Тенденциозная литература

Тенденциозная литература — термин, употребляющийся в критике обычно для обозначения произведений, которые подчеркнуто проводят определенную систему социально-политических или этических и других взглядов автора. По существу каждый писатель отстаивает то или иное идейное направление, воплощает в своих творениях ту или иную тенденцию.  Даже и у тех, кто в противовес тенденциозности творчества выдвигает лозунг «искусство для искусства» в стремлении оторвать искусство от общественной практики, сказывается определенная тенденция. Произведениям же величайших классиков литературы всегда свойственна глубокая и мощная идейная целеустремленность, всегда присуща определенная тенденция: «Отец трагедии Эсхил и отец комедии Аристофан, — говорит Ф. Энгельс в письме к М. Каутской, — были оба ярко выраженными тенденциозными поэтами, точно так же и Данте и Сервантес, а главное достоинство „Коварства и любви“ Шиллера состоит в том, что это — первая немецкая политически-тенденциозная драма. Современные русские и норвежские писатели, которые пишут превосходные романы, все сплошь тенденциозны» («Маркс и Энгельс об искусстве», 1937, стр. 161).

Ленинский принцип партийности литературы дает дальнейшее развитие той же трактовки проблемы тенденциозности, какую мы находим в приведенном высказывании Ф. Энгельса. Совершенно справедливо поэтому положение тов. А. А. Жданова о тенденциозности нашей советской литературы, высказанное им на 1-м Всесоюзном съезде советских писателей: «Да, наша советская литература тенденциозна, и мы гордимся ее тенденциозностью, потому что наша тенденция заключается в том, чтобы освободить трудящихся, — все человечество от ига капиталистического рабства».

Именно в силу глубины и жизненности революционных тенденций советской литературы ее тенденциозность отнюдь не идет вразрез с ее реалистичностью, наоборот, правдивый показ действительности является необходимым условием революционной функции произведения. Отсюда — единство сталинского принципа социалистического реализма и критерия большевистской партийности, революционной действенности литературы. Тенденциозность в указанном смысле, будучи присуща величайшим образцам мировой литературы, является существенным признаком высокой художественной ценности произведения. Здесь, однако, должно быть соблюдено условие, о котором говорит Энгельс в цитированном письме: «Но я думаю, что тенденция должна сама по себе вытекать из положения и действия, без того, чтобы на это особо указывалось...» Образы и ситуации произведения, правильно отражающие действительность, своим движением, развитием должны подводить читателя к восприятию идеи, должны показать, что тенденция вытекает из самой действительности. В противном случае произведение не может быть эстетически полноценным, художественно убедительным. Для него тогда характерны примитивность, схематизм, навязчивость, так как художественное освоение действительности подменено в нем отвлеченными представлениями о ней, готовыми выводами, лишь облеченными в беллетристическую форму. В полноценных созданиях искусства тенденциозность соединяется с полнотой образного воплощения идеи.

Такой полноты нет и не может быть в произведениях, в которых в угоду тенденции автор  искажает действительность, подбирает материал исключительно в целях оправдания выдвигаемой им идеи, не считаясь с направлением развития общественной жизни, ее основным характером. Особенно это относится к произведениям с тенденцией реакционного характера. Такая тенденция вступает в противоречие с общим ходом исторического прогресса, и потому писатель, ее проводящий, в угоду своей идее искажает действительность. Реакционная тенденция исключает или по крайней мере снижает реалистическое качество произведения, а вместе с тем и подлинную художественную ценность. Если же произведение реакционно мыслящего писателя в некоторых случаях и может иметь немалое художественное значение, то лишь в той мере, в какой «перо гения всегда более велико, нежели он сам» (Гейне), т. е. постольку, поскольку образное постижение и отражение действительности удалось такому писателю вопреки его тенденциозности, поскольку оно выходит за пределы идеи, которую он пытается оправдать в своем творчестве. Так следует объяснить например художественную значимость многих произведений Достоевского, писателя, стоявшего на реакционных позициях, но с огромной силой отразившего противоречия общества, построенного на эксплоатации. Но соединение художественной зоркости с идейной слепотой, с ложной тенденцией не может не сказаться и для гениального писателя, так или иначе ослабляя художественную ценность создаваемых им образов.

Утверждая положение о тенденциозности всякого вообще художественного творчества, мы все же не должны снимать вопроса и о формах и средствах творческого осуществления тенденции, о необходимости использования жанров, наиболее заостренных в своей тенденциозности. Таковы в литературе жанры политической поэзии, сатиры, фельетона, боевой революционной песни, в живописи — плакаты. Враг народа Бухарин, пытаясь, в целях литературной диверсии, дезориентировать советских писателей, старался опорочить идейно насыщенное, политически заостренное творчество Маяковского, выдвигая в качестве «образца» советской поэзии творчество путаное, вычурное, полное формалистических ухищрений. В противовес этой враждебной теории советские поэты и критики констатируют огромную ценность лучших достижений политической поэзии прошлого и нашей современности, — произведений, соединяющих идейную остроту, отчетливую тенденцию с эстетической полноценностью художественных образов.  Список литературы

 II. Маркс и Энгельс о литературе (новые материалы), Жур.-газ. объединение, Москва, 1933; К. Маркс, Ф. Энгельс об искусстве, сборник под ред. М. Лифшица, издательство «Искусство», Москва — Ленинград, 1937 (стр. 159—165 — письма Ф. Энгельса М. Каутской и М. Гаркнес); Ленин В. И., Сочинения, 3 изд., т. VIII, М. — Л., 1929 (статья «Партийная организация и партийная литература»); Чернышевский Н. Г., Полное собрание сочинений, т. III, Петербург, 1906(статья «Стихотворения Н. Щербины»); Добролюбов Н. А., Полн. собр. соч., под ред. Е. Аничкова, т. III, Петербург, 1912 (статья «О дидактизме в романах»).