Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата

Утром 20 июня 1605 года Самозванец вступил в Москву. Народ его торжественно приветствовал. Новый царь прежде всего отправился в Архангельский собор помолиться у гроба мнимого отца своего Иоанна Грозного.В ближайшие за этим дни начались царские милости всем тем, кто был гоним во времена Годунова. Не были забыты, конечно, и те, кого Самозванец считал близкими своему роду: оставшиеся в живых Романовы были вызваны к царскому двору; инок Филарет, освобожденный из заключения, был поставлен митрополитом Ростовским. Этими мерами Самозванец хотел убедить всех в истинности своего происхождения от Иоанна Грозного, но уже при вступлении его в Москву некоторые в этом сомневались. Поэтому Самозванец поспешил заручиться признанием со стороны мнимой матери его инокини Марфы. Говорят, что ее принудили к этому страх и желание вернуть себе прежнее положение царицы.

Ликование, с которым было встречено новое царствование, прошло, и наступило среди русских людей разочарование — новый царь многим не нравился. Уже самый въезд его в Москву в сопровождении польской свиты произвел на москвичей невыгодное впечатление. Дальше стали замечать в новом царе некоторые уклонения от православного русского быта: после царского венчания первым поздравил государя римско-католический монах; поляки были всегда к нему особенно близки. Наконец, в Москве стали говорить и о тайном договоре, заключенном им в Польше с королем и римским папой: по этому договору он, действительно, обещал подчинить православную русскую церковь папе, а Польше отдать Смоленскую и Черниговскую области. Но всего больше волновался в Москве народ слухами о царской женитьбе. Самозванец решил жениться на католичке — Марине Мнишек, дочери польского сенатора , который много помогал ему в Польше.

2 мая 1606 года Марина в сопровождении отца и огромной польской прекрасно вооруженной свиты приехала в Москву, а через неделю произошло венчание с Лжедимитрием и коронование по православному обряду; но Марина осталась католичкой — в православие она не перешла. Последнее особенно возмутило москвичей; а этим возмущением воспользовались князь Василий Шуйский и другие бояре, чтобы свергнуть ненавистного им Самозванца. Общее недовольство русских еще усилила наглость польских панов, которые смотрели на себя, как на хозяев в Москве, и насмехались над москвичами, говоря: «Мы дали вам царя».

В ночь на 17 мая несколько тысяч войска, стоявшего под Москвой, по приказанию князя Василия Шуйского и других бояр были введены в Москву, и с раннего утра в Москве началась резня народа с поляками. Во время этой резни толпа бояр и народа, предводимая Василием Шуйским, ворвалась в Кремль и там покончила с Самозванцем. Так прекратилось одиннадцатимесячное правление Лжедимитрия.

Василий Шуйский и усиление смуты

Всех больше хотелось занять окровавленный уже дважды престол честолюбивому князю Василию Шуйскому. Его знатное происхождение — по прямой линии от Св. Александра Невского — и его смелость в последние дни давали, правда, ему преимущество перед другими боярами на занятие престола; но он так хотел поскорее сделаться государем, что не стал дожидаться, как умный Годунов, земского собора, а принял уже 19 мая царский венец от боярской думы, будто бы повинуясь крику народной толпы на Красной площади, которая желала видеть его царем. Такое поспешное избрание Шуйского в цари ничего хорошего не предвещало. Кроме того, чтобы угодить боярам, которые, главным образом, и возвели его на престол, он дал им клятвенное обещание, что он никого не будет предавать смерти, «не осудя истинным судом с бояры своими». Очевидно, московская знать, посадившая Шуйского на престол, желала обезопасить себя от того, что она испытала при Годунове. Но народ не был доволен таким, хотя и слабым, ограничением власти государя: он боялся боярского самовластия и в шутку прозвал нового царя «полуцарем». И действительно, не Шуйскому было справиться с тем тяжелым положением, в какое попало Русское государство летом 1606 года. Его вступление на престол еще усилило смуту.

Убиение Самозванца и выбор нового царя произошли так быстро, что во многих городах, которые стали свыкаться уже с правлением Лжедимитрия, его смерти не поверили. В самой Москве злонамеренные люди уже через несколько дней после убиения Самозванца говорили, что Димитрий опять спасся от руки убийц. Вне Москвы слух об этом принимался с еще большим доверием, и прежде всего против Шуйского поднялись северские города, которые первые и встали раньше на Самозванца. Во главе многочисленных шаек, образовавшихся там, стал беглый холоп Болотников, который хотел поднять всех беглых холопов и всяких гулящих людей не только против царя Василия и бояр, но и против служилых и торговых людей. Грабя и разоряя все на своем пути, шайки эти двинулись к Москве. К ним присоединились ополчения служилых людей из Тулы и Рязани. Рязанские дворяне возмущены были тем, что Шуйского на престол посадила одна Москва, без совета с другими городами. Во главе с дворянином Прокопием Ляпуновым они шли восстанавливать законный порядок, нарушенный московскими боярами. Понятно, что холопы и дворяне имели совсем различные желания, и поэтому Ляпунов со своими рязанцами вскоре отстал «от воровства» (так в то время называли всякую измену, всякое возмущение), бил челом царю Василию и получил прощение.

Между тем по городам царь рассылал грамоты, где говорилось, что он по праву избран на царство, что Лжедимитрий был расстрига, истинный же царевич Димитрий погиб от руки Бориса в Угличе. Однако таким грамотам народ мало был склонен доверять: Василий Шуйский совсем другое говорил в год смерти царевича Димитрия.

Тогда царь Василий решился на новую меру, которая должна была, по его мнению, прекратить все толки о том, что истинный Димитрий жив. Уже несколько лет гроб с останками царевича в Угличе привлекал благочестивых людей, которые получали от него исцеления. Царь, посоветовавшись с патриархом Гермогеном, решил перенести мощи царевича в Москву. За ними в Углич был послан митрополит Ростовский Филарет. Во всех городах св. мощи встречали с великим благоговением. В Москве они были поставлены в Архангельском соборе, где покоятся и поныне.

В ту пору шайки Болотникова подошли к самой Москве; город, по словам современников, был «в великом утеснении». Но в Москве в это время некий благочестивый муж обнародовал послание о том, что он в Успенской церкви видел Божию Матерь, умолявшую Спасителя пощадить Москву, если москвичи покаются. Жители наложили на себя строгий пост с 12 по 19 октября, и, действительно, вскоре явилась помощь из Смоленска и с севера. Болотников должен был бежать в Тулу, где его осадили царские войска. Благодаря военному искусству Михаила Скопина-Шуйского, двоюродного племянника царя, Тула была взята, Болотников был отправлен в ссылку, где его утопили, а воры, бывшие с ним, или казнены, или разогнаны.

Казалось, государство могло теперь отдохнуть и успокоиться. Но освободились от одного врага — явился новый. В той же Северской Украине, в городе Стародубе какой-то человек объявил себя спасшимся от смерти царем Димитрием. Этот второй Самозванец был уже такой явный обманщик, что почти никто ему не поверил; однако многие к нему пристали или по ненависти к Шуйскому, или из желания погулять вволю и поживиться на чужой счет среди всеобщего развала.

Ополчения нового Самозванца, которого попросту стали называть Вором, быстро росли по мере приближения их к Москве. Однако взять Москву ему не удалось, но и царю Василию не было возможности разбить Самозванца, который стал укрепленным лагерем в селе Тушине, всего в 12 верстах к северо-западу от Москвы. Вскоре в Тушино к нему явилась значительная помощь: пришел из Литвы знатный пан Ян Сапега с 7 000 поляков и казаков. Он привез и Марину с отцом ее: их Шуйский отправил на родину с другими поляками, но они попались в руки казаков, сторонников Вора. Марина забыла свою польскую гордость и согласилась признать безвестного бродягу своим мужем. Спустя некоторое время у Марины родился сын, которого по отцу стали называть Воренком.

Многие города, лежавшие к северу от Москвы, не имея сил сопротивляться Самозванцу, стали принимать воевод и начальников от него. В самой Москве нашлись князья и бояре, которые отъезжали в Тушино, признавали Вора своим государем, а затем, побыв там и получив поместья или деньги, опять возвращались в Москву к царю Василию, били ему челом, говорили, что отстали от измены. Таких людей в Москве стали называть в насмешку «перелетами».

Войска Тушинского Вора все росли, все новые и новые отряды поляков, казаков и русских изменников прибывали в Тушинский стан. Прежде всего тушинцы решили захватить Троице-Сергиев монастырь, который стоял на дороге из Москвы в северные города, и в конце сентября 1608 года 30 000 воров, казаков и поляков под начальством Яна Сапеги и Лисовского подошли к стенам монастыря. Началась знаменитая осада святой обители. В ней было только несколько сот человек воинов под начальством воевод князя Долгорукова и Голо-хвастова; но почти все иноки и крестьяне, сбежавшиеся из окрестных сел в монастырь, вооружились. Своим многочисленным врагам эта горсть осажденных противопоставила только свое мужество и надежду на Преподобного Сергия. Сапега поклялся, что не отойдет от обители, пока ее не возьмет; но все его усилия оказались напрасны.

Еще при начале осады архимандрит Иоасаф привел к присяге у раки Преподобного всех защитников. Первые десять дней октября прошли в непрерывном обстреливании стен и укреплений монастыря, а в ночь на 14 октября полупьяные войска Сапеги бросились на приступ, но были быстро отбиты; еще несколько раз делал Сапега ночные приступы, но, наконец, видя их полную бесполезность, принужден был прекратить нападения. Тогда осажденные, в свою очередь, начали делать вылазки и захватили несколько пленных, которые рассказали, что под стены обители ведется подкоп, но где — никто долгое время не знал. Можно себе представить, в каком состоянии находились иноки и защитники обители: они должны были каждую минуту ожидать, что взлетят на воздух!.. Однако они не теряли присутствия духа и с большим старанием делали вылазки. Наконец, удалось найти подкоп, в который уже были внесены бочки с порохом. Два смельчака-крестьянина — Шилов и Слата — уничтожили подкоп, взорвав порох, и сами при этом погибли; но своей геройской смертью они избавили монастырь от страшной опасности.

Зимой Сапеге пришлось изменить способ борьбы: приступы были прекращены. Но зато началось самое тесное обложение: даже выходить за дровами из монастыря в соседний лес приходилось со страшной опасностью — почти всегда при возвращении кого-нибудь недосчитывались. Вскоре к недостатку дров прибавились болезни и сильная смертность: хоронили иногда до тридцати человек в день. Но не ослабевал дух славных защитников обители, хотя помощи они не получали ниоткуда, если не считать 60 казаков, верных царю, которых прислал он в феврале 1609 года.

Весной совершенно истощенные осадой воины и иноки должны были отбивать новые яростные приступы Сапеги и Лисовского. Силы защитников Сергиевой обители были ничтожны: способных выйти в бой было человек 200. Но они знали, что желанная помощь уже близка: 12 января 1610 года, узнав о приближении войска князя Скопина-Шуйского, Сапега снял осаду, а вскоре и сам молодой витязь прибыл в монастырь и был торжественно встречен братией. Так кончилась 16-месячная осада Троицкой обители, показавшей пример всем русским людям, как надо защищать свою веру и Родину.

Между тем царь Василий, еще за год перед этим, ищет везде помощи и, наконец, не видя ничего лучшего, решает обратиться к шведскому королю — недругу поляков, который с неудовольствием и беспокойством смотрел на успехи их в России. Для переговоров со шведами был послан племянник царский князь Михаил Скопин-Шуйский, которому после долгих усилий удалось нанять на службу России шведского полководца Делагарди и 5 000 человек прекрасно вооруженного шведского войска. Москва обязывалась щедро платить шведским солдатам и отдать еще шведам город Корелу с уездом (ныне г. Кексгольм Выборгской губернии). Вместе со шведами и русскими верными войсками молодой полководец под Калязином, у стен Макарьевского монастыря, встретил главные силы тушинцев и поляков и нанес им жестокое поражение. После этого многие северные и поволжские города, присягнувшие Вору, стали от него отпадать. В северном, особенно крестьянском, населении со всей силой сказалась его всегдашняя любовь к вере православной и законному царю. Оно увеличило ряды войска, шедшего на выручку Москвы. Скопин-Шуйский, сделавшийся благодаря своим победам сразу народным любимцем, освободив от осады Троицкую обитель, двинулся на помощь к Москве, желая уничтожить Вора в Тушине. Но когда прославленный победами герой в январе 1610 года подошел к Тушину, то там уже никого не было. Тушинский лагерь незадолго перед тем распался. Произошло это вследствие вмешательства в русскую смуту польского короля Сигизмунда. Уже с первым Самозванцем явилось немало поляков; второго Самозванца поляки окружают в гораздо большем числе. По всему государству разлетелось много этих хищников, которые под предлогом «стояния за царя Димитрия» грабили и били русских людей. Видя теперь, что Русское государство уже достаточно разорено и не сможет оказать большого сопротивления, Сигизмунд, придравшись к союзу царя Василия со шведами, объявил ему войну и осадил Смоленск. На предложение сдаться воевода Шеин со всеми воинами и горожанами ответил королю, что «они за истинную православную веру и Божьи церкви и государя своего царя Василия решили все помереть, а литовскому королю и панам его отнюдь не поклониться». Королю пришлось после этого начать упорную осаду Смоленска. Войска, пришедшего с Сигизмундом, было, однако, мало, поэтому король приказывает всем полякам, сражающимся за Вора, идти к нему под Смоленск. Большая часть польских отрядов оставила Тушино, перед уходом зажегши все его здания. Сам Вор Тушинский незадолго перед тем, видя, как пренебрежительно относятся к нему поляки, бежал с казаками в Калугу. Часть русских его сторонников вернулась в Москву к царю Василию. С ними вместе возвратился и метрополит Ростовский Филарет, которого воры захватили в Ростове и насильно задерживали в своем лагере.

Но не все сторонники Вора ушли в Москву. Часть их во главе с Михаилом Салтыковым и Федором Андроновым уехала вместе с поляками в лагерь к Сигизмунду. Здесь эти изменники предложили королю посадить на Русский престол его сына Владислава, причем они даже не требовали от королевича принятия православия.

Вот почему когда князь Скопин-Шуйский подходил к Москве, то уже никого не было в Тушине. 12 марта 1610 года молодой вождь вступил в Москву как ее желанный освободитель. На него народ смотрел, как на будущего царя, так как у Василия не было сыновей. Но многие знатные бояре, а особенно брат царя Димитрий, втайне завидовали герою и ненавидели его.

На крестинном пиру у князя Воротынского — кума Михаила — жена Димитрия Шуйского поднесла ему кубок с вином, в котором была, вероятно, отрава, так как через несколько минут славный воевода почувствовал себя дурно, был отвезен домой и, промучившись несколько дней, скончался. Горе народа было безутешно. По общей просьбе, безвременно погибшего витязя похоронили рядом с царями Московскими в Архангельском соборе, отпевал и хоронил его сам патриарх Гермоген. Горько все рыдали в соборе, плакал и царь Василий, как бы сознававший, что порвалась последняя нить, связывавшая его с народом. Как хорошо и долго помнят русские люди молодого князя-героя, видно из песни, до сих пор сохранившейся на севере об его смерти. В песне этой говорится, что «Скопин очистил царство Московское и великое государство Российское, за что и славу поют ему до веку».

Государство на краю гибели. Поляки в Москве

В то самое время как в Москве умирал Скопин-Шуйский, от Смоленска к Москве приближалось польское войско под начальством искусного польского гетмана Жолкевского; царское войско, высланное навстречу гетману под начальством неспособного и всеми нелюбимого Димитрия Шуйского, было им наголову разбито при деревне Клушине. Через несколько дней Жолкевский, усиливший свое войско русскими отрядами, присягнувшими королевичу Владиславу подошел к Можайску и здесь стал ожидать дальнейших событий.

Весть о клушинском деле повергла москвичей в полное отчаяние. Бедствия увеличились еще оттого, что Вор, сидевший в Калуге, осмелел и со своими шайками, подойдя к самой Москве, занял село Коломенское. Тогда сильная нелюбовь народа к Шуйскому проявилась открыто: чернь московская, руководимая Захаром Ляпуновым и князем Василием Голицыным, который сам мечтал о короне, с буйством ворвалась 17 июля 1610 года во дворец и увезла несчастного Василия в его боярский дом, где через несколько дней его насильно постригли в монахи. Напрасно патриарх Гермоген и другие благоразумные люди противились этому, говоря, что как ни худ царь Василий, а без него Москве станет еще хуже: их не хотели слушать, а Ляпунов и его приспешники, по словам летописца, «лаяли на самого патриарха».

После свержения Шуйского власть перешла в руки боярской думы, во главе которой стоял князь Мстиславский. Москве надо было спешить с избранием государя. Патриарх предложил избрать князя Василия Голицына или сына митрополита Филарета — Михаила Федоровича Романова. Так впервые произнесено было это великое имя устами святейшего патриарха, будущего мученика за Родину! Однако предложение патриарха не встретило сочувствия. Чернь, желавшая с водворением Самозванца заняться в самой Москве грабежом и разбоем, высказывалась в пользу Вора; но гнусное самозванство его было настолько известно, и на Москве так сильно боялись грабежа, что боярская дума, а вслед за ней и московское население поспешили избрать на престол королевича Владислава. О полной свободе выбора в то время не могло быть и речи: поляки всюду рыскали по Руси, а гетман Жолкевский стоял в Можайске. К гетману, двинувшемуся к самой Москве, были высланы послы, которые с ним и заключили договор; в переговорах принимал участие и изменник Михаиле Салтыков. На этот раз в договор было поставлено требование о принятии Владиславом православия: только под этим условием патриарх согласился допустить целовать крест королевичу. Тушинский Вор, угрожаемый тогда и со стороны москвичей, и от Жолкевского, опять ушел в Калугу. В Москве же, по совету гетмана, деятельно принялись за составление великого посольства к королю под Смоленск, чтобы просить у него поскорее отпустить королевича. Во главе посольства, по совету хитрого Жолкевского, были поставлены митрополит Филарет и князь Голицын, как наиболее опасные люди для Владислава. В Москве великим послам даны были подробные наказы что и как говорить и отвечать королю.

В день отправления великого посольства патриарх в Успенском соборе отслужил обедню и затем обратился к послам с речью, убеждая их стоять за православие; отвечал Гермогену от лица всех послов митрополит Филарет, который поклялся, что они ничего не уступят королю из того, что сказано в договоре.

Послы уехали, а Жолкевский успел убедить московских бояр, что для безопасности столицы от Вора нужно ввести туда польские войска. Бояре, несмотря на несогласие патриарха и народа, в ночь на 21 сентября открыли ворота, и поляки заняли Кремль, Китай-город и другие важнейшие места.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: решебники за 7 класс, контрольные 1 класс.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата