Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата

Я гений пламенных речей.

Я господин свободных мыслей.

Я царь бессмысленных красот.

Я Бог исчезнувших высот.

Я светлой радости ручей.

Когда в толпу метну свой взор,

Толпа как птица замирает.

И вкруг меня, как вкруг столба,

Стоит безмолвная толпа.

И я толпу мету как сор.

Скандальная репутация Хармса поддерживалась не только его необычной творческой манерой, которая будет рассмотрена ниже, но и экстравагантными выходками и манерами, а также вычурным внешним видом. Стремясь отличаться от основной массы граждан, влившихся в борьбу за индустриализацию страны, Хармс появлялся в общественных местах "в длинном клетчатом сюртуке и круглой шапочке, поражал изысканной вежливостью, которую ещё больше подчеркивала изображенная на его левой щеке собачка". "Иногда, по причинам тоже таинственным, перевязывал он лоб узенькой черной бархоткой. Так и ходил, подчиняясь внутренним законам". Одной из выдумок Хармса было "изобретение" себе брата, который якобы был приват-доцентом Петербургского университета, брюзги и сноба. Манерам этого "брата" он и подражал. Так, отправляясь в кафе, брал с собой серебряные чашки, вытаскивал их из чемоданчика и пил только из своей посуды. Когда шел в театр, то наклеивал фальшивые усы, заявляя, что мужчине "неприлично ходить в театр без усов". Читая с эстрады, надевал на голову шелковый колпак для чайника, носил при себе монокль-шар в виде вытаращенного глаза, любил ходить по перилам и карнизам. При этом, люди, знавшие Хармс достаточно близко, отмечали, что его чудачества и странности как-то удивительно гармонично дополняли его своеобразное творчество. Однако в целом облик и поведение Хармса вызывали недоверие и неприятие окружающих, воспринимались как насмешка или даже издевка над общественным мнением, иногда возникали прямые столкновения с представителями власти: его принимали за шпиона, знакомым приходилось удостоверять его личность. Эпатажное поведение, часто составляющее часть имиджа творческой натуры, в данном случае абсолютно дисгармонировало с социальной средой и общественными установками. Можно резюмировать, что несмотря на сгущавшуюся политическую атмосферу, поведение Хармса диктовалось внутренними малообъяснимыми мотивами, без учета реалий. Такой же хаотичной и нелепой была и личная жизнь писателя. В довольно молодом возрасте он женился в на 17-ти летней девушке, из семьи французских иммигрантов, которая едва говорила по-русски и была абсолютно чужда тех интересов, которыми жил Хармс, а также далека от его круга общения. Несколько стихотворений Хармса, посвященных жене, написаны в диапазоне от патетического воодушевления, нежной страсти, до вульгарной порнографии. В дневниковых записях звучит мотив непонимания и нарастающей отчужденности в семейных взаимоотношениях, нежность смешивается с брезгливостью, ревность сочетается с каким-то навязчивым и монотонным флиртом со случайными женщинами. Нарастающая амбивалентность чувств и диссоциация эмоций в сочетании с бытовой неустроенностью сделали неминуемым разрыв отношений с женой.

В нашей стране долгое время Хармс был известен прежде всего как детский писатель. К. Чуковский и С. Маршак высоко ценили эту ипостась его творчества, даже в какой то степени считали Хармса предтечей детской литературы. Переход на творчество для детей (и феноменальный успех у детской читательской аудитории) был обусловлен не только вынужденными внешними обстоятельствами, но более всего тем, что детское мышление, не связанное привычными логическими схемами, более склонно к восприятию свободных и произвольных ассоциаций. Неологизмы Хармса также инфантильны и напоминают исковерканные ребенком слова или сознательные аграмматизмы ("скаска", "песенька", "щекалатка", "валеньки", "сабачка", "матылек" и т.д.).

При этом весьма характерным было отношение Хармса к детям: "Я не люблю детей, стариков и старух…Травить детей - это жестоко. Но что - нибудь ведь надо же с ними делать?". Писатель из повести "Старуха" категорично заявляет: "Дети - это гадость". Сам Хармс объяснял свою нелюбовь к детям в бредоподобном ключе: "Все вещи располагаются вокруг меня некими формами. Но некоторые формы отсутствуют. Так, например, отсутствуют формы тех звуков, которые издают своим криком или игрой дети. Поэтому я не люблю детей". Тема "нелюбви к детям" проходит через многие произведения Хармса. Причины этого явления нужно искать в детстве самого писателя, по-видимому, Хармс не может принять свой детский образ, в связи с какими-то неприятными воспоминаниями и ассоциациями, и переносит свою неприязнь на детей вообще. Современник вспоминает: "Хармс терпеть не мог детей и гордился этим. Да это и шло ему. Определяло какую-то сторону его существа. Он, конечно, был последним в роде. Дальше потомство пошло бы совсем уж страшное".

Кто составлял круг общения Хармса, помимо собратьев по перу? Среди людей, его окружавших преобладали чудаки, душевнобольные ( как он их называл - "естественные мыслители"), больше всего ценились им в людях такие качества как алогизм и независимость мышления, "сумасшедшинка", свобода от косных традиций и пошлых стереотипов в жизни и в искусстве. "Меня интересует только "чушь"; только то, что не имеет никакого практического смысла. Меня интересует жизнь только в своем нелепом проявлении. Геройство, пафос, удаль, мораль, гигиеничность, нравственность, умиление и азарт - ненавистные для меня слова и чувства. Но я вполне понимаю и уважаю: восторг и восхищение, вдохновение и отчаяние, страсть и сдержанность, распутство и целомудрие, печаль и горе, радость и смех". "Всякая морда благоразумного фасона вызывает во мне неприятное ощущение". Хармс, таким образом, провозглашает спонтанность и непосредственность чувств, без их логической трактовки и любой внутренней цензуры. Такой мировоззренческий подход объясняет утрированную "детскость" в поведении и творчестве писателя. (…)

Пьеса Хармса "Елизавета Бам" (1929 г.) является примером способности уйти от шаблонов обывательского мышления, рассматривать явления с неожиданных сторон, отчасти благодаря нарушенному восприятию окружающего. Именно в эти годы окончательно формируется неповторимый творческий стиль Хармса, который можно назвать тотальной инверсией. Принцип этого стиля во всеобщей смене знака: жизнь, всё посюстороннее, природа, чудо, наука, история, личность - ложная реальность; потустороннее, смерть, небытие, неживое, безличное - истинная реальность. Отсюда противоречивость и драматичность текстов, со смещением смыслов и акцентов в противоположную от логики сторону - к интуиции. J.Lacan, французский психиатр и психоаналитик, изучая психогенез психических расстройств, уделял особое значение структурно - лингвистическим нарушениям у душевнобольных. В какой-то степени его описания могут способствовать объяснению своеобразия творческой манеры Хармса: сочетание алогизма -

Видел я во сне горох.

Утром встал и вдруг подох.

и семантической афазии -

Эй, монахи! Мы летать!

Мы лететь и ТАМ летать.

Эй, монахи! Мы звонить!

Мы звонить и ТАМ звенеть.

К 1930 году у Хармса на фоне внешних неблагоприятных факторов (семейный разлад, социальный остракизм, материальная нужда) отмечаются периоды отчетливо пониженного настроения, с наличием идей самоуничижения, убежденности в своей бездарности и фатальной невезучести. По склонности к неологизмам, Хармс дал своей меланхолии женское имя: "Игнавия". Свою аффективность и чувствительность Хармс упрямо скрывает за аутистическим фасадом. Таким образом, можно клинически рассматривать личность Хармса как психопатическую. В структуре личности просматриваются как нарциссические и истерические ("лгуны и плуты", "чудаки и оригиналы" по E. Bleuler), так и психастенические черты, что позволяет отнести эту психопатию к кругу "мозаичных" шизоидов. Однако отсутствие признаков стабилизации и компенсации психопатии, невозможность приспособиться к жизни и найти свою социальную нишу к зрелому возрасту, а также нарастание аутизации с ещё большим отрывом от реальности, позволяет говорить о признаках латентного шизофренического процесса. Игра в человека, совершающего экстравагантные и загадочные поступки, постепенно перестала быть игрой, стала сердцевиной личности Хармса. Речь идет о "амальгамировании" нажитых психопатических черт с шизоидным ядром личности, что также говорит в пользу эндогенности процесса. Личностная динамика, проделанная Хармсом, таим образом, укладывается в рамки псевдопсихопатии и имеет признаки процессуальности. Грубый демонстратизм сочетается с аутистическим мышлением и повышенной ранимостью, аффективные расстройства со временем принимают всё более атипичный характер: в депрессиях преобладают признаки моноидеизма, дисфории, а гипомании сопровождаются дурашливым аффектом и расторможенностью влечений. Благодаря склонности к самоанализу и самонаблюдениям, из дневниковых записей Хармса мы узнаём об эпизодах дромомании, в некоторых автобиографических литературных отрывках и набросках описываются субпсихотические переживания ("О том, как меня посетили вестники", "Утро", "Сабля"). Некоторые рассказы и письма могут служить образцами расстройств мышления по шизофреническому типу (обрывы мыслей, соскальзывания, персеверации, символическое письмо). При этом необходимо отделять формальную писательскую манеру, которая могла меняться с течением времени, от общей стилистики творчества Хармса, полностью отражающей все грани его личности. Косвенным признаком, подтверждающим наличие прогредиентности заболевания является некоторое обеднение и потускнение яркой психопатоподобной симптоматики с течением времени и доминирование устойчивых черт чудаковатости, вычурности и эмоционального уплощения - постпроцессуальные состояния типа "verschrobene". (…)

Объём написанного Хармсом сравнительно невелик и может уместиться в одном томе. Учитывая, что продолжительность его творчества составляла около 15 лет, можно было говорить о пониженной творческой работоспособности. Сам Хармс период с 1932 года называет периодом "упадания". Но именно в это время наступает его духовная и творческая зрелость, создается повесть "Старуха" и наиболее популярный цикл рассказов "Случаи". Проза Хармса строится уже не на формальных экспериментах и неологизмах, а на абсурдности и неожиданности сюжета, что создает сильный эмоциональный эффект:

"Писатель: Я писатель.

Рекомендуем скачать другие рефераты по теме: изложение лицей, доклад на тему, шпаргалка егэ.





Предыдущая страница реферата | 1  2  3  4  5  6  7  8 | Следующая страница реферата