Москва при Василии Димитриевиче и Василии Темном

История Москвы, не только по отношению к ее государственным силам, но и в других сторонах ее жизни, как-то: в церковной, образовательной, промышленной, ремесленной и т.д., пошла уже легче после тяжелой, но и важной эпохи Димитрия Донского. После этого уже скоро Иоанн III и его сын Василий III сделали Москву единым и сильным центром всей Северо-восточной Руси, не только в политическом, но и в культурном отношении. Она стала видна и за русскими пределами.

Правление Василия Димитриевича (1389 - 1425) немало подготовило для этого условий. Хотя этот великий князь остался, по смерти отца, шестнадцатилетним юношей и находился еще под опекой своей матери, но он уже был умудрен большим и разнообразным опытом: еще двенадцатилетним отроком он был послан Димитрием Иоанновичем в орду, чтобы там тягаться о великокняжеском столе с Михаилом Тверским. Хан оставил отрока-князя в плену у себя в качестве заложника, за московский долг в 8000 рублей. Но энергичный княжич, насмотревшись на тамошние смуты, "умысли крепко с верными своими доброхоты" и бежал в Молдавию к воеводе Петру, затем был в Пруссии, где виделся с Витовтом и сговорил за себя его дочь княжну Софию и только после четырехлетнего отсутствия, в 1387 году, воротился в Москву.

Князь с таким ранним опытом, естественно, быстро вошел в политику московских князей-собирателей. По смерти отца он был возведен на Владимирский престол ханским послом Шахматом. Семнадцати лет он женился на Софье Витовтовне и потом принудил своего дядю Владимира Андреевича, уходившего даже в новгородские земли, заключив с ним договор, признать себя его братом и обязаться "всести на конь", когда придется садиться на коня великому князю; затем ездил в орду, где "умздил" Тохтамышевых князей и получил ярлык на Нижегородское княжение и присоединил его к Москве с помощью тамошних бояр, во главе которых стоял Василий Румянец. В это время Москва лишилась своего великого молитвенника и советника - преподобного Сергия (25 сентября 1392 года). Вольнолюбивых новгородцев великий князь смирял силою оружия; а когда жители новгородского пригорода Торжка убили московского доброхота, некоего Максима, то великий князь, захватив 70 тамошних жителей, замешанных в этом деле, приказал публично казнить их в Москве: им рубили руки и ноги и при этом приговаривали: "так гибнут враги великого князя".

С твердостью духа великий князь относился и к страшным татарским завоевателям: Тамерлану и Эдигею. Когда "железный хромец", покоривший Туркестан, Персию, Индию, Сирию и Малую Азию, победив могущественного турецкого султана Баязеда, направился после победы над Тохтамышем к московским границам, молодой князь поспешил собрать северное ополчение и поручил свой стольный город дяде своему князю Владимиру Андреевичу. Но спасение Москвы зависело не от оружия, а от Божией помощи; и это было важным моментом в религиозной жизни Москвы.

В то время, как народ со страхом ожидал к себе завоевателя, который на пути своем оставлял пирамиды человеческих голов, великому князю и митрополиту Киприану одновременно пришла мысль перенести из Владимира в Москву чудотворную икону Божией Матери, которая была написана евангелистом Лукою и перенесена во Владимир из киевского Вышгорода Андреем Боголюбским. Весть об этом ободрила москвичей, и они огромными толпами, с митрополитом во главе, великокняжеской семьей и князем Владимиром, вышли навстречу Заступнице на край Москвы, на Кучково поле, и со слезами молились пред иконой. В 1895 году Москва торжественно отпраздновала пятисотлетие этого достопамятного события.

В это самое время, испуганный видением Небесной Девы, предшествуемой святителями и окруженной легионами ангелов, Тамерлан поворотил назад от Ельца в степи. Потеря чудотворной иконы, которая и теперь находится в нашем Успенском соборе, еще более ослабила авторитет стольного Владимира. На месте встречи иконы построен был Сретенский монастырь и установлен был, совершаемый и теперь, 26 августа, крестный ход. Делал нашествие на Москву и Эдигей, победитель Витовта на Ворскле, за то, что Василий Димитриевич не хотел платить ему дань; подходил он и к кремлевским стенам, но, боясь огнестрельного оружия, не решился на приступ и расположился лагерем на зимовку в селе Коломенском.

Но тревожные вести из Сарая заставили этого хана возвратиться в орду. Мы приводим ниже рисунок, изображающий последовавшее за этим возвращение великого князя в Москву и его свидание с князем Владимиром Андреевичем.

В это княжение Москва двукратно погорала: 22 июня 1390 года, на посаде (впоследствии Китай-город) "неколико тысяч дворов сгоре". Через 5 лет в том же посаде снова "сгоре неколико тысяч дворов". Так велика уже была в это время Москва и, благодаря обилию в ней сил, столь быстро возрождалась.

Вообще наши историки склонны уменьшать проявления жизненных и культурных сил Москвы в эту эпоху. Между тем это не оправдывается фактами. Напротив, из летописных свидетельств того времени ясно видно, как росла Москва не только в числе своих жителей и военной силе, но и в других отношениях.

Несмотря на то, что татары Тохтамыша пожгли массу рукописей и книг, кои с разных сторон "были спроважены в Москву, сохранения ради, и были наметаны в церквах до тропа (стропа или свода)", русская письменность в это княжение поднялась опять, благодаря трудам митрополитов Киприана, Фотия, а также Епифания Премудрого, Кирилла Белозерского и других. Многие рукописи данной эпохи обильно украшены прекрасными миниатюрами, орнаментом, или узорочьем, заглавными буквами и заставками. Здесь искусные мастера рукописного дела проявляли немало самобытного русского творчества. В это время в Москве, кроме пергамента, продолжали писать на бумаге хлопчатой и тряпичной. Равным образом русское зодчество и живопись в Москве успешно продолжали развиваться. Храмовая история Москвы, кроме упомянутых выше монастырей Вознесенского, Рождественского и Сретенского, обогатилась еще новыми сооружениями.

Василий Димитриевич построил на дворе своем церковь Благовещения, которая стала придворною великокняжескою. В ней совершались крещение членов государевой семьи и их бракосочетания (венцы брачные хранятся теперь в Успенском соборе). Сюда великий князь перенес найденную заделанной в стене Суздальского собора святыню - "Страсти Господни", именно часть крови Спасителя, камень от гроба Его и терновый венец.

За храмом Благовещения, на башне великокняжеского дворца, в 1404 году Василий 1 устроил первые в Москве боевые часы, которые за 150 рублей (около 30 фунтов серебра) поставил пришедший с Афона сербин Лазарь. На часах была сделана механическая фигура человека, выбивавшего молотом каждый час. Народ дивился этому, как чуду. Летопись говорит об этих часах: "сей же часник наречеся часомерье; на всякий же час ударяет молотом в колокол, размеря и разсчитая часы нощные и денные: не бо человек ударяше, но человековидно, самозвонно и самодвижно, страннолепно некако сотворено есть человеческою хитростью, преизмечтано и преухищрено..."

Заведенное в Москве собственною рукою св. Петра митрополита иконописное художество продолжало развиваться, и число "дружин русских иконников" в Москве умножалось. В среде их продолжал работать знаменитый Андрей Рублев, писавший для Троицкого собора иконы. Его кисть ценилась так высоко, что писанные им иконы более 150 лет служили, как свидетельствует Стоглав, образцами для русских художников-иконописцев и назывались "рублевыми". По летописным известиям, в 1405 году вместе со старцем Прохором из Городца, вероятно, Радонежского, и Феофаном Гре-чиным Андрей Рублев расписывал придворный Благовещенский собор. Можно думать, что древние фрески, ныне открытые в каменном соборе, были копиями с рублевских. Тот же Феофан и Симеон Черный с учениками расписывали и церковь Рождества Богородицы, что на государевом дворе. Поступивши в Андроников монастырь, Андрей Рублев потрудился для иконописи и этого монастыря, где и был погребен. Кроме него, иконописным искусством в Москве славились еще Игнатий, Даниил Черный и Кнаш.

Вместе с тем в Москве стали теперь развиваться разные ремесла, как, например, литейное, чеканное и даже ювелирное. Относительно первого любопытно следующее известие Псковской летописи.

В 1420 году псковичи наняли какого-то Феодора с дружиной покрыть свой Троицкий собор новыми свинцовыми досками за 44 рубля; но ни во Пскове, ни в Новгороде не нашлось такого мастера, который бы умел отливать такие доски. Послали к немцам в Юрьев, а те мастера не дали. Тогда из Москвы, от митрополита Фотия, был прислан искусный мастер; он научил псковскую дружину лить доски и уехал назад. Очевидно, Москва, рядом с политическим своим совершенствованием, шла вперед и в технике разного рода. Так, здесь процветало искусство делать украшения для икон из дорогих металлов, камней, жемчуга и финифти; особенно славились изделия некоего Парамши, золотых дел мастера. В духовных грамотах московских князей (с Иоанна II до самого Василия 1) не раз упоминаются золотые иконные оклады и кресты работы этого ювелира, равно как и некоторых других. Василий Дмитриевич в своем духовном завещании упоминает о поясе золотом с каменьем, который сковал сам ("Собр. Госуд. грамот и договоров", т. 1, стр. 73).

Чеканка монеты при Василии 1 тоже подвинулась вперед. Мы имеем 17 разных чеканов серебряной монеты этого времени. Надписи и штемпеля на них свидетельствуют уже о подъеме государственного сознания. Так, кроме надписей: "князя великого Василия", или - "Василия Димитриевича", мы встречаем здесь и следующие слова: "Князя Василия всея Руси". Хотя на монетах его в арабских легендах упоминается и имя хана Тохтамыша, но указанная надпись свидетельствует, что годы нашей зависимости от Золотой орды уже были сочтены.

Примечательны также на некоторых монетах этого князя эмблемы воинственного характера: схожий с литовским гербом всадник. Этот конник, но не с мечом, а с копьем, как увидим ниже, изображен на печати этого князя. Недостает только дракона под ногами коня, чтобы вполне сформировалась та эмблема, которая стала гербом Москвы. Но и дракон под конем появляется скоро, именно - на монетах Василия II.

На монетах же Василия 1 преобладает мирный конник, именно - сокольничий с птицей в руке. Всадник этого последнего типа встречается чаще первого и не сходит с монет и последующих княжений, как бы конкурируя с конником военного типа и вместе с тем как бы готовясь стать государственным гербом Москвы. Заслуживает внимания нумизматов и вообще археологов то, что эта эмблема совпадает с русским иконографическим изображением св. мученика Трифона, тоже с соколом в руке. В честь его была построена церковь в селе над Великим прудом, или просто в Напрудском, которое упоминается в целом ряде духовных завещаний, начиная с Иоанна Калиты, и которое лежало "на Сокольничьем пути", о коем тоже весьма заботливо говорят великокняжеские завещания ("Государственные грамоты и договоры". Т. 1). Позднейшие устные сказания, передающие поэтическое предание о построении здесь церкви царским сокольничим, приурочивают это к царствованию Иоанна Грозного и даже Алексея Михайловича. Но никакого нет сомнения, что здесь уже при Калите существовал храм: это видно из того, что Напрудное называлось селом; а село отличается от деревни именно церковью. Искусственное гидравлическое сооружение здесь Великого пруда указывает на то, что это урочище очень ценилось великими князьями. По преданию, именно здесь происходила охота государей с соколами и кречетами "на мокрую", или водяную, птицу, тогда как "на верховую птицу" они охотились в Сокольниках. Наверно, в селе над Великим прудом издавна, еще до Василия 1, жили великокняжеские сокольники и другие ловчие. Вот почему знатокам русских древностей следует обратить внимание на совпадение нумизматического и даже геральдического изображения всадника с соколом в руке с иконографическим изображением его в церкви бывшего села Напрудного. Это обещает немало интересных выводов. Приводим выше две монеты Василия 1 с изображением конного сокольника и печать князя Патрикеева, конца этого столетия, с таким же гербом.

Подвигаясь в развитии различных отраслей техники, Москва при Василии 1 пыталась усилить себя и в военном отношении еще новою крепостью. Наряду с каменным Кремлем, с его "забралами градными, вратами железными и стрельницами, замыслиша в 1394 году укрепление посада", то есть Китай-города. Из летописи невидно, замышлено ли было поставить здесь каменные стены или деревянные и даже земляные, но, судя по тому, что не остановились пред огромными даже убытками, крепостные сооружения должны были стать весьма серьезными. Вот что по этому поводу говорит летопись: "замыслиша ров копати и почаша с Кучкова поля (от Сретенского монастыря), а конец в Москву-реку, шириною в сажень, а глубиною в рост человека. Много бысть убытка людям, потому что поперег дворов копоша и много хором разметаша". Но это, очевидно, очень большое предприятие, к сожалению, не имело успеха; летопись к приведенным словам прибавляет: "а не учиниша ничтоже и ничего не доспеша". Так посаду и пришлось еще долгое время стоять без укреплений; и при вражеских нашествиях, из опасения "примету (осады)" Кремля, посадские дома не раз приходилось сжигать, а жителям, если не хватало места за кремлевскими стенами, прятаться в лесах. Но Москва вошла уже в такую силу, что и после таких пожаров с удивительною быстротою поднималась из пепла. Она в это время уже имела значительное количество улиц. Самая большая из них называлась Великою и шла мимо Кремля, вдоль Москвы-реки, до местности (Васильевского луга), занимаемой теперь Воспитательным домом. Странно, что наши историки вскользь говорят о всех указанных нами проявлениях культурного роста Москвы. Быстрота же его имеет тем большую для нас цену, что он шел и самобытно и среди очень неблагоприятных условий. Москву все еще сильно теснили и орда, и Литва, и разные удельные князья; несмотря на это, она быстро преуспевала в разных отраслях своей жизни.

Чрезвычайно интересно дошедшее до нас современное портретное изображение великого князя Василия Димитриевича и его супруги. Оно находится на саккосе митрополита Фотия, хранящемся в патриаршей ризнице. Это облачение покрыто с обеих сторон вышитыми по голубому атласу золотом, серебром и шелком изображениями святых и праздников; но, что особенно для нас любопытно, - на передней стороне саккоса, внизу его, изображены направо от зрителя: московский великий князь Василий Димитриевич и его супруга Софья Витовтовна, а налево - греческий император Иоанн Палеолог и его супруга императрица Анна, дочь Василия 1 и Софьи (раньше этого брака Василий 1 посылал его отцу, теснимому турками, большие дары, состоявшие из серебра); рядом с византийским императором изображен и сам митрополит Фотий. Три последние лица обозначены греческими надписями, а наши великие князь и княгиня - славянскими. Василий 1 на этом портрете имеет мужественное лицо, с черными усами и умеренною бородою, раздвоившеюся в конце. На нем низко подпоясанный кафтан красного цвета с клетками и узкие зеленые шаровары, запрятанные в высокие сапога из красного сафьяна, в трех местах перехваченные застежками; сверху накинут довольно короткий плащ, или "приволока", зеленого цвета, с золотыми разводами, на синей подкладке. На правой руке видно золотое запястье; этою рукою он держит скипетр, унизанный жемчугом. На голове великого князя сквозной золотой венец,

с крестами вверху и с красной бархатной тульей. На великой княгине Софье род сарафана из серебряной парчи, с красными клетками в золотых рамах; сарафан украшен золотым ожерельем, с таким же передником и поясом. Сверх сарафана шубка, или длинный плащ, золотой, с серебряными кругами и синими и красными крестами. На княгине венец почти такой же формы, как на ее супруге. Это изображение весьма важно не только в иконографическом отношении, но и для истории московских одежд. Император Иоанн Палеолог и его супруга изображены в византийском царском облачении, с нимбом, или венцом святости, вокруг головы. Митрополит Фотий представлен в золотом саккосе, с крестами в красных кругах; сверх саккоса омофор серебряный, с золотыми крестами. Голова Фотия не покрыта, видны густые черные волосы и окладистая борода; вокруг головы такой же нимб, как и у других изображенных святителей.

Василий Димитриевич от Софьи Витовтовны имел пятерых сыновей и четырех дочерей, а именно: Юрия, Ивана ("зело превожделеннаго ему"), Василия, Даниила и Симеона; дочерей: Марию, бывшую за боярином и воеводой князем Юрием Патрикеевичем (сыном литовского князя Патрикея Наримонтовича), Василису, бывшую в первом браке за Александром Брюхатым, а во втором за Александром Взметнем, князьями суздальско-нижетородскими, Анну, выданную за византийского императора Иоанна Палеолога, и Анастасию, бывшую за киевским князем Александром (Олельком) Владимировичем, внуком Ольгерда.

Наследником, по второй духовной Василия 1, за смертью всех других сыновей объявлен был, под опекой его матери и деда Витовта, Василий Васильевич. Ему всего было десять лет, когда умирал его отец. Никоновская летопись рассказывает о рождении его следующее. Когда во время родов великая княгиня стала изнемогать и, казалось, умирает, великий князь послал в храм Иоанна Предтечи к известному ему святостью жизни старцу и просил помолиться о роженице. Тот сказал, чтобы государь молился Богу, его Пречистой Матери и покровителю великокняжеского рода - Логину-сотнику, а о княгине бы не скорбел, потому что она выздоровеет и в этот же вечер родит ему сына. Когда это последнее сбылось, в келью великокняжеского духовника, у Спаса на Бору, кто-то стукнул и сказал: "иди, нарцы имя великому князю Василию". Духовник, взявши необходимое, вышел из кельи, но посланного не нашел. Идя в великокняжеский дворец и встретив на дороге посланного, узнал, что тот у него еще не был и лишь только первый идет к нему, никого другого не посылали из дворца. "Мне же, - говорит летописец, - о сем Стефан диак сказа, а о прежнем проречении старец Дементий печатник, а сему поведа великая княгиня Мариа (супруга Василия II)".

Великий князь Василий Димитриевич погребен в Архангельском соборе, около южной стены. На надгробии сделана следующая надпись: "В лето 6933 - -1425 года, февраля в 27 день, преставился благоверный князь великий Василий Димитриевич".

Здесь мы приводим две печати этого великого князя: одну с изображением его ангела Василия Великого, другую - всадника с копьем в руке.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: налоги в россии, реферат по истории.





1  2 | Следующая страница реферата