Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата

Между тем терпение Львова истощилось, он звонил, спрашивал, требовал. Пришлось, не закончив всей модели, формовать сделанные части для пробных увеличений. Еще головы фигур оставались непролепленными болванками, а отформованную в гипсе ногу рабочего инженеры увезли в цех.

Мухина полагала, что, закончив модель, она сложит со своих плеч всю тяжесть забот и сможет отдохнуть после семимесячного нервного труда и непрестанных опасений, что на заводе инженеры с помощью математики, техники, точных приборов и машин увеличат модель до нужного размера в нержавеющей стали, а ей останется роль автора-консультанта, наблюдающего за качеством выполнения группы, - так было записано в договоре, подписанном после утверждения эскиза. Однако дело пошло совсем по-другому. 8 декабря ей позвонил Львов: "Приезжайте, помогите, в этом месте не можем разобраться, какой-то желвак, который мы не можем рассчитать".

Мухина с Ивановой поехали трамваем на завод. Входят в цех, огромный, высокий и, казалось, пустынный; кое-где по углам постукивали рабочие, воспринимавшиеся игрушечными в необозримом пространстве. Львов провел скульпторов в дальний угол цеха, где вздымались почти до самого потолка какие-то деревянные колоды - вроде долбленых исполинских лодок, поставленных стоймя на корму. "Боже, - соображала Мухина, - это же деревянные формы мужской ноги. Все наизнанку, ничего нельзя понять!"

Львов с торжеством показал им еще и ботинок, только что выбитый из стали, - деталь в материале и масштабе будущей группы. Увидев этот башмак длиной в три метра, скульпторы первое время пришли в замешательство.

"Мы обмерли, молча смотрим, - вспоминала потом Мухина. - Все выворочено, все не на месте, все не так. Нельзя даже понять, с какой ноги башмак. Нет ни подметки, ни каблука.

- Вот что, Петр Николаевич, ни к черту не годится, - хмуро говорит Иванова - Давайте плотников!

- Зачем? Мы все вычислили.

- Плотников!

Мы взяли гипсовую ногу, деревянную форму и вместе с плотниками исправили Ошибки - рант нашили, носок вырубили. Поработали часа два-три.

- Выбейте до завтра".

На другой день отправились смотреть. Совсем другое дело, получилось как надо. Львов тоже увидел разницу.

- А ведь хорошо получилось! - обрадовался инженер вместе со скульпторами.

Модель отформовали, и 20 декабря ее гипсовый отлив инженеры, не внимая просьбам автора задержать отливку хотя бы на день в мастерской, чтобы почистить и довести кое-где форму, вырвали из рук скульпторов. Впрочем, нетерпение инженеров Мухину не слишком сердило - после первой же детали прежние предположения пришлось оставить, - она поняла, что модель - не конец, а лишь начало работы над самой группой; изготовление первого же башмака потребовало не консультанта, а мастера, способного вместе с рабочими исправлять формы и строить скульптуру из стали. Модель может быть доведена в мастерской до полной выразительности, завершенности целого и деталей, но если ее изуродуют, как этот первый башмак, грош цена будет всей работе.

Теперь надо создавать группу не из глины, а из стали, притом гигантской величины. Ни одному скульптору во всей истории искусств не приходилось делать такого, да и для инженеров и рабочих "статуестроение" - терра инкогнита: никто не имеет ни малейшего опыта. А времени осталось всего три месяца. Мухина приняла решение: всем троим скульпторам "переселиться" из мастерской на завод. Началась трехмесячная эпопея заводской жизни, о которой раньше Мухина знала понаслышке и кинофильмам. Завод стал ее мастерской, домом, здесь были ее единомышленники и товарищи в общем большом труде. Ока чувствовала у всех понимание ответственности, общий энтузиазм и желание сделать лучше; ее радовали взаимное доверие и дружба в этом коллективе, творческое напряжение и подъем в интересной для всех работе. "Инженеры, скульпторы и рабочие работали как единое целое, как единая воля", - писала она через несколько месяцев после окончания группы.

Во время заводской жизни она узнала многих рабочих и инженеров, с некоторыми из них, в том числе с П.Н. Львовым, у нее началась настоящая дружба. Мухина видела в Львове архитектора-творца, талантливого инженера. Он придумал машину, чтобы сваривать вагоны, получил орден Ленина за постройку первого стального самолета; сейчас специально для изготовления статуи изобрел машину для точечной электросварки тончайших листов нержавеющей стали. Она считала Львова "пионером новой науки статуестроения".

Ее уважение, признательность заслужили и другие инженеры - участники построения статуи: молодой инженер, комсомолец Прихожан, который вел очень серьезную работу по вычислениям; "ужасно тихий, страстный шахматист" Журавлев, специалист по каркасным конструкциям; инженер по монтажу, математик-геометр Рафаэль; находчивый, способный конструктор Дзержкович. Все они под руководством Львова образовали инженерный штаб - "нашу бригаду", как говорила Мухина, сооружавшую вместе с рабочими статую.

"Работа на заводе, - писала потом Мухина, - была исключительно интересна, необычна для нас, скульпторов, впервые пришедших на завод, так же как и для рабочих и инженеров, впервые столкнувшихся с такой грандиозной пластической задачей... Была безумная усталость и вместе с тем - огромный подъем".

В первые же дни Мухина познала отличие завода от тихой мастерской художника. Огромный цех теперь не казался пустынным - все его пространство заняли вздымавшиеся до потолка деревянные формы, которые называли "корытами"; внутри и снаружи "корыт" копошились десятки рабочих в синих комбинезонах, с топорами, молотками, инструментами электросварки в руках; все это стучало, гремело, скрежетало, сверкало бенгальскими огнями, снопами искр сварки; и весь этот нестройный, разрозненный перезвон топоров и молотков перекрывали ритмические удары двух электрических молотов: бах-бах, та-та-та. Стоял такой гром, что не слышен был собственный голос. Приходилось кричать.

Прежде всего Мухина внимательно изучила технологический процесс, где все было тщательно продумано и математически рассчитано инженерами завода. Сначала гипсовая модель с помощью специального прибора как бы рассекалась по горизонтали через каждый сантиметр высоты (игла специального прибора обходила вокруг гипса, прочерчивая на нем лишь абрис сечения). Этот контур переносился на фанеру и увеличивался в пятнадцать раз. Плотники клали фанерный шаблон на доску и вырубали контур топорами. Вырубленные доски сращивались, образуя "корыта" - формы, долбленая внутренность которых заключала рельеф одной детали или части статуи. В готовое "корыто" залезала бригада жестянщиков, и изнутри выдавливали, выколачивали, штамповали стальные листы толщиной в половину или в один миллиметр. Затем листы сваривали, прокладывали по ним первичный легкий каркас, который держал тонкую стальную оболочку, не давая ей свернуться. В оболочку с мелким каркасом вставлялся промежуточный каркас, предназначенный для связи со "скелетом" статуи. Когда все было готово, сталь выбита, сварена, укреплена каркасом - начинали разваливать деревянные формы. Из-под неуклюжей опалубки вдруг, впервые рождались человеческая нога, рука, торс... "Этого момента, - вспоминала Мухина, - все ждут с волнением. Интересно, что получилось, ведь позитив видишь в первый раз".

Когда развалили первую форму, Мухина увидела, что ее недоверие к пятнадцатикратному увеличению имело все основания. Львов со своим штабом рассчитали все точно, но какая-нибудь шероховатость, незаметная на гипсе модели, увеличиваясь в пятнадцать раз, уродовала скульптуру. Встав во главе трех плотничьих бригад, Мухина, Иванова и Зеленская проверяли, исправляли каждую форму, каждое "корыто". В этих поправках состояла главная задача скульпторов в создавшихся условиях. Исправление деревянных "корыт" поначалу оказалось невероятно трудной задачей: нужно было залезть как бы внутрь, в недра будущей статуи, и оттуда "увидеть" наружные объемы, мысленно представить по выпуклостям формы впадины, а по рытвинам и щелям формы ног и рук, складок. Некоторые формы напоминали выдолбленный в дереве лабиринт: коридоры, траншеи, щели или дно оврагов, ручьев - все что угодно, только не формы человеческого тела и одежды. Чтобы разобраться во всем этом скульптурном ребусе, "мозги наизнанку приходилось выворачивать, - говорила Вера Игнатьевна. - Скульпторы не верили, что так можно работать". Она и сама бы раньше не поверила.

Формы получались разной сложности. Некоторые были сравнительно понятны, например рука: "Лежит кусок руки. Я хожу в ней, - говорила Мухина, - как в лодке. Тут же копошатся пять-шесть плотников. Исправляла на глаз. Неудавшиеся куски формы приходилось делать заново. Когда дошли до сложных частей, исправлений стало так много, что они пожирали почти все время". Самой сложной для инженерных расчетов частью статуй оказался мужской таз. От него "шли" две ноги, торс, бок девушки и кусок шарфа. Это трудное и опасное место назвали "узловой станцией". Малейший сдвиг мог привести к смещению всего остального. Инженерам и скульпторам пришлось много повозиться с этой "станцией". Мухиной запомнилась работа над женской "прической", форма которой делалась отдельно от головы: "Волосы" стояли дыбом, в форму, похожую на долбленый пчелиный улей, залезали через небольшое отверстие; внутри работали два плотника и Н. Зеленская. Плотники курили махорку, и было смешно смотреть, как из дыры вился дым. Оттуда высунулась Зеленская:

- Вера Игнатьевна, не могу понять, как идут пряди. Лезьте сюда.

Был обеденный перерыв. Мухина в короткой меховой шубе с молнией, которая постоянно расстегивалась, изловчившись, влезла в улей, разобралась в прядях, потом вылезла наружу. Вернувшийся после обеда плотник не мог поверить, что плотная скульпторша, да еще в шубе, была в форме: "Неужели влезли?"

В цеху сложился свой, странный для посторонних язык. "Только и слышишь, - вспоминала Вера Игнатьевна. - Дайте мне женскую заднюю ногу; пожалуйте в мужской таз, - на этом «языке» писались и рабочие таблички-объявления о том, что делали, например: «Не трогать. Женский живот»".

"Надо признать, - писала потом Мухина, - что гибкость ощущений пластической формы у рабочих была на высоте; впервые здесь, когда искусство пришло на завод, пришлось рабочим столкнуться с необычайным для них восприятием предмета. Многие из них получили здесь начало пластического воспитания, и если сперва нужно было руководить каждым ударом стамески, то уже через месяц многим из них свободно можно было поручать небольшие самостоятельные участки работы с полной уверенностью, что задание будет выполнено и останется только окончательное выправление".

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: решебник по математике 6 виленкин, банк курсовых работ бесплатно.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата