Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Однако действие в крае демократических органов власти продолжалось недолго. Серьезные передвижки в верхах повстанцев произошли вскоре после роспуска Комуча и создания 23 сентября Уфимской директории. По решению Уфимского государственного совещания все местные антибольшевистские правительства передавали свои функции Директории. Эта судьба постигла и Прикамский Комуч, который подлежал упразднению. С 14 октября Евсеев приступил к управлению Прикамьем уже в качестве чрезвычайного уполномоченного Временного Центрального правительства России, то есть Директории; Шулаков, Бузанов, и Карякин назначались его помощниками (31). В поселки, находившиеся под властью Ижевска, направлялись особые уполномоченные Евсеева, в чьих руках теперь сосредоточивалась вся полнота гражданской власти. Военная же власть по-прежнему принадлежала штабу армии (32). В таком виде органы власти в Ижевске сохранялись, видимо, вплоть до вынужденной эвакуации повстанцев за Каму под напором наступающей Красной армии.

Тем самым, в эволюции повстанческой республики четко выделяются три этапа: период советской администрации, период общегражданской администрации и период единоличной власти. Обращает на себя внимание также и тот факт, что гражданская власть на всех этапах сосуществовала с военной. Притом военная власть изначально доминировала или по крайней мере была столь же весомой, как и гражданская, лишь на время уходя в тень. Очевидно, именно такой ход эволюции небольшевистского режима в Прикамье был предопределен общими условиями гражданской войны, которые быстро нивелировали некоторую специфику формирования местных органов власти, проявившуюся в первые недели Ижевского восстания. В те годы и на советских и на белых территориях демократические институты повсеместно уступали место авторитарным, а гражданские — военным. Идеологические принципы, которыми руководствовались правосоциалистические лидеры восстания, в условиях суровой реальности быстро забывались. Вместе с тем эти принципы если и не смогли повлиять на формы повстанческой власти, то нашли определенное отражение в ее политике.

В прошлом изучение политики новых повстанческих властей Ижевска во многом сводилось к вопросам строительства Прикамской Народной армии, а так же к террору против большевиков. Такой выбор исследователей определялся не только идеологическими клише, но и существом вопроса, а так же наличной источниковой базой: обе эти линии политики повстанческого режима хорошо отражены в документах. Кроме того, Прикамская Народная армия, впоследствии влившаяся в колчаковскую армию, стала в ней одной из наиболее боеспособных частей.

Что же касается режима террора, установившегося в Ижевске, то он действительно отличался жестокостью даже по тем временам (33). О многочисленных жертвах писали не только советские авторы, но и сами повстанцы. А.Я. Гутман сообщает о "сотнях арестованных в импровизированных арестных домах" (34). Помимо них около 3 тыс. человек содержались под арестом на баржах, приспособленных под временные тюрьмы. Этих людей называли "баржевиками" (35). В Воткинске заключенных содержали в доме П.И. Чайковского — для повстанцев он представлял интерес не как памятник культуры, а как помещение с крепкими стенами и дверями, пригодное для тюрьмы. Террор распространялся не только на большевиков, но и на всех сочувствовавших им. Как вспоминал меньшевик А.В. Смирнов, "что бы где ни сказали или ни сделали в пользу арестованных, даже за передачу и посылку табаку, и те лица привлекались за сочувствие" (36).

Но сводить деятельность повстанческого правительства только к военным и полицейским мероприятиям было бы неверно. Размеренная провинциальная жизнь в городе не прекращаюсь, и новым его властям приходилось поддерживать и регулировать ее. Действовали различные гражданские, медицинские учреждения; продолжалась оживленная религиозная жизнь городских обывателей и рабочих; по торжественным случаям устраивались крестные ходы. Осенью начали работать учебные заведения. Новому учебному году было посвящено специальное постановление Временного Прикамского комитета членов Учредительного собрания, освобождавшее от военной повинности учителей и учащихся учебных заведений, а так же об освобождении помещений учебных заведений, временно занятых под военные нужды (37).

Главной заботой повстанцев становится поддержание производства оружия на Ижевском заводе. Кроме того, активное участие в восстании части рабочих подразумевало необходимость для повстанческих властей выработать определенную рабочую политику. Согласно приказу от 11 августа, в управление заводом вступило новое правление. В его состав входили, помимо директора-распорядителя Я.И. Каневского, административно-хозяйственного директора Г.К. Вильма, также и три представителя рабочих — П.А. Барышников, Г.Ф. Коноваленко, П.Ф. Егоров. В приказе говорилось, что представители от рабочих вводятся временно — впредь до проведения выборов.

Перевыборы представителей правления от рабочих сыграли важную роль в укреплении повстанческой власти. Вместе с тем, они показали рост абсентеизма и равнодушия среди рабочих. В выборах приняли участие лишь 4137 рабочих, причем 325 человек опустили незаполненные бюллетени. В члены коллегиального управления Ижевскими заводами представителями от заводов были избраны Д.П. Крупин (1512 голосов), В.И. Бузанов (1394 голоса), П.А. Барышников (1291). В последующем, когда Бузанов стал членом Прикамского Комуча, его место в правлении занял В.Е. Корепанов, который получил на выборах четвертый результат (288 голосов) (38).

Первоначально вопросами, связанными с организацией труда, помимо заводской администрации, в повстанческом крае занимались советы. 30 октября для централизации политики в рабочем вопросе был учрежден отдел труда непосредственно при чрезвычайном уполномоченном Евсееве. Заведующим отделом труда был назначен М.Н. Мартынов (39).

Одновременно с формированием нового руководства завода шла перестройка управления производством — взамен порядков, существовавших при большевиках. Был разработан проект основных положений об управлении артиллерийским заводом. В нем содержались пункты о правах рабочих представителей в управлении заводом. Избирать их планировалось "по четырехчленной формуле", то есть на демократической основе. Однако права представителей рабочих были ограничены в пользу администрации. В документе, например, специально отмечалось, что "в мастерских, Хозяйственном комитете, лесничествах, на железных дорогах и прочих отделах заводов дело должно вестись администрацией за полной ее ответственностью, вследствие чего все комиссары и коллегии в заводах должны сдать дела заведующим соответствующих отделов".

С целью наладить работу предприятий, власти повстанческого края предприняли несколько популистских мер. В приказе по ижевским оружейному и сталеделательному заводам № 28 от 5 сентября объявлялось, что за те дни, когда завод не работал (то есть за 8—10 августа), оплата будет произведена.

Кроме того, отменялась предельная норма выработки, а все, что рабочие вырабатывали сверх нормы, должно было оплачиваться дополнительно. Помимо материальных, действовали и моральные стимулы. В одном из обращений к рабочим Прикамского комитета членов Учредительного собрания подчеркивалось, что Ижевские заводы дают "наиболее сильное средство" борьбы с "поработителями русского народа" "для окончательного торжества народовластия". "Рабочие, оставшиеся на заводе, — гласило воззвание, — должны помнить, что только повышая производительность труда, в виде успешного выпуска необходимого оружия, они этим самым принимают непосредственное участие в спасении нашей Родины" (40).

Уступая рабочим, новые власти сохранили ставки оплаты труда, существовавшие при большевиках. Не были тронуты и декреты Советской власти, касавшиеся условий работы, решения рабочего вопроса и социальных гарантий — все они оставались в силе. Как и прежде, Ижевский оружейный завод работал в три смены — по 8 часов каждая, хотя из интересов обороны можно было бы пойти на увеличение рабочего дня. Повстанческие власти ограничились лишь тем, что ввели обязательные сверхурочные работы. Но первоначально это новшество было введено только в середине октября и распространялось только на мастерские, отстающие "в подаче необходимых изделий для выпуска винтовок" (41). Многие экономические мероприятия повстанческого руководства не лишены уравнительных тенденций, столь характерных для всей русской революции 1917 года. Это выразилось прежде всего в том, что и командные чины, и солдаты, и рабочие должны были получать равное денежное довольствие. Прикамский Комуч по этому поводу принял специальное постановление, требовавшее "всем работающим на заводах, всем действовавшим против большевиков с оружием в руках и всем городским и заводским служащим без различия должностей и старшинства — платить всем одинаковое жалование: 420 рублей в месяц" (42).

После того как власть в городе перешла к умеренным социалистам, изменилась положение профсоюзов. Меньшевики, а также примыкавшие к ним в этом вопросе эсеры выступали за независимость профсоюзов. Вопрос о независимости профсоюзов обсуждался, в частности, на общем собрании делегатского совета Боткинского союза металлистов. Выступивший с докладом по этому вопросу видный меньшевик И.Г. Уповалов осудил практику большевиков, когда профсоюзы допускались к управлению производством. "Союз превратили не в организацию экономической или политической борьбы рабочих, а в какое-то правительственное учреждение, которое ведет борьбу с рабочим классом, а не защищает его интересов", — подчеркнул он и призвал покончить с подобной практикой. Собрание поддержало предложенную меньшевиками резолюцию, которая заканчивалась словами: "Мы, рабочие Боткинского завода, делегаты Союза металлистов, считаем необходимым, что профессиональный союз должен порвать со всякою властью, откуда бы она ни происходила, то есть стал нейтральным, и строго и определенно стоял исключительно на страже интересов рабочего класса в его борьбе с угнетателями" (43). Последовательно проводя линию "независимости", Союз металлистов при случае выступал и против повстанческих властей, подчас завязывались острые конфликты. Особенно сильными позиции рабочих организаций были в Сарапуле. Там распоряжения военных властей должны были подтверждать делегаты от фабзавкомов, без чьей подписи никакие решения не имели законной силы (44).

По мере усложнения положения на фронте и в тылу, в проводимой повстанческими властями рабочей политике возобладали иные подходы. "Этот грозный час защиты наших интересов требует великого напряжения сил", — читаем в одной из прокламаций союза фронтовиков, а значит "в настоящий момент нет речи о всякого рода нормах, охраняющих наш труд в мирное время" (45). Призывы не оставались только на бумаге. Демократические нормы труда были действительно с течением времени усечены. Сверхурочные работы стали обязательными. В приказе № 63 председателя правления Ижевского завода от 18 октября по этому поводу говорилось: "Ввиду невозможности в полной мере возвращения рабочих с фронта в завод по военным соображениям и крайней необходимости в ружьях, во всех мастерских на тех переходах, где вырабатывается меньше 1000 изделий, ввести двухчасовые сверхурочные работы". При этом деньги за сверхурочные не выплачивались, а числились как задолженность. Не выплачивалась рабочим и зарплата. На руки им выдавалось в лучшем случае две трети причитающейся суммы, а остальное удерживались. Когда эта мера вводилась в первой половине сентября, многими она воспринималась как временная. Но и во второй половине сентября, и в октябре лучше не стало. В последние дни существования повстанческой республики в Ижевске принимались драконовские меры в области труда, о чем свидетельствует приказ по заводу от 28 октября, подписанный главнокомандующим войсками Прикамского района Юрьевым и директором-распорядителем завода Каневским. Этим приказом фактически вводилась мобилизация рабочих. Приказ заканчивался суровым предупреждением: "Неявка на работу будет рассматриваться как неисполнение боевого приказа" (46). Ужесточилась политика и в отношении рабочих организаций. Лидер Боткинского Союза металлистов А.К. Малков за свою позицию, неугодную военным властям, был выслан из города (47).

Важное значение приобрела политика повстанческого правительства Ижевска в области взаимоотношений с крестьянством. Успехом восставших следует считать то, что значительные слои прикамского крестьянства встретили Ижевское восстание с сочувствием. Это существенно повысило потенциал антибольшевистского движения. Отношения между повстанческими властями и жителями расположенных вокруг Ижевска деревень, конечно, не всегда складывались идеально. Но сочувствие значительной части крестьян облегчало повстанцам и формирование своих вооруженных сил, и продовольственное снабжение рабочего населения. К числу первых мероприятий новых ижевских властей относилось разрешение свободной торговли, запрещенной при большевиках, встретившее полное понимание крестьян. Оживились опустевшие при прежних порядках магазины и рынки. Открылись лавки, временно появились было исчезнувшие, а точнее припрятанные до лучших времен, обувь, мануфактура, посуда, металлические изделия хозяйственного потребления. Все эти шаги повстанческих властей были предсказуемы: неслучайно среди лозунгов восстания, наряду с политическими, были и такие, как лозунг: "Чай, сахар, белый хлеб и ярмарка два раза в год" (48).

Чтобы побудить крестьян помочь со снабжением восставших хлебом, Ижевский совет неоднократно обращался к ним с воззваниями (49). Специальные районные и квартальные уполномоченные ездили из Ижевска по деревням, и просили крестьян дать зерна и муки кто сколько может. Хлеб покупали за деньги, но часто, как признают даже большевистские источники, провизию восставшим рабочим крестьяне отдавали в качестве добровольных пожертвований, "Христа ради". Деньги к осени 1918 г. уже заметно обесценились, поэтому мероприятия Ижевских властей иногда рассматривались крестьянами как реквизиции. Ижевцы расплачивались за хлеб и своей продукцией: в обмен на хлеб и съестные припасы крестьяне получали оружие и боеприпасы (50). Однако бывало и так, что крестьяне не получали за хлеб ни оружия, ни даже денег, а лишь долговые обязательства.

Постепенно продовольственный вопрос в повстанческом крае осложнялся. Свобода торговли, введенная в первые дни восстания в качестве одной из первоочередных мер по ликвидации большевистского наследия, вновь фактически ограничивалась. Вместо нее появилось карточное снабжение (51). Оживился и неизменный спутник голода — спекуляция; последовали попытки властей побороть ее. В сентябре в "Боткинской жизни" появилось следующее распоряжение уполномоченного С. Егорова: "Ввиду того, что за последнее время в г. Воткинске наблюдается развитие спекуляции в чрезвычайных размерах, считаю необходимым предупредить лиц, занимающихся таковой, что переворот совершен не для того, чтобы потворствовать хищничеству и грабежу населения со стороны спекулянтов, пользующихся всем, чтобы набить свои карманы, и что поэтому Прикамский комитет членов Учредительного собрания в лице уполномоченных органов будет беспощадно бороться со спекуляцией и спекулянтами, как врагами народа, предавая их суду по всей строгости закона" (52).

Пришлось жителям восставших городов испытать на себе и трудовые мобилизации. В описаниях боев вокруг Ижевска можно встретить упоминания о мощной линии укреплений, оборудованной повстанцами. О том, как она создавалась, дают наглядное представление некоторые документы, изданные повстанческими властями. "Всем гражданам без исключения (кроме рот (53)) в возрасте от 16 до 50 лет, — говорится в одном из них, — завтра 7 сентября в 7 часов утра явиться с топорами, лопатами и продовольствием на два дня на Михайловскую площадь. Не имеющие лопаты и топора получат таковые от квартальных, которые на время работ мобилизуют их у обывателей квартала... Немедля становитесь все на окопные работы. Все за лопату! Лопата спасет Ижевск: чем глубже в землю, тем крепче защита". Для тех, кто не хотел понимать серьезность переживаемого момента, пояснялось, что любая "попытка уклониться от работ будет преследоваться со всей строгостью" (54).

В условиях острой нехватки средств на содержание повстанческой армии, постоянными стали призывы к сознательности и патриотизму рабочих. Одно из воззваний ижевских властей призывало население "немедленно жертвовать или сдать за плату, по определенным ценам, теплые вещи, имеющиеся в двойном количестве или те, без которых можно обойтись, как-то: шубы, полушубки, пальто, куртки, сапоги, валенки, носки, портянки, рукавицы, белье, пиджаки, гимнастерки"; "не стесняйтесь, если жертвуемые или сданные за плату вещи не совсем новые; нужда очень велика, и за все Армия будет очень благодарна". Такие же воззвания выпускали власти Воткинска: "Мы обращаемся с просьбою к товарищам, рабочим и к остальным гражданам: помогите городу в бесплатном шитье белья для Народной армии. Отцы семейств, попросите ваших жен, взрослых дочерей сшить бесплатно хоть по одной паре белья… Зная отзывчивость рабочих масс и граждан, льстим себя надеждой, что они отнесутся к нашей просьбе сочувственно и помогут в трудную минуту государственного возрождения" (55).

Повстанческая власть Ижевска, пытавшаяся найти в начавшейся гражданской войне свой, "третий путь", продержалась всего три месяца — почти столько же, сколько в свое время Парижская коммуна или первый совет рабочих депутатов в Иваново-Вознесенске. Тем не менее вполне успели проявиться существенные черты предложенного ею направления социально-политического развития. Основные мероприятия — и в области административного устройства, и в области труда, и в области налоговой системы, и др. — направлялись на возобновление развития страны по тому пути, который был намечен в феврале и прерван в октябре 1917 года. При этом ижевские власти пытались проводить политику, по возможности учитывающую интересы рабочего люда. Но условия гражданской войны подрывали первоначальные демократические импульсы движения, заставляя ижевские власти эволюционировать в общем для того времени направлении.

Нараставшие трудности подтачивали прочность повстанческой власти. Обострились трения между группировками в повстанческом руководстве. Основу конфликта в их руководстве составляли разногласия, существовавшие между входившими в него правыми социалистами и представителями беспартийного офицерства. По утверждению А.Я. Гутмана, союз фронтовиков согласился на руководство со стороны "четырех членов бывшей учредилки" "весьма неохотно". Лишь позиция прочих социалистических групп, поддержавших эсеров, заставила фронтовиков примириться с их возвышением, да и то лишь временно — до соединения повстанцев с основными белыми центрами. Уже то, в каких словах Гутман описывал формирование и деятельность Комуча, показывает истинное отношение "товарищей по общей борьбе" друг к другу: "Пример самарского Комуча соблазнил и ижевских эсеров, и они поспешили объявить себя Верховной властью, под громким титулом "Прикамский комитет Учредительного собрания", — с сарказмом писал он в мемуарах. — ...обаяние власти самарского Комуча было слишком сильно, чтобы случайно оказавшиеся на поверхности общественной жизни несколько маленьких, никому неведомых людей не соблазнились хоть на короткое время стать "верховными правителями" одного уезда великого государства... Социалистическая зараза, сделавшая свое злое дело в столицах и крупных городах России, перешла на Каму. Вновь к власти пришли случайные, слабые и бесхарактерные люди, проникнутые насквозь узкой партийностью. Пришли эсеры, на сей раз третьестепенные, и померк огонь энтузиазма борьбы за Россию". Результат "социалистического хозяйничанья", по мнению Гутмана, был один: "болтали в Самаре, болтали и в Ижевске, пока не пришли красные и не разгромили все и всех".

Идеалом военных оставалась крепкая единоличная власть. Их не устраивало "второе издание Учредиловки". Они предпочитали "второе издание корниловщины". "Если бы в Ижевске пришел к власти энергичный и твердый вождь и сумел бы движение подчинить себе и им руководить, все пошли бы за ним, — полагал Гутман. — Все подчинили бы его разумной воле. Но в Ижевске к моменту возникновения восстания оказались, к прискорбию, четыре партийных деятеля, для которых догма была важнее, чем государство. Особенно, когда дело шло о власти". По его мнению, Ижевско-Воткинское восстание вполне могло вылиться во "всенародное движение", но для этого им должны были руководить "люди, не связанные крепкими узами с той или иной политической программой, а охваченные идеей спасения России от большевизма и восстановления в стране государственного порядка" (56).

Не оставались в долгу и социалисты. Пользуясь своим положением в органах власти, они всячески стремились навязать противоположной стороне свои условия политического сожительства. Офицерство, даже его представители, вышедшие из местного заводского населения, рассматривались гражданскими властями как "необходимое зло". На доверие могли рассчитывать лишь те из офицеров, которые состояли в социалистических партиях, такие, как социал-демократ, член заводского комитета Юрьев, долгое время командовавший Боткинской группой повстанцев. Постепенно давала свои результаты пропаганда социалистов за "прекращение братоубийственной войны". Некоторые социалисты готовы были идти и дальше, считая, что лучше власть большевиков, "чем погоны и порядки царской армии", которые "навязывались" повстанцам из Сибири. Накануне падения Сарапула уполномоченный Прикамского Комуча эсер Михайлов, по свидетельству Гутмана, сказал ему: "Мы лучше примиримся с большевизмом, чем с реакцией". А "в кадры "реакции" социалисты, как и во времена Керенского, в первую очередь относили "контрреволюционное офицерство"" (57).

Результатом соперничества между социалистами и офицерством становилось положение своеобразного двоевластия, когда отношения между военной и гражданской администрацией выливались в открытое противоборство. На таком фоне и разразился скандал, ставший последним в цепи кризисов повстанческой власти и послуживший предвестием ее падения. Его начало может быть отнесено к 20 октября, когда на совместном собрании старших чинов армии и Прикамского комитета членов Учредительного собрания Федичкин предложил начать экстренную эвакуацию раненых, женщин и детей, а также ценного имущества и вооружения на восточный берег Камы. Свое решение он обосновывал тем, что через неделю у ижевцев не будет ни одного патрона и тогда им придется "бежать из Ижевска голыми по льду" (58). Предложенный Федичкиным план понимания не встретил. Более того, Евсеев, к тому моменту ставший гражданским руководителем повстанческого края, назвал предложения Федичкина трусостью. Федичкину ничего не оставалось, как, сославшись на "расстроенное состояние здоровья", подать в отставку. Отставка была немедленно принята. В приказе Евсеева № 12 от 23 октября двусмысленно говорилось, что Федичкин увольняется с должности командующего Прикамской народной армии "ввиду его болезненного состояния, угрожающего крайне опасными последствиями для обороны" (59). Однако страх перед возможностью военного переворота был столь велик, что по завершении заседания весь состав гражданского правительства немедленно удалился в неизвестном направлении. Через некоторое время стало известно, что "верховная четверка" перебралась в Воткинск. В результате решение об эвакуации принято так и не было, а в руководстве Прикамской народной армией произошли серьезные перемены. На место Федичкина был назначен социалист Юрьев. Командование ижевскими частями перешло к штабс-капитану Н.И. Журавлеву — человеку, ижевцам почти неизвестному, даже в кругах старших начальников. Тем самым изменения, по всей вероятности, шли по линии "укрепления" командования повстанческой армии офицерами, близкими или лояльными лично по отношению к Евсееву (60).

Неурядицы в руководстве повстанческой республикой, усиление анархии и антидемократических тенденций в жизни повстанческого края вызывали растущее недовольство населения Ижевска, особенно среди рабочих. В середине сентября в защиту арестованных в дни августовского восстания выступил Союз металлистов. Составленной Союзом специальной делегации было поручено потребовать от военных властей улучшить условия содержания узников и отпустить невиновных (61). В различных слоях заводского населения усиливались большевистские настроения. Этому в немалой степени способствовала деятельность подпольных групп из большевиков и беспартийных рабочих. Агитаторы, снабженные большим количеством коммунистической литературы и денег для привлечения населения на свою сторону, проникали в восставшие районы и разрушали тыл повстанцев изнутри. Их деятельность в Ижевске, Воткинске и особенно в Сарапуле велась, как с явным сожалением отмечается в белых источниках, практически безнаказанно. Большевистские настроения проникали и в Народную армию, усиливая процессы ее разложения. Целые подразделения Народной армии начали переходить на сторону красных, что совсем недавно было немыслимо (62).

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: виленкин математика 6 класс решебник, отчет о прохождении практики.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата