Избиение младенцев в Вифлееме (новозаветные сюжеты в живописи)

Александр Майкапар

Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов. Тогда сбылось решенное через пророка Иеремию, который говорит: глас в Роме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет.

(Мф. 2:16-18)

Умерщвленные Иродом невинные младенцы очень рано стали почитаться как первые мученики за христианскую веру; они были "крещены кровью" или, как иначе говорили, "запечатлены". В Откровении Иоанна Богослова читаем: "И я слышал число запечатленных: запечатленных было сто сорок четыре тысячи из всех колен сынов Израилевых". Число, конечно, легендарное. Православная церковь чтит четырнадцать тысяч невинно убиенных в Вифлееме младенцев, и столько же их как пришедших "от великой скорби" будет спасено.

Эта евангельская история редко встречается в раннем христианском искусстве. Но мозаика церкви Санта Мария Маджоре в Риме (V в.) уже изображает Ирода в нимбе (знак царского величия), сидящего на троне и жестом правой руки отдающего приказ стоящим возле него воинам умертвить младенцев. Один из воинов, обращая лицо к Ироду, уже готов приступить к исполнению приказания. Толпа женщин с распущенными волосами (знак печали) с детьми на руках ожидает своей участи. Сцена очень спокойная, в духе христианского искусства V века. Художник не желает изображать кровавую сцену самого избиения, а даст лишь намек на него.

Совершенно по-другому трактуют этот эпизод художники Возрождения. Все их внимание и усилия направлены на то, чтобы передать возможно ярче и драматичнее - порой с леденящими душу подробностями (Маттео диДжованни, особенно картина 1482 года) - само избиение младенцев и отчаяние их матерей. Сцена, как правило, происходит в саду дворца Ирода. Воины, вооруженные мечами, вырывают младенцев из рук сопротивляющихся и горько плачущих матерей. Земля устлана телами убитых младенцев (Маттео ди Джованни). Часто присутствует сам Ирод - он наблюдает либо с балкона (Джотто), либо со своего трона, установленного на возвышении (Маттео ди Джованни).

Убегающая женщина, укрывающая младенца в складках своего платья, -Елисавета, мать Иоанна Крестителя (Джотто, Рени). Изображая этот эпизод, художники опирались на рассказ Протоевангелия: "А Елисавета, услышав, что ищут Иоанна, сына ее, взяла его и пошла на гору. И искала места, где спрятать его, но не нашла. И воскликнула громким голосом, говоря: Гора Бога, впусти мать с сыном. И гора раскрылась и впустила их. И свет светил им, и Ангел Господень был вместе с ними, охраняя их".

Среди общей сумятицы художники Возрождения нередко изображают никуда не бегущую, а скорбно сидящую женщину, проливающую слезы над убитым младенцем (Маттео ди Джованни, картина 1488 г.; Никола Пуссен). Это образ Рахили, упомянутой Матфеем в цитате из Иеремии. Пророчество, поясняет от себя евангелист, сбылось. Рама - небольшой городок в пределах колена Вениамина. Здесь полководец Навуходоносора Навузардан собрал пленных иудеев, чтобы отвести их в Вавилон. Очевидец этого события пророк Иеремия изображает его как плач Рахили - праматери отводимых в плен, будто на смерть: "Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться о детях своих, ибо их нет". Матфей же видит в этом печальном ветхозаветном событии прообраз события другого, новозаветного - избиения младенцев Иродом.

Два толкования причины плача Рахили, раскрывающие глубину трагизма, дает Ефрем Сирии в "Толковании на Четвероевангелие". Приведем лишь первое. Примечательна уже постановка им вопроса: "Почему же Рахиль плакала о детях своих, так как их не было, то есть не было там, чтобы умереть за Христа7" И вот ответ: "Плакала Рахиль потому, что Искупитель не от детей ее родился, хотя Лия есть образ древнего народа, а Рахиль - образ церкви". Но "неплодная, - говорит пророк, - родила, и у оставленной оказалось более детей, чем у имеющей мужа". И далее Ефрем Сирии рассуждает: "Плачь, Рахиль, но не тем первым рыданием, каким ты плакала, когда враги (то есть вавилоняне. - A.M.) готовились напасть на твоих детей; плачь о тех детях, которые брошены на улицах, будучи убиты не иноплеменниками, а сынами отца их Иакова". Ефрем Сирин имеет в виду, естественно, что исполнителями зверского распоряжения Ирода, который сам был идумеянином - неважно, что идумеяне после 130 г. до н. э. приняли иудейство, - были, конечно, иудеи. Итак, трагизм этого избиения младенцев усугубляется тем, что совершено оно было их соплеменниками!

Ангелы на картинах с этим сюжетом художников Возрождения часто держат охапки пальмовых ветвей (Гвидо Рени). Они предназначены невинно убиенным детям как символ мученической смерти. Пальмовые ветки в руках детей на картинах с другими сюжетами идентифицируют детей как умерщвленных в Вифлееме.

Значительное влияние на последующие поколения художников оказала композиция Рафаэля на этот сюжет, особенно после того как она была растиражирована в гравюре Маркантонио Раймонди. Это влияние чувствуется в картинах с этим сюжетом Рубенса, Пуссена, Тинторетто. Последний исполнил этот сюжет для религиозного братства Сан Рокко, которое под патронатом этого святого взяло на себя заботу о жертвах чумы. Выбор сюжета для здания братства был продиктован убежденностью, что невинно убиенные в Вифлееме младенцы сродни жертвам "черной смерти".

Что касается типологических аспектов избиения младенцев, то они ярче всего раскрылись в "Библии бедных". Ирод отсутствует, что, вообще говоря, вытекает из евангельского рассказа: Ирод отдал приказ в Иерусалиме, а избиение младенцев произошло в Вифлееме. Два воина в кольчугах мечами закалывают двух детей, справа изображены две их ма-гери, которые безучастно взирают на происходящее. Притом, что главная сцена по своей экспрессии довольно слаба, параллели с Ветхим заветом, установленные здесь, интересны, а некоторые даже уникальны. Здесь изображены пророки и царь Соломон с корреспондирующими данному событию текстами. Осия: "Поставляли царей сами, без Меня"; Иеремия: "Голос слышен в Раме, вопль и горькое рыдание"; Давид: "Отмщение за пролитую кровь рабов Твоих"; Соломон: "Как рыкающий лев и голодный медведь, так нечестивый властелин над бедным народом". На правой стороне Гофолия, мать Охозии, стоит в царской короне и отдает приказание избить всех сыновей царя; палач исполняет приказание; тут же сестра Охозии с малолетним Иоасом на руках, единственным спасшимся потомком Давида. Подразумеваемые персонификации таковы: Гофолия олицетворяет Ирода, Иоас - Иисуса Христа. На левой стороне - Саул, в царском венце, сидит на троне со скипетром в руке; перед ним Доик убивает священников, давших Давиду священного хлеба. Символика, очевидно, такова: Саул есть Ирод, Давид - Христос, священники - дети, умерщвленные Иродом. Нигде в других картинах западных художников эта аналогия не проводится.

Возвращение из Египта

По смерти же Ирода, - се, Ангел Господень во сне является Иосифу в Египте и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и иди в землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца. Он встал, взял Младенца и Матерь Его и пришел в землю Израилеву.

(Мф. 2:19-21)

Хотя этот сюжет редко встречается в западноевропейской живописи, о нем тем не менее необходимо сказать для полноты характеристики всей темы.

Третье явление ангела Иосифу во сне (третий сон Иосифа), когда Святое семейство пребывало в Египте, в живописи можно отличить от подобного явления в Вифлееме (второй сон Иосифа) по уточняющим надписям, вводимым художниками (порой приводится соответствующая цитата из Евангелия). Еще ряд деталей позволяет легко отличить "возвращение из Египта" от "бегства в Египет". Так, Мария на картинах с этим сюжетом идет пешком, а не едет на осле. Далее, значение имеет возраст Иисуса. "Золотая легенда", из которой многие художники черпали литературную программу, сообщает, что Святое семейство пробыло в Египте семь лет, и теперь Иисус уже не младенец, а отрок - он идет самостоятельно, а не находится на руках у Марии.

Возвращение из Египта завершает цикл сюжетов, повествующих о младенчестве Христа. В них Христос предстает еще бессловесным и лишь исполняющим волю своих земных родителей. Чудеса, сотворившиеся при этом, были следствием его воплощения. Мы же по прошествии двух тысячелетий можем причислить к ним и тот огромный урожай, который собрало мировое изобразительное искусство, запечатлевшее эти сюжеты.