Творчество Марка Шагала

| Категория реферата: Рефераты по культуре и искусству
| Теги реферата: реферат на тему школа, антикризисное управление
| Добавил(а) на сайт: Feliciana.

Родители жены имели три ювелирных магазина в Витебске. Продавались золотые и серебряные украшения, часы и т.д. Один магазин в самом центре перед мостом через Витьбу, на углу Смоленской и Подвинской улиц. В этом доме была одна крупнейшая и фешенебельная гостиница "Брози", по имени швейцарского кондитера Христиана Брози, которому долгое время принадлежал этот дом, кондитерская и ресторан "Жан Альберт", писчебумажный магазин Ш.
Яхнина и ювелирный Ш. Розенфельда, второй магазин - на Вокзальной, третий - на Замковой. "Я писал, писал, а кончилось тем, что как я ни противился пышной церемонии, но в один дождливый вечер оказался героем брачного обряда, под свадебным балдахином - точно, как на моих картинах. Получил благословение - честь по чести." Свадьба была 25 июля 1915 года. "После свадьбы новоиспеченные шурины отвели меня домой, а их сестра - моя жена, осталась под родительским кровом. Так требует строгий обряд."

Марк с первых дней с большим уважением относился к мнению Беллы. "Ни одной картины, ни одной гравюры я не заканчивал, пока не услышу ее "да" или
"нет". ("Моя жизнь" стр. 119). Беле посвящена большая серия работ:
"Прогулка", "Над городом", "Серые любовники", "Свадьба", "Зеленые любовники", "Голубые любовники", "Бела в черных перчатках", "Бела с виолончелью", "Бела с шалью" и другие.

Возвратившись в Россию летом 1914 года для женитьбы, М. Шагал не смог из-за начавшейся вскоре 1-ой Мировой войны вновь уехать в Париж. Его мобилизовали в армию. В этой ситуации помог брат Беллы, возглавлявший один из отделов Центрального военно-промышленного комитета в Петрограде. Работа в нем заменяла военную службу, поэтому новоиспеченный родственник забрал в свой отдел художника. Чиновничья служба совсем не привлекала Шагала, но зато давала ему возможность периодически ездить в Витебск и проводить там немало времени.

Октябрьские события 1917 года застали М. Шагала в Петрограде. Его кандидатуру выдвигают в министерство искусства. Но месту в министерстве
Шагал предпочел родной город.

В Витебске Марк Шагал появился в сентябре 1918 года с мандатом уполномоченного по делам искусств Витебской губернии. Главной задачей, которую поставил перед собой М. Шагал - организация Художественного училища. И благодаря огромному энтузиазму и ходатайствам М. Шагала училище было открыто в конце 1918 года. Официальное открытие учебного заведения состоялось 28 января 1919 года. Возглавил народную художественную школу по просьбе Марка Захаровича его учитель по училищу Е.Званцевой Мстислав
Добужинский, а сам М.Шагал - одну из мастерских.

В феврале 1919 года М.Добужинский возвратился в Петроград. М.Шагалу пришлось самому возглавить учебное заведение. В стенах училища были представлены и свободно функционировали руководства и мастерские всех направлений от "левых" до "правых" включительно, что и привело к разагитации аудитории Шагала. 29 июля 1920 года Марк Шагал вместе с семьей уехал в Москву, совсем не подозревая о том, что навсегда расстается со своим любимым городом.

В конце мая художник отправляется в Каунас для организации там своей выставки. Переехав летом 1922 года из Каунаса в Берлин, Марк Шагал познакомился там с владельцем картинной галереи и издателем П.Кассирером, который решил издать мемуары художника с его собственными иллюстрациями. Из- за заминки с переводом текста на немецкий язык в 1923 году Кассирер издал только иллюстрации в виде отдельного альбома. Первое полное издание мемуаров было осуществлено в 1931 году парижским издательством "Сток" в переводе на французский Беллы Шагал. С тех пор "Моя жизнь" М. Шагала неоднократно переиздавалась на многих европейских языках. На русском языке она была впервые выпущена в 1994 году московской фирмой "Эллис Лак" и проиллюстрирована рисунками и офортами "Дом на Песковатиках", "Улица", "Дом на улице Покровской", "Витебск. Железнодорожная станция" и др.
Оставшись по воле случая навсегда за границей, Марк Захарович 15 лет не принимал французского гражданства, все еще надеясь когда-нибудь вернуться на родину.

В 1941 году, чудом вырвавшись из рук фашистов в оккупированной ими части Франции, он уехал в США. Активно сотрудничал с комитетом помощи СССР, передал ему несколько своих работ. Узнав о страшной судьбе родного города, который за три года немецко-фашистской оккупации был почти полностью разрушен и потерял все население, Шагал написал "Письмо моему родному
Витебску", которое было опубликовано 15 февраля 1944 года в одной из американских еврейских газет.

Витебские улицы и площади, памятники архитектуры и влюбленные изображены на многих работах Марка Шагала. Выступая на открытии выставки в
Третьяковской галерее летом 1973 года, он сказал: "У меня нет ни одной картины, на которой вы не увидите фрагменты моей Покровской улицы. Это может быть, и недостаток, но отнюдь не с моей точки зрения." Родной город стал тем источником, из которого Марк Захарович всю свою долгую жизнь черпал вдохновение и сюжеты для работ.

За свой долгий век (прожил 98 лет) Марк Шагал многое познал: неудачи и успех, полуголодное существование и материальное благополучие, равнодушие и всемирную славу. Только одного при жизни он был полностью лишен - признания на родине. И очень из-за этого страдал. Но времена меняются. В январе 1991 года прошли первые Шагаловские дни. В июне следующего года на Покровской улице открыт памятник художнику, а на его домике - мемориальная доска.
Проводятся в Витебске Шагаловские пленэры и музыкальные фестивали.

Дмитрий Сарабьянов, доктор искусствоведения

МАРК ШАГАЛ

На земле и в небесах

Марк Захарович Шагал прожил без малого сто лет (1887--1985) и лишь немногим больше трети этого срока провел в России. Его детство и юность прошли в Витебске. В 1910 году он на четыре года уехал во Францию, затем вернулся на родину, жил в Витебске, Петербурге и Москве, а после этого эмигрировал из Советской России и многие годы провел в Берлине, в Париже, в
Соединенных Штатах Америки и под конец вновь во Франции на берегу
Средиземного моря. Большая часть творческой жизни была отдана Франции, и во многих энциклопедиях мира после имени Шагала стоит название страны, которой он принадлежит, -- Франция. По этому поводу сам художник говорил: "Меня хоть в мире и считают интернационалистом и французы берут в свои отделы, но я считаю себя русским художником, и это мне приятно" (Из письма Марка
Шагала Павлу Эттингеру).

Когда смотришь на картины художника, сначала приходит мысль, что все свои годы он летал где-то в небесах, а если и ходил по земле, то по такой, которая живет по каким-то своим особым, неизвестным нам законам, не ведая современной цивилизации. На самом-то деле Шагал всегда пребывал в одной стране -- в родном Витебске, рисовавшемся его памяти и сознанию не губернским городом старой России, а захолустным, хотя и фантастическим еврейским местечком -- со своими привычками и традициями, со своими тонами, цветами и запахами. В Париже ему чудился Витебск, а когда под старость он приезжал в Иерусалим, чтобы создать там витражи для синагоги, перед его глазами вновь возникали покосившиеся строения и домашние звери из детских снов.

Слова Шагала, что он русский художник, сказаны им неспроста. Его творчество могло возникнуть только в России. Образный мир его картин наполнен контрастами и противоречиями, содержит в себе абсурд в таком чистом виде, какой мог сложиться лишь на русской земле. В число свидетельств русского абсурдизма, как известно, входил, еврейский вопрос.
Лишенные элементарных гражданских прав, евреи в старой России жили обособленно, замкнуто, соблюдая свои обычаи, тщательно исполняя религиозные обряды, жившие в их сознании, сохраняли память о своей великой истории. Эта память народа и собственная память легли в основу творчества Шагала.

Они соединились с необыкновенной фантазией, присущей художнику, и с той прямотой взгляда на мир, которая позволила Шагалу открыть великую правду в самых простых и обыденных явлениях, хотя и переселенных его волею с земли на небеса. Сила его искусства была так велика, что она позволила в полный голос говорить о вкладе в мировую культуру российского еврейства, которое к рубежу столетий стало активной творческой силой.

Cудьба Шагала как художника сложилась чрезвычайно своеобразно. Он фактически нигде не учился, хотя и не подолгу занимался в витебской школе художника Ю.Пэна, в Петербурге в школе Е.Званцевой, где преподавали знаменитые мастера Бакст и Добужинский, а в Париже в частных академиях
«Гранд Шомьер» и «Ла Палетт».

Молодой Шагал, как уверяет он сам, всюду чувствовал себя чужим. Ему претили светскость и манерность, «А я -- сын рабочего, -- писал он в воспоминаниях, -- и меня часто подмывает наследить на сияющем паркете».

И хотя позже Шагал выставлял свои произведения вместе с Бакстом в
«Мире искусства» и был вхож в дома самых утонченных интеллектуалов мира, он следил, где мог -- грубыми, как казалось многим, красками и мазками, вывернутыми линиями, перекрученными головами своих персонажей, бесстыдно растопыренными ногами женщин. Но с миром культуры Шагал общался не в светских гостиных, а на высшем уровне.

Перебравшись в 1910 году из Петербурга в Париж, обосновавшись со временем в знаменитом «Улье» -- здании бывшего выставочного павильона, где нашли себе приют мастерские парижан Леже, Модильяни, Сутина, позже ставших знаменитыми, он вошел в круг лучших поэтов, художников, критиков Франции
(Робер Делоне, Блез Сандрар, Макс Жакоб, Гийом Аполлинер). В художественной столице мира молодой витебский еврей оказался среди избранных, хотя это обстоятельство никак не переменило направления, в котором он двигался с первых шагов своей художнической деятельности.

Творческое развитие художника трудно объяснить, исходя из привычных стилевых категорий, установившихся в представлениях о европейском искусстве первых десятилетий ХХ века. Шагал оказался рядом с основными направлениями живописи или в промежутке между ними, но ни одному из них практически не принадлежал. В России до отъезда в Париж он успел соприкоснуться с русским неопримитивизмом, и в его раннем творчестве можно заметить следы влияния
Натальи Гончаровой. Он участвовал в выставках «Бубнового валета» и
«Ослиного хвоста», но к числу русских неопримитивистов его вряд ли можно причислить.

В Париже Шагал вплотную приблизился к кубизму, выполнил несколько произведений в кубистической системе, но кубистом не стал. Опыт футуризма достался ему из вторых рук.

В Италии он не побывал, но Париж не зря слыл художественной столицей мира: там работали некоторые итальянские мастера, да и в орфизме Делоне футуризм (с его совмещением разновременных эпизодов в одном времени) вошел в золотой сплав французской живописи.

Один из друзей художника сообщал ему из Германии об успехе, какой имела его выставка 1914 года в берлинской галерее «Штурм». Он писал: «Твои картины породили экспрессионизм». Оставим такое суждение на совести автора этих слов. Мы знаем, что экспрессионизм в Германии появился раньше и Шагал в его развитии не участвовал; но многие черты его творчества сближают его с искусством экспрессионизма. В таких же отношениях оказывается он и с сюрреализмом. Пожалуй, нет ни одного значительного стилевого направления первых десятилетий ХХ века, с которым нельзя было бы сблизить искусство
Шагала.