Становление теории атома

И.А. Изюмов, школа № 3, г. Аксай, Ростовская обл.

Есть реки, полноводные изначально. Они проливаются из великих озер, точно из переполненной чаши, как Святой Лаврентий из Онтарио, Ангара из Байкала, Нил из Виктории-Ньянцы. Это реки без родникового детства: их верховья могучи, как иные устья. Пора колыбельной немощи им не знакома.

Д.Данин

История первая

Оставляя в 1884 г. кавендишевскую профессуру, Рэлей сам назвал своего преемника. Его выбор одобрили и Кельвин, и Габриэл Стокс, и сравнительно молодой еще сын Чарльза Дарвина – кембриджский профессор математики и астрономии Джордж Говард Дарвин. Были и противники. Один зарубежный физик, проходивший практику в Кавендишевской лаборатории, тотчас собрал свои пожитки и отбыл на родину: «Бессмысленно работать под началом профессора, который всего на два года старше тебя». Другой мрачно высказался: «...критические времена наступают в университете, если профессорами делаются просто мальчики!»

«Просто мальчику» было двадцать восемь лет. Через полвека в своих «Воспоминаниях и размышлениях» он признался, что избрание кавендишевским профессором явилось для него ошеломляющей неожиданностью: «Я чувствовал себя, как рыбак, который со слишком легким снаряжением вытащил рыбу слишком тяжелую, чтобы доставить ее к берегу».

У начинающего исследователя была короткая, но убедительная научная биография. Сын небогатого издателя, он рос среди книг и развивался быстрее сверстников. Четырнадцатилетним подростком он поступил в Манчестерский университет. Профессуре прецедент показался опасным: «Скоро студентов будут привозить к нам в детских колясках». И дабы уберечься от такой катастрофы, они повысили возрастной ценз поступающих.

Необычно рано началась и его жизнь в науке. К девятнадцати годам он уже имел работу, опубликованную в «Трудах Королевского общества». Между тем пора студенчества была для него вовсе не безмятежной. Он рано лишился отца. И его постоянной заботой стало завоевание всяческих стипендий. Молодой ученый лепил свою судьбу собственными руками.

Он появился в лаборатории в 1880 г., вскоре после торжественного посвящения в «бакалавры с отличием». Для этого нужно было сдать грозно-знаменитый кембриджский трайнос – многосложный экзамен. Молодой человек выдержал его блестяще.

Рэлей обратил на него внимание сразу. Новый исследователь был плодовит и неутомим, всегда полон идей и очень проницателен. Первая же его работа удостоилась научной премии имени астронома Адамса. Из нее следовала полная несостоятельность бытовавшего тогда представления об атомах как вихрях в эфире. Ученый словно расчищал строительную площадку для собственной будущей модели атома – модели более обоснованной, но пока еще весьма туманной...

Словом, у Рэлея были веские основания верить в свой выбор. Среди кавендишевцев всегда было много хороших физиков. Но из их когорты рэлеевской поры никто, кроме нового руководителя, не стал со временем ученым мирового масштаба. О его правлении прекрасно сказал Оливер Лодж: «Насколько меньше знал бы мир, если бы Кавендишевской лаборатории не существовало на свете; но насколько уменьшилась бы слава даже этой прославленной лаборатории, если бы сэр Дж.Дж.Томсон не был одним из ее директоров!»

А директорствовал он тридцать пять лет бессменно – до 1919 г. Он создавал школу. Он делал открытия в физике и открывал физиков. Его равно прельщали удачи ученого и удачи учителя. Ему мало было Англии – хотелось, чтобы Кавендишевская школа стала мировой. Обстоятельства этому способствовали. Тут действовала все та же «обратная связь» между наукой и историей. У рыбака оказалась сказочная сеть, и он сумел доставить к берегу беспримерный улов.

История вторая

У лабораторного стола молча работал человек в домашней куртке. Долготерпение в сутуловатом наклоне спины. Вкрадчивость умелых пальцев. Десятки раз он проделывал эту простенькую операцию и знал: она не всегда удается сразу. Досадовать было решительно не на что: минута, две, и все будет в порядке.

Однако другой человек – в солидном темном костюме, с привычной зоркостью наблюдавший за работой первого, был на этот раз иного мнения. Внезапно он швырнул на подоконник тяжелую вересковую трубку и двинулся к столу. Поднял сильные ладони тяжелых рук и понес их перед собой. Властный голос его тоже был тяжелым, как руки, и внушительным, как вся фигура. Перед этой фигурой, покорствуя, расступалось пространство:

– Кроу, что вы там копаетесь! Давайте сюда – я сам...

Человек в куртке разогнул спину и с удивлением посмотрел на шефа. Молча уступил место у лабораторного стола и молча направился к подоконнику – собрать просыпавшийся из трубки табак. Но тот же властный голос ударил его сзади:

– Не трясите стол!

– Что?! – в изумлении обернулся Кроу.

– Не трясите стол!

– Послушайте, сэр... – вспылил было Кроу, но сдержался: он вдруг увидел знаменитые руки. Они... дрожали. Впервые за восемнадцать лет ассистент увидел, что шеф чего-то не может. А тем временем снова раздалось грозно-беспомощное:

– Почему вы трясете стол?!

За восемнадцать лет ассистент так и не научился распознавать приступы дурного настроения у шефа. Они были всегда внезапны, и им не находилось разумного объяснения. На сей раз Кроу просто увидел причину. И незаметно придвинулся к столу. И в самом деле попробовал поколебать ногой громоздкое лабораторное ристалище. Шеф искоса взглянул на ассистента...

Потом шумно хлопнула дверь, и долго затихали в коридоре тяжелые шаги. Кроу стоял у окна, взвешивая на ладони забытую вересковую трубку, смотрел на старые университетские камни и ждал, когда появится фигура разгневанного шефа. Она появилась, и, как обычно, перед ней расступалось пространство. Но была в ней не размашистая разгневанность, а медлительная удрученность. Распахнув окно, Кроу перегнулся через подоконник:

– Сэр! Вы забыли трубку!

Шеф остановился. Поднял голову и посмотрел непонимающе. Жестом показал: «Кидайте!» Этого Кроу не ожидал. А жест повторился – уже нетерпеливый и властный. И Кроу кинул. Шеф поймал трубку на лету, но не удержал в дрожащих ладонях. Нагнулся поднять. Коснулся пальцами тротуара и развеселился от мысли, что надо бы крикнуть кому-то: «Почему вы трясете Англию?!» Разогнулся и кивнул на прощанье Кроу. Потом усмехнулся про себя и двинулся дальше по десятилетиями исхоженной улочке.

Так уходил один из двадцати четырех живущих рыцарей ордена «За заслуги» – лорд без аристократической родословной, барон без родовых поместий, второй из семи сыновей безвестного новозеландского фермера и безвестной новозеландской учительницы, один из величайших создателей физики двадцатого века – человек, проникший в атом и впервые увидевший его строение, открывший атомное ядро и впервые его расщепивший, современник Альберта Эйнштейна, едва ли не равный ему по величию и заслугам перед другими людьми.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: образец реферата, биология 8 класс.





1  2  3 | Следующая страница реферата