Развитие российской журналистики

Введение

Журналистика - одна из популярных профессий. Этому способствуют отмена цензуры и свобода слова в нашей стране, а также бурное развития массовых коммуникаций во всем мире.

В системе средств массовой информации России происходят существенные преобразования. Одни печатные издания и телерадиопрограммы прекращают свое существование, другие меняют свой стиль, идеологию, "типологический облик: целевую направленность, учредителя, характер информации и даже аудиторию. Наряду с этим стремительными темпами идет создание новых органов средств массовой информации с иными типологическими и профильными характеристиками".[1]

В новых экономических условиях активно переосмысливаются принципы журналистики как таковой. Иные обстоятельства жизни рождают принципиально иные подходы развития самих средств массовой информации. Обновление наблюдается практически на всех уровнях жизнедеятельности СМИ. В нашем государстве переход к демократии и к рынку существенно изменил структуру, особенности функционирования и профессиональных стандартов журналистской деятельности.

Следует, однако иметь в виду, что переход к новым принципам функционирования и, может быть, даже профессионализма осуществляется в определенной мере и в международных средствах массовой информации, в глобальных СМИ. Иначе говоря, явления перестроечного периода характерны не только для России, но и для других государств. Их наличие наблюдается во многих странах, что связано с закономерными изменениями цивилизации, с новой технологией информационных процессов, обмена информацией. Это позволяет утверждать, что характер СМИ, как и форма доступа к информации сегодня меняются во всем мире, и это, несомненно, накладывает свой отпечаток на развитие журналистики в России.

Данный проект рассматривает тему развития Российской журналистики в 90-е годы двадцатого века.

Объектом исследования является информационное пространство России. В  этой работе будет проанализирована структура развития журналистики в последние годы 20 века.

1 глава. Развитие российской журналистики в начале 90 годов

К 60-м годам советские СМИ насчитывали 24 всесоюзных, 600 республиканских, краевых и областных, свыше 4,5 тыс. городских и районных, свыше 2 тыс. многотиражных газет, а также свыше 650 журналов. Ежедневно из Москвы по пяти программам шло до 100 часов вещания на русском языке и 115 часов на 40 иностранных языках. Центральное телевидение транслировало ежедневно 12 часов телепрограмм, кроме этого на территории страны действовало свыше 70 телецентров. Вся эта информационная мощь была направлена на формирование у советских людей марксистско-ленинского мировоззрения и коммунистической морали, пропаганду решений партийных съездов и пленумов, каждый из которых был "судьбоносным". При Л.И. Брежневе в содержании СМИ стала еще более заметна парадность, некритическое отражение действительности, умалчивание о деформациях и противоречиях в жизни общества.

М.С. Горбачев, объявив предыдущие десятилетия застоем, провозгласил перестройку общества, одной из основных характеристик которой стала гласность. Столь резким переходом от отечественного авторитарного подхода в руководстве СМИ к западному либертарианскому он поставил под удар массированной критики демократических, прозападно настроенных журналистов весь предыдущий образ жизни советского общества, его историю, деятельность партийно-государственного аппарата. Народ, узнавая из СМИ о своем "непредсказуемом прошлом", разочаровался во власти и когда она зашаталась, ничего не сделал для того, чтобы спасти ее и укрепить. Свободные СМИ дискредитировали в глазах населения и самого перестройщика.

В 1990-1991 годах СМИ, активно формируя общественное мнение о необходимости перехода России к рынку, одними из первых стали внедрять у себя рыночные отношения ( коммерциализация печати, широкая публикация рекламы, финансовая независимость новых изданий от государственных дотаций). Этому содействовало принятие нового закона "О печати и других средствах массовой информации". Рассмотрение развития законодательства о СМИ в постсоветской России сродни наблюдению за запястьями только что освобожденного узника, на которых видны еще следы его цепей[2] . Сами требования свободы и гарантий перемен свидетельствуют о прошлых несправедливостях и старом распределении власти. В прошедший короткий период времени вопросы законодательства в определении сути коммуникаций уже прошли драматический цикл: за властью законов последовало утверждение военной силы и кровопролитие, а на смену силе, в свою очередь, снова пришло неуклюжее подтверждение власти закона. В 1995 году был убит Владислав Листьев — первый руководитель организованного незадолго перед этим Общественного российского телевидения. Телевидение было ареной ожесточенной битвы — политической и вооруженной. С этой точки зрения эволюция норм организации и управления прессой отражает изменения в политической и экономической власти в обществе, стремящемся к определенности и стабильности. Формы законодательства о СМИ — формулировки, конструкции и трактовка законов — невозможно понять без осознания вложенного в них контекста. Подобно другим законам, правовые акты, касающиеся вещания, можно изучать, как черепки с мест археологических раскопок, как ключи к пониманию природы их социальных и политических истоков.

Закон “О средствах массовой информации”, подписанный президентом Ельциным всего через два дня после формального распада Советского Союза в декабре 1991 года, был практически первой во всех переходных обществах попыткой законодательно установить современную структуру коммуникационной политики. Разработанный журналистами и профессорами во время драматических перемен, закон представляет собой неуклюжую версию идеала, подчас аполитичную формулу правильного отношения между СМИ и государством.

В беспокойном постсоветском окружении, однако, чрезмерная зависимость от буквы закона выражает также сильную обеспокоенность неуверенного чиновничества. Законодательный запрет призывов к революции в существующей конституциональной структуре свидетельствует о хранимых в памяти ранах и институциональном стремлении к стабильности, сохранению основных элементов статус-кво, политической дискуссии в рамках значительных ограничений. Государство обязано защищаться от распространения сообщений, которые могут пагубно повлиять на процесс открытости. Запрещение возбуждать религиозную вражду выявило ставшие очевидными уже в 1991 году болевые точки и утвердило новую роль государства в поощрении, а не подавлении религиозных организаций. Запрещение выступлений, разжигающих социальную, классовую или национальную нетерпимость, обозначило важную роль государства в смягчении расколов и древней ненависти между национальными группами. Наконец, законодательное запрещение “пропаганды войны” можно понимать как часть прошлой догмы, согласно которой частная, капиталистическая пресса, пресса будущего, способна побудить людей к незаконной агрессии.

Российский закон о СМИ 1991 года остался экспериментом использования статутной формы — упорядоченных законов — как способа моделирования перехода от контроля к большему плюрализму. Однако одной правовой формы без приверженности принципу верховенства права оказывается недостаточно. Преданность сложной терминологии не в состоянии изменить действительность в отсутствие институтов, в которых законодательство будет толковаться и проводиться в жизнь правительственными чиновниками и судьями, приверженными целям продвижения плюрализма. Громоздкие формулировки, многословные перечисления, неуклюжее приспособление старых методов к новым политическим реалиям не могли обеспечить развитие свободной прессы. Российский закон о СМИ 1991 года был крупным прорывом — блестящим примером движения в сторону законодательства как средства изменения общественной сферы и более плюралистической национальной идентичности. Однако за эйфорией прорыва последовало осознание трудностей приспособления.

В жестокий год, последовавший за распадом Советского Союза, во время приспособления к новой действительности существенному изменению подверглись перспективы природы и функции законодательства. Углубляющийся конфликт вокруг распределения власти в обществе показал, что надежда закона о СМИ — немедленное достижение воображаемой парадигмы, неподвластной манипулированию прессы, — является неосуществимой. Подобно аналогичным законам, рассматриваемым в других переходных обществах, закон 1991 года касался большей частью иммунитета прессы от правительственного вмешательства и сосредоточивался на правах журналистов перед их издателями и редакторами и правах граждан и журналистов перед государством.[3] Однако землетрясения внутри правящего строя — споры о контроле среди групп интересов и институтов — означали, что цель иммунитета была недостижима. В первые годы после утверждения закона на ключевые позиции вышли вовсе не вопросы независимости или структурирования общественной сферы. Вместо этого главным очагом борьбы и политического размежевания стало перераспределение контроля над СМИ и особенно контроля над телевидением.

Закон 1991 года не говорил ничего определенного о распределении полномочий между ветвями власти, между президентом и парламентом. Однако когда возникло напряженное противостояние соперничающих сил в борьбе за общественную лояльность, точкой воспламенения стали как раз СМИ. Полемика о роли СМИ в обществе внесла свой вклад в то, что президент Борис Ельцин потребовал объявить новые выборы и распустить парламент. Споры о законодательно нерешенном вопросе разделения власти над СМИ в итоге привели к штурму расположенного в Останкино крупнейшего производственного центра отрасли — огромной фабрики государственного центрального телевидения. Текст закона и институты, занимавшиеся его толкованием, не смогли сдержать враждебной энергии противоборствующих лагерей. Закон и сила сменяли друг друга в определении контроля над СМИ. Как и во всех других переходных обществах, вопрос назначения и снятия главных руководителей государственной вещательной службы стал причиной резких разногласий и возобновления государственного воздействия.

Более свободные по сравнению с вещательными организациями частные газеты также стали ареной сражений за контроль. Когда в постсоветский период резко взлетели цены на бумагу и типографские услуги, для выживания большинства изданий стали необходимы государственные субсидии. Закон 1991 года не касался трений, которые могут возникнуть при определении того, какие печатные издания получат щедрый дар от государства. Этот вопрос вызвал ожесточенный спор между президентом и парламентом относительно критериев распределения субсидий. Самоуверенный парламент стремился принять на первый взгляд политически нейтральные законодательные нормы, и это привело к взаимным подозрениям между парламентом и министерством печати и информации.

Драматический пример борьбы за контроль — ситуация со статусом влиятельной газеты Известия. Учрежденная как государственный орган еще на заре революции, газета Известия всегда находилась под руководством и контролем со стороны Верховного Совета Советского Союза. С распадом Советского Союза возник вопрос о преемственности. Журналисты проголосовали за переход газеты в их руки, призывая на помощь если не букву, то дух закона о СМИ 1991 года. Это было испытанием прав журналистов по отношению к правам исторических “учредителей” средства массовой информации.

Битвы за контроль над СМИ стали более острыми в 1992 и начале 1993 года. Они являлись отражением смертельной вражды между президентом и парламентом, вражды, вызывающей один политический кризис за другим. Эти кризисы послужили главным обоснованием национального референдума 25 апреля 1993 года на всей территории Российской Федерации, а также принятия с незначительным перевесом новой Конституции в декабре 1993 года. Однако подготовка к референдуму привела к ухудшению отношений между правительством и СМИ, и окончание избирательной кампании не улучшило положения. Апрельский референдум послужил испытанием приверженности президента и парламента действительно свободной прессе, и эта приверженность оказалась недостаточной, хотя флагом независимости СМИ размахивали все противоборствующие стороны. Как силы, стоящие за Борисом Ельциным, так и силы оппозиции маневрировали в борьбе за контроль над телевидением, радиовещанием и печатными изданиями.

Хотя Советы как форма народовластия формально существовала до 1993 г., с приходом к власти Б.Н. Ельцина советская власть в России уже не имела прежней силы. Он стал ее могильщиком, распустив Верховный Совет РФ, за чем последовал развал местных советских органов. Поэтому постсоветской журналистику можно считать уже с конца 1991 года, когда был разрушен Советский Союз.

Все эти катаклизмы привели к дальнейшей политизации СМИ. Компечать перешла в оппозицию, а в роли официальных выступили пропрезидентские СМИ. Когда демократические круги почувствовали в октябре 1993 г. угрозу своему режиму, они отбросили всю риторику прежних лет о свободе печати, правах человека (на волне которой, собственно, и пришли к власти, критикуя партийный монополизм в информационной сфере) и применили испытанные авторитарные приемы: цензуру, закрытие оппозиционных изданий. Перед президентскими выборами 1996 г. правящий режим с помощью олигархов, банкиров снова приставил к ноге подавляющую часть СМИ, которые, прекратив между собой информационные войны, дружно выступили в поддержку Б.Н. Ельцина.

Выборы президента показали, что вкладывание денег в СМИ оборачивается надежным политическим капиталом. Поэтому с середины 90-х гг. начинается активная скупка газет, журналов, теле- и радиоканалов, создание новых СМИ. К 1998 г. у федерального правительства из печатных СМИ остались лишь "Российская газета", "Российские вести", "Россия", из электронных - телеканалы ОРТ, РТР, "Культура", "Радио 1", "Радио Россия", "Маяк", а также информационные агентства "ИТАР-ТАСС", "РИА-Новости", "Интерфакс". Зато на перераспределении остальных СМИ возникли настоящие информационные империи крупных компаний, концернов и отдельных лиц (Газпрома, Лукойла, Онексимбанка, Б.Березовского, В.Гусинского, В. Яковлева и др.). Их создатели не скрывали, что уже заранее таким образом готовятся к будущим выборам президента в 2000 г.

Итак, государство сегодня потеряло контроль над большинством СМИ, чего, практически не было за всю историю русской журналистики. В информационное поле страны все больше внедряются иностранные масс-медиа со своими интересами, активно влияя на российскую аудиторию, создавая уродливый образ России за рубежом.

Подводя итоги трех веков, нужно отметить, что русская официальная журналистика всегда носила охранительный характер. Государственная идеология и информационная политика как самодержавия, так и советской власти были твердыми и последовательными в защите национальных интересов, воспитания народа в любви к своему Отечеству, его истории и предкам. К сожалению, этого нельзя оказать о нынешней российской власти. Великая русская культура заменяется СМИ массовой культурой "Микки-Маусов". Результаты официальной информационной политики таковы: по сравнению с 1990 г. годовой тираж газет в 1997 году сократился почти в пять раз, журналов - в 7,5 раза. На тысячу человек в РФ приходится лишь около 200 экз. периодических изданий, из них общероссийских - менее 60 экземпляров. В Сибири же и Приморье - лишь один экземпляр общероссийской газеты. Когда-то самая читающая страна в мире, Россия сегодня в 5-20 раз отстает от других стран по уровню насыщенности печатными СМИ.

Итак, за три столетия русская журналистика прошла большой путь, познав взлеты и падения. Сегодня, на пороге ХХI века она находится в глубоком кризисе. И задача новых поколений политиков и журналистов - поставить отечественные СМИ на службу России и русскому народу, их духовному возрождению.

ВЫВОД: В последние годы существование российских СМИ отмечено возрастающей зависимостью от политических и экономических структур общества. Окончательно ушли в прошлое романтические рассуждения самих СМИ о "полной" свободе информирования, характерные для второй половины 1980-х гг. Сегодня с целью выживания многие редакции стремятся перейти в подчинение влиятельных и богатых хозяев, что нередко влечет за собой не только отторжение прежних принципов работы, но и изменение провозглашенных в ходе периода перестройки и гласности духовных и этических ориентиров. Представляется, однако, что идея какой бы то ни было подчиненности определяется не только сиюминутной ситуацией, но и историческим уровнем существования отечественной журналистики, привычным уровнем ее воздействия на окружающий мир. Правильно утверждать, что, с одной стороны, российская "четвертая власть" оказалась неготовой к новым условиям своего бытия, а с другой, в силу сложившихся традиций своего развития не стремится активно преодолеть нынешний барьер своей разноуровневой зависимости.

Оценку причин этой ситуации целесообразно строить исходя из эволюции не только журналистики, но прежде всего того политического пространства, в котором она находилась на протяжении долгого исторического периода, особенностей традиционной политической культуры, которая отражает закономерности развития нашего общества.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: диплом о высшем образовании, шпоры по физике.





1  2  3  4 | Следующая страница реферата