Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата

Однако нельзя не заметить, что, хотя ложь и не является доминантным признаком полемических публикаций прессы, печатная полемика все же далеко отходит от принятых законов спора. В полемических текстах в традиционные формы аргументации умышленно включаются риторические ошибки, уловки, а логические аргументы с легкостью трансформируются критиками и публицистами в так называемый “аргумент к человеку”.

Аргумент при помощи примера часто переходит в “дамский аргумент”. Подобное “изменение” мы можем увидеть в статье А. Фадеева “Об одной кулацкой хронике” [24, 206-209]. Доказывая “вредность” произведения, критик “отжимает” из повести А. Платонова “Впрок” все светлое и оставляет только эпизоды, описывающие тяготы колхозной жизни, а потом утрирует их, доводит до абсурда. Такой же прием и по поводу той же повести использует в статье “Клевета” И. Макарьев [14, 23]. Далее в тексте критиков “дамский аргумент” доходит до так называемого “чтения в сердцах”, когда критики пытаются анализировать не только недостатки произведений писателя, но и делают попытку проанализировать подспудные, “вражеские” мотивы автора. Платонова называют “классовым врагом” с “мелкой душонкой”, стремящимся “опорочить нашу жизнь”.

Аргумент от авторитета, вполне корректный и точный, становится иногда тривиальным “аргументом к городовому”: критики ссылаются на “сильную личность” для доказательства своей правоты. Д. Уолтон отмечает, что “суть уловки одна: ссылка на “власть”, которая авторитетна или сильна и может зажать противнику нашему рот. Что и требовалось доказать. Для того чтобы применить такую уловку, требуется, конечно, очень невежественная голова или очень темная совесть” [23, 76]. Д. Уолтон включает ее в рассуждение на основе источников: “Сначала человек спорит честь честью, спорит из-за того, истинен ли тезис или ложен. Но спор разыгрывается не в его пользу – и он обращается ко властям предержащим, указывая на опасность тезиса для государства или общества и т. д. Все равно, какие власти: старого режима или нового, “городовые” или “товарищи”, – название такого приема одно и то же: “призыв к городовому” [23, 77].

Но “призыв к городовому” имеет целью не только прекратить спор. Иногда важно заставить оппонента хотя бы в рамках материала отступить от своей позиции. Тогда упомянутые нами доводы получают название “палочных доводов” [23, 78]. Подобного рода уловки могут фигурировать в тексте в разных конкретных формах – в форме апелляции к общепринятой точке зрения, к примерам, социально одобряемым в каждом конкретном случае, к народной мудрости, воплощенной в пословицах и поговорках. Возможность трансформации аргумента от авторитета связана напрямую с качеством самой категории “авторитет”. Широкий диапазон ее использования объясняется во многом тем, что авторитет может быть логически не обоснован, но обусловлен идеальной представленностью индивида в сознании других. Средства массовой информации с успехом используют этот механизм, сначала возвеличивая человека, а потом ссылаясь на него.

Видоизменения “аргументов к городовому” и “палочных доводов” бесчисленны. Так, А. Фадеев в упомянутой ранее статье обращает внимание на образ Ленина во “Впроке” и “укрепляет” таким образом свою позицию. Он часто использует и другие аргументы к городовому, когда ссылается на коммунистическую партию или советский народ. Этот народ в публикациях Фадеева становится своеобразным архетипом отца, сильной защищающей и карающей руки [24, 206-209].

К наиболее частым видоизменениям и усложнениям относятся многие случаи “чтения в сердцах”. Эта уловка состоит в том, что полемист анализирует не столько доводы оппонента, сколько те тайные мотивы, которые заставили их высказывать. Или, напротив, высказывает догадку о том, почему человек не говорит чего-нибудь или не пишет.

К этому же разряду уловок нужно отнести и инсинуацию, когда полемист стремится подорвать в читателях доверие к противнику

и к его доводам, используя для этого необоснованные уничижительные намеки. Инсинуация основана на активизации так называемой дестабилизирующей информации – то есть такой информации, которая на какое-то время способна “сбить с толку” читателя или оппонента, заставить его усомниться в собственной правоте, в собственных убеждениях, в непреложных истинах и общепринятых точках зрения через такие реакции, как испуг, недоумение, удивление, непонимание. В полемике роль дестабилизатора чаще всего играет провокационная речь.

По определению Е. Н. Зарецкой, “провокационная речь – это особый тип речи, рассчитанный внутренне на получение некоторой ответной информации – или известной тому, кто провоцирует, или неизвестной” [8, 60]. В полемическом тексте, как правило, проявляет себя первая целевая установка. Журналист знает или с большей или меньшей степенью достоверности предполагает ответ оппонента.

Речь умышленно выстраивается так, чтобы получить желаемый ответ.

Провокационная речь, дестабилизируя оппонента, заставляет его реагировать эмоционально. В случае с публицистической полемикой этот эффект снижается, поскольку у оппонента есть время на обдумывание, на рациональное осмысление. Но все же очевидно, что провокационная речь “задает тон” ответа и программирует оппонента на определенную эмоциональную реакцию.

Категория провокационности максимально эффективно реализуется в вопросительных конструкциях (например, в интервью-конфронтации).

Еще Аристотель отмечал: “Вопрос уместен... когда кто-то желает показать, что противник сам себе противоречит или говорит нечто парадоксальное” [1, 146].

Одна из часто используемых провокационных вопросительных конструкций построена на стремлении сформировать тему ответной реплики, например: “Почему же не была организована быстрая эвакуация ребят? “ [28, 2]. Понятно, что такой вопрос в материале о гибели глухих детей на пожаре заставит оппонента (ответственное лицо) говорить на тему, показывающую его с негативной стороны. Вопрос как бы включает обвинение, не выдвигая его открыто. Реакция на обвинение обычно бывает более эмоциональной и дополнительно негативно характеризует оппонента.

Вопросительная конструкция может быть направлена и на то, чтобы обличить оппонента в незнании. Вопрос задается сложно или запутанно таким образом, чтобы оппонент не сразу нашелся, что ответить, а читатель воспринял ответ как непонятный и нелогичный.

Так, может быть использован вопрос не по существу проблемы, который сбивает оппонента с толку.

Частой формой провокационного вопроса в монологических жанрах является риторический вопрос с негативной оценкой: “А как еще подтолкнуть нынешнего Патриарха на покой, если он “заболеет всерьез и надолго? “ [9, 35] Иногда для провоцирования читательского внимания к собственному утверждению полемист использует вопрос, обращенный к самому себе или к аудитории, а не к оппоненту. Специфика полемики в прессе заключается именно в том, что провокационная речь часто бывает направлена в сторону третьего коммуникатора – аудитории: “Сейчас, на некотором расстоянии, полезно спросить себя: а что, собственно, могло дать и реально дало такое наше лихо безнаказанное поведение? Укрепило ли оно свободу печати? Вряд ли. Только умножило ее издержки, показало неприглядную оборотную сторону медали. Может быть, нравы властвующей элиты исправились? Смешно даже думать. Повысился наш международный авторитет?

Скорее наоборот” [4, 42].

Нередко полемисты используют вопроскапкан. Например, в тексте обсуждается вопрос о необходимости соглашения о разделе продукции в нефтяной сфере. И хотя автор сам пишет о том, что “при помощи развития инструментов СРП в экономику России может быть вовлечено от 65 до 100 миллиардов долларов”, публикация завершается вопросом: “Так стоит ли и дальше жертвовать доходами бюджета и российских компаний ради недальновидных амбиций, не имеющих под собой разумных экономических оснований? “ [18, 26] Любой здравомыслящий читатель ответит на таким образом сформулированный вопрос: “Нет”. Но представленные журналистом факты на протяжении всей публикации были неоднозначны и позволяли оценить ситуацию как позитивно, так и негативно. Уловка, содержащаяся в вопросе, лишает читателя права выбора.

В диалогическом полемическом тексте, пытаясь сформировать позицию читателя независимо от ответа респондента, полемисты обращаются к блокирующему вопросу. Часто его называют закрытым. Он задает ответ по схеме “да, нет, не знаю” и блокирует вариации. Как правило, это достигается за счет использования категоричных, крайних оценок предмета вопроса, когда расплывчатый, неоднозначный ответ сам по себе будет воспринят

читателем как поражение: “И вас не пытались использовать в чужих играх? “ [10, 13] Нередко блокирующий вопрос развивается в принудительный, выстраиваемый по схеме: “Ведь вы не будете отрицать, что...»

Думается, в число провокационных вопросов можно включить и вопросы, адресованные аудитории и реализующие функцию доказательства по отношению к тезису полемиста.

Так, в публикации “Пир во время чумы, или Принцип домино” С. Баймухаметов выражает возмущение ситуацией, когда средства массовой информации обсуждают вопросы личной жизни, пикантные подробности и несущественные, но скандальные детали и уходят от обсуждения серьезных проблем: “Только не лезьте в наши дела, не возбуждайте неприятных вопросов: почему одни почти нищие, а другие безмерно богаты? Почему заглохло расследование дефолта 1998 года? Почему генералу из Министерства обороны за кражу 400 миллионов долларов дают 4 года, а бомжу за кражу курицы – 5 лет лагерей? Почему?..

– А вот этих “почему” не надо, – говорят нам нынешние хозяева жизни. – Лучше спрашивайте в эфире, почему одни гомики, а другие лесбиянки” [2, 43].

Особое внимание в полемическом тексте уделяется наводящим вопросам. Они могут быть представлены следующими типами – вопросы, содержащие явные или неявные логические презумпции, и вопросы, содержащие оценочные либо эмоциональные выражения.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: учет реферат, бесплатные ответы.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5 | Следующая страница реферата