ДВУРЕЧЬЕ В ПЕРИОД ГОСПОДСТВА АККАДА И УРА

Объединение Двуречья под властью царей Аккада

Потребность в более эффективном использовании уже существовавших местных ирригационных систем, а также в дальнейшем развитии искусственного орошения неизбежно приводила к необходимости политического объединения Двуречья, с тем, чтобы регулирование течения рек Тигра и Евфрата можно было осуществлять в масштабе всей страны. Другой причиной, требовавшей политического объединения, была необходимость создания условий, облегчающих развитие обмена и торговли, как внутренней, так и внешней. Наконец, господствующий класс рабовладельцев был заинтересован в координации своих усилий, направленных на удержание в подчинении государственно-храмовых и частных рабов, а также беднеющих свободных общинников. В объединении страны был заинтересован и простой народ, страдавший от бесконечных войн.

Лугальзаггиси мог победить Лагаш, лишь объединив силы ряда соседних городов-государств. Однако, так и не завершив уничтожения Лагашского государства, Лугальзаггиси должен был вступить в борьбу с другим врагом, появившимся на севере, а именно с внушительными силами государства Аккада и его царя Саргона.

В борьбе за власть над Двуречьем Лугальзаггиси имел первоначально несомненный успех. Он распространил своё господство почти на весь Шумер и сделал своей столицей город Урук. На короткое время он, кажется, подчинил своей власти и некоторую часть севера Двуречья и даже соседние страны. По крайней мере, в надписи на нескольких сосудах, которые Лугальзаггиси отдал в Ниппурский храм, он похваляется, что завоевал страны «начиная с Нижнего моря (Персидского залива) через Тигр и Евфрат до Верхнего (Средиземного) моря». В эту пору (около 2360 г. до н. э.) север Двуречья был окончательно семитизирован. Характерно, что Лугальзаггиси свою статую, пожертвованную им в храм Ниппура, снабдил надписью уже на семитическом языке

Торжество Лугальзаггиси продолжалось, однако, недолго, и успех перешёл на сторону города Аккада Местоположение этого города еще точно не установлено.
Письменные источники указывают на то, что он находился на левом берегу
Евфрата, по-видимому, недалеко от того места, где Евфрат и Тигр наиболее близко подходят друг к другу. Расположенный на скрещении торговых путей с востока на запад и с севера на юг, город Аккад должен был играть значительную роль в развитии обмена и торговли в Двуречье. Имя царя Аккада,
Саргон (по-аккадски — Шаррукин), означает в переводе «истинный царь», и надо полагать, что он принял это имя уже после того, как вступил на престол. Последующая традиция окружила личность Саргона, завоевателя и основателя новой династии, рядом легенд Стихотворная легенда о его рождении и детстве аналогична легендам, сложившимся позже и о других мифических и исторических деятелях древности, например о Моисее, Кире, Ромуле и др. В этой легенде Саргон говорит о себе: «Мать моя была бедна, отца я не ведал, брат моей матери обитал в горах. Зачала меня мать, родила меня втайне, положила в тростниковую корзину, вход замазала смолой и пустила по реке».

Дошедшие до нас исторические предания рассказывают о первых шагах Саргона на пути к достижению престола. По преданиям, Саргон был садовником и виночерпием Урзабабы, одного из царей Киша, а затем стал царём основанного им города Аккада (около 2369 г.). Очевидно, при слабых преемниках Урзабабы,
Саргон, подобно Урукагине и Лугальзаггиси, добился самостоятельности города
Аккада. Вскоре Саргон выступил защитником Киша, разгромленного и разрушенного Лугальзаггиси.

Об исторических событиях того времени рассказывают нам надписи, дошедшие до наших дней благодаря счастливой случайности Они были вырезаны на статуях и других памятниках, пожертвованных Саргоном и его ближайшими преемниками в храм Ниппура Все эти памятники погибли, но надписи, имевшиеся на них, были скопированы каким-то трудолюбивым писцом, который свои записи пожертвовал в библиотеку храма, О Саргоне и его внуке Нарамсине повествуют и позднейшие источники, а также исторические легенды. Так, например, текст из библиотеки ассирийского царя Ашшурбанапала (VII в до н. э.) содержит указания на крупнейшие события того времени Согласно ниппурским надписям, Саргон одержал верх над Лугальзаггиси, победив в битве войско города Урука и 50 других царьков. Разрушив город, привёл пленного Лугальзаггиси в цепях «к воротам Энлиля», т. е., вероятно, нёс его в жертву богу Энлилю. Затем он направился походом на Ур, взял его и ушил городскую стену. Далее он опустошил территорию города Энинмара, который после поражения Урукагины, при Лугальзаггиси, был объявлен главным дом государства Лагаш. Одержав победу над этим городом, Саргон «омыл оружие ре», а на обратном пути разгромил Умму. Свои победы на юге Саргон завершил восстановлением разрушенного города Киша.

Победа Саргона над городами Шумера была облегчена враждой и соперничеством шумерских государств, а также поддержкой шумерской знати, боявшейся восстания народа. Некоторую роль в этой победе сыграло и более совершенное вооружение аккадских войск, в которых имелось большое количество лучников.

Объединив Аккад и Шумер, Саргон стремился закрепить победу, осуществив то, чего ждал от царя господствующий класс Двуречья — упрочения государственной власти и организации успешных грабительских походов против соседних народов. Саргон создал впервые в мировой истории постоянное войско в 5 400 человек.

Это были воины-профессионалы, всецело зависевшие от царя и, несомненно, являвшиеся внушительной силой в руках царской власти.

В целях расширения и укрепления ирригационного хозяйства при Саргоне создавались новые каналы и регулировалась речная система страны в общегосударственном масштабе. В интересах дальнейшего развития обмена и торговли была введена единая система мер и весов, система Аккада, которая должна была заменить прежнее многообразие мер и весов различных городов- государств. О значении торговли обмена свидетельствует тот примечательный факт, что уже в это время происходил торговый обмен между городами Двуречья и далёкими городами долины Инда.

Ниппурские надписи, а также и позднейшая историческая традиция сообщают о ряде походов войск Саргона в область Среднего Евфрата, Сирию и в горы
Тавра. Дошедшая до нас историческая легенда даёт основание предположить, что и центральные районы восточной части Малой Азии были вовлечены в орбиту влияния новой державы. Ниппурские надписи сообщают о победах войск Саргона и над объединением эламских областей, когда были захвачены в плен их правители и сановники. Те же надписи сообщают о сношениях с островами
Персидского залива и Маганом. С обширнейшей периферии рабовладельческое
Двуречье стягивает к себе военнопленных, товары, добычу — продукты труда и живую рабочую силу многих народов. Свои победы Саргон увековечил на любопытном памятнике, напоминающем по замыслу и изображениям «Стелу коршунов» Эаннатма.

Царь был окружён большим придворным штатом, в состав которого входили и некоторые представители знати покорённых шумерских и северных городов- государств. Старый дворец был расширен в пять раз, а для помещения многочисленных придворных, говорит легенда, был построен рядом с Аккадом новый город.

Обширное государство поддерживалось значительной частью рабовладельческой знати городов-государств Двуречья, ибо создание такого объединения было в её интересах. Что же касается народных масс Шумера, то они, несомненно, тяготились гнётом Аккадского государства и стремились освободиться от него.
Сведения более позднего времени сооб о двух восстаниях всей страны в годы старости Саргона. Последнее восстание, вспыхнувшее в результате голода, поразившего, конечно, беднейшее население, подавил, уже после смерти
Саргона, его младший сын Римуш, захвативший в это время стол отца.
Ниппурские надписи сохранили сведения о громадных потерях, которые несли мятежники в битвах с Римушем. Тот факт, что были убиты и захвачены в плен тысячи мятежников, говорит о том, что в восстании принимали участие народные массы.

В результате побед Римуша единство державы было на несколько десятков лет обеспечено. Сам же Римуш дал жертвой дворцового заговора, во главе которого стоял, вероятно, его старший брат Маништусу, который, очевидно, решил теперь, после подавления Римушем восстаний, воспользоваться в качестве старшего сына Саргона своим правом на престол. Пятнадцатилетнее царствование Маништусу не знало многочисленных войн, и поэтому одна и та же его надпись о победе в Эламе повторялась на нескольких памятниках. От времени Маништусу остался большой диоритовый обелиск, покрытый надписями на четырёх сторонах. Надписи сообщают о покупке царём земли и в заключение перечисляют свидетелей со стороны покупателя (царя Маништусу) — 49 граждан
Аккада, являвшихся наиболее крупными представителями придворной знати.
Среди них назван и какой-то Урукагина — возможно, потомок царя Лагаша.

Своего расцвета государство Аккада достигло во время долгого царствования
Нарамсина (2290 — 2254), сына Маништусу. Он затмил двух своих предшественников и в поздневавилонской традиции считался не внуком, а прямым наследником — сыном Саргона. Хотя Нарамсин и продолжал политику, благоприятствовавшую знати, но выдвижение Аккада — этим именем стал называться теперь и весь север Двуречья — вызвало недовольство старых городов и в первую очередь древнего Киша, который и возглавил мятеж против
Нарамсина.

Царь Аккада, подавивший восстание и укрепивший единство рабовладельческой державы, требовал себе божеских почестей. В надписях перед его именем ставился знак бога, а на изображениях он украшался короной богов. Титул
«царь четырёх стран света», встречавшийся иной раз и в надписях Саргона, теперь становится неизменным прибавлением к имени царя, подчёркивая претензии Нарамсина на господство над всеми известными тогда странами.

Действительно, своими походами он захватил большую территорию.
Захватнические войны следовали одна за другой. Одна из надписей сообщает о победе Нарамсина в течение года над девятью вражескими армиями и о пленении трёх царей. В результате ряда походов государство Аккада подчинило мелкие государства и племена Элама. Стела Нарамсина, раскопанная в Сузах, говорит о его победе над луллубеями и другими племенами гор Загра. Область Мари, на среднем течении Евфрата, также подчинилась Аккаду; войска Нарамсина доходили до гор Армении и Курдистана. Надпись царя в храме Лагаша сообщает о его военных успехах в Сирии. И надписи самого Нарамсина и позднейшая традиция сообщают о походе аккадского войска в страну Маган. На сосудах из египетского алебастра была вырезана надпись, указывавшая на то, что эти сосуды являются «военной добычей из страны Маган». Поэтому можно предположить, что название «Маган» обозначает в данном случае Египет и, что завоевательные походы привели аккадские войска к границе Египта. В надписи на статуе Нарамсина, найденной в Сузах, также говорится о победе над страной Маган и над правителем страны Маган по имени Маниум. Возможно, что аккадскому войску действительно удалось одержать победу над каким-нибудь из правителей пограничных областей Египта и тем самым ускорить ослабление
Египетского государства в период падения Древнего царства.

Последние годы царствования Нарамсина, надо полагать, прошли в ожесточённой борьбе с враждебными ему силами, поскольку в позднейших текстах отмечается злополучный конец его царствования. Его сын Шаркалишарри унаследовал тяжёлую борьбу с наступавшими на Аккадскую державу врагами.
Одним из них были двигавшиеся с запада новые семитические племена амореев; но самая большая опасность грозила со стороны воинственных племён северо- востока — гутеев. Держава, созданная завоевательными походами, была непрочна. Наряду с внешними врагами подняли голову и внутренние враги; начались мятежи в Двуречье, которые, в конце концов, в сильнейшей степени содействовали распаду государства Аккада.

Государство Аккада действовало в интересах рабовладельческой знати, которая держала в своих руках весь обширный административный аппарат и направляла его деятельность.

В этот период углублялся процесс распада коллективной земельной собственности сельских общин, О том, насколько далеко зашло разложение сельских общин, свидетельствует вышеупомянутая надпись царя Маништусу на диоритовом обелиске. В этой надписи зафиксирована покупка царём больших земельных участков в области города Киша и в области других трёх соседних с ним городов. За эти земли царь платил зерном, серебром и иногда — рабами.
Как полагает большинство исследователей, эти земли принадлежали родоплеменными или сельским общинам; но при оформлении сделки царь имел дело не со всей общиной, а с главами больших семей, которые занимали в этих общинах руководящее положение. Это были группы (в два человека и больше), которые назывались «владыками земли» и «едоками серебра», т. е. теми лицами, которые получали от царя-покупателя плату за землю. Наряду с платой некоторые из «едоков серебра» получали ещё и подарки в виде серебряных предметов или одеяний. Из контекста видно, что «едоки серебра» были в родстве между собой. О «едоках серебра» в надписи упоминается непосредственно вслед за указанием размеров и цены земельных участков; как видно, сделку о покупке земли царь заключал только с этими лицами, которые получали для себя («ели», «поглощали») плату за проданную землю. Рядом с ними перечисляются в некоторых случаях «братья владыки поля», т. е. его родственники. Хотя в надписи и не говорится, что эти последние лица тоже получали какую-нибудь плату, но поскольку они упоминались непосредственно за «владыками поля», «едоками серебра», то им, очевидно, тоже причиталось некоторое вознаграждение. На основании надписи Маништусу можно уже говорить лишь о пережитках права собственности всей общины на землю. Представители одной большой семьи называются владыками земли, и они одни выступают при заключении сделки о продаже земли, только они являются «едоками серебра», отдавая лишь некоторую - часть своим родственникам. В ряде купчих на землю, приведённых в одном тексте конца XXIII в. до н. э., упоминается лишь одно лицо, как продавец земли, т. е., очевидно, частный землевладелец.

Приведённый документ показывает, что царю для приобретения земли необходимо было покупать её у общинной верхушки; отторгнуть сё безвозмездно он не мог. Это говорит о том, что власть царей была отнюдь не столь беспредельной, как они это изображали в своих надписях, и что община, хотя и ослабленная в результате происходившего внутри неё процесса дифференциации, продолжала оставаться силой, с которой царю приходилось всё ещё считаться.

Разбогатевшие общинники и другие богатые и знатные землевладельцы, а также царское хозяйство, поглотившее к этому времени большинство храмовых хозяйств по всей стране, теперь начинают всё чаще использовать на своих полях наряду с рабами также и труд безземельных или малоземельных бедняков, превращавшихся в подёнщиков. Подёнщиками становились, вероятно, люди, которые теряли свои земли вследствие задолженности ростовщикам. Подёнщиками становились, вероятно, также младшие члены семьи. В одном произведении, правда, более позднего времени, указывается на то, что лишь старший брат может наслаждаться жизнью, а младшие должны жить тяжёлым трудом. Делаясь подёнщиками, свободные безземельные люди попадали в зависимость, обычно очень тяжёлую, так как в условиях рабовладельческого строя рабство оказывало влияние и на все другие формы отношений между людьми. Уйти до срока, предусмотренного договором, подёнщики не имели права. В случае ухода их преследовали, как беглых рабов.

Что касается рабского труда, то он стал применяться теперь по сравнению с предшествующими временами в больших размерах и в ремесле. Об этом свидетельствуют документы хозяйственной отчётности, дошедшие из Уммы от времени династии царей Аккада. Они сообщают о больших мастерских в государственно-храмовом хозяйстве. Инвентарь этих мастерских исчисляется сотнями каких-то металлических инструментов. Жестокость по отношению к рабам возрастала: в документах упоминаются рабы, «глаз не имеющие», т. е., очевидно, ослеплённые.