Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6 | Следующая страница реферата

Через все изложенные условия создалась внутренняя потребность в гонениях против старообрядцев, и явилось оправдание этих гонений богооткровенной мыслью: они казались не только допустимыми, но и священными.

III. НАЧАЛА СТАРООБРЯДЧЕСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ

При самом появлении старообрядчества на его стороне стояли люди не менее образованные в тогдашнем смысле, чем и люди реформ. Протопоп Аввакум может быть причислен к выдающимся людям человечества. По силе, изяществу и необыкновенной одухотворенности своего слога он принадлежит к созидателям могучего русского литературного языка. Некоторые его описания природы и человеческих движений по своей литературной красоте стоят нисколько не ниже выдающихся произведений первоклассных писателей. Однажды на собрании миссионерского братства Петра митрополита тогдашний председатель его, епископ Виссарион, благодарил Н.Субботина за издание сочинений протопопа
Аввакума (VIII т. Материалов для истории старообрядчества).

- Прочитал я, - говорит епископ господствующей церкви, сочинения
Аввакума. Какая сила, какой талант! Это Пушкин 17-го столетия. Здесь основание настоящего литературного русского языка. Современники и позднейшие наши писатели не воспользовались литературными приемами
Аввакума, и наш язык хромал до Пушкина. Если бы русская литература пошла по следам, указанным Аввакумом, она была бы совершенно иною, ушла бы вперед на целых два столетия. Вы, Николай Иванович, сделали ценное открытие, и вас необходимо благодарить за издание этих сочинений; этим вы поставили себе памятник. При последних словах архиерей сделал Субботину поклон. Профессор- расколовед поморщился на такое восхваление архиереем родоначальника старообрядчества.

Говоря вообще, памятники первой старообрядческой письменности ни в каких отношениях не ниже произведений лучших тогдашних писателей господствующей церкви. Это же самое явление наблюдается и в петровские времена. Сочинения братьев Денисовых и других выговских пустынножителей поражают изяществом слога, разнообразием и глубиною догматических, канонических и церковно- исторических знаний, пониманием человеческой жизни. В литературном и фактическом отношениях они не ниже, если не выше, самых первых тогдашних писателей господствующего исповедания Феофана Прокоповича и Димитрия
Ростовского. Так называемые "торжественники" (поучения на праздники) Андрея
Денисова обладают большими литературными достоинствами, чем Четии-Минеи
Димитрия Ростовского.

Училище Выговского монастыря, как теперь достоверно известно, по своему образовательному значению стояло выше тогдашних школ при архиерейских домах. То же самое можно сказать и о других старообрядческих школах. В то время даже священники господствующей церкви нередко отдавали своих детей в школы старообрядческие.

Начиная с возникновения "раскола" до Екатерины II, т.е. в продолжение целого столетия, главнейшие представители старообрядцев и господствующих не имели какого-либо существенного различия по своему образованию. Даже выходцы из киевской академии, начиная с Петра, во множестве занимавшие епископские кафедры в Великой России, не могли сделать этого различия существенным. Через Андрея Денисова, талантливого воспитанника той же киевской академии, начала западнорусской образованности, точнее вся внешняя ученая техника, на долгое время свили себе прочное гнездо в Выговском монастыре и отсюда беспрерывными волнами разливались по всему старообрядчеству.

Риторическое построение речи, диалектические приемы, склонность к схоластике, философствованию, - все это весьма ярко бросается в глаза как в сочинениях самого Андрея Денисова, так и его брата Симеона и других выговских писателей. В числе книг, вышедших из Выговского монастыря, здесь сочиненных или только переписанных, встречаются и чисто философские сочинения.

Начала образованности, в смысле приемов правильного логического мышления и грамматической речи, в среде старообрядческой распространялись быстрее и глубже, чем в среде господствующего исповедания. Эта, по-видимому, даже и для старообрядцев сомнительная истина доказывается весьма легко.

Мы, не исключая даже и образованных старообрядцев, все еще имеем способность преклоняться перед временем Петра, перед тою кипучею титаническою деятельностью, которую выказывали он сам и его всякие чужеземные сподвижники. Как ни оценить эту преобразовательную деятельность, высоко или низко, она ни в каком случае не имела доброго значения на церковное домостроительство. Об этом совершенно ясно высказываются теперь даже епископы господствующей церкви. И это не подлежит никакому сомнению: ученые иностранцы, естественно, не могли оказать доброго влияния на господствующую церковь; русские, воспринимавшие начала западноевропейской образованности, вместе с этим все дальше и дальше уходили сами от церкви и к временам Екатерины II уже ясно определились индифферентными, т.е. безразличными относительно веры.

Образованность петровских времен никаким образом не может служить показателем высоты господствующей церкви; с одной стороны, эта самая образованность не имела никакого отношения к церкви, а с другой - не улучшала, а только ухудшала ее правление и разрушала ее вековой быт.

Показателями образованности господствующей церкви тех времен, по- видимому, могли бы быть ученые архиереи, выходцы из киевской академии. Но они, притом почти все, слишком мало были знакомы с бытом, умственными, вероисповедными и государственными воззрениями своих пасомых, так что не могли даже оказать на них какого-либо живительно-просветительного воздействия. Связанные бюрократическими началами исключительно с верховным и гражданским правительством, они постоянно отвлекались ради службы от народа. Поэтому их ученость могла проявляться лишь в официальных бумагах и официальных речах и не имела никакого отношения не только к народу, но даже и к подчиненному духовенству. Не возбуждаемые и не одухотворяемые жизненными народными силами, эти ученые не могли освободиться от вычурности и излишней схоластичности в своих ученых писаниях и сделать последние доступными для народа. Их ученость закристаллизовалась в школьных приемах школьного богословствования и вовсе не пошла в народ, не возбудила в нем каких-либо заметных или незаметных движений. Чужая для русского ума и сердца просвещенность, хотя и под названием философии и богословия, не пошла дальше архиерейских подворий и застыла здесь, как камень, и в этом виде постепенно стала передаваться духовным школам, и опять без всякого возбуждения народной верующей мысли, даже в собственной среде ученых богословов.

Основные и простейшие начала просвещенности в среде старообрядческой имели большее счастье, как относительно распространения, так и переработки их народным духом, переварения и растворения их в народной мысли для оживления этой последней.

При самом начале старообрядчества русский народ, как и целые века раньше, пребывал почти во всеобщей, сплошной безграмотности с верхов до низов. Старообрядческое движение ознаменовалось прежде всего широким распространением грамотности. Старообрядчество инстинктивно стремилось к тому, чтобы безграмотности вовсе не было в его среде, и к концу 17-го столетия оно является грамотным классом среди огромного безграмотного народа. До половины 19 -го века , даже почти до наших дней, распространение старообрядчества обозначалось распространением грамотности.

Петр I вынужден был издавать указы, принимать особые суровые меры, чтобы распространить грамотность среди дворянства, и эти строгости сурового царя оказывались бессильными и слишком слабо, медленно вели к намеченным целям.
Совершенно иное явление наблюдается в старообрядчестве: раньше мероприятий
Петра о распространении грамотности среди высшего класса народа старообрядцы без всяких побуждений извне, со стороны власти, а собственною народною силою почти чудодейственным образом превратились из безграмотных не только в просто грамотных, но и знающих содержащееся в книгах, умеющих разобраться подчас в очень глубоких богословских положениях.

К временам Андрея Денисова главная масса старообрядцев была уже грамотною, знающей общие или основные догматические положения христианской веры и особенные положения, собственно старообрядческие, свои особенности и отличия от церкви господствующей. Поэтому, основывая Выговский монастырь и постоянно действуя в многочисленных старообрядческих местах, Андрей Денисов оказался в гораздо более счастливом положении, чем его, так сказать, однокашники, воспитанники киевской академии, очутившиеся во главе русской церковной иерархии. Последние, поселяясь в архиерейских домах и становясь во главе обширнейших епархий, имели у себя под рукой, в виде паствы, почти исключительно неграмотных и малосведущих людей, если не прямо невежественных. Даже при всем желании они не могли с более или менее значительным успехом приложить к живому делу свои богословские и философские познания, оживить и возвысить свою паству словом своих красноречивых проповедей. Для этого у них не было способных слушателей, исключая редких и случайных людей. Они очутились среди народа, хотя и преданного им, но не понимающего их языка.

В значительно лучшем положении и в лучших условиях пришлось действовать
Андрею Денисову. Грамотная, понимающая основные догматы веры и церковные обряды, сравнительно развитая, встревоженная гонениями и ими наученная житейской мудрости в своих скитаниях, практически ознакомившаяся с географией отечества и бытом народа различных местностей, - вот среда, с которой имели дело Андрей Денисов, его сподвижники и другие деятели старообрядчества. При чтении истории Выговской пустыни, с первой строки до последней, чувствуется, что здесь живут и действуют просвещенные люди, легко отдающие точные отчеты в своих поступках и мыслях, энергично приспособляющиеся к жизни в холодных, ненаселенных, безжизненных северных пустынях. Умело и бодро овладевают они обширным краем от Онежского озера до
Белого моря и по морю до Вайгача. Под их руками всюду и беспрерывно кипит работа, расчищаются леса, заводятся рыбные промыслы, плывут огромные склады строевого леса по озерам и порожистым речкам, рыболовные суда ходят по озерам, рекам и Ледовитому океану, пробираются до Новой Земли и чуть ли не до устьев Оби. Из этих же самых людей огромные партии их постоянно работают на Волге и ее северных притоках. Для потребностей севера они передвигают сюда огромные караваны хлеба с реки-царицы.

Свои досуги каждый из людей проводит за книгою. Ни одно собрание, по какому бы поводу оно ни происходило, не обходится без живых бесед на религиозные темы. Всюду идет усиленная работа по изучению догматов веры и уставных обрядов по старым книгам. Большой штат искусных переписчиков
Выговской пустыни едва успевает исполнять заказы по изготовлению книг. Из- под их рук выходили книги богослужебные, вероучительные, исторические и даже философские. Отсюда книги развозились по всей России целыми возами, иногда явно, иногда скрытые рыбою или хлебным зерном. В течение полустолетия книг заготовлено было так много, что после разрушения пустыни в средине 17-го века они в большом количестве вывозились отсюда до восьмидесятых годов прошлого столетия.

В такой просвещенной и культурной среде действовали выговские просветители. При таких условиях Андрею Денисову легко было вынесенные им из киевской академии начала образованности передать сравнительно большим народным массам. И без всяких преувеличений можно сказать, что он один сделал больше, чем его бывшие сотоварищи на епископских кафедрах.

Не в пример господствующим, старообрядческая народная масса была широко и глубоко подготовлена к восприятию начал образованности. В этой массе совершенно не нужно было бороться со всеобщим презрением к грамотности, с желанием пребывать в невежестве и неведении, как это приходилось архиереям в епархиях и Петру в дворянстве. Наоборот, вся эта масса с необыкновенным единодушием и чрезвычайною энергией тянулась к книге, к раскрытию, утверждению и обоснованию веры и справедливой жизни. Вся она представляла собой чрезмерно огромную и необыкновенно внимательную аудиторию.

Начала образованности воспринимались свободно-мыслящим и чувствующим народом старообрядческим. Здесь они подвергались самой основной переработке и претворялись в новое вещество. По этой причине риторизм и схоластика, составлявшие, так сказать, самую душу киевской академии почти до наших дней и перенесенные Андреем Денисовым в старообрядческую письменность, недолго удерживались здесь. Уже при Денисове, отчасти и он сам, выговские писатели переходят к более простому литературному языку и ясному мышлению, не затуманенному схоластическими извилинами. Читая эти сочинения, чувствуешь, что авторы их пережили и риторизм, и схоластическое направление.

Начала образованности в старообрядческой среде не удержались в закристаллизованном виде, как это было в школах господствующих. Они в переработанном виде пошли в самую глубь народного духа, стали достоянием не одной школьной скамьи и не одних ученых, а всего народа, заставляли постоянно трепетать и напрягаться самую народную мысль, более или менее сильно задевали мысль каждого из людей, от юноши до убеленного сединами старца, всю жизнь человека до гробовой доски превратили в сидение на школьной скамье.

Из двух фактов слагается движение старообрядческого просвещения: из постоянной переработки, переоценки основных начал образованности и проникновения их в самую глубь или толщу народной жизни. В старообрядчестве нельзя заметить ни одного такого учения, которое не проникало бы до самых народных глубин и которое возникало бы случайно, в кабинете или каком-либо подобии его. Здесь нет таких образованных людей, которые всем своим существом, всеми силами, мыслями и чувствами не жили бы народною жизнью и мыслью до мельчайших их проявлений. Нет и такого учения, зерна которого не были бы засеяны в самом народе.

Старообрядчество не раз, а тысячи раз всколыхивалось, по-видимому, новыми положениями и новыми учителями. Но эта новизна - только кажущаяся.
Учения эти уже давно зрели в народной мысли и временами то там, то здесь вспыхивали более или менее яркими блестками. Учителя эти, нередко прославившиеся как новаторы, имели многих предшественников, часто в лице неизвестных и незаметных людей. Новые учения, даже из тех, которые всколыхивают целые согласия от первого человека до последнего, навсегда воплощаются в книжную жизнь, получают литературную формулировку, чаще они перестраивают все общество от верха до низа, дают ему совершенно новое содержание. Учителя, даже из тех, которые сокрушают старые согласия и основывают новые, не всегда свои учения облекают в книжную форму, чаще они перестраивают общественную жизнь и мысль исключительно устным словом и практическою деятельностью, все время живя в народе, в живом соприкосновении со всеми своими сообщественниками.

IV. НАРОД И СТАРООБРЯДЧЕСТВО

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: отчет по производственной практике, экология реферат.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6 | Следующая страница реферата