События и люди Казахской степи периода XVIII – середины XIX вв.как объект новейшего мифотворчества

И.В.Ерофеева

За историей издавна утвердилась слава дамы очень капризной, но вместе с тем, обаятельной и привлекательной во всех отношениях.

Количество людей, жаждущих проникнуть в таинственный внутренний мир этой драматической героини со всеми его волнующими событиями и возвышенным пафосом батальных героических сцен, рыцарскими подвигами на поле брани и кипением человеческих страстей, всегда было, есть и еще долго будет многочисленным. Поскольку же прекрасная муза Клио обладает волшебным даром заметно усиливать свое очарование по мере все большего погружения вглубь далеких времен, то надо полагать, что среди ее многоликих поклонников всегда будет немало историков-непрофессионалов, в том числе и тех псевдолюбителей седой старины, для кого она представляется всего лишь благодатным полем для личного самоутверждения в обществе и обслуживания мелких своекорыстных целей и интересов.

При этом необходимо иметь в виду, что история всегда была и по существу остается до сих пор элитарной сферой знания. Для того чтобы уметь извлечь исторические факты из первичного сырья, т.е. исторических источников, логически связать их между собой воедино и исследовать исторические процессы во всей их неповторимой сложности и относительной целостности традиционно требовались хорошее специальное образование, природный исследовательский талант и каждодневный кропотливый труд. На многих же людей, не отягощенных грузом обширных разносторонних знаний по истории, а также методов и приемов научного источниковедческого и исторического анализа, интеллектуальная элегантность и колоритный стиль авторского повествования наиболее маститых специалистов-историков часто производят такое же обманчивое впечатление, как и виртуозная легкость скольжения именитых мастеров-спортсменов в фигурном катании, и подобно внешнему эффекту последнего, создают в их умах устойчивую иллюзию феноменальной легкости процесса воссоздания истории.

Лейтмотив такого настроения следующий: история – это самая простая наука, и притом наука общедоступная. Каждый человек способен написать историю своей страны и своего народа, было бы только у него желание. Многие загадки прошлого моего отечества не разгаданы до сих пор главным образом потому, что о нем писали прежде либо только его откровенные враги и скрытые недоброжелатели, либо в лучшем случае – историки-«двоечники»; истины валяются буквально под ногами, поднять их с земли и всенародно показать людям мешают лишь косность мышления и непатриотичность историков. Шире надо мыслить, смело ниспровергать догматизм подходов и возведенные наукой ненужные преграды на широкой столбовой дороге историописания.

Порождением подобного историографического невежества и взращенного на нем нигилизма по отношению к научному труду профессиональных историков в настоящее время является на всем постсоветском пространстве ажиотажное мифотворчество в сфере отечественной и всеобщей истории, которое в последние годы, не удовлетворившись своей традиционной ролью развлекательного бульварного чтива для невзыскательной публики, начинает все более активно и наступательно вторгаться в образовательный процесс.

Для современной разновидности исторического мифотворчества характерными чертами являются отсутствие целевой установки на кропотливый поиск исторической истины и нескрываемое стремление авторов такого рода исторических очерков и «монографий» подменить последний скороспелым подбором нескольких увесистых фактов для подтверждения его собственной априорно сконструированной мировоззренческой схемы, которая обслуживает здесь вполне конкретные вненаучные цели и интересы, либо же является обычным способом самовыражения индивида. Причем, сами исторические факты играют по отношению к ней вторичную, подчиненную роль и избирательно используются лишь для подтверждения и иллюстрации излагаемых произвольных гипотез. Говорить же о более или менее достаточной степени полноты охвата исторических фактов, их точности и достоверности изложения в подобных писаниях не приходится.

В результате на свет появляется та или иная легковесная сенсационно-фантазийная версия какого-нибудь эпизода отечественной или всемирной истории, которая при всей внешней безобидной незатейливости своей сюжетной канвы является для потребителей этой продукции дезориентирующим, ослабляющим интеллектуальный потенциал, а то и отравляющим веществом.

К числу наиболее популярных тем современных произведений, написанных в жанре исторической мифологии, можно отнести военную и политическую историю Казахской степи ХУШ столетия, а также роль наиболее крупных кочевых лидеров в драматических событиях того времени. Стремясь уйти от «косного догматизма» профессиональных историков, специализирующихся в данной области казахстанской истории, некоторые новейшие мифологи рисуют поражающую воображение гротескную картину действительно сложной и во многом трагической действительности казахского народа конца ХУП – первых трех десятилетий ХУШ вв. В трудах К.Даниярова и некоторых его сторонников ближайшие соседи казахских ханов – Россия, Джунгария, а затем Китай – наделяются глобальным и фактически вневременным по своим хронологическим масштабам военно-политическим могуществом, причем первая из них будто бы обладала тогда такими мощными интеллектуальными, инструментальными и военными рычагами влияния на восточные страны Евразии, что была способна силой навязывать свою державную волю независимым правителям Джунгарского ханства, формально подданным лидерам Калмыкии и Восточной Башкирии, хотя при этом остается совершенно непонятным, зачем в эпоху непрерывных дворцовых переворотов в Петербурге царизму было срочно необходимо направлять дипломатическую миссию Л.Угримова (в 1728 г.) в Ургу и к тому же терять столько времени и сил, чтобы отодвинуть свое мотивированное решение о ликвидации института ханской власти у волжских калмыков и перенесении пограничной линии из Поволжья – центра Башкирии в приуральскую степь – на середину 30-х – начало 50-х гг. ХУШ в., если правители этих стран и территорий были послушными марионетками российской короны. Демобилизующее и деморализующее влияние России на казахскую степь представляется данным историкам настолько весомым и значительным в указанный период, что побуждает их искусственно разделить вчерашний единых соратников по победоносной антиджунгарской эпопее и самоотверженных защитников отечества перед внешней угрозой на амбициозных «предателей» интересов своего народа и его «истинных патриотов» и «защитников», якобы лишенных всякого личного честолюбия, при том, что все эти чингизиды с небольшим разрывом во времени были вынуждены по многим обстоятельствам и причинам формально принять одно и то же иностранное подданство. В зависимости от разного рода субъективных, в том числе земляческих предпочтений авторов, в одних работах в качестве первой категории лиц фигурирует либо один только хан Абулхаир, либо вместе ханы Абулхаир и Семеке, либо же наряду с ними обоими – правитель найманов султан Барак, которым огульно приписываются низкопоклонство перед российским престолом и своекорыстное угодничество. Аналогичные определения механически экстраполируются такими авторами и на прямых потомков этих лиц, живших и действовавших на исторической сцене Казахской степи в более позднее время.

Помимо своей фактографической беспочвенности и крайнего примитивизма логической реконструкции, рассмотренная схема исторического прошлого таит в себе совершенно непредусмотренные ее создателями отравляющие ресурсы мировоззренческого и идеологического характера. Создавая мифический образ всесильной, монолитной и бесконечно могущественной в разных сферах Российской империи, т.е. того своеобразного державного «исполина» ХУШ – первой половины Х1Х вв., которого К.Маркс образно называл «колоссом на глиняных ногах», подобные псевдоисторики, независимо от своих благих патриотических побуждений, фактически питают имперские настроения простых обывателей внутри самой современной России и за ее пределами и при этом дают дополнительную информационную пищу для мифотворчества российских идеологов «нового евразийства» типа А.Дугина и его соратников, представляющего собой ничто иное, как модернизированную на современный лад попытку обоснования необходимости сохранения и реставрации в России имперских основ организационного устройства и системы ценностей на обозримую перспективу.

Вместе с тем рассмотренная схема небезопасна и для формирования чувства единой национальной идентичности самих казахстанцев, и в первую очередь государствообразующей этнической общности – казахского народа, т.к. грубо и безосновательно вычеркивает из его имиджевой галереи знаковых символов глубоко почитаемых многими людьми знаменитых полководцев и политических деятелей прошлого, внесших немалый личный вклад в культурно-историческое развитие казахстанского общества, и по этим маркером незримо противопоставляет разные группы наших граждан друг другу.

Другим важным объектом исторического мифотворчества являются разного рода лубочные иллюстрации на страницах популярных изданий по истории, учебников и специальных наглядных пособий для учащихся школ и студентов, художественно изображающие конкретных деятелей прошлого. Авторы ряда иллюстрированных изданий ретроспективного характера по разным причинам стараются не утруждать себя поиском в библиотеках, музеях и архивах прижизненных изображений разных казахских ханов, султанов, биев и батыров, как впрочем и конкретных жанровых сцен прошлого времени, и часто прибегают к услугам современных художников, имеющих очень слабое и поверхностное представление об истории казахского общества. В результате этого на свет появляются так называемые «художественные портреты» известных героев нового времени, которые таковыми ни по своему происхождению, ни по знаковому содержанию атрибутов одежды отнюдь не являются. Учитывая, что жанр портрета представляет собой художественное изображение индивидуальных черт внешнего облика портретируемого человека и характеризуется таким основополагающим признаком, как уникальная неповторимость и узнаваемость запечатленных в нем знаковых элементов исторической эпохи и представляющей ее личности, новоявленные художественные творения никак нельзя соотнести с теми или иными конкретными историческими лицами. Это невозможно прежде всего потому, что живописные образы далеких от нас исторических деятелей сделаны не с реальной живой натуры, а с не имеющих никакого отношения к ней наших современников, а также вследствие того, что повсеместно в портретной галерее подобных рисунков разные люди трафаретно представлены в однотипной парадной одежде, которая вовсе не соответствует хронологически ограниченным веяниям элитарной степной моды того или иного периода и избирательным вкусовым предпочтениям реальной исторической личности.

Думается, что указанные художественные инновации не только не способны усилить познавательный эффект даже очень доброкачественных текстов серьезного автора и воспитать у читающего их чувство истории, но, напротив, могут посеять по указанным причинам некоторый скепсис по отношению к труду историка и будут косвенно способствовать мифологическому восприятию различных событий и явлений далекого прошлого.