Адам Олеарий О купеческих нравах

| Категория реферата: Рефераты по истории
| Теги реферата: преступление реферат, allbest
| Добавил(а) на сайт: Bondarchuk.

Олеарий (Оlearius) Эльшлегер (Цlschlдger) Адам (1599–1679) – немецкий ученый и путешественник; историк и этнограф, лингвист, географ, математик и астроном, названный потомками «голштинским Леонардо».
Родился в Саксонии, учился в Лейпцигском университете, там же и преподавал, одновременно исполнял обязанности придворного математика и библиотекаря герцога Гольштинского. С 1639 жил в Готторпе. Знал русский, арабский и персидские языки. Часть его жизни оказалась связана с Россией и Персией, куда он совершил несколько путешествий и описал их.
Впервые Олеарий посетил Россию в 1633–1634 в составе шлезвиг-голштинского посольства в качестве его ученого секретаря, а затем советника. Посольство выясняло возможность торговли Голштинии с Персией через Московию. Цели своей посольство не достигло, но дало возможность Олеарию начать подробное описание пути из Голштинии в Россию. Второй раз Олеарий посетил Московское царство во время путешествия в Персию в 1635–1639.
Во время пребывания в России и Персии тщательно записывал все запримеченное в долгом пути, делал зарисовки увиденного, которые по возвращению в Готторп в 1639 обработал для гравирования, а в 1643 завершил всю книгу. Он озаглавил ее Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно.
В 1643 Олеарий вновь приехал в Москву – на этот раз один. Известно, что он очень понравился первому русскому царю из рода Романовых Михаилу Федоровичу
(1613–1645). Тот приглашал его на службу, но Олеарий отказался.
Описание Олеария – один из самых точных источников того времени по истории ментальностей истории повседневности , истории женщин, быта и нравов нескольких народов в первой половине 17 в. Огромное количество карт повышало ценность описаний. Описание… снабжено зарисовками с натуры, имеющими большую источниковедческую ценность как результат непосредственной фиксации увиденных бытовых картин и событий. В нем много важных сведений о повседневной жизни Московии первой половины 17 в., нравах, быте, одежде, гигиенических привычках, свадебных традициях, статусе женщин разных социальных слоев, воспитании детей (в частности – о способах их закаливания), об отношениях русских с сопредельными странами и народами. По точности, подробности и ясности изложения, отсутствию нафантазированных и присочиненных подробностей Описание… резко выделяется среди записок путешественников 17 в. Не удивительно, что оно стало буквально бестселлером своей эпохи, раскрывшим европейцам Нового времени таинственный мир Евразии.
В 1647 Описание… было впервые опубликовано в Шлезвиге на немецком языке; впоследствии появились издания на английском, французском, голландском, итальянском. В 1869 переведено на русский.

На пути из Нарвы в Москву

Географические наблюдения о Московском царстве начинаются у Олеария с рассказа о пути из Нарвы через Новгород и Торжок в направлении столицы.
Попутно описаны все населенные пункты, через которые он проезжал, некоторые из них зарисованы (крепости Ям, Копорье, город Тарки). В рассказе о пребывании в Москве выделяется описание публичной аудиенции, данной царем
Михаилом Федоровичем посольству герцога Голштинского. Сухой рассказ об официальном приеме Олеарий расцветил любопытными сведениями в связи с увиденными им в Москве бытовыми сценками, которые он наблюдал на гуляньях, праздничных пирушках, на улицах, в церквах, на рынках и т.п. Интересны зарисованные Олеарием кукольные представления театра Петрушки (сцена продажи лошади цыганом), подробности и обыкновения народных игр (катания на качелях и «скакания» на досках). Олеарий представил не только хитросплетения церемониалов царского двора в России, но и простодушие русских посадских людей, их гостеприимство и т.п. Он постарался представить воззрения православных московитов на страну и мир, свое государство, его города и воеводства, особенности географического размещения на реках, взгляды руссов на традиции иных народов, населявших Московию (черемисов, мари и др.).
Большое внимание Олеарий уделил церковным обрядам, подчеркнув при этом пышность одеяний церковнослужителей, богатство русской православной церкви.

Считавший себя истинным европейцем, представителем просвещенного и цивилизованного Запада, Олеарий считал себя вправе судить об иных народах несколько свысока. В оценках «московитов» был тонок: он считал, что они «не знают свободы» и в то же время «хотят полной воли». Едва ли не первым из европейцев Олеарий почувствовал разницу между понятиями «svoboda»
(приведенным им в транслитерации и переведенным им как libertas) и «volia»
(voluntas). Подобную «неоформленность понятий» Олеарий приписывал всем
«варварам».

Олеарий: от Самары до Царицына

3 сентября мы с левой стороны увидели реку [Е]руслан, а направо напротив круглую гору Ураков [бугор], которую считают в расстоянии 150 верст от
Саратова. Эта гора, как говорят, получила свое название от татарского государя Урака, который здесь бился с казаками, остался на поле битвы и лежит погребенный здесь. Дальше с правой стороны находится гора и река
Камышинка. Эта река вытекает из реки Иловли, которая, в , свою очередь, впадает в большую реку Дон, текущую в сторону Понта и представляющую пограничную реку между Азиею и Европою. По этой реке, как говорят, донские казаки со своими мелкими лодками направляются к Волге. Поэтому это место и считается крайне опасным в отношении разбойников. Здесь мы на высоком берегу направо увидели много водруженных деревянных крестов. Много лет тому назад русский полк бился здесь с казаками, которые хотели укрепить это место и закрыть свободный проход по Волге. В этой стычке, как говорят, пали с обеих сторон 1000 человек, и русские были здесь погребены.

Когда мы прошли мимо этого места, то заметили весь персидский и татарский караван, состоявший из 16 больших и 6 малых лодок, шедших рядом и гуськом.
Когда мы заметили, что они, ожидая нас, опустили весла и лишь неслись по реке, то мы подняли все паруса и одновременно старательнее взялись и за весла, чтобы догнать их. Когда мы близко к ним подъехали, мы велели трем нашим трубачам весело заиграть и дали салют из 4 пушек. Караван отвечал мушкетными выстрелами из всех лодок. После этого выстрелили и наши мушкетеры, и с обеих сторон пошло большое ликование.

Во главе этого каравана, собравшегося окончательно перед Самарою, были кроме вышеозначенного шахского персидского купчины и татарского князя
Мусала русский посланник Алексей Савинович Романчуков, отправленный от его царского величества к шаху персидскому, татарский посол из Крыма, купец персидского государственного канцлера и еще два других купца из персидской провинции Гилян.

После салютных выстрелов татарский князь послал лодку со стрельцами —в караване их для конвоя имелось 400 — к нашему судну, велел приветствовать послов и спросить о их здоровье. Когда они прибыли к кораблю, то они сначала остановились и дали салют, затем капитан их взошел на судно и исполнил свое поручение. Едва лишь они отъехали опять, как наши послы велели фон [448] Ухадрецу, Фоме Мельвиллю и Гансу Арпенбеку 51, русскому переводчику, отправиться, в сопровождении нескольких солдат, приветствовать татарского князя. Я же с фон Мандельсло, персидским толмачом и некоторыми из свиты послан был на двух лодках к шахскому купчине.

По дороге мы встретили нескольких персов, которые были направлены купчиною к нашим послам. Когда мы подошли к персидскому судну и слева хотели пристать к нему, поспешно выбежали несколько слуг и начали усердно махать нам, чтобы мы не отсюда, а с другой стороны лодки взошли на борт: на левой стороне находилось помещение жены их господина, которую никто не должен был видеть. Когда, мы теперь с правой стороны вступили на судно, то тут уже стояли многочисленные слуги, которые взяли нас под руки, помогли вступить на лодку и провели нас к купчине. Этого последнего мы застали на диване вышиною с локоть и покрытом красивым ковром. Он сидел на мохнатом белом турецком одеяле, ноги, по их обычаю, у него были подогнуты, а спина опиралась о красную атласную подушку. Он любезно принял нас, ударив рукою в грудь и нагнув голову: подобная церемония у них обычна при приеме гостей.
Он попросил нас усесться к нему на ковер. Так как мы не привыкли к подобному способу сидения, то нам было тяжело и мы еле справились с этой задачею. Он с любезным выражением лица выслушал наши просьбы и ответ свой выразил во многих вежливых и почтительных словах, насчет которых персы — народ очень умелый и очень любезный. Между прочим, он так сердечно обрадовался по поводу нашего прибытия, что — по его словам — вид корабля причинил ему такое удовольствие, как будто бы он увидел Персию или в ней свой дом, куда он так давно стремится. Он жаловался на нелюбезный обычай русской нации, испытанный нами и состоявший в том, что нас держали взаперти и не дозволяли посещать друг друга. По прибытии в Персию, по его словам, мы будем иметь там больше свободы, чем сами даже туземные жители; он надеялся, что по прибытии нашем к его царю, шаху Сефи, он, купчина, ввиду завязавшегося на пути между нами знакомства, будет назначен нашим мехемандаром, или проводником. Он обещал, что в этом случае он выкажет нам полную дружбу. Он говорил также, что, если у него есть что-либо в настоящее время на судне, чем бы он мог услужить нам, то он ни в чем не отказал бы нам1. [449]

Из позолоченных чар он угощал нас крепкою русскою водкою, изюмом, персидскими орехами, или фиссташками, частью сушеными, частью солеными.
Когда в это время на нашем корабле стали провозглашать тосты в присутствии персидских посланцев купчины и стали трубить в трубы и стрелять из пушек и мушкетов, то и он начал пить за здоровье наших послов. Когда мы попрощались с ним, он по секрету сообщил нам, что, по достоверным, имеющимся у него сведениям, королем польским отправлен был посол к шаху Сефи, ездивший через
Константинополь (или Стамбул, по их выражению), а ныне возвращающийся обратно и находящийся в Астрахани. Этому послу приказано идти в Москву к великому князю, но воевода не желает разрешить ему поездку вверх по реке до получения об этом приказа из Москвы. [Купчина предлагал] послам подумать,
1 Адам Олеарий «Путешествие в Московию» чего этот посол желает. Другие лица из находившихся в караване также отправили посланцев на наше судно приветствовать нас и просили остаться в их обществе. Они обещались охотно дожидаться в тех случаях, если бы мы сели на мель, и помогать везде, где бы это ни понадобилось. Таким образом, мы, после нового салюта на всех .кораблях и лодках, отплыли совместно.

К вечеру с быстро наставшею бурею поднялись гроза и ливень, причем были два сильных громовых удара; однако вслед за тем вновь настала тихая погода. Это обстоятельство изображено было нашим Флемингом в особом сонете...

4 сентября, ввиду воскресного дня, когда наш пастор захотел начать проповедовать, пришли вновь несколько татар от черкасского князя Мусала.
Они посетили послов, чтобы сообщить им, что князь теперь несколько недомогает, но как только он поправится, он лично посетит господ [послов].
Наиболее знатный из татар, говоривший от лица всех, был длинный желтый человек с совершенно черными волосами и большой длинной бородою. Он был одет в черную овчинную шубу, мехом наружу, и был похож на то, как малюют черта. Другие, одетые в черные и коричневые суконные кафтаны, были не многим приятнее на вид. После того как их угостили несколькими чарками водки, они, при салютных выстрелах своих стрельцов, вновь отбыли.
В 5 верстах далее в глубь страны и в 7 верстах от Царицына еще в настоящее время, нам говорят, сохранились развалины города, который жестокий изверг
Тамерлан построил из обожженных камней, воздвигнув в нем и большой увеселительный дворец; называется он Царевым городом. После того как город этот был опустошен, русские увезли наибольшее количество камней в Астрахань и построили из них большую часть городских стен, церквей, монастырей и других зданий. Еще в наше время несколько лодок, нагруженных камнем, шли отсюда и направлялись в Астрахань.

Близ этой местности рыбак при помощи удочки рядом с нашим кораблем поймал белугу длиною почти в 4 локтя, а обхватом в 1 1/2 локтя; фигурою она почти похожа на осетра, только белее его и с большим ртом. Ее били, точно быка, большим молотом по голове, [чтоб убить]; она была продана за 1 талер.

6 сентября мы вновь встретили караван под Царицыном. Ехавшие с ним разбили на берегу свои палатки и . ждали нового конвоя. Так как ветер был попутный, то мы проехали мимо них. Город Царицын считается в 350 верстах от Саратова; он лежит на правом берегу на холме; он невелик и имеет форму параллелограмма с 6 деревянными укреплениями и башнями. Живут в нем одни лишь стрельцы, которых здесь было 400; они должны были бдительно следить за татарами и казаками и служить конвоем для мимо едущих барж. Высота полюса здесь 48°23' [исправлено в конце книги: 49°42']2. [451]

Москва глазами Олеария

Москва — очень древний город. Небось, и не заметила, красавица, как ей уж девятый век пошел... Когда-то здесь жили вятичи, славянское племя. Славяне любили селиться вдоль рек. А тут, посередке Русской равнины, реки плещутся точно на перекрестке. Вот и разбили вятичи свое поселение между Окой и
Волгой, там, где река Неглинная впадала в Москву-реку. Возвели Кремль на горке — крепость с надежными стенами, с дозорными башнями, а в центре крепости — городской собор, двор архиерея, резиденцию князя. Это было так по-русски — поставить храм на высоком месте! Посмотришь сверху, дух захватывает. Место и вправду было дивной красоты, светлое, раздольное, торжественное. Князя, того, что основал Москву, звали Юрием Долгоруким.
Летопись сообщает нам, что именно здесь, в своей усадьбе, в 1147 году, Юрий
Долгорукий давал обед князю Святославу, другу и союзнику. Это и есть первое упоминание о граде Москве, оно
2 Адам Олеарий «Путешествие в Московию» явилось точкой отсчета ее славных лет.
Так что, с одной стороны, Москва началась с Кремля, а с другой — с обеда! В этом тоже что-то кроется. Москвичи — на редкость хлебосольные люди. Они любят приглашать в гости, вкусно кормить, да и сами не прочь наведаться к друзьям. Характер у них такой — компанейский, открытый! Москва славилась балами, пирами. А еще — торговыми рядами. Кстати, в средние века Красная площадь называлась Торг. Иностранцы насчитывали здесь чуть ли не сорок тысяч лавок! Продавалось в них больше сотни видов товаров. В Хлебном,
Пряничном, Дынном, Капустном, Ветчинном, Просольном, Луковичном рядах.
Разумеется, ряды имелись не только "съедобные". И Шапочный, и Кушачный, и
Шубный... А также Иконный, два Свечных, Зеркальный, Фонарный, Книжный! Даже
Ветошный. А любители заграничных вещиц могли отправиться в Сурожский ряд и вдоволь накупить добра — из Италии, Турции, Греции, да и из далекой Африки, от арабов! В Москве торговали купцы со всего мира. В народе прямо так и говорили, когда желали кому-то богатства: "Что в Москве в торгу, чтобы у тебя в дому!"3
Между прочим, когда, полтора века назад, на месте усадьбы Юрия Долгорукого велись очередные строительные работы, там отрыли клад! Серебряные женские украшения — две серьги и два обруча, которые в старину модно было носить на шее. Их называли гривнами. Княжеские жены любили принарядиться. Впрочем, не княжеские — тоже! Москвичам нравилось — блеснуть!
Но история Москвы пестрит не только весельем и победами. Бедами и пожарищами тоже. Деревянная Москва часто горела. И не просто горела — выгорала! Он набегов зловредных татар, от прочих нашествий, да и от случайной искры. После особенно ужасного пожара, в конце XV века, площадь
Торг даже переименовали в Пожар! Это имечко бытовало почти полтораста годков, пока в
3 Адам Олеарий «Путешествие в Московию»
XVII веке всем не стало ясно, что главная площадь Москвы — изумительно красивая, а значит — Красная.
Дело в том, что Москва никогда не падала духом. Она собиралась с силами и — отстраивалась заново. В конце концов, возвела каменные храмы, взамен деревянных. Да и Кремль соорудили новый — попрочнее, из дуба. Это произошло уже при Иване Калите. Как раз тогда в летописи и появилось само слово
"Кремль". Кремлем называли московскую крепость. А внук Ивана Калиты, князь
Дмитрий, окружил Кремль мощными каменными стенами. С тех пор Москву стали величать "белокаменной". А общая длина всех стен — ни много, ни мало — два километра!
Москва победила своих врагов! И расцвела. На Русь приехали десятки итальянских мастеров — архитекторов, художников, инженеров. Один из них, зодчий Антон Фрязин заложил на месте старых белокаменных ворот Кремля башню
— "стрельницу". А в основании башни был проложен тайный ход к реке. Вот башню и назвали Тайницкой. Именно с той стороны Кремля когда-то набегали татары...
Главной площадью Кремля считается Соборная. А древнейший из существующих соборов — Успенский. Много сотен лет этот храм был главным русским православным храмом. В нем короновались московские князья, цари, а позже императоры. До сих пор стоит в соборе Мономахов трон — молельное место
Ивана Грозного. Это настоящий памятник резьбы по дереву. Памятник искусства. Ему уже пять веков. Пятьсот лет!
У Мономаха, кстати, еще и шапка знаменитая была, помните? Золотой филигранный островерхий головной убор, с собольей опушкой, драгоценными камнями и крестом — регалия русских великих князей и царей. Про которую пословицу сложили. Тяжела, мол, она, Шапка Мономаха!
Конечно, не все, построенное в старину здесь, в Кремле, дошло до наших дней. Но кремлевские башни мы и сейчас можем увидеть. Их по-прежнему 18.
Каждая башня по-своему называется. Ведь в старину все они служили особым целям или, как тогда говорили, поручениям. Одна, к примеру, снабжала Кремль водой, на другой висел набатный колокол, в него били в минуту тревоги.
Отсюда у башен и имена: Водовзводная. Набатная...
Среди московских названий нет ни одного случайного. С каждым связана какая- то история. Вдумайтесь вот: улица Пушечная, набережная Котельническая,
Сретенские ворота... А уж если проезд — Соловьиный, значит, и правда, там поют соловьи. Проезд этот до сих пор существует в Битцевском лесопарке.
Когда-то иностранцы поражались обширным лесам вокруг русской столицы, цветущим садам, которые благоухали на весь город. Один из заморских гостей, знаменитый немецкий ученый-энциклопедист Адам Олеарий описал свои путешествия по Московии в книге, которой в XVII веке все зачитывались как бестселлером. Кстати, Олеарий был у нас не просто гостем. Москва к тому времени давно стала столицей, и туда снаряжались иностранные посольства.
Олеарий принимал участие в двух немецких посольствах.
На мой взгляд, в своей книге Адам Олеарий очень точно описал быт и нравы русского купечества. Он написал про все: и про то, как русские одевались, и как веселились, и как женились, и как хозяйство вели, и какие там холода и снега, и какие монастыри, и какие сады. Между прочим, Олеария восхитили наши яблоки: "они прелестны и видом и вкусом... Особенно сорт, в котором мякоть так нежна и бела, что если держать ее против солнца, то можно видеть зернышки..." Знаем и мы такие яблочки. На вкус они медовые...4

4 http:/www.krugosvet.ru/

Из Москвы в Персию

В мельчайших подробностях описал Олеарий и свое дальнейшее путешествие из столицы Московии в Персию: вначале по Москве-реке, далее по Оке и Волге на речных судах, путь по Каспию. Почти все города на этом пути он продолжал зарисовывать, подробно рассказывая о непривычной для европейца деревянной жилой застройке городов и городских укреплений. Восхищался Казанью,
Астраханью, Дербентом, Баку. Самый подробный рассказ Олеария посвящен
Персии – никто до него так подробно не описывал эту страну.
Вернувшись из путешествий, Олеарий с 1654 работал как переводчик, опубликовавший на немецком языке сборник стихов персидских и арабских поэтов (в частности, в него вошла поэма Гюлистан персидского поэта Саади).
Другим его увлечением продолжала оставаться география. Для герцога Фридриха
Голштинского он – по свидетельству современников – сконструировал «чудо земной и небесной механики» – Готторпский Глобус, который был помещен в первый в европейской истории планетарий, где была представлена небесная сфера в соответствии с гелиоцентрической системой Коперника.
«…Когда мы 10 сентября едва миновали город, ветер так сильно подул нам навстречу, что мы в течение всего дня, как ни старались, не могли сделать более 10 верст. К вечеру несколько рыбаков доставили нам на судно очень большого жирного карпа в 30 фунтов весом и 8 больших судаков, каких мы не видали еще за все время нашего путешествия. Они не хотели при этом брать денег, говоря, что известные торговцы в Москве, арендующие эту часть Волги, послали их сюда для рыболовства и что если узнают про продажу ими хотя бы малейшей рыбы, то им жестоко придется поплатиться за это. Они хлопотали, по- видимому, о водке и, получив ее полкувшина, со многими благодарностями и с радостью уехали…»

Описание пути из Москвы в Персию очень важен для нас. Олеарий, очень точно, как никто другой, описал Персию, ее жизнь. Благодаря ему мы можем многое узнать из прошлого персидской жизни.

Заключение

Трудно перечислить те вопросы, которые затрагивает в своем сочинении
Олеарий. Их очень много. Пожалуй, можно только упомянуть отдельные группы информации. Огромный комплекс сведений излагает Олеарий по географии, топографии, этнографии России, как ее западных районов, так и восточных, а также Центра и Поволжья.
Олеарий отмечает обилие природных ископаемых в стране, интенсивную добычу руды, постройку заводов, например в районе Тулы. Он много пишет о ремесле и торговле. Олеарий подробно рассказывает о ремесленных изделиях, многие из которых, по его заключению, не хуже, если не лучше, немецких. Естественно, что члена торгового посольства привлекла сфера экономического обмена.
Олеарий детально описывает русскую торговлю, ее основные пути, как морские, так и сухопутные. Интересуют его контакты между Россией и Востоком.
Заслуживает самого пристального внимания информация путешественника об административном аппарате страны, о финансах, армии, судопроизводстве, областном управлении. Драгоценны известия о нравах, быте русских середины
XVII в. Олеарий сообщает о праздниках, обрядах и даже распорядке дня москвича, своего современника, о его деятельности и отдыхе.
Олеарий дает довольно много сведений о положении России на международной арене. Он отмечает напряженные отношения Московии с Польшей и Швецией.
Первая воевала с Россией из-за Смоленска, вторая энергично блокировала попытки московитов выйти к Балтийскому морю.
Интересно отношение русских к Западу, как это увидел и зафиксировал
Олеарий. Вслед за своими предшественниками он отметил, что русские доброжелательно относятся к иностранцам, к их культуре, охотно усваивают то, что им кажется необходимым, Автор пишет: “У них нет недостатка в хороших головах для учения. Между ними встречаются люди весьма талантливые, одаренные хорошим разумом и памятью”. Олеарий отмечает появление Славяно- греко-латинской академии в Москве.
Стремление к объективному изложению материала не помогло Олеарию избежать тенденциозности при трактовке фактов. Иногда она выражается в резких, хотя и весьма наивных, выпадах против русских, в нарочитой акцентировке при описании их невоздержанности, грубости, пьянства и даже нарушений нравственности. Нельзя не отметить, что автор вправе обвинить своих современников, живших в различных районах Европы, в перечисленных пороках.
Ему ли их не знать! Сам Олеарий неоднократно спасался из своего родного
Лейпцига от грабежа, разбоя и насилия пьяной солдатни. Во время самого посольства миссия также подверглась нападению еще до вступления ее на территорию Московии. Это случилось в Эстляндии, в ее крупнейшем центре —
Ревеле. Здесь, недалеко от резиденции посла, подвергся нападению один из членов голштинской миссии. Через несколько часов он умер. Убийца так и не был найден, хотя его имя, без сомнения, было известно ревельскому магистрату. Отметим кстати, что миссия ни разу не подверглась нападению или хотя бы какому-либо притеснению на территории России. А ведь она во время путешествия столкнулась с такими подданными русского царя, которые частенько занимались нападением на торговые караваны и у которых царские
“охранные” грамоты голштинского посольства не вызвали бы ничего, кроме насмешек. Речь идет о донских и волжских казаках. Посольство не потерпело от них никакого урона.
Некоторая односторонность при изложении и нелюбовь к ряду явлений русской жизни, к обычаям, нравам и даже идеологии, объясняются довольно просто — личными морально-этическими принципами самого автора. Читая его книгу, надо помнить, что Олеарий — убежденный протестант. Трудно даже вообразить, что, несмотря на всю общую культуру, эрудицию, профессор Лейпцигского университета, этой “твердыни протестантизма” в XVII в., а затем высоко- поставленный чиновник на службе провинциального княжества, был бы безбожником, атеистом или хотя бы допускал в своих высказываниях возможность мирного сосуществования христианских, мусульманских, буддистских и шаманистских верований, т. е. то, что он увидел в России. В случае подобной “вольности” Олеарий без всякого сомнения лишился бы своего поста и жалованья — единственного способа существования его самого и его семейства.
Оценивая в целом деятельность Олеария, надо отметить, что в истории контактов между Западной и Восточной Европой его усилия чрезвычайно полезны, ибо имели известное практическое значение. В самом деле, Адам
Олеарий и небольшая Голштиния стояли у истоков русско-немецких связей, и не только культурных, но и политических, и прежде всего экономических.

Список используемой литературы:

1. http:/www.krugosvet.ru/

2. http:/www.vostlit.narod.ru/

3. http:/www.history.ru/

4. http:/www.hystoric.ru/

5. Адам Олеарий «Путешествие в Московию» (http:/www.hrono.ru/)