Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10 | Следующая страница реферата



Многочисленные воспоминания о Ежове, которые приводит Р.Медведев в своей книге, не вписываются в образ "демонического карлика", обладавшего "паталогическим садизмом". До того, как он стал всесильным наркомом внутренних дел, Ежов, по словам Р.Медведева, производил на окружающих "впечатление человека нервного, но доброжелательного, внимательного, лишенного чванства и бюрократизма". Если следовать обычной логике, то Сталин, избрав такого человека на роль куратора НКВД, не желал иметь во главе НКВД безжалостного, предвзятого бюрократа.

Действия Сталина вызвали крайнюю тревогу у Ягоды. По словам автора книги "Тайная история сталинских преступлений" А.Орлова, "Ягода болезненно воспринимал вмешательство Ежова в дела НКВД и следил за каждым его шагом, надеясь его на чем-либо подловить и, дискредитировав в глазах Сталина, избавиться от его опеки ... По существу, на карту была поставлена карьера Ягоды. Он знал, что члены Политбюро ненавидят и боятся его".

Убийство Кирова, тайну которого постарался как можно быстрее "закрыть" Ягода, позволило Сталину и другим членам Политбюро осознать угрозу, исходящую от НКВД. К сожалению, действия Ягоды до сих пор остались закрыты плотной завесой из антисталинских домыслов. Известны лишь воспоминания охранника Сталина А.Рыбина, который с 1988 г. приводит веские свидетельства в пользу того, что руководство НКВД во главе с Ягодой готовило заговор с целью захвата власти.

Эта версия соответствует и воспоминаниям Александра Фадеева, которыми он делился в кругу друзей в 40-х гг. Писатель вспоминал, как однажды в зимний день он был приглашен вместе с Киршоном на дачу Ягоды. После обильной выпивки завязалась непринужденная беседа, и Фадеев неожиданно услыхал, что все его собеседники, включая наркома, клеймят Сталина последними словами и выражают страстное желание "освободить многострадальную страну от тирана". Бывший дальневосточный партизан Фадеев, обладавший к тому же горячим темпераментом, решил, что он попал в "логово врага", и, не одевшись в пальто, выбежал из дачи, зашагав по зимней дороге в направлении Москвы. Фадеев чуть не замерз, когда его догнала легковая машина, в которой сидели Киршон и охранники Ягоды. Киршон "объяснил" Фадееву, что он стал жертвой жестокой шутки, что на самом деле все присутствующие души не чают в Сталине, после чего писателя вернули на дачу. Фадеев никому не рассказывал о происшедшем событии вплоть до ареста Ягоды. Возможно, что молчание долго сохраняли и многие другие участники застолий у Ягоды, в том числе и те, взгляды которых о Сталине совпали с мнением наркома внутренних дел.

Противостояние Ежова и Ягоды, в течение которого руководство НКВД нагнетало обстановку, разоблачая контрреволюционные заговоры, организуя массовые высылки "белогвардейских элементов" из Ленинграда и других городов и одновременно готовило "день X", увенчалось отставкой Ягоды в сентябре 1936 г. и заменой его Ежовым. Объясняя неожиданную трансформацию "доброжелательного", "нечванливого", "внимательного" Ежова в "безумного палача", Р.Медведев и другие полагают, что "Ежов подпал под ... полное, безраздельное, почти гипнотическое влияние" Сталина. Между тем подобные неожиданные метаморфозы, к тому же случавшиеся в массовых масштабах, - не новость для мировой истории. Внезапные волны всеобщей подозрительности, аресты по вздорным обвинениям, превращение доброжелательных и уравновешенных людей в параноиков, выискивающих врагов у себя под кроватью, и в разъяренных палачей случались во многих странах мира, где и слыхом не слыхали про Сталина и Ежова ...

Такие явления происходили в различных странах мира и в разные века, как только общество оказывалось в состоянии кризиса, войны, междоусобицы или в напряженном ожидании внешней агрессии или внутреннего переворота. Северяне арестовывали тысячи "подозрительных" людей во время войны Севера с Югом (1861-1865), а "великий демократ" Авраам Линкольн санкционировал эти аресты. В ходе франко-прусской войны и первой мировой войны в воюющих странах жертвами нелепых обвинений становились случайные люди. Слух о том, что "тайные агенты" перевозят золото в автомобилях через Германию осенью 1914 г., привел к тому, что десятки автомобилистов были убиты, прежде чем они сумели произнести хотя бы слово в свое оправдание.

После начала германского наступления на Западном фронте 10 мая 1940 г. "бдительные" жители Нидерланд, Бельгии и Франции хватали блондинов, которые казались им "агентами гестапо" и нередко убивали на месте. Арестам подвергались любые иностранцы, а также священники и монахини, которых обвиняли в том, что они - переодетые немецкие парашютисты. Среди жертв тотальной паранойи оказался и яростный враг Гитлера - Лион Фейхтвангер, который был брошен во французский лагерь и лишь чудом сумел оттуда бежать. Десятки тысяч "подозрительных" лиц, которые были арестованы в Англии, переправлялись в лагеря, "в Сибирь" Западного полушария - Канаду. Многие из них погибли вместе с судами, торпедированными германскими подлодками в Атлантическом океане.

Казалось, нападение Японии на Пирл Харбор не застало ФБР врасплох: через 48 часов после начала войны американская полиция арестовала 3846 тайных агентов Японии, Германии и Италии. Однако полицию и ФБР донимали сообщениями о тайной агентуре, которая якобы орудовала безнаказанно у них под носом. Честные, доброжелательные, нечванливые и внимательные американцы разоблачали соседей, которые мастерили у себя на чердаке что-то "подозрительное", или вели "подозрительные" разговоры, или владели "подозрительными" языками. Подсчеты ФБР свидетельствовали, что ложные и ошибочные доносы превышали подлинные случаи вражеской деятельности примерно в 10-20 раз! Особые подозрения вызывали лица японского происхождения. Сотни тысяч бдительных американцев информировали государственные органы о том, что выходцы из Японии нарочно размещают свои огородные грядки так, чтобы их направление показывало пролетающим самолетам путь на ближайшие авиационные заводы. Они доносили, что по ночам лица японской крови показывали фонариками, куда надо лететь бомбардировщикам микадо. И хотя ни один японский самолет за всю войну не долетел до континентальной части США, эти сообщения вызывали панику и всеобщее возмущение. Убеждение в том, что каждый японский эмигрант и потомок японских эмигрантов является членом тайно законспирированной "пятой колонны", вынудило вполне "демократического" президента США Ф.Д.Рузвельта уступить ...

В течение одной недели в феврале 1942 г. 120 тысяч американцев японского происхождения были выселены из своих домов (главным образом, в Калифорнии) и брошены в лагеря, размещенные в северных штатах страны. Три года люди, вина которых никогда не была доказана, провели за колючей проводкой. Следует учесть, что беззакония, совершенные в отношении 120 тысяч американских сограждан, творились в стране, на землю которой не упала ни одна вражеская бомба, не ступил ни один вражеский солдат, а последняя гражданская война завершилась 80 лет назад.

В этом контексте следует понимать события, развернувшиеся в нашей стране после назначения Н.И.Ежова на пост наркома внутренних дел в сентябре 1936 г. Надо учесть, что наша страна, как и многие другие страны мира, пережившие эпидемии массовой паранойи, находилась в ожидании не только внешнего нападения, но и новой гражданской войны ... По этой причине в стране было много людей, готовых найти тайного агента из любой страны "капиталистического окружения" или "неразоружившегося классового врага". Беда всесильного комиссариата внутренних дел была в том, что после прихода Ежова он действительно стал народным, то есть чрезвычайно открытым для народного вмешательства в вопросах, которые по своей сути требуют профессионализма. Даже наиболее отрицательные фигуры из недр НКВД за два десятилетия следственной работы обрели немалый профессиональный навык и могли воспрепятствовать выдвижению очевидно надуманных обвинений и созданию нелепейших дел. Увольнение профессионалов и приход в НКВД после назначения Ежова множества новых "честных", но абсолютно непрофессиональных людей, готовых слепо довериться своей природной интуиции или прислушаться к мнению простодушных людей, нанесло непоправимый удар по следственной системе СССР. Люди, делившие своих соседей и коллег на категории: "большой враг", "малый враг", "вражонок" (о чем было позже рассказано на XVIII съезде ВКП(б)), стали основным источником информации при подготовке органами НКВД различных "дел" о "заговорах" и "центрах".

Следует также отметить, что на наиболее ответственных постах в следственных органах НКВД остались люди Ягоды, циничные и беспощадные провокаторы, стремившиеся воспользоваться создавшейся ситуацией для подъема по служебной лестнице: Л.Заковский, С.Реденс, М.Фриновский, Г.Люшков и другие. Приход Н.И.Ежова и других в руководство НКВД был связан с ожиданиями, что они раскроют правду, которую явно скрывал от руководства партии Ягода. Однако заговор самого Ягоды и его коллег был тщательно скрыт. Зато "старые кадры" активно помогали "раскрывать" "заговоры" в других ведомствах, городах и весях, нити которых уводили далеко от Москвы и от здания на Лубянке ...

В считанные месяцы Ежов представил Политбюро устрашающую картину страны, опутанной сетями троцкистских "заговоров". Оценки Ежова казались особенно правдоподобными еще и потому, что совпадали с хвастливыми сообщениями Троцкого об успехах троцкистского подполья, которые публиковались в "Бюллетене оппозиции". Вождь "Четвертого Интернационала" утверждал, что многочисленные ячейки подпольщиков готовы отстранить Сталина от власти "с помощью полицейской операции". Заявляя даже в середине 1937 г., после арестов многих "троцкистов", о том, что в стране сохранилась мощная сеть "антисталинского подполья", Троцкий умело возбуждал недоверие к органам безопасности, которые, как следовало из его публикаций, все еще не сумели раскрыть врагов, и тем самым провоцировал новые и новые репрессии.

Смысл провокационных действий Троцкого объяснил его биограф И.Дейчер: "Парадоксальным образом, большие чистки и массовые высылки, которые прошли после убийства Кирова, дали новую жизнь троцкизму. Окруженные десятками и сотнями тысяч новых изгнанников, троцкисты больше не чувствовали себя изолированными ... Лагеря вновь становились школами и полигонами оппозиции, в которых троцкисты были бесспорными наставниками ... Хорошо организованные, дисциплинированные и хорошо информированные в политическом отношении, они были настоящей элитой того большого слоя нации, который был брошен за колючую проволоку".

Словно следуя логике Ветхого завета, троцкисты желали провести тысячи невинных жертв через муки, чтобы превратить их в верных последователей "пророка" - Троцкого, а затем привести их в "Землю Обетованную". Троцкий заранее предрекал, как будет удобно воспользоваться муками жертв ГУЛАГа ... В "Бюллетене оппозиции" он в 1938 г. пророчествовал: "Монументы, которые Сталин воздвиг себе, будут свергнуты ... А победоносный рабочий класс пересмотрит все процессы, публичные и тайные, и воздвигнет памятники несчастным жертвам сталинского злодейства и позора на площадях освобожденного Советского Союза".

Почему же Сталин принял на веру очевидно неправдоподобные сведения НКВД о популярности троцкизма в СССР и версии о необыкновенных "заговорах" и "центрах"? Во-первых, он, как и многие другие, верил в способность "кристально чистого" Ежова дать честный ответ - после долгих лет лжи со стороны интригана Ягоды. Вероятно, чем более шокирующие сведения сообщал Ежов, тем больше убеждался Сталин в коварстве Ягоды. Во-вторых, деятельность НКВД получала всемерную поддержку со стороны партийных руководителей, "разоблачавших" все новых и новых "троцкистов". Уже к концу 1935 г. первый секретарь МГК Хрущев рапортовал о "разоблачении" 10 тысяч "троцкистов" в Москве. Оказавшись на Украине Хрущев в считанные месяцы "выявил" десятки тысяч "троцкистов" и "буржуазных националистов". О подобных "победах" над "троцкизмом" рапортовали из всех областей и республик. В-третьих, через некоторое время началось осознание того, что масштабы деятельности троцкистов преувеличены. Правда, понимание, что были совершены катастрофические ошибки, приходило постепенно, в несколько приемов, и на каждом этапе создавалось впечатление, что "перегибы" в кампании по "разоблачению врагов" уже преодолены.

Через год после начала неутомимой деятельности Ежова, Сталин и его коллеги по Политбюро стали сдерживать ретивость развязанной им кампании. В решении январского пленума 1938 г. было указано, что ряд "честных" людей "несправедливо оклеветаны", а отдельные "клеветники" осуждены. Тем не менее репрессии продолжались вплоть до отстранения Ежова в конце 1938 г. от обязанностей наркома внутренних дел. Новый нарком внутренних дел Л.П.Берия освободил значительную часть лиц, арестованных по вздорным обвинениям. Многие пришли к выводу, что уж теперь-то справедливость восторжествовала. На самом же деле прошло еще полтора десятка лет, прежде чем почти все жертвы несправедливых обвинений, выдвинутых при Ягоде и Ежове, а также жертвы новых несправедливостей при Берии, были освобождены или посмертно реабилитированы ...

И все же доверчивостью к Ежову, а затем к Берии нельзя объяснить легкость, с которой оставлял Сталин свои автографы на приказах о расстрелах и других приговорах, его грубые и жестокие комментарии, которыми он нередко оснащал эти списки или письма приговоренных к казни. Судя по многочисленным воспоминаниям, Сталин и многие люди из его окружения проявляли бесчувствие в отношении людей, обреченных на несправедливые наказания и мучения.

В то же время Сталин и его окружение не были "патологическим исключением" среди лидеров XX века. Они проявляли ровно столько чувствительности к судьбам людей, сколько было принято у руководителей великих "демократических" держав, спокойно высчитывавших - сколько уцелеет солдат, если атомные бомбардировки уничтожат два города с мирным населением по сотне тысяч человек в каждом ... Поражаясь тому, что советские лидеры отправляли сотни тысяч людей в лагеря, не стоит забывать и о том, что такие же действия творили не только вожди "недемократических" "стран оси", но также Рузвельт, Черчилль. Рейно и другие лидеры "демократической" коалиции. Пытки, бесчеловечные истязания в тюрьмах и жестокие казни применялись и продолжают применяться во многих странах мира, участвовавших в борьбе против фашизма, а затем подписавших всевозможные пакты и конвенции о правах человека. Соучастие Рузвельта, Трумэна и Черчилля в несправедливостях и жестокостях XX века, так же очевидна, как и у Сталина!..

Впрочем, наше справедливое возмущение бессердечием вождей 30-х годов возможно выглядело бы убедительнее, если бы через несколько десятилетий, мы, уже вооруженные прошлым опытом насилия и беззаконий, проявили бы внимание, отзывчивость и чуткость по отношению к десяткам тысяч жертв междоусобных войн и возросшей преступности, к миллионам изгнанных из родных очагов и к соотечественникам, превращенным во второсортных граждан в новых независимых государствах. Следует также учесть, что высшие руководители великих держав, бестрепетно принимавшие жестокие решения в 30-40 гг., в отличие от современных телезрителей, не могли увидеть своими глазами на цветном экране телевизора картины, иллюстрирующие последствия творимых ими дел, услышать интервью с людьми, только что пережившими бомбардировки, ставшими жертвами пыток и свидетелями расстрелов своих близких ... И если миллионы современных людей проявляют безразличие к преступлениям, творимым с их молчаливого согласия, то вряд ли им стоит возмущаться, жестокосердием былых правителей.

Впрочем, в обвинениях в адрес Сталина преобладает не столько обличение его жестокости, сколько безумного характера репрессий, проводившихся с его ведома. Со времен доклада Хрущева главными злодеяниями Сталина его обличители считают не сопричастность к "красному террору" или коллективизации, а репрессии 1937 года Один из главных аргументов Хрущева, с помощью которого он доказывал "патологическую" природу репрессий, сводился к тому, что 70% членов ЦК, половина делегатов съезда партии в принципе не могли быть изменниками страны и того дела, которому они обязались служить. Этот аргумент казался одним из самых веских в "обвинительном заключении" против Сталина для всех, кто с детства помнил строки Маяковского о "железных большевиках".

Однако обвинения 30-х гг. в адрес видных деятелей партии в том, что они стремились передать государственные предприятия капиталистам, в том числе и иностранным, готовы были расчленить СССР на части, уже не кажутся нелепыми в 90-х гг. Вряд ли кто-нибудь обвинил бы Сталина в излишней подозрительности, если бы он принял решительные меры для искоренения измены узнав, что партийные секретари союзных республик готовятся к отделению от Союза и планируют вступить в военно-политические группировки, враждебные Москве ... Вряд ли Сталина можно было бы обвинить в недоверчивости к "честным коммунистам", если бы он наверняка знал о том, что 87% членов партноменклатуры приготовились занять ведущие позиции в руководстве капиталистических фирм с привлечением иностранного капитала!..

Можно ли считать, что коммунисты 30-х гг. в отличие от коммунистов 80-х гг. были сделаны, как утверждал Маяковский, "из железа" и "стали"? Объясняя причины своего недоверия ко многим видным деятелям сталинских времен, Молотов в своих беседах с Феликсом Чуевым часто прибегал к фразе "он качался". Эти "качания" описал Н.Бухарин в своей циничной исповеди, направленной Илии Британу в 1924 г., в которой он изобразил картины морального разложения, трусости, дезориентации, воцарившейся в московских верхах после смерти Ленина. Сталин знал о тех поразительных "качаниях", которые совершали вожди разгромленной оппозиции, льстиво восхвалявшие "гений Сталина" со съездовских трибун и проклинавших его у себя на квартирах.

Вне зависимости от надежности и точности сведений, приводимых Р.Медведевым, Р.Конквистом и другими, трудно предположить, что факты или хотя бы слухи о переговорах с целью сместить Сталина и большом количестве голосов "против" него прошли мимо Сталина. Даже если в этих сведениях была какая-то доля правды, то Сталин не мог не поразиться контрасту между ними и выражением единодушного восторга к нему ... Если же сведения, которые сообщил заместитель председателя счетной комиссии съезда В.М.Верховых, были верными, и Л.М.Каганович лично спрятал 267 бюллетеней, в которых фамилия Сталина была вычеркнута, вряд ли он скрыл этот факт от Сталина. В этом случае Сталин мог понять, что по крайней мере 22 процента делегатов не только являются его противниками, но ведут лицемерную игру, так как ни в одном выступлении на съезде, ни в поведении съезда в целом нельзя было усмотреть прямой или косвенной критики Сталина. Более того, все ораторы съезда, за исключением двух (Сталин и Ежов) на протяжении своих выступлений не раз прибегали к преувеличенным восхвалениям в адрес Сталина.

Следует также учесть, что неискренность, двуличие, обман считались особо тяжкими преступлениями, несовместимыми с пребыванием в рядах партии. Это лишний раз подтвердило выступление Г.Зиновьева на съезде, который квалифицировал хранение им программы Рютина у себя в сейфе, как "тяжелую ошибку", за которую он "был наказан партией вторично и совершенно поделом". Исходя из критериев, принятых в партии, голосование "против" Сталина на съезде, который превратился в демонстрацию всеобщей любви к вождю, означало, что по крайней мере каждый пятый делегат съезда мог быть обвинен в "непрямодушии по отношению к партии", в котором каялся Зиновьев ...

Правда, можно возразить, что у делегатов съезда не было реальных способов высказать свое недовольство Сталиным, кроме как проводить кулуарные встречи и использовать бюллетени для тайного голосования. Однако до середины 30-х гг. видным деятелям партии, как правило, не грозил арест за их открытые критические выступления. Как известно, почти все вожди и рядовые участники оппозиционных блоков и "платформ" 20-х гг. были наказаны лишь снятием с крупных постов и назначением на более скромные должности и на значительном удалении от Москвы. Кажется, И.Дейчер был прав, когда писал, что, отказываясь от прямой и открытой борьбы, оппозиционеры "чувствовали, что все они, и сталинисты, и антисталинисты, в одной лодке". Именно по этой причине, а не из-за страха перед арестом или казнью они предпочитали методы тайной дворцовой борьбы, итогом которой могла бы стать неожиданная смена власти и политического курса.

Такие методы выражения недовольства могли привести Сталина к следующим выводам: во-первых, оппозиция не пользуется поддержкой большинства партии и народа; во-вторых, оппозиция осуществляет "пробы сил", будучи уверена, что Сталин не решится нарушить неписаное советское правило об иммунитете видных деятелей партии перед лицом Фемиды; в-третьих, истинные цели оппозиции столь зловещи, что она готова прибегнуть к самым неожиданным и коварным действиям ради смены власти, а возможно, и строя.

В предвоенной обстановке любая страна, в которой готовился государственный переворот и верхи которой "качались", была обречена на поражение. Разгром Гитлером многих стран Западной Европы был во многом обеспечен моральным разложением, идейным опустошением и интриганством в правящей верхушке и сопровождался массовым предательством, охватившим различные слои общества и политические партии. Среди коллаборационистов Европы видное место заняли Дорио, бывший член руководства Французской компартии, и Квислинг, бывший лидер Рабочей партии Норвегии, входившей в Коминтерн. (Ряды борцов антифашистского "Сопротивления" в большинстве стран Западной Европы выросли многократно лишь после освобождения их войсками союзников). В конкретной исторической обстановке 30-х гг. появление в рядах партноменклатуры будущих президентов АО, СП, банков или независимых государств было маловероятно ... Появление же советских дорио, квислингов, новых Власовых было весьма возможно.

С этой точки зрения чрезмерная требовательность к партийным верхам могла быть оправдана даже в случае отдельных проявлений нестойкости с их стороны. Однако Сталин располагал данными, которые свидетельствовали о том, что некоторые видные руководители страны не только позволяют себе идейные, моральные и политические "раскачивания", а вступили на путь антиправительственного заговора и активного сотрудничества с врагами страны ...

"ИСТРЕБИТЕЛЬ КРАСНОЙ АРМИИ"

Весной 1965 г. накануне празднования 20-летия Победы в кругах московской интеллигенции стало распространяться письмо Эрнста Генри Илье Эренбургу, в котором тот перечислял в процентах тот урон, который понесло командование Красной Армии накануне войны в результате необоснованных репрессий. Картина получалась впечатляющей и, казалось, подтверждала вывод автора письма о том, что потери среди командного состава соответствовали тем, которые могли бы иметь место, если бы Красная Армия потерпела военное поражение. В этих потерях, понесенных не на поле боя, Эрнст Генри обвинял исключительно Сталина.

Правда, еще Хрущев указал на то, что в этом случае Сталин стал жертвой умелой мистификации со стороны гестапо, агенты которой передали Москве через президента Чехословакии Бенеша сфабрикованные материалы с заговоре в высшем военном руководстве СССР. Тем не менее Сталина продолжали обвинять в том, что он поверил ложной версии, а не безупречным репутациям Тухачевского и других. Готовность Сталина поверить злому навету многие объясняют завистью к его военным талантам, возникшей еще в период советско-польской войны 1920 г. Алекс де Джонг объясняет желание Сталина убрать Тухачевского тем, что последний был якобы большим другом Кирова.

Все эти версии оставляют без внимания известные данные, о которых еще в конце 60-х гг. поведал личный переводчик Гитлера Пауль Шмидт, который писал свои книги под псевдонимом "Пауль Карелл". Об этих материалах уже сообщалось на страницах журнала "Слово" в декабрьском номере за 1991 год. Суть сведений Пауля Шмидта (Карелла) сводится к тому, что заговор высших руководителей Красной Армии действительно имел место и сформировался в начале 30-х гг. при активном участии заместителей наркома обороны Я.Гамарника и М.Тухачевского и командующих ряда военных округов. В заговоре принимали участие и видные партийные руководители, среди которых Пауль Шмидт назвал первого секретаря Азово-Черноморского края Шеболдаева. Значительное место в заговоре играли связи, установленные Тухачевским и рядом других советских военачальников с германскими военными, находившимися в СССР с начала 20-х по начало 30-х гг. Пребывание немецких генералов было вызвано активным тайным сотрудничеством в военной области между СССР и веймарской Германией, которой в соответствии с Версальским договором было запрещено наращивать свой военный потенциал.

П.Шмидт утверждал, что "решающим мотивом для политической оппозиции Тухачевского была внешняя политика Сталина. Тухачевский все больше убеждался в том, что союз между Германией и Советским Союзом был неумолимым велением истории, с тем, чтобы развернуть совместную борьбу против "загнивающего Запада". Во время своей поездки весной 1937 г. в Лондон на похороны короля Георга V Тухачевский дважды посетил Берлин. Как отмечал П.Шмидт, Тухачевский "воспользовался этой возможностью для того, чтобы провести переговоры с ведущими немецкими генералами. Он хотел получить от них гарантию о том, что Германия не воспользуется революционными потрясениями в Советском Союзе в качестве предлога для того, чтобы начать поход на Восток".

Подтверждения этих данных П.Шмидта приводит и американский историк Джоффри Бейли в своей книге " "Заговорщики". Находясь в Берлине, Тухачевский в ходе своей беседы с министром иностранных дел Румынии Титулеску заявил: "Вы неправы, связывая судьбу своей страны с такими странами, как Франция и Англия. Вы должны повернуться лицом к новой Германии". Сам Тухачевский уже совершил такой "поворот". Арест В.К.Путны, бывшего военного атташе в Лондоне, Токио и Берлине, который в прошлом был активным членом троцкистской оппозиции, в конце 1936 г. позволил НКВД получить первые сведения о заговоре, о которых было вскользь сказано во время допроса К.Радека в январе 1937 г. на процессе по так называемому делу "параллельного троцкистского центра". Заговор военных руководителей СССР оказался на грани провала.

Как утверждал П.Шмидт, "в марте 1937 г. соревнование между Тухачевским и агентами Сталина приобрело драматичный характер. Словно рокот приближавшейся грозы прозвучало замечание Сталина на пленуме Центрального Комитета: "В рядах Красной Армии есть шпионы и враги государства"". Объясняя причины промедления Тухачевского, П.Шмидт считает, что "было трудно координировать действия офицеров генерального штаба и командиров армии, штабы которых нередко находились на расстоянии в тысячи километров друг от друга. Это затруднялось из-за внимательного наблюдения за ними со стороны тайной полиции, что вынуждало их проявлять максимальную осторожность. Переворот был назначен на 1 мая 1937 г., главным образом из-за того, что первомайские парады позволяли осуществить значительные перемещения войск в Москву, не вызвав подозрения".

Однако к этому времени НКВД получил новые сведения о готовящемся перевороте. Информация пришла из неожиданного источника. Почти одновременно премьер-министр Франции Даладье и президент Чехословакии Бенеш передали советским послам в Париже и Праге сообщения, которые в конечном счете сделали НКВД обладателем материалов, полученных из Германии. Советская разведка не подозревала, что эти материалы, в которых подлинные документы были перемешаны с фальшивками, были предоставлены в ее распоряжение руководством гестапо. Не знали в НКВД и о том, что для того, чтобы добыть подлинные материалы, агенты гестапо в начале марта 1937 г. совершили налет на архив германской военной разведки.

Почему же инициатор этой операции - руководитель гестапо Гейдрих и Гитлер, санкционировавший его действия, стремились донести Сталину на Тухачевского, использовав подлинные документы и сфабриковав еще несколько? Прежде всего, Гитлер не был заинтересован в укреплении альянса между военными двух стран. Победа военных в России при поддержке германских военных могла в дальнейшем повториться в военном перевороте в Германии при помощи, прямой или косвенной, из России. Кроме того, Гитлер не желал давать возможному новому правителю России надежных гарантий о ненападении. "Drang nach Osten" оставался основной целью Гитлера.

Трудно сказать, что определило решение Политбюро назначить Тухачевского представителем на коронацию Георга VI, которая должна была состояться 12 мая: подозрения, которые уже сформировались у Сталина к февральско-мартовскому пленуму 1937 г., или материалы, переданные НКВД агентами гестапо. Существуют две разные версии развития событий. По одной из них, узнав о своей командировке в Лондон, Тухачевский решил воспользоваться этим случаем для того, чтобы еще раз договориться с немецкими генералами о сотрудничестве во время и после переворота, и отложил вооруженный мятеж. По второй, действия заговорщиков были предотвращены в последнюю минуту.

Празднование 1 мая в Москве для посвященных в суть дела прошло в обстановке тревожного ожидания, так как не было уверенности в том, что оно не пойдет по первоначальному сценарию Тухачевского. По свидетельству очевидцев, во время парада среди собравшихся на трибунах людей пошел слух, что вот-вот начнется стрельба по Мавзолею, и Сталин будет убит. Сейчас трудно сказать, насколько этот слух имел под собой основания. Однако Павел Мешик, впоследствии ставший руководителем СМЕРШа (он изображен безымянным руководителем этого грозного отдела в романе В.Богомолова "В августе сорок четвертого"), а затем расстрелянный вместе с Л.П.Берия и другими в декабре 1953 г., в частных разговорах утверждал, что свой первый орден Ленина он получил за успешную поимку террориста, который уже был готов открыть огонь по трибуне Мавзолея во время первомайских торжеств 1937 года.

Только в июне 1937 г. было объявлено об аресте маршала Тухачевского, командующих Украинским и Белорусским военными округами Якира и Уборевича, заместителя командующего Ленинградским военным округом Примакова, начальника Военной академии имени Фрунзе Корка, начальника Управления кадров Красной Армии Фельдмана, комкоров Эйдемана и Путны. Сообщалось также о самоубийстве Гамарника.

"Нет свидетельств того, - писал П.Шмидт, - присутствовали ли Тухачевский и его семь коллег по делу на процессе и были ли они живы. Надежный свидетель - работник НКВД Шпигельгласс - приводил слова замнаркома внутренних дел Фриновского: "Весь советский строй висел на волоске. Действовать обычными методами мы не могли - сначала провести процесс, а затем - казнь. В данном случае пришлось сначала расстрелять, а затем вынести приговор".

Ощущение паники, охватившее НКВД, привело к тому, что число людей, арестованных по обвинению в участии в заговоре, оказалось сильно преувеличенным. Слухи, нелепые подозрения, жалобы обиженных и доносы карьеристов послужили топливом для разжигания версии о заговоре, в котором были якобы замешаны десятки тысяч человек. Многие из военачальников, включая будущих маршалов Рокоссовского и Мерецкова, были освобождены, но многие, став жертвами несправедливых наветов, погибли или остались в заключении на многие годы ...

Разумеется, аресты многих военачальников накануне войны не способствовали укреплению профессионализма вооруженных сил. Однако вряд ли следует возлагать вину за происшедшие события на "параноидальную подозрительность" Сталина. Приход же к власти людей, веривших в перспективу сотрудничества "с новой Германией", мог привести к подчинению нашей страны интересам этой державы и игнорировал главную цель Гитлера: поход на Восток.

"ВИНОВНИК ПОРАЖЕНИЙ НАШЕЙ СТРАНЫ"

Пожалуй, наиболее несправедливые обвинения в адрес Сталина выдвинуты в связи с подготовкой страны к Великой Отечественной войне. Р.Конквист в своей книге "Сталин. Укротитель народов" указывает на низкий уровень военной подготовки командного состава после арестов 1937-1938 гг., нехватку элементарного оборудования, отказ от проведения мобилизационных мероприятий накануне войны. В этом он обвиняет Сталина, и только его. Эти обвинения без конца повторялись и варьировались в различных сочинениях. Так, в сборнике "Скрытая правда войны: 1941 год", опубликованном в 1992 г., были старательно подобраны многочисленные материалы, доказывающие всевозможные упущения в организации Красной Армии накануне войны. Виновником также объявлен Сталин.

Между тем подготовка к возможной войне определила цель сталинской альтернативы, восторжествовавшей в ходе противоборства с теми, кто ожидал прихода с Запада "спасительной" мировой революции и предлагал, как это делал Бухарин, "медленной дорогой" идти "себе помаленечку, таща за собой крестьянскую колымагу". И хотя в 1927 г. Бухарин утверждал, что "земля дрожит уже отдаленными гулами великих революций, которые превзойдут по своему размаху даже то, что мы пережили и перечувствовали", на самом деле уже в конце 20-х гг. над страной нависла мрачная тень грядущей войны. Разрушенная же гражданской войной страна была совершенно не готова к столкновению с врагом.

В декабре 1927 г. нарком по военным и морским делам К.Е.Ворошилов докладывал: "70,5% чугуна, 81% стали и 76% проката по сравнению с довоенным уровнем - это, конечно, недостаточно для нужд широко развивающегося хозяйства и обороны ... Алюминия, этого необходимого металла для военного дела, мы у себя совсем не производим ... Цинка и свинца, весьма ценных и необходимых металлов для военного дела, мы вывозим из-за границы в 7 раз больше, чем производим у себя в стране. Даже меди, которой у нас бесконечное множество в недрах, мы вывозим 50% по сравнению с тем, что производим в стране". Нарком признавал, что СССР отстает по производству танков не только от передовых стран Запада, но и от Польши. Говоря о состоянии оборонной промышленности, он сообщал, что на ее предприятиях господствуют "архаические порядки времен Ивана Калиты" и "когда их видишь, берет оторопь".

Еще через год, к началу 1929 г., на вооружении Красной Армии насчитывалось около 26 тыс. станковых пулеметов, 7 тыс. орудий разных калибров, 200 танков и броневиков, 1000 самолетов старой конструкции, главным образом времен первой мировой войны. С помощью такого вооружения наша страна вряд ли сумела бы защитить себя даже в случае нападения на нее Польши, Финляндии и трех прибалтийских государств, имевших более мощное вооружение и лучшего качества.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: доклад на тему, предпринимательство реферат.

Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10 | Следующая страница реферата