Угрешские походы царя Алексея

Талина Г. В.

Придворная жизнь Московской Руси неотделима от такого явления как государев поход. Развиваясь на протяжении долгого времени, эта традиция достигла своего пика в XVII столетии. "Походами" в тот период считали все царские выезды. Свое название походы, как правило, получали от того места, куда они предпринимались. Все походы можно условно разделить по их характеру на гражданские и военные. Среди гражданских выездов выделяются торжественно-церемониальные и деловые, и, кроме того, - светские и богомольные. Последние, как правило, были связаны с посещением государем тех или иных монастырей.

В начале XXI столетия сложно оценить все то огромное значение, которое придавали наши предки церемонии царского выезда. Для них же сама процедура похода была призвана решить ряд важнейших задач, направленных на поддержание и усиление статуса монаршей власти.  

К середине XVII столетия окончательно сложилась концепция "русской православной монархии". Власть государей рассматривалась как богоданная и наследственная в роде российских скипетродержавцев. Помимо этого русский царь представлялся истинным православным монархом и защитником вселенского православия. Считалось, что идеальный православный государь должен быть чинен, кроток, богобоязлив, милосерден, благообразен. Следование данному канону (уделение большого внимания молитве, посещение монастырей, прислуживание в монастырях больным монахам и т.д.) должно было обеспечить царю всеобщую любовь его подданных.  

Совокупность перечисленных характеристик нашла свое отражение в неофициальном царском титуле, носителями которого являлись все первые Романовы, и который исторически закрепился только за одним из них - царем Алексеем Михайловичем. Этот титул впоследствии стал выражаться одним словом - "тишайший", но в период правления Алексея Михайловича в трудах одного из его современников и сподвижников Симеона Полоцкого звучал как "благочестивейший, тишайший, самодержавнейший великий государь, царь и великий князь". Таким образом, царский титул в XVII веке являлся не характеристикой реального человека, а отражением представлений об идеальном православном государе.  

Каждый царь этого периода, как и все наделенный добродетелями и пороками, должен был вживаться в искусственно созданный образ, находясь в вечной погоне за "идеальным государем". Задача решалась легче, если предписанные церемониалом действия совпадали с духовной потребностью самого монарха. Для Алексея Михайловича таковыми являлись богомольные походы. Царь, будучи человеком глубоко верующим, искренним и нравственным, в каждое дело, начатое им или совершаемое по традиции своих предков, пытался вложить частицу своей души и своего неравнодушия. Исполнять обряд или совершать церемонию только в силу того, что "так было принято" царь не хотел, полагая, что в этом проявляется один из самых страшных пороков - лицемерие ("служение двум господам - Богу и дьяволу").

Богомольные походы, являясь государственной необходимостью и личной потребностью царя, прочно заняли свое место в распорядке его жизни. Выезды в монастыри по сравнению с рядом иных походов были одними их самых продолжительных, занимая от трех дней до полутора недель. В некоторых случаях на богомолье вместе с государем отправлялась практически вся царская семья и огромная царская свита.  

Склонность к творчеству, по мнению большинства историков, когда-либо писавших об Алексее Михайловиче, составляла одну из основных черт характера и собственно личности этого человека. В отношении церемоний она проявилась в полном объеме, приведя к созданию множества новых, неповторимых ритуалов. Можно сказать, что именно в этот период церемониальная жизнь Московской Руси достигла своего пика, в котором сплелись воедино черты обрядности духовной и светской. Богомольные царские походы третьей четверти XVII века стали венцом русской национальной традиции, воплощавшейся Московским царским двором, в рамках которой светская обрядность не воспринималась как противостоящая обрядности церковной, а напротив трактовалась как выраставшая из той символики и того ритуала, который был воплощен в церковном чине. Пришедший на смену Московскому Петербургский период был подчас связан с пониманием светского как "антицерковного", что, естественно, не вело к атеизму, но воплощалось при царско-императорском дворе через чередование строго разделенных ритуалов светского и духовного содержания. 

Творчество царя и его ближайшего окружения в церемониальной сфере привели к тому, что каждый царский поход, и даже богомольные походы стали непохожи один на другой, для каждого разрабатывался свой чин (сценарий). В этих чинах оставались некоторые традиционные, общие черты, но непременно дописывалось новое, проистекавшее от особенностей места - конечной цели похода (конкретного монастыря, святого - покровителя монастыря и т.д.) и особенностей периода жизни царской семьи, в который происходил поход.  

Различия начинались уже со стадии самого переезда в тот или иной монастырь из Кремля. Наибольший интерес представляли особо торжественные походы. Процессия высокопоставленных богомольцев растягивалась на несколько километров. Впереди везли все необходимое для размещения царского семейства: казну столовую и шатерную; царских лошадей, количества которых хватило бы целому полку; запасную казну или "стряпню" - предметы обихода царской семьи, образа царского моления, "оружейную стряпню". В конце этой группы следовала специальная "поборная телега", предназначенная для вещей, подносимых государю в пути. Следующая группа была представлена "царским поездом", который сопровождал царский конюшенный чин и стрельцы со стрелами. У царской кареты ехали думные и придворные чины: бояре, окольничие, думные дворяне, стольники и другие. Царская карета обычно запрягалась шестью лошадьми. При особо торжественный выездах их количество могло быть увеличено в двое. В царской карете мог размещаться старший царский сын, официально объявленный наследником, наиболее приближенные к царю бояре или ближние бояре, кто-либо из особо почетных гостей русского двора. Замыкали процессию царица, царевны и младшие сыновья государя, размещенные в специальной карете. Их выезд обставлялся почти с такой же пышностью, как и царский поезд.  

В зависимости от обстоятельств, связанных с напряженностью придворной жизни и работы, переезд до монастыря из столицы мог занимать разное время. При особо торжественных выездах отводилось время на отдых в пути, для чего на станах раскидывались богатейшие шатры, обтянутые снаружи тонким алым сукном с изображением различных фигур и обитые внутри шелковыми, серебряными и "золотными" тканями, вышитыми золотыми и серебряными облаками. Пространство внутри такого шатра разгораживалось на более уютные и небольшие помещения при помощи суконных занавесей-стен. Шатерно-палаточный городок огораживался неким подобием забора из рогаток и охранялся вооруженной царской стражей, не подпускавшей во время стоянки никого к государю более чем на расстояние выстрела. Исходя из этой процедуры, не следует полагать, что в умах населения насильственно культивировалась мысль о недоступности царя для подданных. Напротив, в царских походах государя, как правило, сопровождал "челобитенный" дьяк, ведавший приемом прошений от населения, непосредственно адресованных на высочайшее имя.  

Размах и пышность царских походов оказывали должное воздействие не только на подданных царя, но и на иностранцев, посетивших Россию, формируя представление о Московском дворе и русском государстве как об одном из самых богатых и великих. Один из польских резидентов сообщал представителю Священной Римской империи Де Батонию, а тот в свою очередь своему императору: "Ни в каком государстве такого великолепного чину в Государьских походах нет... Господь Бог по милости к себе благоверного Великого государя его царского величества подал государству его... всякие благополучия и счастье и между всех посторонних государств честию и богатством и всяким преимуществом яко солнце между иными светилами сияет".  

Организацию царского богомольного похода брал на себя патриарх и церковные власти. Заблаговременно в монастырь направлялась патриаршая грамота, в которой владыка мог либо просто извещать настоятеля о прибытии государя, либо же давать те или иные наставления по убранству монастыря и иным вопросам. Из всех патриархов, сменившихся за время царствования Алексея Михайловича, наибольшего размаха достигали монастырские приготовления при деятельном и властолюбивом Никоне. Далеко неполный перечень патриарших поручений в связи с одним из рядовых царских богомольных походов выглядел следующим образом:

- "сделать к царскому пришествию царское место деревянное и велеть вырезать хорошо и вызолотить, а будет вам царского места вырезать и позолотить не успеть, и вам бы царское место убрать гораздо хорошо бархаты и атласы злотоглавыми",

- "прежние гостинные места... снять и поставить в ином месте, где пригоже, потому что те гостинные места плохи и Царского Величества к состоянию непристойны",

- "срубить колокольница возле большого колокола, чтоб колокола все перенесть и поставить в одном месте, а сделать колокольница в вышину сажень четырех или пяти, и покрыть хорошенько шатром",

- "Из братьев убрать 12 братов перед царем и перед нами орацию говорить краткую, и богословную, и похвальную",

- "а с соседями б вам и с окольничими людьми жить безсорно и безмятежно, а буде есть у вас с кем ссора, и вам бы с теми людьми как-нибудь сделаться, чтоб при государьском пришествии ни от кого на вас челобитья не было, чтоб вам от царского величества на себя в том кручины и гневу не навесть и огласки в том лихия не было".

Среди всех монастырей в России XVII столетия и ранее, особо выделялись царские монастыри, которые назывались государевыми богомольями. Именно такие монастыри давали свое имя государевому богомольному походу. Наиболее известными богомольными походами поныне остаются Троицкие, но эта известность скорее обусловлена неисследованностью других походов, чем незначимостью для московских царей посещения иных монастырей. Различные источники XVII века, особенно Дворцовые разряды неоднократно фиксируют и уделяют огромное внимание Угрешским походам.  

Николо-Угрешский монастырь, по приданию основанный еще Дмитрием Донским и встречающийся в летописях с XV в., в XVI столетии усилился, имел свое подворье в Москве, в Кремле, а в XVII столетии наступил истинный расцвет монастыря, связанный с правлениями царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. Документально зафиксировано, что Михаил нанес в монастырь девять, а Алексей тринадцать визитов. Возможно, что посещений монастыря царскими персонами было более, так как документы фиксировали, как правило, только официальные богомольные походы. Под ними следует понимать такой царский поход или выезд, при котором давались и заносились в разряды царские указы о походе и составе свиты, указы, назначавшие официальный государственный орган Комиссию на Москве, которой поручалась столица в отсутствие царя. Если же царь совершал кратковременный выезд в монастырь, занимавший всего несколько часов, предпринятый спешно, то вся процедура, могла не обставляться соответствующими указами, и не отражаться в документах разрядного типа. Так, среди походов Алексея Михайловича, относящихся к 60-м годам XVII в., официально зафиксированы в качестве Угрешских походов выезды 1661, 1663, 1664, 1668 и 1669 годов. Между тем, по другим источникам доподлинно известно, что Алексей был в Николо-Угрешском монастыре, когда там содержали протопопа Аввакума, "ходил вокруг темницы, стонал", все еще не оставляя мысль склонить мятежного протопопа и своего бывшего единомышленника по "Кружку ревнителей древнего благочестия" в "новую" веру. Аввакум же содержался в монастыре с 14 мая 1666 г семнадцать недель до начала сентября 1666 г. Это посещение монастыря царем относят к тринадцати известным посещениям, но оно не относится к богомольным походам, и дает возможность предположить, что могли быть и другие подобные данному "тайные", неофициальные выезды.  

Каждый цикл царских богомольных походов, связанных с определенным монастырем, в царствование Алексея Михайловича приобрел свою специфику. Так Троицкие походы чаще всего представляли собой выезд всей царской семьи, что и приводило к увеличению общей численности свиты (только за каретой царицы по тогдашнему церемониалу могло следовать от 80-ти до 100 человек дворян). Угрешские походы сочетались с выездом на охоту, считавшуюся на Руси - забавой мужской, требующей соответствующей царской компании. Если учесть, что царь Алексей был страстным охотником, особенно с ловчими птицами, то Угрешские походы становились одними из любимых для государя: здесь он мог отдохнуть и духовно и физически. Такую окраску Угрешские походы смогли получить в силу одной особенности: недалеко от Николо-Угрешского монастыря располагалось село Остров - древняя родовая отчина московских великих князей, при Алексее Михайловиче, ставшая одним из "потешных" сел. (Охоту в тот период относили к числу "зверовых потех"). Посещение Николо-Угрешского монастыря стали сочетать с посещением Острова. Другая особенность Угрешских походов состояла в том, что они были приурочены к "Николину дню" и начинались 8 или 9 мая. Первый раз в царском сане Алексей Михайлович совершил Угрешский поход 8 мая 1647 г. Первые походы (1647, 1648,гг.) еще отличались традиционностью, следованием древнему чину посещения монастырей: государь отстаивал праздничную службу, ходил в трапезную, "кормил братию". Первый перелом в отношении Алексея к монастырю, пожалуй, произошел в 1652 г. Видимо царь не планировал изначально длительную поездку, так как 8 мая он взял с собой только шесть думных чинов, среди которых были люди на протяжении долгих лет составлявшие ближайшее окружение царя: Я.К. Черкасский и Ю.А. Долгорукий. По сведениям "Дворцовых разрядов" в период с 9 по 12 мая царская свита увеличилась более чем в три раза. Поскольку самовольный приезд к царю без царского указа или распоряжения являлся грубым нарушением тогдашних порядков и придворного этикета, несложно предположить, что царь в первый же день своего пребывания в монастыре изменил намерения, решил задержаться в Угреше и вызвал необходимое ему количество думных и придворных чинов. После этого царь от обычных посещений монастыря перешел к комбинированным поездкам "к Николе на Угрешу" и в Остров.  

Важнейшие изменения в процедуре и значимости Угрешских походов произошли во второй половине 60-х гг. и были вызваны рядом обстоятельств жизни страны, русской православной церкви и самого монастыря.  

В 1666 г. завершилось длившееся несколько лет "дело патриарха Никона". Патриарх, с именем которого связано проведение одной из самых значимых церковных реформ, положившей начало Расколу русской православной церкви, в своей честолюбивой борьбе за власть не столько духовную, сколько светскую вошел в сильнейшее противоречие с интересами усиливающейся и абсолютизирующейся царской власти. Выдвинув тезис "священство выше царства" он окончательно уничтожил возможность примирения со своим бывшим "собинным" другом царем Алексеем. Для окончательного суда над Никоном, царь был вынужден прибегнуть к помощи вселенских патриархов, двое из которых (Александрийский и Антиохийский) 2 ноября 1666 г. прибыли в Москву, где провели более двух лет, став важным козырем царской политики и непременными фигурами как церковных, так и светских церемоний.  

В мае 1668 г. скончался тесть царя Алексея Михайловича боярин Илья Данилович Милославский, еще в 1648 году, после Московского восстания и отстранения от власти Бориса Морозова формально возглавивший московское правительство. На 20 мая 1668 г. было назначено отпевание боярина в церкви преподобного Сергия Чудотворца в Троице-Сергиевом монастыре. Илья Данилович - человек, не блиставший особыми талантами при жизни, не раз получавший укоры и побои от венценосного мужа своей дочери, уходил в вечность, сопровождаемый невиданной доселе по торжественности похоронной церемонией: его отпевали сразу три вселенских патриарха: Александрийский Паисий, Антиохийский Макарий и Московский Иоасаф. Вместе с Милославским уходила целая эпоха, а царское окружение вступало в новый виток борьбы за власть. Кому предстояло возглавить правительство и стать первым советником царя в последующие (как оказалось - последние) годы жизни Алексея Михайловича - вопрос, который 20 мая 1668 г. волновал практически всех. Через несколько месяцев (4 марта 1669 г.) скончалась и первая супруга Алексея, дочь Ильи Даниловича Милославского царица Мария Ильинична. И без того ослабленный клан Милославских прекрасно понимал, что это был последний шаг к потере власти: далеко не старый царь в любой момент мог жениться вторично, а новые царские свойственники занять место около трона.   

На фоне этих событий в стране Николо-Угрешский монастырь, напротив, вступил в один из самых благополучных периодов своего развития, связанных с именем игумена Викентия (1666 - 1672 гг.). Викентий пользовался особым доверием царя Алексея. Недаром в его монастырь поместили в 1666 г. расколоучителей, и на Викентия возложили задачу в последний раз склонить Аввакума и его сподвижников на сторону официальной церкви и царской власти. За свои заслуги и не без покровительства царя (без учета его воли не производилось ни одно серьезное назначение ни в светской, ни в духовной иерархии) Викентий в 1672 г. в сане архимандрита был переведен в Рождественский Владимирский монастырь, а с 1674 г. 20 лет начальствовал в Троице-Сергиевой Лавре. Именно при Викентии в знак особого внимания царь подарил Николо-Угрешскому монастырю "Житие и Чудеса Святителя Николая в лицах". (Подобные подношения делались не чаще, чем раз в царствование, могли не делаться вовсе). Житие было написано полууставом на 421 листе, переплетено в синий бархат с серебряными застежками и содержало 407 изображений, писанных красками и золотом. 

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: курсовая работа по экономике, онегин сочинение.





1  2 | Следующая страница реферата