Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Шестой порог «по-русски» именуется Леанти, а по-славянски — Веруци (ср. совр. укр. «вируючий»), что, согласно утверждению Константина Багрянородного, означает «Кипение воды». «Славянское» название вполне понятно и точно соответствует фиксированной семантике. Это, по-видимому, Сурской, или Лоханский, порог.

Сколько-нибудь приемлемой скандинавской этимологии слово Леанти не находит. Высказанная в литературе гипотеза, что оно происходит от Hiaejandi — «смеющийся»,— выглядит неубедительно, так как не соответствует данным источника. Напротив, скифско-сарматская версия представляется вполне правомочной. Осет. lejun — «бежать» хорошо соответствует значению, указанному в источнике. Отметим, что этимологически данный термин непосредственно связан с движением воды (обще-индоевроп. *lej—«литься», «лить»). Данный термин хорошо представлен в славянских и балтских языках.

Приведенная Константином Багрянородным форма также приемлема. Она представляет собой причастие с закономерным переходом и —>а перед звукосочетанием nt/nd (в соответствии со схемой: дигор. (западноосет.), и = ирон. (восточноосет.), j == Иран. а). Таким образом, исходная форма *Le]'anti/*Lejan-di очень точно воспроизведена в комментируемом греческом тексте.

Последний, седьмой порог имеет «русское» название Струпун или Струвун и «славянское» Напрези. Обе «русские» формы встречаются в рукописях и могут рассматриваться как равноценные в источниковедческом отношении. Лингвистически предпочтительной признается первая. Значение имени, по Константину Багрянородному,— «Малый порог». Имеется в виду скорее всего Кодак, действительно считавшийся наиболее легко проходимым.

В настоящее время проблематичными считаются оба названия — и «русское» и «славянское». Напрези — единственное из «славянских» названий, вызвавшее в литературе споры и расхождение во мнениях. Часть исследователей толковало его как «Напорожье» — более чем сомнительный вариант, ибо содержание термина охватывает всю порожистую часть Днепра и, следовательно, может быть применено к любому порогу. Возможно, что слово этимологически восходит к древнерус. «напрящи», «напрягать». В ранний период данный термин применялся обычно лишь в значении «натягивать» 34. К тому же он не отвечает семантике, приведенной Порфирогенетом, хотя «малый» (если понимать его в смысле «неширокий», «узкий») предполагает напряженное течение или падение воды. Известной популярностью в науке пользуется конъектура «На стрези» 35, ее в частности, принимает Г. Г. Литаврин, но и она не доказана.

Возможен еще один вариант, который представляется наиболее правдоподобным: не совсем точно воспроизведенное Константином выражение «не прЪзъ», то есть «не слишком (большой)».

«Русское» название Струкун (или Струвун) удовлетворительной скандинавской этимологии не имеет. Попытки вывести его из норв. просторечного strok, stryk — «сужение русла» или из швед. диалектного struck — «небольшой водопад, доступный для плавания», несмотря на кажущееся правдоподобие, сомнительны по причине исторической непригодности сравнительного материала. Зато скифо-сарматский вариант может считаться идеальным. Осет. stur, ustur означает «большой». Суффикс gon/kon, по словам Вс. Миллера, «ослабляет значение прилагательных» 36. Следовательно, *Usturkon, *Sturkon —, «небольшой», «не слишком большой» очень точно соответствуют данным источника.

Таким образом, все семь имен получили безупречные осетинские этимологии, хорошо соответствующие тексту источника. Конечно, проявление слепой случайности здесь исключается. Предлагаемый вариант интерпретации во всех семи случаях превосходит норманнский уже тем, что не оставляет ни одного имени без надлежащего разъяснения. Следовательно, «Русь» Константина Багрянородного — это не норманнская и не славянская, а сарматская «Русь», сливающаяся с тем таинственным народом Рос, который древние авторы еще в последние века до нашей эры размещают в юго-восточном углу Восточно-Европейской равнины.

Можно согласиться с исследователями, относящими начало формирования славянской Руси к VI—VII вв. Начиная с этого времени в источниках фигурирует уже главным образом только славянская Русь, тогда как реальное существование сарматской Руси приходится на более раннее время. Именно эта сарматская Русь была в древности хозяином порожистой части Днепра; проникновение сюда славянских переселенцев (на первой стадии довольно слабое) фиксируется археологическими материалами только от рубежа нашей эры (эпоха зарубинецкой культуры) 37. Значительно интенсивнее поток переселенцев становится в период так называемых Готских или Скифских войн (III в. н.э.), но лишь после разгрома Готского объединения гуннами в 375— 385 гг. и поражения самих гуннов на Каталаунских полях в 451 г. он приобретает действительно массовый характер. В это время ситуация меняется: реальными хозяевами в области Надпорожья становятся славяне38, и как следствие, сарматскую Русь сменяет Русь славянская.

Из сказанного вытекают чрезвычайно важные соображения хронологического порядка. Очевидно, было бы ошибкой относить возникновение приведенной Константином Багрянородным «русской» номенклатуры Днепровских порогов к середине Х в. Она, несомненно, намного старше и, скорее всего, восходит к последним векам до нашей эры, когда сарматские полчища затопили южнорусские степи. Именно эта номенклатура была исходной и приобрела международное значение; славянская представляет собою переводы или кальки сарматских названий. Она сложилась не ранее III—IV вв. (а скорее — после разгрома гуннов), когда наши предки начали активную колонизацию Степного Причерноморья и освоение днепровского водного пути.

Нельзя не обратить внимание на то, что «русские» названия порогов транскрипированы Порфирогенетом довольно точно. Славянские названия представлены в тексте значительно хуже. Здесь передача чуждых для греческого языка терминов имеет приблизительный (хотя и вполне узнаваемый) характер. Из этого следует, что «русская» терминология была известна в Константинополе лучше «славянской» и применялась более часто для практических целей. Традиция ее имела глубокие хронологические корни, что делало «русские» названия более привычными и знакомыми.

Список литературы

1. Constantini Porphyrogeneti. De admini-strando imperio, 9.

2. Юшков С. В. До питания про походження Pyci. К., 1941, т. 1, с. 144—146; Тихомиров М.Н. Происхождение названий «Русь» и «Русская земля».— СЭ, 1947, т. 6/7, с. 76—77; Греков Б. Д. Антинаучные измышления финского профессора.— Избр. тр. М., 1959, т. 2, с. 562; Шасколь-ский И. П. Норманнская теория в современной буржуазной науке.— М.; Л., 1965.

3. Повесть временных лет. М.; Л., 1950, т. 1, с. 34—35.

4. Lowmianski H. Zagadnienie roli norma-now w genezie panstw slowianskich.— Warszawa, 1957, с. 137—138.

5. Рыбаков Б. А. Предпосылки образования древнерусского государства.— В кн.: Очерки истории СССР, III—IX вв. М., 1958, с. 787.

6. Юшков С. В. Указ. соч., с. 144—146; Тихомиров М. H. Указ. соч., с. 76—77; Мавродин В. В. Очерки истории СССР: Древнерусское государство.— М., 1956, с. 92; Толкачев А. И. О названиях днепровских порогов в сочинении Константина Багрянородного «De adm. imp.».— В кн.: Историческая грамматика и лексикология русского языка. М., 1962;

Шасколъский И. П. Указ. соч., с. 46—50.

7. Thomson W. The Relations between Ancient Russia and Scandinavien and the Origin of the Russian State.— Oxford, 1877; Thorn-sen W. Der Urschprung dcs Russischen States, Gotha.—Oxford, 1879; 1879; Томсен В. Начало русского государства.— М., 1891.

8. Ekblom R. Die Namen der siebenten Dneprstroraschnelle, Sprakvetenskapliga salls-kapets i Uppsala, forhandlingar 1949/1951.—Uppsala, 1952; Falk K. Dneprforsnamnen an en gang.— Namn och Bygd, 1950; Falk K. Annu mera om den Konstantinska forsnamnen.— Namn och Bygd, 1951; Falk K. Dneprforsar-nas namn i keisar Konstantin VII Porphyro-genetos "De adm. imp.".— Lunds universitets aarskrift, 1951; Karlgren A. Dneprforssernes nordisk-slaviske navne.— J. Festskrift udgivet av Kobenhavns univ. Aarfest, 1947, № 11;

Krause W. Der Runenstein von Pilgard.— Nachr. Akad. Wiss. Gottingen, Philol.-Hist. Kl., 1952, N 3; Krause W. En vikingafard genom Dnieprforsarna.— Gotlandskt arkiv, 1953, N 24;

Pipping H. De skandinaviska Dnjeprnam-nen.— Studier i nordisk filologie, 1910; Sahl-gren J. Mera om Dnieprforsarnas svenska-пашп.— Namm och Bygd, 1950; Dnjeprfor-sarna Genmale till genmalle.— Ibid., 1951;

Sahlgren J. Dnjeprforsarnas svenska namn.— Ibid., 1950; Les noms sueddos de torrents du Dnepr chez Constantin Porphyrogenete.— Ono-mata (Athene), 1952, 1.

9 Ламанский В. И. О славянах в Малой Азии, в Африке и в Испании.— Учен. зап. 2-го отд-пия АН, 1859, кн. 5, с. 86; Срезневский И. Д. Русское население степного и Южного Поморья в XI—XIV вв.— Изв. ОРЯС, 1860, т. 8, вып. 4; Багалей Д. История Северской земли до половины XIV в.— Киев, 1882, с. 16—25; Konig E. Zur Vorgeschichte des Namens Russen.— Zft. fur Deutsche Morgenlan-dische Gesellschaft, 1916, Bd, 70; Шахматов А. А. Древнейшие судьбы русского племени.— Пг., 1919, с. 34; Пархоменко В. А. У истоков русской государственности.— Л., 1924, с. 51; Артамонов М. И. История хазар.—Л., 1962, с. 293.

10 «Византийцы явно путали Русь с .варягами, приходившими из Руси и служившими в византийских войсках» (Тихомиров М. H. Указ. соч., с. 76—77). Ср. также; Шасколь-ский И. П. Указ. соч., с. 50.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: прочитать сообщение, реферат по культурологии.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата