Гюстровская ода и мекленбургская генеалогическая традиция

Меркулов В. И.

Политическая история Европы начала XVIII века открыла новую страницу межгосударственных связей России с северогерманскими землями. В разгар Северной войны Пётр I стремился к усилению русского влияния на южном побережье Балтики, рассчитывая на то, что эти территории удастся эффективно использовать как плацдарм для борьбы со Швецией. Герцогство Мекленбург, также вступившее в войну против шведов, в свою очередь рассчитывало на военную помощь России. И русская дипломатия не преминула воспользоваться этим шансом, чтобы укрепить позиции на Балтике.  

Со временем второго крупного визита императора Петра I в Европу совпал брак правящего Мекленбургского герцога Карла Леопольда с дочерью Ивана V Алексеевича Екатериной, заключённый 19 апреля 1716 года в Данциге. Такой династический союз был вполне обусловлен не только политическими предпосылками, но и традиционными русско-мекленбургскими связями(1).

К высочайшей свадьбе великокняжеский печатный двор в Гюстрове выпустил юбилейную книгу торжественных поздравлений, стихов и генеалогий, составленную при непосредственном участии проректора местной гимназии Фридриха Томаса(2). Её содержание было обусловлено не только актуальной политической значимостью события, к которому была приурочена работа, но и целым рядом исторических обоснований русско-мекленбургских отношений. Брак Карла Леопольда с Екатериной Ивановной, важный, безусловно, с политической точки зрения, не был воспринят современниками только таковым. Понятно, что любой династический союз, а особенно в условиях общеевропейской Северной войны, был бы обусловлен, в первую очередь, политически. Но согласно бытовавшей генеалогической традиции к нему относились и как к продолжению многовековых династических связей, уходивших корнями во времена древних ободритов. Позднее Ф. Томас продолжил исследования по русско-мекленбургским родословиям, выступив инициатором дискуссии по этому вопросу(3).

Происхождение мекленбургской (вендской) династии от ободритов не вызывает сомнений. Обычно её возводят к королю Никлоту, так как с него родословно-хронологическая последовательность не содержит существенных разночтений в источниках(4). Вопрос о более древних представителях династии, начиная с королей вендов и вандалов, всегда был дискуссионным из-за некоторых расхождений в генеалогиях. Однако споры велись, как правило, вокруг частных вопросов, касающихся отдельных персоналий (реальность или мифичность, уточнение датировки правления или смерти, преемственность родства и т.д.), то есть в узкогенеалогическом смысле. Тогда как принципиальной (а, следовательно, и наиболее значимой для исторической науки) проблемой здесь оказывается сама традиция возводить мекленбургскую династию через ободритов к древним вендо-вандальским королям, её происхождение и причина столь длительного существования.

Генеалогическая информация сама по себе весьма специфична, поскольку она представляет собой систему родственных связей, которую в силу объективных причин (изменчивость, преходящий характер, неадекватность отражения в источниках, трудность интерпретации и т.д.) не просто изучать(5). При том, что исследование будет всегда носить локально-исторический характер. Генеалогия, в своём нынешнем качестве вспомогательной дисциплины, вообще вряд ли может ставить масштабные исторические проблемы. Однако родословная традиция, которую фиксирует генеалогия, может оказаться весьма значительным основанием для постановки серьёзных вопросов на уровне важнейших исторических задач. Применение генеалогического источника в целях исторического исследования наиболее перспективно только при учёте природы его происхождения, выяснении его функциональной роли в условиях конкретной специфики мышления людей прошлого, то есть как раз при выявлении той самой генеалогической традиции.

Традиция мекленбургских генеалогий очевидна. В её основе лежит идея происхождения правящих шверинских и гюстровских герцогов от древних королей вендов и вандалов. Особенно ярко она выразилась в генеалогическом труде Николая Маршалка 1526 года, недавно переизданном стараниями сотрудника Шверинского архива д-ра Андреаса Рёппке(6).  

Маршалк был популярен в средневековой Германии и за её пределами, на него ссылались и современники, и последователи. Однако в новое время, с усилением научных позиций норманской теории, некоторые авторы стали относиться к генеалогии Маршалка как к историческому курьёзу. Так мекленбургский краевед Георг Лиш, указывая на увлечение Маршалка древней историей, писал, что это "только его гипотеза", что "должно предать забвению его вымысел и критически использовать правдивую историю"(7). Но те, кто считал Маршалка романтичным фантазёром, порой забывали, что он сам был носителем вендо-вандальской традиции. Родословная Маршалка уходила корнями к древним "росским рыцарям" (Ritter zu Ro?), и после получения в 1490 году магистерской степени его имя стало писаться "Magr. Nicolaus Marschalk de Rossla".

В значительной мере Маршалк опирался на своего предшественника, ганзейского историка Альберта Кранца, который также отождествлял вендов и вандалов(8). Тенденция получила развитие и в работах более поздних авторов(9). В 1791 году вышла в свет первая часть "Истории Мекленбурга" пастора Эпинуса, который настаивал на том, что смысл современной (для него, разумеется) мекленбургской истории заключается в преемственности с древней историей вандалов и вендов. Варягов он также выводил из вендо-вандальского корня(10). Традиция оказалось более устойчивой и жизнеспособной, нежели любая выдуманная псевдонаучная гипотеза.

Свадьба правящего герцога Мекленбурга с дочерью русского "царского рода", воспринималась в полном соответствии с этой традицией. В связи с женитьбой ликовал весь "ободритский народ" и вся "вендская земля", так как великокняжеский род вендов вновь, как и в прежние времена, породнился с родом вандалов, как именовали русских (Russia Vandalia)(11). Поэтому брак Карла Леопольда с Екатериной воспринимался современниками как большее, нежели политически обусловленное событие, ведь с ним возродилась ещё и древняя традиция вендо-вандальского родства и бракосочетания.  

Одно из центральных мест в гюстровской публикации Фридриха Томаса занимает хвалебная ода в честь герцога Карла Леопольда и его супруги Екатерины. Стихотворные рифмы даны с несколькими построчными комментариями, которые будут отдельно разобраны ниже. Сам рифмованный текст не имеет названия, и для удобства предлагается именовать его Гюстровской одой. Автор произведения также не указан, и установить его не удалось. Ф. Томас может считаться автором лишь предположительно, хотя комментарии явно принадлежат ему.

Гюстровская Ода поражает не только своими литературно-художественными достоинствами, изящным стилем, свойственным поэзии начала XVIII века. Она несёт в себе живую историческую традицию, бытовавшую в Мекленбурге. Приводим оригинал произведения в адаптированном русском переводе(12). 

"Ликуй, о Мекленбург, оставь свои заботы,

И с радостью воспрянь державною главой,

Хотят ведь небеса в твою судьбу вмешаться,

И радость непременно принести тебе.

Поэтому ликуй, оставь печали ветру,

Закрой для своей боли мрачные врата,

Смотри, уже рассеялась тумана дымка,

И твоё солнце светит ярче, чем всегда.

Бывал ли горизонт твой краше озарён,

Когда забрезжил для тебя свет солнца?

И что ж за луч так осветил тебя,

Что ты, о Мекленбург, весь воссиял от счастья?

Твой высочайший Князь сам светится как солнце,

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: реферат по труду, конспект лекций.





1  2  3  4  5  6 | Следующая страница реферата