Стихийное массовое поведение: понятие, социальный феномен и предмет исследования

| Категория реферата: психология, педагогика
| Теги реферата: отчет о прохождении практики, сочинения по литературе
| Добавил(а) на сайт: Vitjugov.

Поняв, что в туалете происходит что-то неладное (оттуда, задев меня плечом, стремглав выскочил перепуганный парень), я бросился к месту события, боясь даже вообразить, что там увижу; за мной бежали другие слушатели, инструкторы обкома и «товарищи в штатском». Вместо ожидавшейся «горы трупов» мы увидели совершенно замечательную картину. Кряжистый никарагуанец держал подмышкой голову одного из незадачливых грабителей — длинноногого мальчишки, склонившегося в три погибели — и, ласково (!) постукивая его кулаком по скуле, приговаривал по-испански: «Товарищ — не коллективист, а советскому юноше следует быть коллективистом… »

Когда мальчика, который дрожал от страха и от полного непонимания происходящего, вынули из нежных, но цепких объятий, никарагуанец попросил выяснить, понял ли советский товарищ свою ошибку и станет ли он в дальнейшем коллективистом. Сдерживаясь из последних сил, чтобы истерически не расхохотаться, я перевёл вопрос. Парень по-прежнему ничего не понимал, но уже был готов на всё и клятвенно пообещал «стать коллективистом». После чего, кажется, был отпущен восвояси, поскольку всем участникам и свидетелям этого события было невыгодно фиксировать его документально.

Я привел этот забавный эпизод, чтобы пояснить, почему термин «коллективное поведение» для действий, скажем, агрессивной, стяжательной или панической толпы был в наших условиях совершенно неприемлем. В одном из учебных пособий тех лет даже использовался термин «внеколлективное поведение», но такой антиперевод выглядел совсем уж нелепо, с чем согласились и сами авторы. В конце концов, после долгих обсуждений был принят термин «стихийное массовое поведение» (spontaneous mass behavior), который далее и использовался, иногда с изменением последовательности слов.

Предваряя предметное изучение темы, выскажу одно общеметодологическое соображение.

В обыденном представлении хаос, беспорядок — это и отсутствие закономерностей, и неуправляемость. Между тем сегодня ученые на разнообразном материале показали, что всё не столь однозначно. Хаос и порядок относительны, хаос всегда по-своему детерминирован и чем хаотичнее система, тем более простым закономерностям она подчиняется. И тем легче ею управлять — разумеется, коль скоро задача управления достаточно элементарна.

Иллюзия неуправляемости возникает тогда, когда мы с простой системой пытаемся обращаться, как со сложной, и наши воздействия оказываются бесполезными. Завзятому горожанину трудно понять, как деревенский пастух управляет большим стадом. Государственный деятель растеряется, если ему доверить детсадовскую группу, с которой привычно справляется опытная воспитательница. Академик, умело руководящий научным коллективом, окажется беспомощным в компании бомжей, а если он не врач-психиатр, то любой санитар даст ему сто очков вперед в умении работать с соответствующим «контингентом» больных. Повторю: простой и глупой системой управлять легче (этому меньше надо учиться), чем сложной и умной, для этого требуются более простые приёмы, которыми, однако, тоже нужно владеть.

Сказанное имеет прямое отношение к нашему предмету. В толпе «человек опускается на несколько ступеней по лестнице цивилизации» (Г. Лебон) и становится доступен для элементарных манипулятивных воздействий. Поведение толпы или циркулирующий слух кажутся процессами лишёнными закономерностей и нерегулируемыми постольку, поскольку большинство из нас привыкли иметь дело с организованными группами, где уместны рациональные доводы, согласование мнений или хотя бы формальный приказ. В стихийном массовом поведении реализуются более примитивные механизмы и закономерности. Кто знает о них и обладает необходимыми навыками, способен управлять событиями. Цели, которые он при этом преследует, достаточно часто оказываются деструктивными. Но, как всякое оружие, политические технологии амбивалентны! и владение приемами регуляции стихийных процессов конструктивно необходимы сегодня во многих профессиях.

Это относится, конечно, не только к экстремальным ситуациям, но ко всей общественной жизни. В комплексе задач политической психологии: объяснительная, прогностическая, проективная, инструментальная и воспитательная — я всегда придаю последней основное значение. Чем лучше мы знаем о механизмах своего поведения, в том числе иррациональных, и о приемах манипулирования, тем труднее нами манипулировать. И чем больше людей знакомы с азами политической психологии, тем устойчивее общество…

В 1979 году меня попросили выступить с лекцией на курсах повышения квалификации преподавателей социальной психологии областных партшкол. Я с удивлением обнаружил аудиторию из пятидесяти человек почти исключительно преклонного возраста со значками ветеранов войны и труда. На лекции они переспрашивали фамилии крупнейших зарубежных ученых (3. Фрейда и К. Левина), а после рассказали, как получили партийное задание преподавать новую дисциплину.