Предыдущая страница реферата | 6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 | Следующая страница реферата

В жизни шизофреника нет скачки, однако, есть очень специфическое развитие жизненной истории. Это развитие движется по прямой, но часто разбитой линии, в то время как маниакально-депрессивный больной движется в своем Dasein в ритмично концентрическом движении. Мы называем здоровым такого человека, чей путь представляет нечто среднее. Движение здорового — не круг и не прямая, а спираль. Наиболее известные клинические случаи
Л.Бинсвангера – это случаи Эллен Вест, Лоллы Фосс и Юрга Цюнда. В данной работе мы ограничимся описанием случая Эллен Вест, а в качестве дополнительной иллюстрации приведем два других коротких описания – это случаи Мэри и Илзе.

Случай “Эллен Вест”

Бинсвангер пишет о том, что уже с раннего детства Эллен Вест была немного странная. Она была очень разборчива в еде, и всегда оказывала большое сопротивление, если кто-то пытался заставить ее есть то, что ей не нравилось. Фактически это было проявлением ее упрямства. В школе она всегда хотела быть первой, поэтому ей было невыносимо оставаться дома, если она простужалась и заболевала. Когда она стала подростком, ее девиз был "Все или ничего!" В семнадцать лет она начинает писать стихи, смысл которых начинает приобретать несколько странные оттенки. В одной из своих поэм под названием" Поцелуй Меня Мертвый, " она просит, чтобы Морской Царь взял ее в свои холодные руки и зацеловал до смерти. В это же время она с головой уходит в работу, провозглашая ее в своих письмах "благословением нашей жизни." В тоже время, она часто высказывается о краткости и тщетности человеческой жизни.

В двадцать она посещает Сицилию. Там она много ест и значительно прибавляет в весе, из-за чего подруги начинают ее дразнить. В ответ на их придирки Элен начинает голодать и совершать длительные энергичные прогулки.
Она полностью поглощена идеей «бытия толстой», вследствие чего начинает себя ненавидеть, и рассматривать только смерть как выход из «этого кошмара». Через некоторое время посредством погружения себя в работу, она выходит из депрессии. Тем не менее, чувство страха не покидает ее. Она активно вовлечена в социальную жизнь, но «считает все это ничто, прах». Ею овладевает навязчивая идея во чтобы то ни стало стать тонкой. Она с головой уходит в учебу, возвращаясь домой изнуренной и больной. Врач предписывает ей постельный режим, и она снова быстро набирает вес. Затем опять много работает, чтобы вернуться к своему тонкому изнуренному состоянию.

В двадцать восемь, она выходит замуж за своего кузена в надежде, что брак поможет ей избавиться от своей "навязчивой идеи". В ходе ложной беременности она борется с дилеммой желания ребенка и нежеланием есть питательные пищевые продукты. После она начинает использовать массивные количества препаратов, снижающих вес. Когда ей было тридцать три, она съедала около 60 или 70 таблеток специального препарата в день, страдая при этом сильной диареей. Она сбрасывает 92 фунта и внешне напоминает скелет.

В это время она посещает сначала одного, а затем и второго психиатра.
Совершает две неудачных попытки суицида. В конце концов, она попадает в санаторий в Кройцленгене, где чувствует себя относительно комфортно, находясь там под заботой Людвига Бинсвангера и своего мужа. Поддерживающая диета и успокоительные делают ее физически более здоровой, тем не менее, ее не перестает покидать подавляющее чувство страха. Поскольку она продолжает совершать попытки самоубийства, перед ней и ее мужем встает серьезная дилемма: либо поместить ее в закрытую камеру, где бы она находилась под постоянным присмотром, либо остаться на свободе. Они выбирают свободу.
После этого она успокаивается и чувствует себя намного лучше, потому что знает, что нужно делать. Она ест, что хочет и сколько хочет впервые за тринадцать лет. Она разговаривает с мужем, пишет письма друзьям - … и принимает смертельную дозу яда.

Интерпретируя случай Элен Вест, Бинсвангер говорит что где-то в детстве в жизни Элен произошел раскол на два противоположных плана: С одной стороны это "мир могилы", который включает ее физическое и социальное существование, тело с его низкими потребностями, а также буржуазное коррумпированное общество. В мире могилы, все выродившееся и вырождение, все сносится в могилу, в отверстие. С другой стороны имеется "эфирный мир," мир души, ясный и чистый, мир, где все желания легко исполняются. В эфирном мире мы свободны и можем летать. Эллен Вест пыталась игнорировать "мир могилы". Она хотела взлететь над мирской суетой и жить в чистом мире эфира и постоянно двигалась в этом направлении. Она сумела уменьшить свое тело почти до скелета, но и этого оказалось недостаточно.
Проблема человеческого существования заключается в том, что мы не можем игнорировать одну часть того, что есть мы сами, ради другой части. Мы не можем игнорировать наше тело или нашу душу, или любой другой аспект того, кто мы. Мы одновременно являемся и птицей и червем. То, что меньше этого, не только не "человеческое", это вообще ничто!

На материале этого случая Бинсвангер старается показать, как человеческая экзистенция первоначально гибкая, со временем опускается и как бы тонет, становясь жесткой, предельно ригидной. Он говорит об
«экзистенциальном старении», которое опережало биологическое старение и об экзистенциальной смерти, о трупоподобном бытии среди людей, которое предшествовало биологическому концу жизни. «Мир Эллен Вест подвергся очевидному изменению от жизненности, широты, яркости и цветности к сумрачности, затуманенности, гнилостному разложению, узости, темности и серости мертвой земли. В качестве пред-условия этих изменений Бинсвангер говорит о феномене темпорализации. Шизофренический процесс в этом смысле видится как «процесс экзистенциального опустошения и обнищания в смысле увеличения ригидности и перехода из состояния свободного Я во все менее и менее свободный (более зависимый) объект, который странен для самого себя»
(Бинсвангер, 1999).

Случай «Илзе». Замужняя женщина, примерно тридцати пяти лет, поступила в санаторий Бинсвангера с симптоматикой бредовых состояний. Ее бредовые состояния стали проявляться после одного драматического эпизода: Илзе сунула руку в горячие печные угли, а затем протянула ее своему отцу и сказала: «Посмотри – это для того, чтобы показать, как я тебя люблю».
Бинсвангер делает предположение, что посредством этого акта Илзе попыталась изменить грубое отношение его отца к матери. Поведение отца на несколько месяцев изменилось, но затем снова вернулось в привычное русло. Реакцией
Илзе на данный факт явилось впадение в безумие.

Вся жизне-история Илзе центрировалась вокруг лишь одной ключевой темы
– темы ее отца. Гнет этой темы был столь тяжелым, что она решилась на отчаянный шаг – обжечь руку. Однако и это ей не помогло, следствием неудачи явилась еще большая ее захваченность темой отца. Бинсвангер пишет о том, что на момент встречи с ним эта тема распространилась буквально на все существование Илзе, в особенности на мир в ракурсе взаимодействия с другими людьми (Mitwelt). Ее отношения к отцу распространяются на отношения со всеми другими людьми, на весь Mitwelt. «Она готова всех безоглядно и жертвенно любить, но получает от всех холодное презрение и насмешки»
(Binswanger, 1958). Все ее существование теперь захвачено одним беспокойством, связанным с принятием либо отвержением ее отцом (миром).

Относительно самого акта сжигания руки, Бинсвангер отмечает, что он преследует две цели. С одной стороны – это жертва, принесенная ею во благо матери, с другой – попытка растопить лед сердца своего отца в огне своей любви. Жертва получилась напрасной, она не изменила отца и не принесла облегчения ей самой. Илзе хотела на основе своей жертвы построить с отцом новый союз, и достичь с ним нового единства на уровне чистого «Мы».
Следствием неудачи этой попытки явилось то, что Илзе распространила тему отца на всех мужчин, а это, в свою очередь, стало основой для развития бреда самоотношения и преследования. Мужчины привлекали и одновременно отталкивали ее, причем эти переживания сопровождались чувствами ненависти и вины.

В толковании этого случая Бинсвангер предостерегает читателя от следования по пути классической психоаналитической интерпретации, то есть видеть в этой истории фиксацию либидо пациентки на ее отце, вынужденный отрыв от него и перенос влечения на окружающий мир. Он рассматривает ее отношения с родителями просто как базу, основу ее существования, без какой- либо каузальной связи. «Но Илзе получила лишь то, что отец и мать были ее судьбой, полученной как наследство и как задача; как устоять перед таким уделом - такой была проблема ее существования. Значит, в ее «отцовском комплексе» действовали судьба и свобода» (Binswanger, 1958, р. 255).

В небольшой статье Бинсвангер также описывает другой случай американской женщины среднего возраста (случай «Мэри»), которая описывала себя как живущую в двух разных мирах и на двух скоростях. Одним из этих миров была женитьба и дом, где на первом плане была роль любящего и понимающего мужа. Другой мир был миром чувственности, в котором она имела
«роман» и отдавалась любому желанию, по крайней мере, раз в год. Согласно интерпретации Бинсвангера, первый мир относительной стабильности был таким способом «аутентичной темпорализации себя равным образом как из прошлого так и из будущего». В этом мире пациент действует, думает, чувствует с относительно медленной скоростью. Другой мир Мэри называла миром чувственности, высочайшей скорости. Этот мир по ее словам сравним с ярким пламенем, который сжигает свечу гораздо раньше, чем это делает обычный свечной огонек. Бинсвангер описывает мир медленной скорости как мир, пространственно характеризуемый как поднятие по вертикали, в то время как мир чувственности он описывает как мир распространения по горизонтали. Он описывает этот мир как диспропорциональный с человеческой и диссоциированный с психологической точки зрения. Бинсвангер говорит о том, что хотя Мэри как и большинство шизофреников демонстрировала циклотимические черты, однако это циклотимия кардинально отличается от МДП циклотимии. Он говорит о том, что открыл симптом экстравагантности
(эксцентричности), и что он относится к изменениям в базовой структуре человеческого существования.

2.7.Ученики и последователи

У Бинсвангера в отличие, к примеру, от Босса, так и не сформировалось официального института, который мог бы продолжать и развивать его мысли и основные идеи. Возможно, это связано с тем, что сама концепция Бинсвангера не отличалась систематичностью и целостностью. Тем не менее, влияние
Бинсвангера на экзистенциальную и отчасти гуманистическую ветвь психологии и психотерапии бесспорно. Общепризнано, что Бинсвангер был первым экзистенциальным врачом-психотерапевтом, а, возможно и первым экзистенциальным психологом (см. Холл и Линдсей, 1997, с.307-344). В этом смысле, без преувеличения можно говорить о его прямом или опосредованном влиянии на большинство последующих экзистенциально ориентированных психотерапевтов и психологов.

Если же говорить непосредственно об экзистенциальном анализе, очень близкие методы работы использовали его европейские коллеги, с которыми он неоднократно встречался в своем встречался в своем «семейном» санатории, обсуждая проблемы феноменологической психологии и экзистенциальной антропологии. В этой связи можно упомянуть имя Роланда Куна, получившего известность после опубликования экзистенциального анализа Рудольфа (Случай попытки убийства проститутки). Этот случай интересен тем, что Кун приводит описание использования в своей терапии произведений Шекспира, отмечая их явный терапевтический эффект. Позже идея использования произведений искусства в качестве «органов рождения» новых экзистенциальных состояний будет разрабатываться Львом Семеновичем Выготским (Выготский, 1998) и
Мерабом Константиновичем Мамардашвили (Мамардашвили, 1997).

Соратниками Бинсвангера на поприще экзистенциального анализа можно также назвать Эрвина Штрауса (Straus, 1966), исследовавшего с экзистенциальной точки зрения природу галлюцинаций и Ойгена Минковского, давшего яркие описания шизофренической депрессии. В этом же русле можно рассматривать работы В.Е. фон Гебзателля, проделавшего экзистенциально аналитические описания миров компульсивных больных.

Из более поздних авторов заметно влияние Бинсвангера на основателя движения антипсихиатрии Рональда Лэнга, это влияние можно проследить вплоть до современных представителей английской ветви экзистенциального анализа, таких как Эмми Ван Дюрзен, Майк Хардинг, Эрнесто Спинелли. В Соединенных
Штатах Бинсвангер оказал заметное влияние на одного из самых известных американских экзистенциалистов – Ролло Мэя. У Мэя можно обнаружить структуры, очень близкие к экзистенциально априорным структурам
Бинсвангера, однако в отличие от Бинсвангера, Мэй акцентирует свое внимание на интенциональном аспекте таких структур[10].

Влияние Бинсвангера прослеживается даже у таких авторов, которые исповедуют весьма отличные от него взгляды. В этой связи, целесообразно вспомнить, что Медард Босс разрабатывал свою концепцию в полемике с
Бинсвангером. Кроме того Виктор Франкл разрабатывал свою димензиональную онтологию (Франкл, 2000в, с.8,71,128-130) также в полемике с концепцией
Dasein анализа, понимая при этом под Dasein анализом, прежде всего, экзистенциальный анализ Людвига Бинсвангера.

Резюме:

Творчество Бинсвангера крайне противоречиво. С одной стороны его пафос открытой и любящей человеческой экзистенции не может не вызывать симпатии.
Не случайно ряд авторов, как отечественных, так и зарубежных отзываются о нем с восхищением: «Один из величайших психиатров ХХ века», «Первый экзистенциальный врач» (Никифоров О.В.), «Фрейд экзистенциального анализа»
(Дж. Ниделман). Именно Бинсвангеру, наряду с Э.Минковским посвящает свой знаменитый «Existence» Роландо Мэй. С другой стороны, запутаность терминологии и методологии также вызывает справедливые нарекания со стороны очень многих авторов. В этой связи, прежде всего, необходимо сказать о
Мартине Хайдеггера считавшем, что несмотря на то, что Бинсвангер провозгласил его Dasein аналитику основой своего экзистенциального анализа, он так до конца и не понял сути его метода. Американский психиатр Ойген
Канн (Kahn, 1962), вообще удивляется тому, что Бинсвангер мало подвергался критике. Для характеристики творчества Бинсвангера Канн использует термин, взятый им у самого же Бинсвангера в одном из клинических случаев. Канн говорит о «радостной напыщенности», подвергая тем самым жесткой критике излишнюю пафосность последнего.

Бинсвангер действительно слишком вольно обращается с терминологией
Хайдеггера. У Бинсвангера экзистенция, бытие-в-мире и Dasein часто выступают как синонимы. Иногда речь идет об априорных экзистенциальных структурах, а иногда о целостной структуре бытия-в-мире в одном и том же смысле, сюда же периодически примешивается понятие миропроекта и жизне- истории. Бинсвангер также не проводит четкого разграничения между онтологически-феноменологическим анализом экзистенции, эмпирико- феноменологическим анализом, а также эмпирическим дискурсивным описанием.
Все это сильно затрудняет понимание его текстов.

Кроме того, Любовное-бытие-в-мире как не очень согласуется с научно- исследовательской позицией экзистенциального аналитика, т.е. он как бы субъект исследования, но в тоже время и не субъект. Предпринимается как бы попытка трансценденции без трансценденции. И попытка трансцендентного прыжка с позиции анализирующего экзистенциального аналитика в Любовное- бытие-с-другим в случае строго научного метода, каковым Бинсвангер пытается представить свой Экзистенциальный анализ, выглядит не очень убедительно. Не случайно В.Франкл (Франкл, 2000) говорит о том, что анализировать экзистенцию невозможно, а Бинсвангер, тем не менее, пытается ее анализировать с позиции субъекта, в тоже время таковым себя не считая.

Кроме того, вряд ли правомерно смешивать понятие Хайдеггеровского
Бытия-вместе с Буберовской встречей. Равным образом как и Буберовскую встречу с Фрейдовским переносом, что не всегда явно, но, тем не менее, у
Бинсвангера происходит. Хайдеггеровское Бытие-вместе есть необходимый компонент человеческого существования, в том время как встреча у Бубера – всегда дар свыше. Бубер вводит надличностный элемент как необходимое условие трансценденции, а у Бинсвангера этого нет, и что же такое Любовное- бытие-с-другим в этом случае не совсем ясно. Мы могли бы рассматривать
Любовное-бытие-с-другим как своего рода установку и настроенность психотерапевта на трансцендентную встречу, однако об этом Бинсвангер также ничего не говорит.

Складывается впечатление, что Бинсвангер изо всех сил пытается преодолеть субъект-объектное разделение, но в полной мере это ему так и не удается. Несмотря на все разговоры про кантианско-копернианский поворот, его экзистенциальный аналитик видится чем-то вроде субъекта гуссерлианского толка. В этом смысле пациент все равно объект, объект анализа, несмотря на всю любовь (Любовное бытие-друг-с-другом). В этом отношении гораздо более последовательным оказывается более поздний последователь Хайдеггера Медард
Босс (см. следующую главу).

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: дипломная работа, бесплатные шпаргалки по праву, реферат скачать управление.





Предыдущая страница реферата | 6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 | Следующая страница реферата