Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата

Лев Толстой однажды отметил: если некто всю жизнь строил прямой угол, а угол оказался косым, то доказать это горе-геометру будет невозможно, потому что он все углы, равные его косому, сочтет прямыми. Вот прекрасная иллюстрация к нашей теме!

Полагаю, любая гипотеза, основная на достоверных фактах и не противоречащая основным научным критериям, имеет право на существование, но при одном условии: результаты исследования должны быть открыты для всестороннего рассмотрения специалистами. Очевидно, что качество работы в данном случае только выиграет. Если же автор основывался на неверном постулате или посылке и в итоге ошибка стала очевидной (а подобное встречается нередко), он обязан пересмотреть свои построения, не дожидаясь, пока его вынудят сделать это оппоненты. Такова научная этика. Цель любого исследования - приращение знаний, которые, в свою очередь, являются фундаментом для дальнейшего поиска. Ньютон, оценивая проделанную им работу, сказал: «Я стоял на плечах гигантов». Однако, взбираясь на чье-то «плечо» мы должны иметь гарантии его надежности. Посему ни одна гипотеза не может быть названа теорией до тех пор, пока последующие изыскания не подтвердят ее истинность.

Л. Н. Гумилев дожидаться подтверждений не стал: самолично присвоил своей сырой и крайне противоречивой гипотезе ранг теории и, не считаясь с мнением историков и этнологов, вынес ее на суд широкой общественности. Так поступал известный Лысенко и менее известный Бабенко - несостоятельность их «теорий» и подходов в настоящий момент очевидна. Конечно, ненаучная общественность в девяноста случаях из ста примет сторону такого вот энергичного и не очень-то связанного профессиональной этикой Бабенко, красноречивого и демагогичного (он считался хорошим лектором). Тем более ему было что показать - кучи варварски накопанных золотых украшений. А что могут предъявить его «враги»? Угольки, фрагменты костей да битые черепки. Но они занимались наукой, а Бабенко - золотоискательством. К прямой лжи Бабенко не прибегал, но упорно замалчивал один факт: другие, работая с соблюдением всех методик, извлекали из каждого кургана в десятки раз больше ценного научного материала, чем он извлек из двухсот.

Л. Н. Гумилев критику своей «теории» воспринимал довольно болезненно, аргументы коллег опровергал не фактами, а мотивами («меня читают и будут читать, а ваши ученые труды не читают и читать не будут»), убедить его в ложности какой-либо посылки было делом бесперспективным, хотя многие коллеги долгое время буквально на пальцах пытались объяснить ему надуманность основных тезисов «теории этногенеза» (академики В. Пашуто, Б. Рыбаков, М. Артамонов, Ю. Бромлей и другие). Весьма характерен следующий эпизод. Начинающий научную карьеру Гумилев сблизился с маститым уже в ту пору ученым М. Артамоновым. И вот их более чем 25-летняя дружба оборвалась, лишь только Артамонов критически оценил «теорию этногенеза». Все ведущие историки и этнографы, устав доказывать Гумилеву несостоятельность выдвинутых им «всемирно-исторических» идей, постепенно стали от него отходить. «Но и сам он, - пишет популяризатор Гумилева Айдер Курчки, - сделал вывод: главное - необходимо свои научные открытия, гипотезы отдавать через головы оппонентов и скептиков (специалистов. - В. И.) непосредственно на суд читателей (разумей - дилетантов. - В. И.). Читатель, проницательный читатель, как обычно он говорил, все поймет»4.

Подобные вещи всегда настораживают. Любая новая теория, претендующая на то, чтобы совершить радикальный переворот в науке, несет в себе явные признаки если не шарлатанства, то в крайнем случае дилетантства или научного хулиганства. Например, «революционная» квантовая физика отнюдь не «перевернула» классическую механику, а только обозначила ее границы. Не менее «революционная» геометрия Лобачевского не опровергает теорем и выводов классической (эвклидовой) геометрии и опять-таки ничего в ней не «переворачивает»: просто одна геометрия справедлива, если кривизна пространства равна нулю, другая - если эта кривизна отлична от нуля. Мне возразят: но ведь гелиоцентрическая концепция Коперника именно «перевернула» геоцентрическую концепцию Птолемея. До Коперника считали, что Солнце вращается вокруг Земли, а потом выяснилось, что наоборот - Земля вращается вокруг Солнца. Однако, как это ни покажется кому-то странным, новая концепция ничего не «переворачивала», оба подхода правомочны и справедливы. Птолемей за неподвижную точку (начало координат) принимал Землю, и мы до сих пор в наших земных условиях пользуемся его системой - она верна. Коперник за начало координат принял Солнце и свою систему построил на новых началах. Все небесные тела находятся в постоянном движении, и чтобы фиксировать эти движения, необходима точка отсчета. Выражение «Земля вращается вокруг Солнца» так же некорректно, как и выражение «Солнце вращается вокруг земли». Корректная формулировка звучит так: «Если за точку отсчета взять Солнце, то Земля вращается вокруг него» и наоборот.

Кто шагает не в ногу?

- Ты все время шагаешь не в ногу! Перестройся.

- Почему - я? Весь батальон шагает не в ногу. Пусть он и перестраивается!

Таково отношение Л. Н. Гумилева и его последователей к академической науке. Почему Лев Николаевич пользовался популярностью в среде творческой интеллигенции, а вот специалисты, мягко говоря, относились к «теории этногенеза» крайне скептически? «Ответ» дал один из друзей Гумилева: Лев Николаевич, дескать, «настолько велик, что своими теориями утер нос всей нашей академической науке, а такие вещи, как известно, не прощаются».

А вот что пишет вышеупомянутый Айдер Куркчи: «Русская история в его (Гумилева. - В. И.) лице приобрела величайшего истолкователя своей судьбы»; «Гумилев останется в истории русской науки и культуры творцом отечественного кочевниковедения, поставленного им на недосягаемую высоту»; «Гумилев открыл - доподлинно открыл Хазарию. Тема открытия и описания Хазарии дали Гумилеву уникальную возможность научного осмысления в ней истории Восточной Европы»5; «Книга «Хунны в Китае» была уже вызовом не только академикам, но и Китаю»; «Уже одно участие Гумилева в открытии золотого кургана Пазырык давало право на мировую известность»6; «В этой работе («теории этногенеза». - В. И.) Гумилев предпринял успешную попытку создать концепцию мировой, или Всемирной, истории, и она, эта концепция, - ныне живая часть русской науки и основа, возможно, в ближайшем будущем, для порождения культурных ориентиров России нового времени»7.

Я перекопал десятки фундаментальных трудов по указанным направлениям, которые Гумилев «поставил на недосягаемую высоту». Нашел только одну ссылку: «Кроме того, существует особое мнение Л. Н. Гумилева. Однако это мнение не подтверждается археологическим материалом»8. Адепты Льва Николаевича утверждают: ему просто не давали хода. Но вот уже два десятилетия «величайшего истолкователя» никто не «затирает». И если давно ставшие общедоступными гумилевские работы действительно научны, почему же этнологи их так и не замечают? Вот передо мной недавно вышедшая книга крупнейшего археолога и слависта-этнолога академика В. В. Седова9. Основная тема - этногенез восточного славянства: сотни источников, сотни имен, но ссылок на Гумилева нет. В другой его книге10 содержатся ссылки на тысячу(!) работ отечественных и зарубежных исследователей, разбираются самые разнообразные гипотезы и концепции. И что же? «Открыватель Хазарии» там не упоминается даже вскользь. Между тем В. В. Седов был профессионалом очень высокого класса и никогда не уходил от острых дискуссионных вопросов.

Далее. Тема этногенеза всегда значилась в числе основных на всех Международных конгрессах по славянской археологии. В работе, например, VI конгресса принимали участие более 300 исследователей из 23 стран, прозвучало 266(!) докладов. Конечно же, всякий, кто внес хотя бы самый скромный вклад в этнологию, не мог не попасть в поле зрения столь обширной и компетентной аудитории. Но ни один докладчик ни прямо, ни косвенно не сослался на универсальную «теорию этногенеза» Л. Н. Гумилева. Полагаю, иностранным ученым было совершенно безразлично, как относился к нему, скажем, академик Бромлей. Тем не менее... Вывод возможен только один: этнологов (наших и зарубежных) просто не интересуют «мыльные» теории. А вот околонаучная общественность всегда проявляет нервный интерес к блестящим мыльным пузырям, особенно если их выдувают «запрещенные» персонажи - непременно непризнанные гении и мученики от науки. Так кто же шагает не в ногу?

«Не умножай сущностей сверх необходимого»

Этот научный принцип признан во всем мире. Он предостерегает от произвольного введения новых понятий - их допустимо вводить лишь в тех случаях, когда вся совокупность уже существующих не в состоянии охватить заявленную проблему. Новое понятие должно быть оправданно, то есть его требуется не только обосновать, но и предварительно исследовать, четко определить и внятно истолковать. В противном случае вместо прояснения сути вопроса мы будем иметь противоречивую и безнадежно запутанную картину. Однако Л. Н. Гумилев не любил методологических тонкостей. Строгие научные принципы ему только мешали обозревать исторические дали с высоты птичьего полета: куда лечу - сам знаю, как лечу - не ваше дело. И вот с этой высоты как из рога изобилия посыпались на головы изумленных историков и этнографов десятки(!) новых, никому не ведомых понятий - скороспелых и маловразумительных. К тому же Лев Николаевич еще и менял их контуры в зависимости от каждого зигзага своей мысли. Даже стержневое понятие этноса приобрело в работах Гумилева почти виртуальную форму. Чтобы не бродить в потемках, дадим здесь классическое (не гумилевское) определение: этнос - естественная общность людей, исторически сложившаяся на основе единого языка, единой материальной и духовной культуры, общего владения определенной территорией, общего генофонда, сходных устойчивых традиций и стереотипов поведения, сходного бытового и хозяйственного уклада, осознания каждым субъектом себя как части данной общности, а самой общности - как естественно необходимой сферы индивидуального существования и духовно-культурного развития. Приведенное определение применительно к конкретным этносам и конкретным историческим моментам необходимо уточнять, расширять или редуцировать. Несомненно одно: из понятия «этнос» нельзя исключать такую краеугольную компоненту, как «язык» (Гумилев выбросил не только «язык», но практически и все остальное, оставив только «стереотип поведения» и добавив «одинаковую вибрацию биотоков особей»). Но недаром «речь» и «народ» назывались у нас одним и тем же словом - «язык»11. Генетические корни имеют второстепенное значение. Их человек может и не знать, но вот незнание языка и основных элементов культуры однозначно делают человека чужаком в любом этносе.

Какое же определение этноса - основного объекта своего исследования - дает Гумилев? Нельзя же изучать «то, не знаю что». Оказывается, можно. Цельное, более-менее внятное определение отсутствует, наличествуют только обтекаемые, противоречивые, разбросанные по всему тексту наметки - едва ли не увертки. Например: «Не будем спорить о термине. Но термин «этнос» очень пригоден для того, чтобы обозначать сообщества, на которые распадается все человечество. Когда мы сталкиваемся с этой проблемой, кажется, что никакой загадки нет, все очень просто - есть немцы и французы, англичане и итальянцы. Какая разница между ними? Какая-то есть. Когда возникает вопрос, какая же именно разница, то оказывается, что найти ответ сверхтрудно»12.

Представьте, что человек пишет книгу «Теория сосновых лесов», но «лес» и «сосну» определяет так: «Леса бывают разные. Сказать, что такое лес, затруднительно. На вопрос же, что такое сосна, ответ найти сверхтрудно. Сосна, видимо, не береза, потому что сосна хоть и зеленая, но колючая, однако сосна - это не еж: последний, конечно, тоже колючий, но не зеленый. Впрочем, не будем об этом спорить».

Я воспроизвел, только другими словами, ход гумилевских рассуждений. Цитирую дальше: «Итак, что такое этнос? Какова разница между этносами? Каковы переходы из одного этноса в другой? Некоторые говорят, что никакой разницы нет. Мол, что написано в паспорте, то и хорошо»13. «Что есть разные этносы - все знают. Но на вопрос, что же это такое? - толкового ответа не было. И я его сразу дать не могу»14. (Толковые ответы, кстати, были, только Льва Николаевича они почему-то не устраивали.) «Этнос у человека - это то же, что прайды у львов, стаи у волков, стада у копытных животных и т. д. Это форма существования вида Homo sapiens и его особей (термин «особь» применим только к животным. - В. И.), которая отличается как от социальных образований, так и от чисто биологических характеристик, какими является раса»15. (Но стаи и стада у животных - биологическое явление, недаром их изучают зоологи и зооэкологи.) «Значит, этнос не биологическое явление, также как и не социальное. Вот почему предлагаю этнос считать явлением географическим, всегда связанным с вмещающим ландшафтом, который кормит адаптированный этнос. А поскольку ландшафты земли разнообразны, разнообразны и этносы»16. Что ж, отдельно стоящая скала - явление тоже не биологическое и не социальное, а географическое, и тоже связана с вмещающим ландшафтом. Не так ли?

В верховьях реки Колымы на одних и тех же ландшафтах много веков обитают и юкагиры, и якуты, и эвены. Русские живут и на Тамани, и в Москве, и в Туруханском крае уже не менее 400 лет. В последнем случае ландшафты очень уж разные - может быть, этих русских стоит развести по разным этносам? Я отнюдь не утверждаю, что географические факторы не влияют на этнические процессы (их роль неоднозначна, при определенных условиях они важны, при других - нет), но необходимо учитывать всю совокупность факторов этногенеза, их взаимозависимость, их конкретную роль и степень значимости.

А через несколько страниц Лев Николаевич почему-то начинает забывать самого себя. Незадолго перед тем отрицавший биологическое, он заявляет: «Из всего вышеизложенного очевидно, что этносы являются биофизическими реальностями, всегда облаченными в ту или иную социальную оболочку»17.

Обратим внимание на размытость определений. Под «биофизическую реальность» в «социальной оболочке» опять-таки можно подвести что угодно - и японскую дивизию, и племя зулусов, и сословие русских купцов, и разноэтническую партию большевиков, и наркосиндикат. Далее в «биофизическую реальность» Гумилев уже не вкладывает ничего «географического», ибо вдруг оказывается, что все дело в «биохимической энергии живого вещества» и в «энтропии, которой обмениваются популяции людей между собой». Термин «энтропия» автор использует десятки раз, причем нередко в совершенно диких сочетаниях с другими. Что подразумевал он под «энтропией», остается только гадать, так как при всем желании ни этносы, ни конкретные люди энтропией обмениваться не могут: это все равно что обмениваться дырками от бубликов. Многие явления в сфере этнологии Гумилев рассматривает по аналогии с явлениями физических и зоологических систем, экстраполируя последние на социально-культурные уровни человеческого бытия.

Карточный домик

Что же мы имеем? Мы имеем определение этноса как чего-то хотя и существующего в природе вещей, но неуловимого, и универсальную «теорию этногенеза», построенную на этом виртуальном «нечто», которая призвана раскрыть универсальный механизм становления и исчезновения опять-таки этого «чего-то».

С древнейших времен люди понимали: все сущее имеет под собой основание. Поэтому земля покоилась на трех слонах, слоны - на плывущем в океане-вселенной ките. Любая новая теория строится, как правило, на одном новом «слоне», в редких случаях их бывает два-три. Скажем, вся современная химия опирается на единый фундамент - периодическую систему химических элементов Д. И. Менделеева. В основание лег один исходный тезис, четко и однозначно сформулированный Менделеевым и подтвержденный впоследствии тысячами новых открытий. Теория относительности покоится всего на двух постулатах. И так далее. Но вот «теория этногенеза» Л. Н. Гумилева вольно раскинулась сразу на десяти «слонах», причем все они рождены творческим воображением автора. Возникает вопрос: зачем такое обилие? Дело, впрочем, вполне проясняется по прочтении трудов Льва Николаевича: столь большое количество исходных тезисов, достоверность которых недоказуема, потребовалось ему для того, чтобы они, взаимно подпирая друг друга, создали хотя бы иллюзию надежного основания. Ибо настоящих опор у «теории этногенеза» нет; она - даже не «колосс на глиняных ногах», а (повторим сравнение, находя его весьма удачным) большой мыльный пузырь, к которому нельзя прикасаться: лопнет при первой же попытке серьезного анализа. Объем статьи и тематика журнала не позволяют подробно разобрать каждый из десяти гумилевских «слонов». Ограничимся рассмотрением только трех тезисов - недостоверность любого из них делает всю «теорию этногенеза» недостоверной.

«Слон» N 1. Данный тезис построен на кажущемся сходстве всех индивидуальных этногенезов, которые поэтому якобы можно подвести под единую модель: ключевая идея Л. Н. Гумилева. «Книга посвящена описанию той общей схемы процесса, которая одинаково присуща ходу любого этногенеза в биосфере Земли. Оказывается, что в их основе лежит только одна модель этногенеза, проявляющаяся в последовательности фаз»18. Здесь неправомочно поставлен знак равенства между «общей схемой», рожденной творческим воображением автора, и реально идущими процессами. Конкретная фактология свидетельствует: рассматриваемые процессы зависят от большого ряда факторов; применительно к тем или иным этносам одни и те же факторы оказывают различное влияние на характер, направление и скорость этногенеза. Все зависит от конкретных же исторических, географических, социально-экономических, языковых, религиозно-духовных условий, складывающихся внутри системы и влияющих на нее извне. Их сочетание всегда неповторимо и специфично. Отсюда процесс становления любого этноса всегда уникален. Иными словами, каждому этносу соответствует своя собственная модель этногенеза. Если отбросить частности, можно обнаружить сходство некоторых культурогенезов, но даже на этом уровне недопустимо говорить об общей модели: как уложишь в одну и ту же схему культурно-хозяйственный комплекс кочевников-скотоводов, оседлых земледельцев и охотников на морского зверя? В качестве примера сравним процессы становления двух славянских народов - древнеболгарского и древнерусского. Мы намеренно до предела упрощаем условия: единство времени, сопряженные территории, близкородственные языки и культуры, сходный уклад (земледелие), одна религия (православие). Такой набор общих для двух народов факторов, казалось бы, должен обусловить и аналогичные модели становления этих народов. Ничего подобного!

Древнерусский этнос формировался на громадной территории от Карпатских гор до средней Волги, от Балтики до Северного Причерноморья. В процессе участвовали 13 крупнейших союзов славян, вышедших из разных православянских культур, несколько десятков субстратных этнических группировок (индоиранских, западнобалтских, восточнобалтских и финно-угорских), задолго до славянского расселения занимавших территорию Восточно-европейской равнины; в этот единый полиэтнический котел внедрились сотни других менее многочисленных групп (кельты, северные германцы, готы, скандинавы), тюрки (печенеги, торки, половцы, авары). Шла массовая метисация и славянизация, и тут на Русскую равнину одна за одной хлынуло несколько новых славянских потоков из района Среднего Дуная и развалившейся Великой Моравии. Они размыли все прежние славянские и неславянских культуры и вызвали мощные интеграционные явления, приведшие к консолидации разноплеменных образований в единую общность; далее единая государственность, единый язык и единая религия довершили процесс образования нового этноса - древнерусской народности.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: оформление титульного листа реферата, реферат на тему технология.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4 | Следующая страница реферата