Сегодня, пытаясь применить преславутую «американскую ментальность» к нашему и искушаемому свободного капитализма потерянному сознанию, стоит вспомнить и о тех, кто покорил Америку на заре века – за долго до октябрьских катаклизмов и последующих волн иммиграции. Например о забытой легенде немого Голливудского кино - русской американке Алле Назимовой.

Ее творческая карьера, на первый взгляд, может показаться идеальным воплощением Американской мечты. Невысокая , хрупкая актриса Московского
МХАТа стала звездой Бродвейских театральных подмостков и Голливудских киностудий, известной именно как Назимова безо всяки подделок под стиль
«рюсс», всех этих «...офф» и прочие. Приезжавшей из своего особняка на съемочную площадку приме, обращались почтительно и с боязнью: «Мадам» – суровый нрав актрисы был известен. И лишь близким друзьям позволялось ее называть «Аллой». Неутомимая «мадам» долгое время была самой высокооплачиваемой актрисой «Метро», финансируя собственные проекты и играя, естественно главные роли, она контролировала буквально все – от сценария до подбора актеров на второстепенные роли. Недоброжелатели завидовали ее энергии и таланту, остальные – боготворили.

Одаренная ученица школы Станиславского, она реформировала традиции театральной Америки. Ее называли второй Дузе, а Теннеси Уильямс, еще студентом видевший ее в «Приведениях» Ибсена, признавался: «Эта было одно из тех незабываемых впечатлений, которые заставили меня писать для театра.
После игры Назимовой хотелось для театра существовать».

Но ее роман с Голливудом , вопреки принятому мнению, сложился не так счастливо. Назимова была столь яркой индивидуальностью столь оригинальна и своеобычна была ее актерская манера, что почти все картины с ее участием оказывались намного ниже уровня самой актрисы. Назимова была звездой, чей свет выжигал все окружающие.

Алла Назимова единственная в длинном ряду талантливых русских актеров пытавших счастье за океаном – вместе с Анной Стен, Ольгой Петровой, Иваном
Мазжухиным, Акимом Тамировым, Михаилом Чеховым, - добилась прижизненной славы, с последующим полным забвением.

Божественная Алла посвятившая себя заветной мечте русских кино подвижников Ермольева и Протозанова с их Русской золотой серией для французского товарищества «фильм Д’Ар» – доказать, что молодое киноискусство может сравниться с другими искусствами, а в чем то даже превзойти их... И в 1929 году, снова возвращаясь к театру, горестно обронившая: «Ах, если бы смогла сжечь свои фильмы – до последнего дюйма. Я стыжусь их»

Что же мы знаем о сей легенде ?

В солнечной и беззаботной Ялте, в семье зажиточного еврейского аптекаря Левинтона по знаком Близнецов 22 мая 1879 года родилась дочка.
Своей черной, как смоль шевелюрой Алла была обязана не только еврейской кровью, но и, по слухам, испанской – в ее роду были дворяне по фамилии
Лавендера. Европейское воспитание в ее среде было хорошим тоном – 6 летнюю
Аллу посылают в частную католическую школу в Швейцарию, в Монтре. Способная ученица быстро осваивает несколько европейских языков, но пока ее больше влечет к музыке. Вернувшись через несколько лет на родину, она поступает в
Одесскую консерваторию, где изучает игру по классу скрипки фортепиано, под руководством таких корифеев, как Чайковский и Римский – Корсаков.

Но театр притягивает к себе как магнит. Отныне ее мечта быть актрисой, жить для театра. Консерватория забыта, а экзамены в Московское
Филармоническое училище, в класс Немеровича – Данченко, выдержаны с блеском, через 3 года за роль в выпускном спектакле- «Маленький эльф»
Ибсена – она получает золотую медаль, почетную награду Академии.
Драматургия Ибсена помогла Назимовой состояться, и очень символично, что ее успех начался именно с этой роли, но с начало на целый год подвизается на
«выходах» во МХАТовских спектаклях, учится у Станиславского и лелеет честолюбивые мечты о будущем. Тогда же Аделоида Левинтон берет себе театральный псевдоним – Алла Александровна Назимова. Встреча в Костроме с
Павлом Орленевым приобретавший в то время все большую известность резко изменила ее жизнь. Они поженились. Орленев был на 10 лет старше Назимовой.
Неисправимый романтик, актер «нутра» и вдохновения, он странствовал по необъятным Российским просторам со своими спектаклями, лишь редко выступая в обеих столицах – к академизму Московских и Петербургских театров относился настороженно. Говорили, что не было такого медвежьего угла, в котором не выступала его труппа. В последствии Орленев с радостью примет
Октябрьский переворот, станет подлинным просветителем театральной провинции, но позже разочаруется в своих усилиях.

С Аллой возникла любовь с первого взгляда, но в их отношениях присутствовал и профессиональный оттенок – Орленев сразу поверил в Назимову
– актрису, расчетливую и сильную партнершу. Они были оба похожи даже внешне
– оба тоненькие, небольшого роста, гибкие и изящные; с выразительными голубыми глазами, обрамленными длинными ресницами. Их энергии и темперамента хватило бы на целую труппу: 15 часов ежедневной работы в театре – разучивание ролей и репетиции днем, вечером спектакли – для них все это было предельно естественным. Плюс бесконечные переезды, гастроли в провинциях... Дилемму каждой талантливой дебютантки Российского театра начала века – оставаться в столичной труппе на «выходах», на вечных вторых ролях, или сразу же стать примадонной провинциальных театров – Алла решает просто. Орленев постепенно делает из нее «звезду», помогая получить более
200 – т ролей в театрах Костромы, Херсона, Вильно. Они были неразлучны и на сцене – если Орленев играет Дмитрия в «Братьях Карамазовых», то Назимова –
Грушеньку (не смотря на жгучую южно-европейскую красоту Аллы мало соответствующий облику инфернальной красавицы ,Достоевского), если он –
Хлестакова, то она – Анну Антоновну...

Новомодное турне наших именитых деятелей искусства по русскоязычным еврейским общинам Америки – изобретение не нашего трудного времени. Первыми русскими гастролерами были, оказывается, Орленев и Назимова. Их козырной картой стала пьеса Чирикова «Евреи», написанная по следам недавних погромов и полная местечкового колорита. Еврейская местечковая беднота в начале века делилась на искавших спасений либо в революции, либо в эмиграции, преимущественно в новый свет. Их конфликт и их смерть в погроме составляет содержание этой пьесы, со скрипом прошедшая царскую цензуру.

23 марта 1905 года после успешных гастролей в Берлине и Лондоне труппа
Орленева давала первый спектакль в нью йорском Нижнем Ист Сайде в театре
«Геральд Сквер». Российский антисемитизм – беспроигрышная карта Нью
Йоркской бедноты, но всех покорила вдохновенная игра блестящей пары.
Окрыленные успехом, они все вырученные деньги тратят на ремонт театра на 3- ей улице Ист Сайда, дав ему пышное название «Русский Лицеум». В течении сезона 1905/06 годов в его репертуаре Гоголь и Чехов, Ибсен и Достоевский,
Стринберг и Гаубтман. Лицеум стал небольшим очагом европейской классики в сердце Дикой Америки, а восхищенные критики сравнивали Назимову с Элеонорой
Дузе.

Но дело шло к банкротству. Идеалист Орленев ради коммерческого успеха переходить на коммерческие шоу и водевили не собирался, а содержать экспериментальный театр для полунищей американской интеллигенции было нерентабельно. Меценаты – миллионеры и среди них госпожа Вандербильд, сперва щедро финансировали его спектакли, да и сборы были хорошими.
Гастроли в Чикаго и Бостоне субсидировали Эндрю Карнеги и Джон Пирпоинт
–Морган. Но постепенно Орленевская независимость стала отпугивать меценатов и в конце концов актер провел 2 дня в тюрьме для должников.

Перед Американским вояжем Назимова абсолютно не верила в успех, лишь энергия мужа подвигла ее на эту поездку. Освоившись за год и увидев как оценивают ее игру американцы, наслушавшись лестных предложений от театральных импресарио, актриса принимает решение. Разумеется ни сразу. Она была многим обязана Орленеву, который сделал из нее профессиональную актрису. Она же пробудила в нем интерес к западной драматургии. Разорвать же такой тандем было бы трагедией для обоих. Назимова пробовала убедить
Орленев в остаться с ней, но Орленев настаивал на возвращение в Россию. В решении Назимовой, в которой никак не мог поверить нечастный Орленев, проявился весь твердый и честолюбивый характер актрисы.

Она проводила корабль увезший Орленева в Норвегию, и в одиночестве вернулась в джунгли Манхэттена.

Когда же следующей осенью Орленев вновь собирался на гастроли в Америку с Ибсеновским «Брандом», его настигла отчаянная телеграмма Назимова: «Прошу тебя, оставь мне этот единственный уголок в мире, а у тебя и без Америки много места !», велика сила любви. Актер без колебаний отменяет поездку.
Американский уголок был подарен Орленевым созданной им самим русской
Дузе...

Затеряться в манхэттоновских джунглях актрисе не пришлось, театральный продюсер и владелец театров Л.Шуберт, видевший ее русские спектакли, упрашивал выступить у него в любой роли – разумеется , на английском
.Обучала ее языку и ставила произношение мать знаменитого гриффитовского актера Ричарда Бартельмеса, тогда еще малыша Дика.

13 ноября 1906 года в театре «Принцесс» состоялся дебют англоязычной актрисы Аллы Назимовой в одной из лучших своих ролей - Гедды Габлер.
Театральный Нью Йорк был покорен, газеты писали , что эта «хрупкая русская превзошла всех нынешних любимцев публики». Вскоре большинство всех
Ибсеновских пьес, принесших ей заслуженную славу, она играет в театре на 39
– ой улице, который Шуберт называет в ее честь.

«В ролях Аллы Божественной, в ее трактовке Ибсена, любопытствующие американцы видели образы загадочного, потревоженного политическими бурями
Левиафана – России. Разваливающейся империи еще предстоит воздвигнуть, подобно строителю Сольнесу воздушные замки на каменных осколках фундамента.

Пережить «феминистический» бунт, распад до ныне крепкой семьи, разрушенной с такой же легкостью, как угольный дом. Истребить в себе все человеческое и повести своих прихожан вперед, вверх, к ледяным вершинам, где выситься недостижимая церковь. Тревога и боязнь неведомого будущего – вот что сквозило в игре «русской Дузе» экзотического славянского цветка, пышно расцветшего на американской почве».(

В промежутках между серьезными ролями Хильды в «Строителе Сольнесе»,
Риты Алмерс в «Маленьком Эйольфе», Гедды Габлер, актриса позволяла себе передышки в мелодрамах и водевилях. В «Графине – Кокетке » и «Красавица»
(«Белла - Донна») уже появляются штрихи к имиджу женщины – вамп. С мелодраматическим антивоенным водевилем «Невесты войны» Назимова устраивает гастроли по всей Америке, а по ее возвращению режиссер Герберт Бреннон предлагает Назимовой сыграть главную роль в его будущем фильме.

Шел первый год мировой войны, Европа была охвачена пожарами, и даже в далекой Америке не было ни чего важнее пацифисткой темы. Джоан – Назимова, вдова убитого на фронте офицера и не может больше видеть, как погибают в военной мясорубке мужчины. Она беременна, но рожать детей для военного
Молоха больше не хочет. Кульминация фильма – где она призывает всех женщин рожать солдат на неминуемую смерть и толпа женщин на заднем плане поддерживает ее ликующими криками. Джоан подносит к виску пистолет и стреляет. Толпа поднимает ее тело вверх и устремляется вперед к королю.

Картина была снята на студии «Айдеал» под Нью Йорком , в Нью Джерси. В картине снимался Чарльз Брайант, сыгравший столь важную роль в судьбе актрисы . Он стал ее любовником (пожениться они не могли , поскольку
Орленев развода не давал) и партер во многих фильмах. Он же тактично совлекал Назимову на путь коммерческого успеха, критикуя ее приверженность к классическому репертуару.

В отечестве слагались легенды об ее успехах, газеты печатали язвительные фельетоны о новой американке. Комиссаржевская, ездившая с гастролями в Нью Йорк, не получала такой вдохновительной поддержки как труппа Орленева. Считали, что успеху госпожи Комиссаржевской очень вредил патриотизм. Госпожа Назимова, играющая по английски натурализованная артистка – раздувается всемирно и в отличае от первой Назимова поняла высоко мещанский характер страны «желтого дьявола». Она живет в особняке неприступною царицей, скрывающейся от взоров публики.

Вот какой увидела Назимову актриса Мерседес де Акоста на благотворительном вечере Мэдисон Сквер Гарден.: «представляя Россию она неожиданно появилась в проходе ведущем к просторной арене, находившийся тогда на 27 улице, в костюме казака. Когда оркестр заиграл императорский гимн, она, освещенная ярким светом прожектора, развернула Российский флаг.
Весь зал в тот вечер был у ее ног».