Виргиния

В апреле 1606 г. Яков I пожаловал двум акционерным компаниям, Лондонской и Плимутской, хартии, по которым им предоставлялось право на колонизацию Виргинии — восточного побережья Северной Америки между 34° и 45° с.ш. Владения первой компании находились на юг от 41°, а второй — на север от 38° с.ш. Территория, заключенная между ними, подлежала совместному заселению после освоения главных владений.

Король считался суверенным хозяином всей земли колоний, что выражалось в обязательстве компаний отчислять ему пятину от добытых в колониях золота и серебра, а также наделять поселенцев землей от его имени. При этом пользование землей устанавливалось в форме «свободного сокеджа» — льготного феодального держания, приближавшегося в тогдашней Англии к частному землевладению. Для общего руководства заморскими территориями король назначил Виргинский совет, куда входили представители обеих компаний. В Америке управление возлагалось на советы колоний, назначаемые правлением соответствующей компании.

Будущие поселенцы были объявлены полноправными подданными английской короны. Однако в первые годы основания колоний им полагалось работать совместно, отдавая компании все произведенные товары и получая за свой труд продукты и все необходимое из складов, содержимое которых распределялось советом колонии. Плимутская компания отправила первых поселенцев в августе 1606 г. Укрепиться в Виргинии им не удалось по той же причине, что и поселенцам «потерянной колонии». Немногие оставшиеся в живых вернулись на родину. Деятельность плимутцев надолго замерла. Поселенцы Лондонской компании отплыли из Англии в декабре 1606 г. В мае следующего года на реке, названной Джеймс, основали форт Джеймстаун. Положение его жителей оказалось очень трудным. Место было малярийное, вода плохая, и ее не хватало. Освоение девственной страны людьми без специальных трудовых навыков шло очень медленно. Небольшие запасы продовольствия иссякали, гибли от сырости, подтачивались грызунами. Охотиться и ловить рыбу никто по-настоящему не умел. Подступал голод. Первое время выручали соседи-индейцы. Но, как и в других случаях, несправедливое к ним отношение вскоре посеяло вражду. Положение колонистов стало гибельным. К тому же компания, убедившись в том, что Виргиния лишена драгоценных металлов и через нее нет прохода на Восток, к сокровищам Индии и Китая, стремилась возместить затраченные средства экономией посылаемых продуктов и доходами от продажи виргинских товаров. Колония же пока могла поставлять только лесоматериалы. Их заготовка требовала огромных усилий от неустроенных, голодных и больных людей. Многие не выдерживали и умирали.

К 1610 г. в Виргинию было завезено около 500 поселенцев. К весне указанного года в живых осталось всего 60 — еле двигавшихся, упавших духом, осажденных индейцами, непрерывно ссорившихся. Раздоры вынудили покинуть Виргинию самого энергичного и деятельного члена совета капитана Джона Смита — первого летописца страны и составителя ее первой, прекрасно исполненной карты. К этому времени Лондонская компания добилась от короля большей самостоятельности. Члены Виргинского совета и казначей, который осуществлял текущее управление делами, избирались теперь акционерами, которые на регулярно созываемых общих собраниях решали важнейшие вопросы. Это усилило буржуазные начала в структуре компании и привлекло новых акционеров. Чтобы наладить жизнь колонии, туда был назначен полновластный губернатор. Совет колонии превратился в совещательный орган. Так как Плимутская компания не проявила признаков жизни, именно Лондонскую стали именовать Виргинской компанией, под именем которой она и вошла в историю. В колонии постепенно складывалась определенная общественная структура. Высший слой общества Виргинии составляли члены колониальной администрации во главе с губернатором, средний слой — немногочисленные английские джентльмены, акционеры компании и другие поселенцы, которые сами оплатили свой переезд в Америку. Это были фримены колонии. Низший слой включал людей, посланных в Америку за счет Виргинской компании. С ними заключался контракт на определенный срок (7 лет, иногда менее), в течение которого они обязывались за «достаточно разумное» питание и снаряжение выполнять поручаемую им работу по специальности или любую, предписанную колониальной администрацией. Предполагалось, что после окончания срока контракта каждый из них получит земельный надел. Однако конкретных обязательств компания на себя не брала. Законтрактованные поселенцы назывались сервентами.

Сервенты рекрутировались главным образом из обездоленных людей, а частично набирались из уголовных преступников. Иначе говоря, значительная часть колонистов отправлялась в Виргинию против собственной воли или в силу крайней нужды. Ехали они в неизвестную страну с едва тлевшей надеждой на получение клочка земли в далеком будущем. Согласно тогдашнему английскому законодательству положение сервентов мало чем отличалось от положения рабов. Следуя инструкциям, губернаторы прибегали к драконовским мерам наведения порядка, стараясь добиться от колонистов максимальных усилий при исполнении ими работ. Это, а также размещение колонистов в «общем доме», совместный обязательный труд, нормированное распределение продуктов и их постоянная нехватка, страх перед нападением индейцев, заставлявший быть всегда начеку, делали жизнь колонистов каторжной в условиях военного поселения. Охотников ехать в колонию становилось все меньше.

Престиж компании и колонии мог быть восстановлен только ее процветанием, ее доходностью. Пока в Лондоне думали, как поправить дела, губернатор Дейл, правивший Виргинией в 1614—1616 гг., осуществил там важное нововведение. За определенную плату наиболее состоятельные колонисты получили участки земли в 3 акра при условии ежегодно вносить установленную продуктовую ренту. Кроме того, в их обязанность входило месяц в году отработать на «общей земле» компании. Работавшим на ней сервентам разрешалось теперь месяц в году трудиться для собственного прокормления. Даже небольшая возможность для проявления инициативы и предприимчивости повысила производительность труда, несколько облегчила задачу обеспечения колoнии продовольствием, послужила ее расширению за пределы Джеймстауна. Началось активное освоение культуры табака, первый груз которого был отправлен в Лондон в 1616 г. и там выгодно продан. Тогда же компания приступила к наделению землей своих акционеров. На каждую акцию, стоившую 12 ф. 10 ш. (по тем временам солидная сумма), полагалось 50 акров с обещанием приращения участка до 200 акров после расширения освоенной территории. Те же 50 акров получали люди, отправлявшиеся жить в Виргинию, оплачивая свой проезд, а также те, кто оплачивал проезд туда будущих колонистов. Ехавшему за счет компании по истечении срока 7-летнего контракта также полагался надел в 50 акров.

Право на получение надела за переезд в колонию или за отправку туда поселенца со временем стало именоваться подушным правом. Оно послужило для многих отправной точкой для расширения своих земельных владений. Однако первыми крупными землевладельцами Виргинии в основном оказались высшие служащие компании и колониальной администрации, которые за исполнение своих обязанностей получали теперь наделы в сотни акров в соответствии с занимаемым положением и в награду за «усердие». Вводимые правила допускали землевладение объединенных собственников — «ассоциаций», которые составлялись из людей, субсидировавших отправку в колонию поселенцев. Некоторые ассоциации стали таким путем владельцами огромных территорий. Подушное право сервентов на земле ассоциаций компания не определяла. Оно оговаривалось в контрактах, заключаемых сервентами и их нанимателями. Принятые меры не могли сразу же повлиять на жизнь колонии и обеспечить ее доходность. Уставшие ждать прибылей, недовольные деятельностью казначея компании Томаса Смита акционеры на общем собрании 1618 г. избрали нового — Эдвина Сэндиса. Решением того же собрания размер земельного надела за акцию увеличивался до 100 акров. Человек, оплативший свой проезд и проживший в Виргинии три года, приобретал права владельца одной акции; сервент компании, отслуживший 7 лет (случалось редко из-за огромной смертности сервентов),— такое же право с обязательством выплачивать фиксированную ренту (квит-ренту) в 2 ш. («старые колонисты»). Человек, оплативший свой проезд, по истечении трех лет должен был получить 50 акров при ренте в 1 ш.; сервент, отправляемый компанией,—такой же надел и при той же ренте через 7 лет («новые колонисты»). Земля предоставлялась в вечное наследственное пользование, номинально оставаясь королевской землей, уступленной компании по хартии.

Учитывая бесчисленные жалобы на произвол губернаторов, компания издала ордонанс, которым учреждался собственный законодательный орган колонии — Генеральная ассамблея. В нее входили члены совета колонии, а также по два представителя от крупнейших поселков. Губернатору надлежало собирать ее один раз в год. Принятые ассамблеей законы не должны были противоречить законам метрополии, губернатор обладал правом вето. Это сильно ограничивало полномечия ассамблеи. Сам факт создания представительного учреждения колонии, однако, был для ее обитателей весьма значительным событием. В реформе 1618 г. получила развитие тенденция стимулировать деятельность компании расширением прав акционеров, а предприимчивость колонистов — предоставлением им земельных наделов. Теперь — и расширением гражданских прав колонистов. Тенденция, являвшаяся отражением процесса буржуазного развития, происходившего в Англии. Реформа адресовалась наиболее зажиточным колонистам и служила их интересам. Новоиспеченные крупные землевладельцы, используя свое влияние, а также членство в колониальном совете и протекцию губернатора, стали депутатами первой ассамблеи, созванной летом 1619 г. Они поспешили защитить свое привилегированное положение и собственность. Принятый ими закон обязывал зарегистрировать всех сервентов Виргинии, а впредь регистрировать каждого прибывшего с указанием даты окончания срока контракта, чтобы предотвратить всякую возможность уклонения от обязательств. Несоблюдение сервентами условий контрактов, заключенных в Англии, предписывалось строго наказывать. Сэндис, став казначеем, проявил большую энергию. В Виргинию отправили значительное число поселенцев. Развитие ее хозяйства стимулировали доставкой виноградных лоз и шелковичных червей. Послали в колонию опытных ремесленников (стеклодувов, бочаров и т. п.), скотоводов, рыбаков. Все это поглотило остатки казны компании. Шелководство и виноградарство не дали результатов из-за местных природных условий и отсутствия у колонистов необходимого опыта. Неустроенность на новом месте мешала работе ремесленников. Прибытие в колонию большого числа новых поселенцев, плохо и наспех экипированных, зачастую болевших или ослабевших за время долгого пути, легло на нее тяжелым бременем. Не хватало жилищ. Скученность порождала эпидемии. Но главное — вновь выросла до трагических размеров проблема пропитания. Смерть разила людей. Из 4,5 тыс. привезенных в Виргинию к 1622 г. в живых осталось не более трети. Тем временем казна компании окончательно иссякла, и к 1622 г. компания фактически обанкротилась. Никто не хотел субсидировать убыточное предприятие. Для борьбы с голодом (и для экономии средств) компания и ее губернаторы принуждали колонистов заниматься хлебопашеством и скотоводством, отдавали приказы освободить землю от табака. Усилия, не принесшие результатов. Виргиния переживала тогда «табачную лихорадку», которая затянулась на долгие годы. Она стимулировалась тем, что прекрасно прижившийся в колонии табак пользовался большим спросом в Европе и стал единственной доходной отраслью местного хозяйства. Представлялось проще купить необходимое на выручку от проданного табака, чем с большими усилиями осваивать другие культуры или разводить скот. Ожидаемое обогащение от табачных плантаций приходило к немногим, но приходило. Поэтому табак рос на землях губернатора, его разводили священники, все, кто имел хотя бы крошечный участок земли. В Виргинию ехали, чтобы заниматься табаководством. «Табачная лихорадка» разожгла в колонистах страсть к наживе, удовлетворить которую можно было расширением посадок табака и увеличением рабочих рук в табачном хозяйстве. Это привело к более хищному и безжалостному вытеснению индейцев с их земель и попыткам превращения их в рабов. В марте 1622 г. индейцы ответили на это восстанием, целью которого было изгнание чужестранцев. Было убито более 300 колонистов. Многие умерли от лишений, оставшись без крова и припасов. После «бойни», как в английской и американской историографии именуется восстание индейцев, в колонии проживало менее 500 жителей, влачивших жалкое существование.

Случившееся окончательно дискредитировало Виргинскую компанию. Финансовый банкрот, она рассматривалась теперь и как виновница гибели людей, поскольку не позаботилась об обороне колонии. В 1624 г. Яков I повелел ликвидировать компанию.

В 1625 г, на английский престол взошел Карл I. Он объявил Виргинию владением, находящимся под его непосредственной властью. Управление колонией перешло в руки назначенного им губернатора.

На этом заботы о ней нового монарха закончились. Но, несмотря на отчаянное положение, в котором она находилась, Виргиния на этот раз не стала вновь «потерянной колонией». Индейцы, не решившись штурмовать Джеймстаун, ушли. Колонисты собрали все свои силы и, получив подкрепления, начали контрнаступление, вылившееся в поголовное истребление всех соседних племен. Двадцатилетний опыт освоения страны помог справиться с острой нуждой в жилье и пропитании. Ухудшившееся при Карле I положение английского народа и продолжавшаяся «табачная лихорадка» обусловливали приток новых колонистов. Виргиния выстояла.

После ликвидации Виргинской компании король утвердил земельные держания, полученные от нее его заморскими подданными. При этой общей правовой основе в колонии происходили изменения в структуре землевладения. После «бойни» 1622 г. ассоциации, хозяева которых жили в метрополии, распались. На их территории появились новые люди, купившие землю у хозяев или колониальной администрации, занявшие ее явочным порядком. Король жаловал землю новым чиновникам. Все землевладельцы должны были выплачивать квит-ренту. Но виргинцы уклонялись от выполнения этого обязательства. Центральная власть была далеко, а из колонии поступали жалобы на расстройство дел после войны с индейцами. Заодно с колонистами были тогдашние губернаторы, которых недавно вступивший на престол король для простоты назначал из числа виргинцев.

Не в интересах самого правительства было проявлять излишнюю строгость и требовательность как в вопросе земледержания, так и сбора ренты. В таком случае колония бы опустела. Сбор ренты фактически не проводился до 40-х годов и был налажен только к концу столетия. С усилением «табачной лихорадки» главным способом и обыденной практикой приобретения земли в колонии стало получение подушного права, которое оформлялось местной администрацией. Получение этого права сопровождалось бесчисленными ухищрениями и злоупотреблениями. Они применялись, чтобы обойти законную процедуру и получить возможно больше земли: одного и того же человека регистрировали по нескольку раз; капитаны выдавали своих матросов за привезенных сервентов, а получив патент на землю, продавали его, отплывая из Виргинии; в списки включались «мертвые души»; клерки, получая взятки, смотрели на все сквозь пальцы, сами продавали патенты хозяевам мнимых сервентов, колонистам, которые, съездив в Англию, возвращались домой, и т.д. Приобретение участка по подушному праву постепенно превращалось в осложненную форму покупки земли.

Земля Виргинии в значительной части была еще девственной. Расчистка ее для основания табачной плантации поглощала много времени и значительные силы. Разведение табака — трудоемкая работа. За 5—6 лет он истощал почву, что требовало перенесения плантации на Другое место, которое было необходимо готовить заново. Без рабочей силы, дополнительной к той, которой мог обладать один колонист, пусть с семьей, создать доходную плантацию было очень трудно. Дополнительная рабочая сила — сервенты — доставлялась из Англии за немалые деньги.

Иначе говоря, чтобы вести доходное хозяйство, необходимы были средства. Бывшие акционеры и колониальные чиновники не всегда имели их в достаточном количестве, а также не всегда обладали нужными деловыми качествами. Поэтому с течением времени крупными влиятельными землевладельцами и табачными плантаторами становились главным образом предприимчивые люди, располагавшие средствами. Добывались эти средства зачастую самыми темными путями, порой ценой преступлений. Средства пускались «в дело». В Виргинии это было экстенсивное табаководство, ориентируемое на экспорт для получения коммерческой прибыли. Тех, кому удалось разбогатеть, ведя плантационное хозяйство, историческая традиция называет «виргинскими аристократами», хотя, как правило, в их жилах не текло ни капли «голубой крови». Потребность в средствах для ведения плантационного хозяйства увеличивалась по мере постепенного падения цен на табак (конкуренция английских Бермудских островов, колоний других держав), что толкало к расширению посадок табака. Отсутствие средств на приобретение дополнительных подушных прав и сервентов делало бедных землевладельцев неконкурентоспособными. Их положение осложнялось к тому же политикой метрополии, стремившейся поднять цены на табак сокращением его посадок или уничтожением низких сортов. Если повышение цен при этом компенсировало в какой-то мере потери крупных землевладельцев, то потери мелких оказывались невосполнимыми, что вело к разорению. За счет освободившихся сервентов число мелких землевладельцев почти не увеличивалось.

С ликвидацией компании перестало действовать введенное ею, но еще не успевшее войти в полную силу правило о наделении сервентов землей. Для частных контрактов такое правило с самого начала не было обязательным. Никакого нового законодательства в этом направлении не появилось. Перемены же, происшедшие в жизни Виргинии после ликвидации компании, создали условия, при которых положение сервентов не могло не ухудшиться. Заинтересованность хозяев в рабочих руках и интенсивности труда сервентов привела к усилению эксплуатации последних. Укрепление позиций местных «аристократов», их присутствие в совете колонии — главном судебном учреждении страны — позволяли им устанавливать правовые нормы, которые служили их интересам. Такой нормой становилось постепенно подписание контракта только хозяином. Так бывало и ранее, но обманным путем. В результате представление о сервенте как о юридическом лице изживалось, утверждался взгляд на него как на часть имущества хозяина, которым тот мог распоряжаться так же свободно, как остальным своим имуществом. Обязательство о передаче земли сервенту, даже если оно включалось в контракт, во многих случаях не выполнялось с помощью всяческих уловок (долги, возмещение нанесенных убытков, умышленное уничтожение хозяевами контрактов, и т. д.). Нередко оно выполнялось недобросовестно — выделением неочищенного или трудновозделываемого участка, который колонист не мог обработать физически. Даже приличный надел часто оказывался не под силу бывшему сервенту, не имевшему средств на обзаведение необходимым инвентарем и семенами. Его возвращали бывшим хозяевам за мизерную плату, иногда просто забрасывали, ища счастья в другом месте. Условие о предоставлении земельного участка заменялось иногда другим — выплатой небольшого вознаграждения, как правило табаком или выдачей одежды и необходимых инструментов, разумеется по истечении срока контракта. Хозяева зачастую не выполняли и этих условий. Суровость обращения с сервентами и жестокость применяемых к ним наказаний были обычаем виргинской жизни. Косвенное и прямое принуждение, насилие лежали с самого начала в основе отношения к сервенту. Даже если он добровольно соглашался ехать в Америку, то не от хорошей жизни подписывал кабальный контракт. Насилие, скрытое или открытое, лишало сервента земли в Виргинии и во всяком случае затрудняло ее получение. Это была экономическая потребность хозяйства колонии. Плантационному хозяйству колонии требовались именно сервенты — бесправные, закабаленные работники без земли, чей труд обеспечивал производство табака на продажу и получение от этой продажи коммерческой прибыли.

Сервенты Виргинии являлись теми экспроприированными тружениками (составляя их часть), которые в Англии, лишившись земли и орудий труда, становились пополнением и резервом работников капиталистических мануфактур, а также батраками и арендаторами у землевладельцев, переходивших на буржуазные методы ведения хозяйства. Иначе говоря, в Виргинии создавалось капиталистическое производство, но на уровне и в форме, которые соответствовали времени и месту: неразвитым тогда капиталистическим отношениям в Англии и специфическим условиям производящей табак колонии. ЗО-е годы XVII в. были периодом становления в Виргинии отношений, просуществовавших до конца колониального периода.

Сервенты оказывали посильное сопротивление эксплуатации и угнетению: убегали в леса, жаловались на хозяев колониальным властям и в местные суды, убивали хозяев за причиненные обиды. Однако вера в освобождение по истечении срока контракта и надежда на получение земельного надела, с одной стороны, суровость наказаний за неподчинение хозяевам и побеги — с другой, а также страх перед индейцами сдерживали освободительные порывы и мешали сколько-нибудь серьезной организации сил для активных выступлений. Хотя приток сервентов в указанные годы не прекращался, он не удовлетворял потребностей виргинского хозяйства. Делались неоднократные попытки превратить в рабов индейцев. Все они не дали сколько-нибудь заметных результатов. Индейцы или сопротивлялись порабощению, или уходили из мест, близких к европейским поселениям. Захваченные в плен и обращенные в рабов убегали или гибли, не вынеся неволи. Поэтому к плантационному хозяйству сразу же были приобщены появившиеся в колонии новые рабочие руки. То были руки черных невольников — рабов не временных, не по контракту, рабов пожизненных. Первую партию негров-рабов продал виргинцам в 1619 г. голландский капитан. Английские купцы и виргинские плантаторы не сразу поняли представлявшиеся им возможности работорговли и рабовладения. Революционные события 40-х годов в Англии и колониях, а затем войны англичан с голландцами и французами в 50-е годы задержали внедрение рабства негров в виргинское хозяйство. Но, возникнув в 1619 г., оно постепенно становилось неотъемлемым элементом социально-экономической структуры колонии. С появлением в стране «черных рабов» сервентов все чаще стали именовать «белыми рабами».

События в Англии, отвлекавшие правительство от дел колонии, способствовали тому, что Генеральная ассамблея, которую с самого начала местные «аристократы» использовали в своих интересах, оказалась полностью в их руках. Они довольно решительно отвергали все королевские проекты, которыми правительство хотело поправить свои финансовые дела за счет пошлин на торговлю табаком.

Карл I терпел самоволие виргинских «аристократов», не имея ни средств, ни сил для решительной акции. К тому же он надеялся сделать колонистов своими союзниками в борьбе с парламентом. Чтобы как-то держать их в узде, король не говорил своего последнего слова о статусе ассамблеи, которая, как и учредившая ее компания, могла быть ликвидирована его волей. Со своей стороны ассамблея, отстаивая свои интересы, одновременно, чтобы не прогневать короля, выражала лояльность «делу монарха». Положение изменилось в 1630 г., когда из Лондона в Виргинию прибыл губернатор Джон Харви.

Харви служил до этого в военном флоте и привык к беспрекословному подчинению подвластных ему людей. Он считал такое подчинение обязательным и для колонистов. Это не могло нравиться «аристократии», привыкшей к своеволию. Харви к тому же стремился установить хоть какой-нибудь правопорядок в графствах, на которые при нем была разделена Виргиния и в которых самоуправство местных «аристократов» не знало границ.

Возникшие трения приняли характер конфликта, когда в 1635 г. Карл I прислал новый проект повышения пошлин на табак, а губернатор, следуя инструкциям, попытался вынудить совет колонии согласиться с королевским требованием. Члены совета обвинили губернатора в превышении власти и множестве злоупотреблений. Харви пригрозил арестовать главных фрондеров. Совет потребовал, чтобы губернатор покинул колонию. Харви отказался. «Аристократы» собрали ассамблею, которая утвердила требование совета и избрала нового губернатора — колониста Джона Веста. Харви покинул Виргинию.

Карл I воспринял случившееся как мятеж. Он отправил Харви обратно, но не дал ему солдат. Губернатор оказался совершенно беспомощным, на положении ссыльного. В 1639 г. на место Харви король назначил виргинского плантатора Фрэнсиса Вайатта. Изгнание Харви — первое зримое и ощутимое выступление английских поселенцев Виргинии против королевской администрации и королевской политики. Однако оно не было, как утверждают многие американские историки, ни народным, ни демократическим. Виргинцы 1635 г. не составляли ни нации, ни народа. То было поселение англичан в 5 тыс. человек, из которых 2 тыс. прибыли в страну в указанном году. Никаких доказательств участия в выступлении рядовых колонистов, народа или провозглашения каких-либо демократических прав или требований не имеется. Харви изгнали «аристократы». Им это удалось и без последствий благодаря затруднениям королевского правительства в метрополии, отсутствию у губернатора собственных вооруженных сил, благодаря связям виргинских «аристократов» с немалым числом влиятельных людей в столице, заинтересованных в табачной торговле.

Сделав это, «аристократы» утвердили себя родоначальниками господствующего класса колонии. Они стремились, насколько возможно, освободиться от политических ограничений и материальных потерь, которые были связаны с господством метрополии. Если их верхушечный бунт представлял собой также оппозицию этому господству со стороны других колонистов, то только как проекция в будущее. Теперь результатом бунта «аристократов» было установление в колонии их власти. То была власть олигархии, направленная на эксплуатацию белых и черных рабов, на подчинение и закабаление мелких землевладельцев и других, юридически свободных, но малоимущих или неимущих колонистов.