, по его заключению, дискредитировало либеральную демократию в целом В 1995 г. Л. Тимофеев высказывался уже в том духе, что в России вообще не было и нет условий для либерально-демократического общества, причем главными его противниками объявляются уже не эгоистичные "верхи", а консервативные "низы", в первую очередь патриархальное в своей массе крестьянство-. Приведу, наконец, и оценки, исходящие от Е. Гайдара, "отца" российских либеральных реформ. Они также явно противоречивы: в одной из них утверждается, что реформы не были воплощены в том виде и в той мере, как это было задумано, из-за сопротивления со стороны промышленных и аграрных "генералов", в другой - что эти реформы и не могли дать никаких иных результатов, кроме тех, которые дали (из второй оценки следует, что отнюдь не номенклатурные круги, а сам Гайдар проторил дорогу номенклатурному кaпитaлизму)''.

В настоящей статье ставится задача выявить объективную историческую обусловленность как успехов либерализма в России на рубеже 80-90-х гг., так и его упадка после 1992 г.

Исторические условия распространения либерализма в России на рубеже 80-90-х гг. обладали существенными отличиями от условий его развития в дооктябрьской России. В 80-х гг. в России, казалось бы, вообще отсутствовала "естественная среда" для его распространения (частная собственность, рынок и экономическая конкуренция, гражданское общество и политические свободы). По воспринятым многими современными российскими политиками и обществоведами меркам западных советологов Россия была тоталитарно-коммунистическим обществом, с либерализмом вообще несовместимым. Тем более актуален и закономерен вопрос: почему переход этого общества в либерально-демократический режим осуществлялся эволюционным путем и так стремительно? Том) есть несколько причин, и одна из них, на мой взгляд, имеет прямое отношение к характер) советского общества 60-80-х гг.

Согласно выводу ряда исследователей, разделяемому и автором данной статьи, в этом обществе происходила неуклонная эрозия тоталитарных принципов и формировались внутренние механизмы и предпосылки преодоления тоталитаризма и перехода в фаз) либерально-демократической модернизации. Среди исследований, содержащих данньи вывод, одним из наиболее весомых является монография американского профессор; М. Левина "Феномен Горбачева", в которой доказывается, что процессы индустриализацш и урбанизации советского общества бО-80-х гг., атономизации в нем личности, рост; грамотности, особенно среднего и высшего образования, трансформации рабочего класса интеллигенции, партийно-государственной элиты и их ментальности вплотную подвел» советское общество к радикальным реформам. К выводам Левина можно добавить поло жение о распространении в СССР 60-80-х гг. своеобразного советского либерализма: её родоначальниками и главными проводниками были "шестидесятники", которые во второй половине 80-х гг. не случайно выступили в качестве инициаторов модернизаций, преобразовавших советский "либерализм" сначала в либерально-демократический социализм, затем в "нормальную" либеральную демократию. При этом под "советскими либералами" : имею в виду не только и не столько узкий круг диссидентов, сколько достаточно широки слой творческой, научной, технической интеллигенции, как и часть хозяйственных государственных управленцев, так или иначе преодолевавших советскую идеологическу1 ортодоксию.

Но все же, совершенно очевидно, и к середине 1980-х гг., т.е. к началу горбачевских реформ "естественная среда" либерализма в России отсутствовала. Его восприятия российским обществом подготавливалось в первую очередь воздействием субъективны факторов, среди которых поначалу решающую роль играла деятельность М. Горбачев. Будучи избранным в 1985 г. Генеральным секретарем ЦК КПСС, Горбачев, по его собственному признанию, сделанному позднее, сосредоточил в своих руках власть, равну монаршей, и сознательно стал на путь реформирования советского общества. Оценив; политику Горбачева и сравнивая ее с возможными действиями других реальных претендентов на пост Генерального секретаря ЦК КПСС, можно утверждать, что никто i них не был способен на столь радикальные реформы.

Преобразовательная деятельность Горбачева может быть разделена на два период Первый охватывал 1985-1986 гг. и укладывался в целом в рамки традиционных команды административных мер по "ускорению" строительства социализма, провал которого объективно свидетельствовал о том, что возможности модернизации общества и традиционной социалистической основе исчерпаны. Второй период, начало которому положил январский 1987 г. Пленум ЦК КПСС, означал коренное изменение в стратегии реформ. Командно-административные методы были осуждены и отвергнуты, а вместо на вооружение была взята идея соединения социализма с демократией, С этого момента начинается укоренение в СССР как демократических, так и классических либеральных ценностей.

Здесь необходимо теоретическое отступление в связи с использованием в российском общественном мнении понятий "демократия" и "либерализм", выступающих не только как однородные, но, по сути, как тождественные. В действительности же между ними существуют важные различия. Либерализм по своему историческому происхождению буржуазен: в эпоху формирования в XVII-XVIII вв. провозглашенные им приоритет и самоценность индивидуума, личности, ее "естественных и неотчуждаемых" экономических (в первую очередь на собственность), политических и духовных прав означали защиту интересов именно буржуа, стесненных оковами феодально-монархических обществ. Этого не скажешь о демократии: ее приоритетом является не личность, а большинство, его воля, а главными ее заповедями являются народный суверенитет, равенство всех граждан в политическом волеизъявлении, правление, как отчеканил в свое время американский президент А. Линкольн, "народа, для народа, посредством народа". В странах Запада вплоть до первой половины XIX в. либерализм был или враждебен или автономен по отношению к демократии. Исповедовавшаяся им доктрина неравенства естественных способностей людей санкционировала их имущественное неравенство и вытекавшее отсюда неравенство в доступе к политической власти. В демократии, особенно в ее "чистых", "прямых" формах, либералы видели угрозу интересам и правам индивидуума, прежде всего праву на собственность. В XIX в. либерализм в значительной мере под давлением средних и низших общественных слоев интегрировал концепцию демократии. В XX в. произошла его дальнейшая качественная эволюция: либерализм становится не только демократическим, но и социально ориентированным, т.е. признающим права широких масс на социальную защиту и обеспеченность. В связи с этим укоренилось и понятие "либеральная демократия". Но и в XX в. либерализм и демократия не стали тождественны друг другу, находясь в достаточно сложных, подчас противоречивых отношениях.

В современном российском общественном сознании диалектика взаимоотношений либерализма и демократии не подвергалась специальному рассмотрению, в результате чего происходила аберрация, порой существенная, каждого из этих понятий. Результатом было теоретическое и идеологическое упрощение и искажение этих ценностей и их взаимодействия, что отразилось и в политической практике. Например, для современного демократического движения России было характерно утверждение, что частная собственность, рынок, индивидуализм, конкуренция (отмечу, что все это - ценности либерализма) есть самодостаточная база демократии. На практике же демократия и тем более социальная справедливость из этих либеральных ценностей автоматически никогда не вытекали и не вытекают. Их соединение, нахождение той модели "либеральной демократии", которая бы не нанесла ущерба ни либерализму, ни демократии, потребовали от западных обществ длительного исторического периода. Россияне, обнаюужившие после 1991 г. неприятные для них следствия либеральных реформ, серьезно разочаровались и в либерализме, и в демократии, не учитывая, что подобные следствия реформ вытекали не из самих либерализма и демократии, а из того варианта их усвоения и скрещивания, который укоренился в России.

Замечу, что ценности либерализма и демократии, воспринятые в России как единое целое, обозначались в первые годы их освоения только как "демократические" и ни разу как "либеральные". Источники дают возможность установить, что понятие "либерализм" и "либеральный" вошли в обиход не ранее 1990 г. В этом можно увидеть свою логику: до 1990 г. в обществе доминировало убеждение в возможности успеха реформ на основе соединения социализма с демократией, но с 1990 г.. когда это убеждение стало стремительно рушиться, в России восторжествовало желание "обустроиться" по западной, т.е. либерально-демократической модели. Именно в 1991 г. либеральная демократия окончательно сменила демократический социализм в качестве кредо модернизации в России. В контексте этой перемены укоренилось и обрело популярность понятие "либерализм".

Но освоению либеральных принципов существенно способствовал уже горбачевский курс реформ образца 1987-1988 гг. Концепция демократизации включила тогда не только собственно демократические меры (введение альтернативных выборов, разделение властей, отмена цензуры), но и ряд идей из арсенала либерализма (естественные и неотъемлемые права человека, рынок и рыночная конкуренция, гражданское общество). В целом идейно-политическая концепция Горбачева становилась во все большей степени не просто демократической, а именно либерально-демократической, прокладывавшей путь вестернизации российского общества, т.е. внедрения в него моделей и механизмов, характерных для западных стран.

Правда, сам Горбачев и его окружение отвергали наличие в реформаторском курсе каких-либо "буржуазных" (в марксистско-ленинской трактовке тождественных либеральным) ценностей, доказывая, что провозглашенная ими демократическая модель социализма восходит к идеалам Маркса и Ленина. Но в действительности новая идеология и стратегия означали либерально-демократическую ревизию "марксизма-ленинизма", ибо многие из включенных в них ценностей, в первую очередь гражданское общество, парламентаризм, разделение властей, естественные и неотъемлемые права человека, без всяких экивоков характеризовались Марксом и Лениным как буржуазные и резко осуждались. Постепенно Горбачев и его окружение стали называть эти ценности "общечеловеческими" и "универсальными", имея в виду, что они должны быть восприняты любым обществом, рассчитывающим на прогрессивное развитие.

Сформулированная Горбачевым и его окружением на втором, демократическом этапе перестройки концепция "универсальных" "общечеловеческих" ценностей может быть вполне рассмотрена и охарактеризована как своего рода отечественный вариант теории конвергенции капитализма и социализма (теория конвергенции была выдвинута западными либералами еще в 1960-х гг. и провозглашала, что в перспективе капитализм усвоит лучшие черты социализма, а социализм - капитализма и в результате обе системы трансформируются в "новое индустриальное общество" - образец для мировой цивилизации). В июне 1990 г. Горбачев и сам дал положительную оценку этой теории: в ходе своего визита в Соединенные Штаты во время встречи с интеллигенцией, на которой присутствовал автор теории конвергенции известный экономист Д.К. Гэлбрейт, он объявил о признании им справедливости идей американского мыслителя и назвал СССР и США "одной цивилизацией". Первой же открытой попыткой Горбачева соединить коммунистические, социал-демократические и либеральные ценности стала его программная статья конца 1989 г. В ней он впервые признал теоретические ошибки К. Маркса (в частности, недооценку возможностей саморазвития капитализма), призвал к использованию опыта социал-демократии и, что особенно важно, объявил общечеловеческими классические либеральные ценности

Эволюционируя в направлении восприятия либерально-демократических принципов, Горбачев и его окружение добились успехов и во внесении их в массовое сознание, как и в их практической реализации, вехами в которой стали XIX Всесоюзная конференция КПСС в июне-июле 1988 г. (одобрено введение альтернативных выборов, разделение властей, правовое государство, воспринята идея гражданского общества), III Съезд народных депутатов СССР в марте 1990 г. (отменена 6-я Статья Конституции СССР и создана легальная почва для политического плюрализма и многопартийности), законы, создавшие условия для введения рыночных отношений, конкуренции, частной собственности.

Деятельность Горбачева способствовала также возникновению главного выразителя современного российского либерализма - политического движения, названного радикальным, равно как и демократическим. XIX партконференция своим решением о введении . в СССР альтернативных выборов стимулировала создание политической конкуренции и политического рынка, на котором в качестве "продавцов" могли выступать кандидаты с разнообразными и различающимися программами. Другое дело, что этот "рынок" стал развиваться не в соответствии с замыслами XIX партконференции и самого Горбачева, а по правилам либерально-демократического политического процесса. Вместо "отбраковывания" консервативных оппонентов "перестройки" на практике сработала благосклонность к кандидатам, которые были радикальнее самого Горбачева и посягнули на позицию не только партийных ортодоксов, но и руководства КПСС и СССР в целом. Это соответствовало закономерности свободного функционирования политического рынка, наказывающего представителей власти, которые не выполняют обещаний перед гражданами, а тем более тех, которые оказываются банкротами, и вознаграждающего тех, кто предлагает свежий "товар" - программы, способные, на взгляд избирателей, улучшить их положение. Горбачев, реформы которого в экономике не только не улучшили, но ухудшили положение граждан, все более представал в их глазах в качестве банкрота. Политическая свобода, дарованная Горбачевым избирателям, первым делом ударила по нему самому.

Политический радикализм, оформляющийся во второй половине 1988 - начале 1989 г., сразу же перехватил у Горбачева лидерство в выдвижении новых и все более смелых либерально-демократических требований. В частности, "родовым криком" российского радикализма стали требования введения многопартийности и частной собственности, возмутившие Горбачева и названные им "популистскими". В дальнейшем Горбачев использовал в отношении требований радикалов гибкую тактику: пытался перехватить и обнародовать от своего имени предложения, которые прочно усваивались обществом, и отвергать требования, которые не были столь популярны или создавали непосредственную угрозу его политической власти. Но все же лидерство в развитии либеральной идеологии с конца 1988 - начала 1989 г. прочно удерживали радикалы.

В восприятии и развитии российскими радикалами либеральной идеологии различимы два этапа, разграниченных летом 1990 г. До этого времени понятие "либерализм" ими практически не использовалось: в целом они оставались верны доктрине "демократического социализма", после - они становятся "чистыми" либералами. Термин "либерализм" в их идеологии теперь используется так же часто, как и термин "демократия", понятие же "социализм" из нее изгоняется. Можно сказать, что исповедовавшийся ими либерал-социализм уступил место антисоциалистическому либерализму.

Российский радикализм с момента своего возникновения был явлением весьма эклектичным, причем как в теоретико-идеологическом плане, так и по социальному составу его выразителей, в число которых входили: во-первых, относительно небольшая группа бывших диссидентов во главе с академиком А. Сахаровым; во-вторых, большая часть научной и творческой интеллигенции, ядро которой составили "шестидесятники" (Е. Евтушенко, Ю. Черниченко, В. Селюнин, Г. Бакланов, О. Адамович и др.), но все большую роль играла молодежь (О. Кудрявцев, А. Мурашов, И. Заславский, Л. Пияшева и др.); в-третьих, часть советского партийно-идеологического истеблишмента (Б. Ельцин, Ю. Афанасьев, Р. Хасбулатов, Г. Попов, Г. Бурбулис и др.), по разным мотивам перешедшая в радикальную оппозицию Горбачеву. Достаточно пестрый состав радикального движения предопределил и пестроту мотивов, которыми руководствовались его участники, от искренне демократических, как у бывших диссидентов, до замаскированно карьерных, как у большинства представителей партийно-идеологического истеблишмента. Пестрота социального состава радикального движения предопределила и его внутренние противоречия, расколы и "перерожденчество", наиболее полно проявившиеся после утверждения радикалов у власти в России, когда выходцы из советско-партийного истеблишмента заняли ключевые позиции в государственном управлении, решительно потеснив от него своих союзников.

При всей неоднородности радикального движения ему в оппозиционный период было присуще очевидное идеологическое единство. На этапе 1988-1990 гг. для всех его течений была характерна вера в идеалы демократического социализма, в "универсальные ценности" на основе конвергенции либерально-демократических и социалистических принципов. Правда, радикалы более решительно в сравнении с Горбачевым включали в "универсальные ценности" классические либеральные установления, в первую очередь частную собственность, но делали это не в ущерб социалистическому идеалу. В январском 1990 г. обращении к избирателям тогда еще единого радикального ядра (Т. Гдлян, И. Заславский, Г. Попов, С. Станкевич, Г. Старовойтова) по сути провозглашалась несколько модернизированная программа Октября 1917 г.: "Власть народу! Предприятия - трудовым коллективам! Земля - крестьянам! Собственность - всем и каждому!"'" Объявляя о своей приверженности Октябрю 1917 г., радикалы обвиняли в забвении и предательстве его заветов большевиков, которые вместо общенародной создали государственную собственность, федерализм заменили унитаризмом, а вместо обещанной демократии утвердили всевластие КПСС. Политический лидер радикалов Б. Ельцин в декабре 1989 г. на II Съезде народных депутатов СССР заявил, что у него нет разногласий с М. Горбачевым в понимании магистрального пути: "Путь тот же социалистический, путь обновления нашего общества"". И даже в выступлении на XXVIII съезде КПСС в июле 1990 г. Б.Ельцин подчеркнул, правда, уже в последний раз, приверженность демократическому социализму,

Но и на этапе 1988-1990 гг. различия между горбачевцами, с одной стороны, и радикалами - с другой, постоянно углублялись. Одно из них выразилось, как уже отмечалось, в том, что модель развития общества у радикалов включала больше чисто либеральных ценностей. Кроме того, они выступили за решительное ускорение "перестройки". В этом состоял главный смысл понятия "радикализм", который первым ввел в политический оборот и раскрыл академик А. Сахаров весной 1989 г.: "Единственный путь, единственная возможность эволюционного пути - это радикализация перестройки". В конце 1989 г. эта концепция обрела черты конкретной программы, которая в ретроспективе предстает как предтеча гайдаровской "шокотерапии". В документах Межрегиональной депутатской группы, созданной радикалами, правительственному плану поэтапной реформы экономики в течение шести лет противопоставлялся лозунг "Реформы и рынок немедленно!" В частности, радикальная программа утверждала, что "весенний сев 1990 года должен быть непременно проведен уже в новых условиях землевладения". Это означало, что "крестьяне повсюду должны иметь право выйти из колхозов и совхозов с землей, причем необходимо обеспечить, чтобы участки им были нарезаны справедливо, с учетом качества полей и расстояния до них". Далее говорилось, что "на протяжении 1990 г. должна быть подготовлена ликвидация экономических министерств и передача предприятий в собственность коллективов, заключающих контракты с менеджерами". Эта "народная приватизация" должна была быть дополнена созданием частной торговли и предпринимательства, введением твердой конвертируемой валюты. Столь же быстро предполагалось преобразовать СССР в конфедерацию.

Радикалы отличались от горбачевцев и тем, что для создания новой общественной модели считали необходимым ликвидировать некоторые основы СССР. Наиболее резко эту идею выразил один из сопредседателей Межригиональной группы депутатов Ю. Афанасьев: "А эта система ремонту не подлежит! Три ее кита: имперская сущность СССР как нейтралистского, с вяло выраженной автономизацией государства; государственный социализм с нерыночной экономикой; партийная монополия. Эти три кита подлежат демонтажу, да, постепенному, да, бескровному, на основе консенсуса, а не путем очередного насилия"'. Из наследия СССР радикалы соглашались взять в "демократический социализм" в первую очередь систему Советов. Их приверженность лозунгу "Вся власть Советам!" объяснялась тем, что именно в Советах они надеялись завоевать большинство, необходимое для отстранения от государственной власти КПСС.

Для эволюции радикального движения в либеральном направлении важное значение имело еще одно его отличие от горбачевцев: твердая ориентация на западную модель общественного развития при сохраняющейся приверженности "истинному" социализму, что приводило их к немыслимым прежде, фантастиччским идеологизмам: образцами такого социализма были объявлены Швеция, Австрия и даже Соединенные Штаты Америки! Уже в 1989-1990 гг. радикалы по сути признали именно западную цивилизацию воплощением "общечеловеческих ценностей".

Первый этап российского радикального движения завершился двумя важными политическими событиями, серьезно повлиявшими на перемену его стратегии и идеологии. Первое было связано с весенними 1990 г. выборами депутатов законодательных органов власти в России. Добившись серьезных успехов, сумев избрать Б. Ельцина председателем Верховного Совета РСФСР и создать подвластное ему правительство, наконец, проведя Закон о государственном суверенитете России, радикалы получили реальный шанс для практической реализации своей программы. Вторым важным событием был их массовый выход из КПСС и полный разрыв с нею. Ещё в начале 1990 г. радикалы, сохранявшие членство в КПСС, поставили целью добиться ее расчленения, образования на основе демократической ее части новой политической организации с разделом имущества компартии. Попытка "взрыва" КПСС "изнутри" была предпринята на XXVIII съезде КПСС в начале июля. После того, как ряд требований Ельцина, в частности предложение о переименовании КПСС в партию демократического социализма, был отвергнут подавляющим большинством съезда, лидер радикалов и его сторонники заявили о выходе из Компартии. Утверждение их на ведущих позициях во властных структурах РСФСР и выход из КПСС подвели итог первому, "социалистическому", этапу российского радикализма. На смену ему пришел новый - антикоммунистический. Эта перемена была предельно четко выражена в «Обращении Оргкомитета по созданию движения "Демократическая Россия"», принятом в августе 1990 г.: «Замена модели "демократы в КПСС + демократы вне КПСС против консерваторов в КПСС"... на куда более естественную модель "демократы вне КПСС, с одной стороны, КПСС - с другой стороны", неизбежна для начинающейся многопартийной реальности».

На втором этапе радикалы отвергли социализм в любом его виде и твердо присягнули идеалу "чистого либерализма", освобожденному от социалистической "примеси". Понятие "либерализм" было теперь воспринято радикальным движением, как основополагающее в его идеологии. А народившиеся весной-летом 1990 г. партии радикального толка стали соперничать между собой под лозунгом "Больше либерализма!" Соединение радикализма с "чистым либерализмом" означало и утверждение в качестве господствующего в России идейно-политического течения радикал-либерализма.

Одна из новых партий, Социал-демократическая, вопреки своему названию и опыту западной социал-демократии, объявила основой своей идеологии не социализм, а "либерализм плюс гуманное решение социальных проблем"'. Другая влиятельная новая партия - Демократическая партия России - декларировала приверженность чистому либерализму еще более решительно. Ее лидер, бывший член ЦК КПСС Н. Травкин, объявил коммунизм и социализм явлениями одного порядка и из двух моделей капитализма - шведской и американской - отдал предпочтение последней: "Наша партия - партия однозначно демократического толка. При этом она весьма отличается от партий коммунистического, социал-демократического направлений. Они ставят своей целью социальную справедливость, а методом [ее] достижения - прежде всего распределение. Этот путь уже пройден до конца нашей страной, и, когда ссылаются на опыт Швеции, я отвечаю, что и она на полпути к этому. Справедливое распределение приводит в тупик". В американском же опыте Травкина особенно привлекала "рейганомика" - именно ее рецепты воспринимались им в качестве образцовых при рассмотрении вопросов о формах и пределах государственного регулирования, налоговых ставках и т.п.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферат легкая атлетика, фирма реферат.





1  2  3 | Следующая страница реферата