Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата

Дальнейшее путешествие царя в Венецию не состоялось, так как он получил известие о новом заговоре сестры и стрелецком бунте. Истратив 2,5 миллиона рублей на свою заграничную поездку, Петр повернул обратно. Но пути посетил польского короля Августа и подружился с ним. 25 августа 1698 года Петр возвратился в Москву, где казнил до 2000 стрельцов, сестру Софью постриг под именем Сусанны, а жену Евдокию под именем Елены сослал в Суздальский монастырь. Все это делал Петр потому, что он отлично помнил картины своего детства, когда, например, любимец цари Федора Максим Языков потребовал, чтобы мать его, Наталья Кирилловна, вместе с сыном выехала из царских палат в другие хоромы, и своими дерзостями допел царицу до слез. Горячий, вспыльчивым царевич Петр не стерпел обиды, пошел жаловаться к брату-царю, причем сказал: “Или я не сын царя Алексея Михайловича, что мне нет и угла уж в отцовском доме?” Никто не нашёлся возразить ему; изумлённые и пристыженные словами ребенка, молчали бояре, пока царь не успокоил меньшого брата. Языкова удалили от царя под страхом смертной казни, воспретив чинить обиды царице и царевичу, но Милославские не дремали: они оклеветали даже любимого Петром его любимого учителя Зотова, и в 1680 году он был послан в Крым. Завистники боялись царственного ребенка и опасались утратить власть и выгоды, которые давала им родственная близость к царю. Среди этих козней бояр, а позже сестры рос Петр, у которого детский страх, само собой разумеется, должен был смениться ненавистью.

Профессор Ключевский говорит, что «черты детства, и юности Петра дают возможность восстановить ранние моменты его духовного роста. До десяти лет он прошел совершенно древнерусскую выучку мастерства церковной грамоты. Но эта выучка шла среди толков и явлений совсем не древнерусского характера. С десяти лет кровавые события, раздражающие впечатления вытолкнули Петра из Кремля, сбили его с привычной колеи древнерусской жизни, связали для него старый житейский порядок с самыми горьким и воспоминаниями и дурными чувствами, рано оставили его одного с военными игрушками и Зотовскими кунштами. Во что он играл в кремлевской своей детской, это теперь он разыгрывал на дворах и в рощах села Преображенского уже не с заморскими куклами, а с живыми людьми и с настоящими пушками, без плана н руководства, окруженный своими спальниками и конюхами. И так продолжалось до 17 лет. Он оторвался от понятий, преданий Кремлевского дворца, которые составляли политическое миросозерцание старорусского царя, его государственную науку, а новых на их места не являлось, взять их было негде и выработать было не из чего. Обучение, начатое с Зотовской указкой и рано прерванное по обстоятельствам, потом возобновилось. но уже под другим руководством и в ином направлении. Старшие братья Петра переходили от подьячих, обучавших их церковной грамоте, к воспитателю, который кое-как все же знакомил воспитанников с политическими и нравственными понятиями, шедшими далее обычного московского кругозора, говорил им о гражданстве, о правлении, о государе и его обязанностях к подданным. Петру не досталось такого учителя: место Симеона Полоцкого или Ртищева занял "ирландский мастер со своими математическими и военными науками, с выучкой столь же мастеровой, технической, как Зотовская, только с другим содержанием. Прежде, при Зотове, была занята преимущественно память, теперь вовлечены были в занятия еще глаз, сноровка, сообразительность; разум, сердце оставались праздными по-прежнему. Понятия и наклонности Петра получали крайне одностороннее направление. Вся политическая мысль его была поглощена борьбой с сестрой и Милославскими; все гражданское настроение его сложилось из ненависти к боярству, стрельцам, раскольникам; солдаты, пушки, корабли заняли в его уме место людей, политических учреждений, народных нужд, гражданских отношений. Необходимая для каждого человека область понятий об обществе и общественных обязанностях, гражданская этика долго, очень долго оставалась заброшенным углом в духовном хозяйстве Петра. Он перестал думать об обществе раньше, нежели успел сообразить, чем мог быть для него». Действительно. Петр не имел привычки систематически размышлять, но у него зато всегда были наготове две основы образа мыслей - это чувство долга и вечная мысль об общем благе отечества, в служении которому и состоит этот долг.

2. Время правления Петра Великого.

Единодержавие Петра началось с 1696 года. Солдаты, пушки и корабли по-прежнему занимали ум Петра, и он продолжал увлекаться военными и судостроительными затеями. Петр особенно сблизился с Францем Яковлевичем Лефортом, авантюристом из Женевы, веселым говоруном, неутомимым кавалером в танцевальном зале и неизменным товарищем за бутылкой вина. В компании Петра из Немецкой слободы иногда появлялся степенный шотландец, осторожный и аккуратный Патрик Гордон, а также видные роли играли русские: князь Ф.Ю. Ромодановскнй, носивший имя Фридриха, главнокомандующий новой солдатской армией, король Пресбургский, начальник розыскного Преображенского приказа, “собою видом как монстра, нравом злой тиран, превеликий нежелатель добра никому, пьян по вся дни” и И.И. Бутурлин, король польский или но своей столице царь Семеновскнй, командир старой стрелецкой армии, ”человек злорадный, пьяный и мздонмливый”.

Между тем личная жизнь самого Петра складывалась непросто. В 1712 году он официально женился на своей фаворитке, от которой к этому времени у него уже были дети. Этот брак, как и все, что делал Петр, означал вызов русским традициям. Лифляндская пленница простого происхождения, служанка в доме А.Ц.Меншикова Екатерина Алексеевна (до принятия православия она звалась Мартой Скавронской) стала постоянной и необходимой спутницей Петра. Понимая сердцем устремления супруга, разделяя с ним все тяготы походного быта, наделенная завидным здоровьем и жизнелюбием, Екатерина умела поддержать Петра в трудные минуты. По свидетельствам современников, лишь ей удавалось успокоить царя в минуты бешеного гнева, сильной головной боли, судорог. Новая семья стала для него опорой и тихой пристанью. Однако огочения Петру приносил старший сын от первого брака царевич Алексеи, натура слабая, бездеятельная не воспринимавшая отцовских замыслов и свершений Конфликт, назревавший годами, вылился в бегство Алексея в Австрию, где он просил императора Карла VI о защите и прибежище. Уговорами, посулами и обманом царевича удалось вернуть в Россию Начатое следствие над людьми подстрекавшими его к побегу, выявило открытую оппозицию, а в глазах Петра - серьезный заговор. Алексея, подвергли заключению, допросам и пыткам, в которых принимал участие и сам царь. Результатом розыска стал смертный приговор, вынесенный царевичу судом из высших сановников государства, по сути воплотивших в жизнь слова Петра, обращенные к сыну: «Я за мое отечество и людей, и живота своего не жалею, то како тебя, непотребного, жалеть». В июне 1718 года нравственно и физически сломленный Алексей погиб в камере Петропавловской крепости. Была ли его кончина естественной или насильственной, неизвестно. Царь, не показывая признаков скорби, уже на следующий день после смерти сына пил и веселился, празднуя годовщину Полтавской виктории. У него оставалась надежда на малолетнего царевича Петра Петровича, сына Екатерины, но вскоре ребенок умер.

По некоторым свидетельствам, царь, еще в 1722 году издавший указ, по которому имел право сам назначать себе наследника, собирался оставить престол старшей дочери Анне, но не успел этого сделать. Незадолго до конца Петра постигла еще одна личная трагедия - столь любимая им жена была уличена в неверности.

Желая привить своим подданным навык и любовь к светскому общению,

гоударь учредил ассамблеи. Устраиваться они должны были три раза в неделю в частных домах, и его величество приказал напечатать “Объявление, каким образом ассамблеи отправлять надлежит”, разъясняющее очередное царское нововведение: “Ассамблея — слово французское, которое в русском языке одним словом выразить невозможно, но обстоятельно сказать – вольное, в котором доме собрание или съезд делается не только для забавы, но и для дела. Ибо тут может друг друга видеть и о всякой нужде переговорить, также слышать, что делается: при том же и забава”. Далее следовали пункты правил.

Генерал-полицмейстер Петербурга Девиер обнародовал указ об ассамблеях 26 ноября 1718 года, и вскоре же состоялось первое такое собрание в доме генерал-адмирала Апраксина — владельца знаменитого оркестра, состоявшего из труб, валторн и литавр. Но впоследствии открывался и закрывался зимний сезон ассамблеями у генерал-губернатора Меншикова. В списке лиц, проводивших ассамблеи, часто фигурировало имя Петра Михайловича — самого царя, который устраивал их в Почтовом доме на Адмиралтейской стороне. На вечерах полагалось присутствовать “с высших чинов до обер-офицера и дворян, также знатным купцам и начальным мастеровым людям, также и знатным приказным”. И, конечно же, это нововведение пользовалось полным признанием у людей молодых, которых тянуло общаться (пусть даже под зоркими взглядами стариков), и они весь вечер охотно танцевали, не потому, что этого требовал регламент или любил государь.

Сам Петр, когда бывал в ударе, танцевал много. Начинались танцы, как правило, польским, и первой парой выходил государь с Екатериной; второй — часто становились князь Кантемир и принцесса Анна, а третьей — пара с самой красивой молодой дамой — «царицей» нынешней ассамблеи. За польским следовал «миновет», а затем Петр объявлял придуманный им самим «гросфатер». В нем участвовало очень много пар (если позволял зал, то от 30 до 50), и руководил ими «маршал», избранный «царицей» ассамблеи. Под звуки печальной мелодии, напоминавшей похоронный марш, пары медленно двигались друг за другом. Вдруг, по взмаху «маршальского» жезла, оркестр переходил на развеселый лад, и тогда дамы оставляли своих кавалеров и выбирали себе новых из числа тех, кто не танцевал в этот момент. Брошенные кавалеры ловили убегающих дам, поднимался шум, гвалт, писк, причем и царь и все члены его семьи обязательно участвовали в этой кутерьме, прерывавшейся вдруг жезлом «маршала», и под звуки прежней унылой мелодии пары опять чинно выстраивались в ряд. Но те из кавалеров, кто остался без дам, штрафовались кубком «Большого» или «Малого орла», и тогда вечер был для них окончательно потерян:

устоять на ногах после данного возлияния оказывалось невозможным. Особенно охотно Петр вовлекал в свой любимый танец стариков, мучимых подагрой и одышкой, которые потом с трудом переводили дух.

Если ассамблеи устраивались в доме, где для «гросфатера» места было маловато, Петр заводил другой танец, называвшийся «кеттен-танц», то есть цепочка. Десять— двенадцать пар связывали себя носовыми платками и переходили из помещения в помещение, при этом ведущая пара придумывала разные па, а все остальные повторяли. Танцующие могли забраться и на чердак и в погреб, откуда дамы иногда возвращались со сломанными каблучками. В очень немногих комнатах петербургских домов были тогда хорошие полы. Как правило, между половицами зияли щели. Модные тонкие, высотой в полтора вершка, каблуки расшалившихся дам застревали в них и своим треском призывали к благоразумию, правда, слишком поздно.

Вскоре после введения нового летосчисления на воротах, рыночных столбах и городских заборах появились указы, что со дня Богоявления Господня (6 января) всем русским, кроме духовных лиц и крестьян, зимою ходить в венгерских кафтанах или шубах, летом же носить немецкое платье и башмаки. Вид многих московских жителей в необычных для них узких и коротких одеждах был нелеп и смешон. Особенно страдали женщины. «Так как формы московитских женщин не стеснены узким платьем, а могут свободно разрастаться, как им угодно, то у них не всегда можно встретить стройный и соразмерный стан», — вынесли бесстрастный приговор красавицам того времени цесарские послы. Худоба .эля русской женщины в конце XVII века .читалась большим недостатком, и существовало несколько верных способов «обрести тело*. Самым испытанным был следующий: страждущую пополнеть укладывали на несколько дней в постель, поили хлебной водкой, обильно кормили и не разрешали двигаться

Одежда тоже помогала создать «модный силуэт». Она состояла как бы из трех слоев. На нижнюю рубашку, которую в просторечье называли нижней срачицей, надевалась верхняя, «красная» сорочка, или по-теперешнему, платье. Шилось оно из тонкого полотна или другой более легкой хлопчатобумажной ткани типа кисеи. Носили его обязательно с поясом, и поскольку при этом обрисовывались все женские формы, то наряд этот считался

-стыдливым» и в нем ходили только дома. Для появления «на людях» поверх «красной» сорочки надевалось верхнее платье. Это могла быть телогрея, шубка, охабень

или летник; они шились из тяжелых тканей: шерстяных или шелковых, а у более богатых — из бархата, тафты, камки. По верх верхних нарядах имелись прорези в подмышках, куда обычно просовывались руки, а разной формы и длины рукава завязывались сзади. Предусматривался при том и определенный покрой; от плеч — колоколом, чтобы ни в коей мере одежда е облегала тела. Особого искусства и тренировки требовало ношение так называемого летника, рукава которого сшивались только у проймы, а дальше висели большими полотнами, показывая дорогую подкладку. Дополнял этот тяжелый теплый наряд (надеваемый и летом) головной убор, совершенно скрывавший у замужней женщины волосы. Не было большего срама, как на людях «опростоволоситься». (Распущенные, неубранные волосы служили признаком глубокой печали или траура.) Обычно все волосы собирались в подубрусник — маленькую шапочку; затем повязывали убрус и на него надевали либо кику, либо шапку. По праздникам на лоб прикрепляли поднизь — сетку, плетеную из золотой или серебряной нити и украшенную жемчугом. По бокам от висков свисали рясы — нити из жемчуга и бус. Шею и плечи покрывали оплечья — огромные воротники из дорогих тканей или бобрового меха, которые у самой шеи скрепляло стоячее ожерелье. И вот теперь со всем этим предстояло расстаться. На «богатом» теле нужно было корсетом обозначить талию и выставить напоказ не только волосы, шею, плечи, но и... грудь! Москва пришла в страшное смятение. Заволновались не только женщины — еще больше негодовали мужчины: они ревностно охраняли прелести своих жен, сестер и дочерей. Кроме того, новая мода коснулась их в первую очередь. Еще до указа одеться в «немецкое платье» им пришлось расстаться с обычным доселе признаком мужской красоты — бородой. «Пощажены были только патриарх, князь Михаил Алегукович Черкасский и царский сберегатель Тихон Никитич Стрешнев». Остальные приближенные царя лишились бород еще до наступления нового века, а за ними •— и вся Москва. (Кстати, в октябре 1703 года должность патриарха была упразднена со смертью последнего из них — Адриана.)

После указа о смене одежды несколько лет позволялось донашивать старую (на платья ставили казенное клеймо с пометкой года и месяца), но с 1705 года уже никакие отговорки не принимались. Лишь к некоторым государь снизошел: вдова его сводного брата и мать будущей императрицы Анны Иоанновны Прасковья Федоровна добилась разрешения ходить в русском платье и старинном головном уборе.

Всешутейший» (или «Всепьянейший») собор» — довольно сложное явление жизни петровской России первой четверти XVIII века. Оно уходит корнями в традиции шутовской скоморошьей культуры, когда начиналось святочное веселье с его «передразниванием» реальной, вполне «серьезной» жизни, с ряжеными, шутками, частенько непристойными, разгулом, пьянством и издевательствами над людьми. Петр I сделал эти развлечения постоянными и ввел в «заседания» или, проще говоря, в попойки «Всешутейшего собора» вполне четкий порядок, где каждому участнику отводилась своя шутовская роль. Сам Петр был «протодьяконом», а главой Собора многие годы оставался Никита Зотов — некогда учитель царевича. Он носил титул «патриарха князь-папы», которому все на Соборе шутовски поклонялись. Ни одно из «заседаний» не обходилось без многочисленных придворных шутов, карлов, уродов. И в титулах и в церемониях Собора осмеивался не только католицизм, как считали многие, но и православие.

Душой Собора был сам царь, который мог бросить все дела, чтобы сочинить очередной шутовской «указ» или регламент шутовского обряда. Неясно, что заставляло Петра быть организатором этого сомнительного с точки зрения морали, веры и утомительного для многих «учреждения». Возможно, желание отдохнуть от сотен ответственейших государственных дел, расслабиться в компании соборян-собутыльников. Не исключено, что здесь, в неслужебной, вольной обстановке, царь мог лучше изучить людей, понять их стремления и характеры. Со смертью Петра Собор прекратил существование, оставив по себе дурную память как пример самовластия и самодурства великого реформатора России.

3.Последние годы жизни Петра.

В 1724 году Петр сильно страдал от нездоровья, но оно не заставило его отказаться от привычек кочевой жизни, что и ускорило его кончину. 29 октября 1724 г. Петр отправляется водой в Сестербек и, встретив по дороге севшую на мель шлюпку, по пояс в воде помогает снимать с неё солдат. Лихорадка и жар заставляют его 2-го ноября вернуться в Петербург, 5-го он сам себя приглашает на свадьбу булочника, 16-го казнит Монса, 24-го празднует обручение дочери Анны. Веселия возобновляются по поводу выбора нового князя-папы 3-го и 4-го января 1725 г. Суетливая жизнь идёт своим чередом до конца января, когда наконец, приходиться прибегать к помощи врачей, которых до этого времени Петр не хотел и слушать. Но время оказывается упущенным, а болезнь неисцелимой; 22-го января воздвигают алтарь возле комнаты больного и причащают его, 26-го "для здравия" выпускают из тюрем колодников, а 28-го января, в четверть шестого утра Петр умирает, не успев распорядиться судьбой государства. Из жизни ушел человек, сочетавший в себе несовместимое: стремление к просвещению и деспотизм, строивший и казнивший своими руками, сеявший среди соотечественников ужас и обожание, тот , кто во имя « общего блага», любя и служа Отечеству, « Россию поднял на дыбы»

Заключение

В годы петровского царствования важнейшей стала идея служения общему благу страны, чему подчинялись как сам государь, так и его подданные. Впервые происходит слияние представления о государстве и о носителе верховной власти, Отце Отечества и всего народа.

Память великого Петра жива не только в народе, но через всю нашу литературу красною нитью проходит культ Петра Великого, тайное сознание, что он стоял на верном пути, и поэт П.А. Вяземский справедливо сказал:

«Нам святы о Тебе преданья вековые,

Жизнь русская Тобой еще озарена,

И памяти твоей, Великий Петр, верна

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: шпаргалки по математике юридические рефераты, физика 7 класс.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата